(Данилов И. А.) («Правовые вопросы недвижимости», 2009, N 2)
СООТВЕТСТВИЕ ВОЛИ И ВОЛЕИЗЪЯВЛЕНИЯ В КАЧЕСТВЕ УСЛОВИЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ СДЕЛКИ
И. А. ДАНИЛОВ
Данилов И. А., кандидат юридических наук.
Сделки — акты осознанных, целенаправленных, волевых действий физических и юридических лиц, совершая которые они ставят цель достижения определенных правовых последствий. Содержание воли сторон сделки складывается под влиянием социально-экономических факторов: лица, осуществляющие предпринимательскую деятельность, заключают сделки, чтобы сделать возможным изготовление и реализацию товаров, оказание услуг с целью получения прибыли; граждане при помощи сделок удовлетворяют свои материальные и духовные потребности и т. п. Исследуя сущность сделки, необходимо проанализировать такие категории, как воля и волеизъявление. Волевой характер сделок обусловлен двумя факторами: субъективным и объективным. В качестве субъективного фактора следует рассматривать волю субъекта сделки; в качестве объективного — его волеизъявление. Под волей понимается «психическое регулирование поведения, заключающееся в детерминированном и мотивированном желании достижения поставленной цели, в выборе решения, разработке путей, средств и применении усилий для их осуществления» <1>. Следовательно, воля — внутреннее намерение лица, направленное на реализацию конкретной правовой цели. ——————————— <1> Ойгензихт В. А. Воля и волеизъявление. Душанбе, 1983. С. 24.
Внутреннюю часть волевого процесса составляют в совокупности мотив, субъективное представление о правовой цели сделки и о соответствии совершаемого лицом действия требованиям правовых норм. Это намерение можно назвать внутренней волей. Посредством выражения вовне оно становится понятным другим лицам и именуется волеизъявлением. Первоначально воля на совершение сделки формируется у лица, а затем уже выражается вовне. Если нет волеизъявления, то сама по себе воля субъекта не может никоим образом воздействовать на правоотношения сторон. Поэтому воля, не изъявленная вовне, не обладает юридическим значением. Решение лица совершить сделку доводится до сведения других лиц посредством волеизъявления. Естественно, что воля, проявленная вовне, не перестает быть волей, но только таким способом она становится известной другим участникам гражданского оборота и может порождать правовые последствия <2>. ——————————— <2> См.: Хейфец Ф. С. Недействительность сделок по российскому гражданскому праву. М.: Юрайт-М, 2001. С. 8.
Таким образом, несмотря на то что воля имеет большое значение для права и составляет обязательную предпосылку возникновения права, являясь только внутренней волей лица, она не способна воздействовать на возникновение, изменение или прекращение правоотношений. Для этого внутренняя воля должна стать известной другим субъектам, ее необходимо проявить вовне. Следовательно, в таких элементах сделки, как воля и волеизъявление, содержится сущность сделки, и отсутствие любого из этих элементов означает отсутствие сделки. Дефекты волевого процесса, исключающие наступление желаемых правовых последствий, могут проявляться в сделках различным образом. Правом оценивается уже изъявленная воля. Поэтому требования к воле и волеизъявлению сводятся к юридической оценке изъявления воли. Внутренняя воля субъекта сделки не должна формироваться на основании порочных обстоятельств, в свою очередь, волеизъявление должно полностью ей соответствовать, т. е. верно отражать внутреннюю волю. Итак, для действительности сделки необходимо соответствие воли и волеизъявления лица. Такое соответствие презюмируется гражданским законодательством, поэтому обратное должно быть доказано сторонами. При этом нередко воля и волеизъявление лица не совпадают или совпадают не полностью. «Может случиться, что воля выражена лицом так неудачно, что внешнее ее выражение (или волеизъявление) оказалось не соответствующим внутреннему решению, тому намерению, которое было у данного лица. Тогда возникают вопросы: чему придать преимущественное значение — воле или ее внешнему выражению, и можно ли признать договор состоявшимся» <3>. В цивилистике нет единства мнений относительно того, что имеет больший приоритет — воля либо волеизъявление. Как указывают ученые, «борьба между словом и волей стороны проходит через всю классическую юриспруденцию» <4>. ——————————— <3> Новицкий И. Б. Римское право. М.: Теис, 1996. С. 131. —————————————————————— КонсультантПлюс: примечание. Учебник «Римское частное право» (под ред. И. Б. Новицкого, И. С. Перетерского) включен в информационный банк согласно публикации — Юристъ, 2004. —————————————————————— <4> Новицкий И. Б., Перетерский И. С. Римское частное право: Учебник. М.: Юридическая литература, 1996. С. 317.
