(Ковалевский А. М., Ковалевский М. А.) («Социальное и пенсионное право», 2011, N 4)
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ И ПРАВОВАЯ ПРИРОДА ПЕНСИЙ ПО СТАРОСТИ (ВОЗРАСТУ): ОТ СОВРЕМЕННОГО ОБЩЕСТВА К ТРАДИЦИОННОМУ И ОБРАТНО (ЧАСТЬ I) <*>
А. М. КОВАЛЕВСКИЙ, М. А. КОВАЛЕВСКИЙ
——————————— <*> Kovalevskij A. M., Kovalevskij M. A. Social-economy and legal nature of old-age pensions: from contemporary society to the traditional one and vice versa (part I).
Ковалевский Михаил Александрович, профессор НИУ — ВШЭ, председатель редакционного совета, главный редактор журнала «Социальное и пенсионное право», кандидат юридических наук.
Статья посвящена исследованию базовых социально-экономических причин возникновения института пенсионного обеспечения и его положения в современном обществе.
The article is devoted to study of basic social-economy causes of arising of the institute of pension provision and its status in contemporary society.
Key words: pension, revenue, material benefits, social status, physical age, state servant, traditional society, contemporary society.
Социально-экономические предпосылки пенсионного обеспечения в рыночной экономике. Великий германский юрист первой половины XIX в. Фридрих Карл фон Савиньи, глава исторической школы права, отмечал, что <1>: «Правоотношение имеет органическую (т. е. системную. — Авт.) природу, которая обнаруживается как в связи его частей, поддерживающих и обусловливающих друг друга, так и в продолжающемся развитии, которое мы воспринимаем в нем, в способе его возникновения и исчезновения». Кроме того, он указывал на следующее <2>: «…в каждом правоотношении можно выделить две части: во-первых, материю, т. е. это отношение само по себе, и, во-вторых, юридическое определение этой материи. Первую часть мы можем назвать материальным элементом правоотношений, или чистым фактом в таковых; вторую — формальным элементом, т. е. тем, что возвышает фактическое отношение до юридической формы». Таким образом, право, как определенная форма, действует в правоотношениях в системном единстве с их «материей» — общественными отношениями (фактическим наполнением правоотношений) <3>. Это предполагает невозможность рассмотрения правовой природы института пенсий вне анализа лежащей в ее основе «материи» — существа соответствующих социально-экономических отношений, т. е. социально-экономической природы пенсий. ——————————— <1> Савиньи Ф. К. Система современного римского права. М., 2011. Т. 1. С. 278. <2> Там же. С. 457. <3> На той же точке зрения фактически стоит и современная правовая наука, исследующая проблему соотношения предмета и метода правового регулирования (см. по данному поводу: Байтин М. И., Петров Д. Е. Метод регулирования в системе права: виды и структура // Журнал российского права. 2006. N 2). На связь любого права с социальным и экономическим укладом общества указывается также и в работе: Ллойд Д. Идея права. М., 2002. С. 296.
Пенсия по старости (возрасту) является источником средств к существованию, который позволяет компенсировать дисбаланс, возникающий в связи с преклонным возрастом между производимыми и потребляемыми конкретным человеком благами <4>. То есть целью данной пенсии является защита дохода человека в период старости. Поясним эти тезисы более подробно. Каждый одновременно и производит, и потребляет различные блага. К соотношению уровней производства и потребления благ на рынке предъявляются особые требования. На рынке действуют принципы свободы и равенства, с которыми корреспондируют индивидуализм и самостоятельность человека. Последнее предполагает, что уже на уровне отдельного человека объем производимых и потребляемых им благ будет сбалансирован. В отсутствие такого баланса человек будет нуждаться во внешней поддержке, и поэтому нельзя будет говорить ни о его реальной свободе, ни о его индивидуализме, ни о равенстве (в частности, с теми, кто в такой поддержке не нуждается), ни уж тем более о его самостоятельности. Однако нулевого баланса между потреблением и производством недостаточно. Баланс должен быть положительным, так как в рыночной экономике отдельный человек служит основным источником общественного развития. ——————————— <4> См. по данному поводу: Graetz M. J., Mashaw J. L. True security: rethinking American social insurance. Yale, 1999. P. 92 — 97; Роик В. Д. Превратить старость в радость: Основы жизнедеятельности населения в пожилом возрасте. М., 2008. С. 12; и др.; J. H. Langbein, Stabile S. J., Wolk B. A. Pension and Employee Benefit Law. 4th Edition — New York, 2006. P. 3 — 4.
Но реальная жизнь не всегда позволяет достигать подобного совершенства. В жизни каждого существуют такие периоды, когда он — по объективным причинам — потребляет, не производя адекватного потреблению объема благ <5>. Без принятия в данных ситуациях неких специальных мер может возникнуть отрицательный баланс между производимыми и потребляемыми человеком благами, что в конечном итоге угрожает как его жизни и здоровью, так и общественному развитию в целом. К соответствующим периодам относятся: время болезни, инвалидности, детство, старость и пр. Их появление в жизни человека связано с реализацией в отношении него так называемых социальных рисков. Из этих периодов наиболее важными и значимыми являются такие как детство и старость. В эти периоды необходим дополнительный источник благ (доходов), который не зависит от способности и возможности человека их производить и который может позволить сбалансировать производство и потребление благ. ——————————— <5> Адамчук Н. Г. Международная практика страхования жизни. М., 2009. С. 14 — 16 (приводится график, который, в частности, показывает, что в период старости экономическая ценность человеческой жизни существенно падает).
Что касается детства, то человека в этот период, по общему правилу поддерживают, следуя естественным (природным) законам, его родители. Родители предоставляют ему необходимые блага до момента, пока он не сможет самостоятельно участвовать в процессе производства. Забота родителей о ребенке облегчается тем, что при взрослении объем производимых самостоятельно благ постоянно увеличивается, и, таким образом, бремя обязанностей родителей постепенно уменьшается. Поддержка человека в старости — предоставление ему дополнительного источника благ (доходов) в тот период, когда он сам уже не может, вследствие дряхления, произвести достаточного их объема, но продолжает блага потреблять, представляет собой большую проблему. О сложности и значимости данной проблемы свидетельствует хотя бы то обстоятельство, что во многих традиционных обществах в данный период жизни человека в отношении него принимались достаточно радикальные меры: физическая жизнь стариков искусственно прекращалась <6>. ——————————— <6> Левинсон А. Старость как институт // Отечественные записки. 2005. N 3; Леббок Дж. Начало цивилизации и первобытное состояние человека: умственное и общественное состояние дикарей. М., 2011. С. 258 — 260.
Однако, каким бы парадоксальным это ни казалось, нельзя говорить о том, что в подобных обществах существовало плохое (неуважительное) отношение к старикам. Дело в том, что в традиционных обществах жизнь и смерть рассматриваются совершенно по-иному, чем в современных. Как отмечает Л. Леви-Брюль <7>, традиционное общество (группа, клан) ощущает себя живущей «в самой тесной зависимости от своих мертвецов вообще. Группа живет и сохраняется лишь благодаря им. Прежде всего само племя пополняется из их среды… Когда рождается ребенок, определенная личность вновь появляется или, говоря более точно, возрождается. Всякое рождение — перевоплощение. Число индивидов, имен, душ и ролей в клане ограничено, и жизнь клана не что иное, как совокупность возрождений и смертей одних и тех же индивидов… Таким образом, рождение — просто переход от одной формы жизни к другой, совсем так же, как и смерть». ——————————— <7> Леви-Брюли Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М., 1994. С. 267 — 268. См. также: Леббок Дж. Указ. соч. С. 258 — 260.
Смерть человека воспринимается в традиционном обществе как предпосылка его нового рождения — фактически как стадия, прохождение которой необходимо для освобождения от старого, немощного тела и получения взамен него нового, сильного и крепкого <8>. Вследствие этого помощь человеку в надлежащем прохождении данной стадии считается делом скорее благим, чем предосудительным. Стадии смерти в традиционном обществе могут предшествовать и иные стадии, в том числе те, в которых социальный статус пожилого человека повышается. Палеолитические находки, а также этнографические исследования позволяют говорить, что в ряде первобытных (традиционных) коллективов такие стадии существовали (существуют). Однако и в этих случаях все очень непросто. В преддверии старости в данных коллективах практически всегда прекращается обычная социальная жизнь человека и начинается непростой процесс изменения его социальных функций, в ходе которого может рождаться (на определенное время) новый социальный статус — например, связанный с переходом в группу старейшин <9>. В то же время, несмотря на возможность локального (во времени) повышения социального статуса пожилого человека, конечным результатом старения в традиционном обществе всегда является снижение или прекращение — обществом или самим человеком — статуса <10>. ——————————— <8> Отголоски подобных традиционных подходов к смерти человека можно обнаружить, например, в культовом фильме Дж. Камерона «Аватар». <9> Смолькин А. Исторические формы отношения к старости // Отечественные записки. 2005. N 3. <10> Glascock A. P. When is killing acceptable: The moral dilemma surrounding assisted suicide in America and other societies // J. Sokolovsky (Ed.), The cultural context of aging (3rd ed.). Westport, CT, 1997. P. 88 — 92.
Аналогичные явления, сопутствующие старению, причем явления, имеющие юридическое оформление, можно обнаружить в современных обществах. Их примером служит институт ухода на пенсию по возрасту (в отставку, отхода от дел (так называемый retirement)) <11>, приводящий к прекращению и (или) изменению одного из основных и юридически значимых статусов современного человека — его трудового статуса. Наиболее ярко особенности данного института проявляются в отношении государственных служащих. В частности, для них предусмотрена возможность принудительного прекращения служебного статуса (фактически их «социальная смерть» как государственных служащих) <12>. Например, для государственных гражданских служащих подобная «смерть» наступает при достижении возраста в 65 лет <13>. Причем, в отличие от традиционных обществ, где смерть рождает у человека позитивную уверенность в его возрождении в соответствующем статусе, в современном обществе аналогичное «социальное возрождение» обычно не предполагается (по крайней мере юридически не гарантируется). ——————————— <11> Следует отметить, что в отношениях по установлению пенсии по возрасту фактически вводится презумпция того, что при достижении человеком соответствующего возраста у него наступает старость. При этом данная презумпция является оспоримой. Найдя себе новую работу или продолжая трудиться на прежней, пенсионер по старости своими действиями опровергает указанную презумпцию. <12> См.: п. 6 ст. 12 Федерального закона «О системе государственной службы Российской Федерации», а также соответствующие нормы федеральных законов о конкретных видах государственной службы. <13> Ст. 25.1 Федерального закона «О государственной гражданской службе Российской Федерации».
Кроме этого, в отношении государственных гражданских служащих, возраст которых находится между 60 и 65 годами, Федеральный закон «О государственной гражданской службе Российской Федерации» содержит положения, свидетельствующие о снижении в данный период их социального статуса: работодатель подобных лиц (орган публичной власти), во исключение из общего правила вправе заключать с ними срочный, а не бессрочный трудовой договор (служебный контракт). Причем данный договор (контракт) не может быть заключен на период, окончание которого приходится на дату, когда возраст работника (служащего) превосходит 65 лет. Снижение социального статуса в связи со старением предусмотрено российским законодательством и в отношении обычных работников, работающих по трудовому договору. В частности, в соответствии с абзацем третьим части второй ст. 59 Трудового кодекса Российской Федерации и во исключение из общего правила, предусмотренного частями второй и пятой ст. 58 этого Кодекса, с пенсионером по возрасту работодатель вправе заключать срочный трудовой договор даже в тех случаях, когда характер предстоящей работы или условий ее выполнения не препятствует заключению трудового договора на неопределенный срок. При этом конституционность подобных положений была подтверждена Конституционным Судом Российской Федерации <14>. ——————————— <14> Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 15 мая 2007 г. N 378-О-П. Необходимо отметить, что решение по данному делу не было единогласным. Об этом свидетельствует особое мнение судьи-докладчика О. С. Хохряковой, которое содержит достаточно веские аргументы против принятия такого решения.
В традиционных обществах, в отличие от современных, момент достижения пожилыми людьми старости, а также уровень власти, которой они обладают, определяются на основании в первую очередь не их физического возраста, а с учетом материальных и политических ресурсов, которыми пожилые управляют <15>. В число этих ресурсов, в частности, входят: 1) знания и умения, передаваемые из поколения в поколение; 2) уровень обеспеченности, гарантируемый имущественными правами; 3) гражданская и политическая власть; 4) контроль за информацией; 5) вклад пожилых в благосостояние общества, связанный с оказанием ими текущих услуг, таких, например, как помощь в уходе за детьми. Системы социальной стратификации, действующие в традиционных обществах, наделяют пожилых людей уважением и властью в том случае, когда последние управляют упомянутыми ресурсами или умениями. В этих обществах социальная группа пожилых обычно конкретизируется на основе оценки баланса между затратами на их поддержку и их вкладом в формирование общественных благ, а также с учетом обременений, присущих соответствующей социальной среде и идеологии. Таким образом, в соответствующих культурах физический возраст не является доминирующим критерием при решении вопросов об ограничении доступа пожилых к политическим и иным ресурсам, а также о снижении их социального статуса и уровня имеющейся у них власти. ——————————— <15> Nancy R. Hooyman, H. Asuman Kiyak. Social gerontology: a multidisciplinary perspective. Eighth Edition. Boston, 2008. P. 50 — 51.
Что же касается современного общества, то на формирование в нем отношения к старикам существенное влияние оказывают следующие обстоятельства. Старость, в отличие от детства, во многих случаях характеризуется в современном обществе отсутствием социально-экономических оснований для будущих позитивных и социально приемлемых ожиданий <16>. С каждым годом старения человека объем дополнительно предоставляемых ему материальных благ — благ, доминирующих в упомянутом обществе, не уменьшается, как в период детства, а, напротив, растет. Исключением могут стать только отдельные блага. К ним относятся, например, жилье или иные предметы длительного пользования, которые уже были приобретены человеком ранее. В современном обществе будущее человека, вступившего в период старости, никому — ни обществу, ни самому человеку — обычно не представляется светлым. Вследствие этого и отдельный человек, и общество в целом должны принимать специальные меры для компенсации возникшего экономического и морального негатива. Причем дело осложняется тем, что естественных (природных) законов поддержки человека в старости, в отличие от периода детства, практически не существует. В различных обществах действуют разные модели отношения к старикам — от уже упоминавшегося их физического устранения до реорганизации (на определенное время) их социального статуса в сторону повышения последнего. ——————————— <16> Если, конечно, не рассматривать в качестве таких позитивных ожиданий ожидание смерти, что в современном обществе обычно морально неприемлемо.
Современная наука связывает снижение статуса пожилых с модернизацией общества, которая определяется как «переход всего общества от преимущественно сельского образа жизни, в основе которого лежит «живая» (персонифицированная) власть, простые технологии, отсутствие дифференциации институтов, локальное и традиционное мироощущение и ценности, к преимущественному городскому образу жизни, основанному на отсутствии персонифицированных источников власти, на использовании институтов, которые в значительной степени дифференцированы и в рамках которых согласовываются отдельные социальные роли, а также на космополитическом мироощущении, где во главу угла поставлены эффективность и прогресс» <17>. Л. Симмонс — известный антрополог и один из создателей теории модернизации, отмечает, что статус пожилых людей, отражаемый в свободе доступа их к ресурсам и в степени уважения к ним, обратно пропорционален уровню технологического развития, социально-экономического разнообразия и разделения труда, которые присущи соответствующему обществу (т. е. уровню модернизации общества) <18>. ——————————— <17> Cowgill D. Aging and modernization: A revision of the theory // J. F. Gubrium (Ed.). Late life communities and environmental policy. Springfield, IL, 1974. P. 127. <18> Simmons L. The Role of the Aged in Primitive Society. New Haven, 1945.
Различным обществам присущ разный уровень модернизации, и в немалой степени именно это обстоятельство препятствует выработке единых подходов к определению роли стариков, делая столь трудным (или даже вообще невозможным) нахождение единого решения проблемы сбалансированности производимых и потребляемых благ в старости. Ясно только одно: поддержание жизни человека в старости невозможно без формирования дополнительного источника благ (доходов), не зависящего от способности человека к труду. Наиболее общим делением благ, необходимых человеку для жизни, является деление их на материальные (имущественные) и духовные (личные) <19>. Несмотря на несомненную важность для человека личных (духовных) благ, наличие которых и делает его личностью, существование человека как биологического существа требует постоянного потребления, прежде всего, материальных (имущественных) благ. Природа устроена так, что без наличия минимального материального (имущественного) фундамента невозможно и существование у человека адекватных духовных (личных) благ. Ввиду этого, а также вследствие повышенной значимости материальных (имущественных) благ в современных обществах, особое значение приобретает проблема наличия в старости дополнительных и постоянных источников материальных благ (далее — источники благ в старости). ——————————— <19> Материальные (имущественные) блага доминируют в современных обществах, а духовные (личные) — в традиционных (см.: Очерк о даре. Форма и основания обмена в архаических обществах // Мосс М. Общество. Обмен. Личность: Труды по социальной антропологии. М., 1996. С. 88 — 89, 156 — 157, 199 — 200; и др.).
Источники, привлекаемые в те периоды, когда существует отрицательный баланс между производимыми и потребляемыми благами, в рыночной экономике носят по общему правилу, сингулярно-гарантирующий характер. А именно они используются только в особых (специальных) ситуациях, когда реализация насущных потребностей человека в обычном порядке (т. е. самостоятельно), становится ему в той или иной степени недоступной. В таких ситуациях подобные источники служат гарантиями жизнеобеспечения человека (социальными гарантиями). Их гарантийный (обеспечительный) характер является, как представляется, достаточным основанием для того, чтобы при изучении общих юридических свойств этих источников плодотворно использовать аналогию с гражданско-правовыми гарантиями (в широком смысле) <20> — способами обеспечения исполнения гражданско-правовых обязательств, правовой режим которых в теоретическом плане в настоящее время исследован в значительно большей степени, чем режим социальных гарантий. ——————————— <20> В широком смысле, т. е. эти гарантии не ограничиваются исключительно банковской гарантией.
В число гражданско-правовых гарантий входят поручительство, залог, задаток, неустойка и т. д. (см. нормы главы 23 Гражданского кодекса Российской Федерации). Эти гарантии, так же как и социальные гарантии, начинают функционировать только тогда, когда нельзя (или нецелесообразно) использовать обычный порядок реализации обеспечиваемых ими прав и обязанностей. Именно последнее обстоятельство позволяет, как представляется, характеризовать социально значимые частные пенсионные системы, за надлежащее функционирование которых отвечает работодатель (в том числе несет субсидиарную ответственность по ряду пенсионных планов), в качестве employer — sponsored, т. е. спонсируемой работодателем <21>. Дело в том, что в римском гражданском праве термины sponsio и sponsor использовались для обозначения соответственно поручительства и поручителя <22>. Аналогичный юридический (гражданско-правовой) смысл имеет и английский термин sponsor («предоставлять поручительство, поручитель»). ——————————— <21> Именно так, например, характеризуется в научной литературе частная пенсионная система в странах общего права — США и Канаде (см.: Langbein J. H., Stabile S. J., Wolk B. A. Op. cit. P. 2; Kaplan A. N. Pension Law. Toronto, 2006. P. 96). <22> Пухан И., Поленак-Акимовская М. Римское право. М., 1999. С. 299 — 391.
Гражданско-правовые гарантии делятся на два вида <23>: 1) гарантии, имеющие личный характер (например, поручительство); 2) гарантии, имеющие имущественный характер (например, залог). В первых гарантом надлежащего исполнения является личность (поручитель), а во вторых — определенное имущество (предмет залога). Используя аналогичный подход в отношении классификации социальных гарантий — источников благ, привлекаемых в периоды, когда невозможно или нецелесообразно обычным образом обеспечить положительный баланс между производимыми и потребляемыми благами, разделим также данные гарантии на две следующие группы: 1) источники личного характера; 2) источники имущественного характера. При этом отнесение источника благ к первой или второй группе будет осуществляться в зависимости от того, какой характер (личный или имущественный) имеют блага, лежащие в основе соответствующего источника. ——————————— <23> Такое деление гражданско-правовых гарантий было известно уже римскому праву (И. Пухан, М. Поленак-Акимовская М. Указ. соч. С. 295 — 296). Обсуждение целой подобной классификации гражданско-правовых гарантий см. в работе: Ковалевский М. А. Правовое значение экономических рисков и их связь с имуществом // Актуальные проблемы науки и практики коммерческого права / Под общ. ред. В. Ф. Попондопуло и О. Ю. Скворцова. М., 2005. Вып. 5. С. 158; и др.
(Продолжение см. «Социальное и пенсионное право», 2012, N 1)