В случае несоответствия воли и волеизъявления существует несколько вариантов решения вопроса: отдавать предпочтение воле лица; признавать приоритет волеизъявления; считать сделку несостоявшейся из-за отсутствия полного соответствия воли и волеизъявления. Необходимо отметить, что этот вопрос по-разному решался в различные периоды времени. В древнейшем римском праве исследование подлинной воли лица не производилось, а при толковании договоров исходили из внешнего проявления воли, из того, что выражено вовне. В классический период возобладала позиция, согласно которой буквальное значение содержащихся в тексте слов и выражений не должно иметь приоритет перед реальной волей субъекта. В результате при несовпадении воли и волеизъявления отсутствовал правовой результат, поскольку желаемое стороны не смогли выразить, а выраженное не соответствовало их действительной воле. Но впоследствии преобладает иная позиция — если налицо несоответствие воли и волеизъявления, а реальную волю лиц можно выявить, то договор следует толковать согласно подлинной воле сторон. «Если из всех обстоятельств дела можно заключить, что сделанное сторонами изъявление воли не соответствует их подлинной воле, причем содержание подлинной воли можно установить, то договор должен толковаться не по букве, а по скрывающейся по букве мысли» <5>. ——————————— <5> Новицкий И. Б. Римское право. М., 1998. С. 131 — 132.
В период развития российского гражданского права единодушие правоведов по данному вопросу по-прежнему отсутствует. Анализируя проблемы несоответствия воли и волеизъявления, ученые занимают одну из указанных выше позиций. И. А. Покровский, акцентировав внимание на формализме древнего права и проблеме соотношения воли и волеизъявления сквозь призму «волевой теории» и «теории изъявления», признавал приоритет принципа воли над волеизъявлением <6>. Н. В. Рабинович также полагает, что при расхождении волеизъявления и воли, при распознаваемости последней предпочтение должно быть отдано воле, а не волеизъявлению, причем, «коль скоро действительная воля нашла внешнее выражение, необходимо с нею считаться всегда, а не только в случаях, указанных в законе» <7>. В. П. Шахматов считает возможным учитывать волю субъекта, если она была выражена вовне и ее подлинный смысл может быть установлен впоследствии, когда по этому поводу возникает спор <8>. При этом следует установить подлинную волю, которая имелась у лица именно во время заключения сделки, а не в период ее толкования. При отсутствии доказательств, свидетельствующих о реальной воле лица на момент совершения сделки, необходимо признать, что действительную волю установить невозможно. ——————————— <6> См.: Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. М., 1998. С. 246. <7> Рабинович Н. В. Недействительность сделок и ее последствия. Л., 1960. С. 7. <8> См.: Шахматов В. П. Основные проблемы теории сделок по советскому гражданскому праву: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Свердловск, 1951. С. 8 — 9.
И. Б. Новицкий считает приоритетным именно волеизъявление, поскольку в сделках «юридические последствия связываются именно с волеизъявлением, благодаря чему и достигается устойчивость сделок и всего гражданского оборота в целом» <9>. С. В. Занковская также в качестве общего правила предлагает руководствоваться выражением воли, придавая ему юридическое значение <10>. ——————————— <9> Новицкий И. Б. Сделки. Исковая давность. М.: Юридическая литература, 1954. С. 66. <10> См.: Занковская С. В. Существенное заблуждение в сделке в советском гражданском праве: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 1950. С. 7.
Некоторые ученые придерживаются позиции о равнозначности воли и волеизъявления. Данное мнение было высказано такими цивилистами, как М. М. Агарков, О. А. Красавчиков, О. С. Иоффе, Ф. С. Хейфец. Учеными отмечается, что условием действительности сделки закон признает совпадающие волю и волеизъявление, следовательно, в случаях несоответствия воли и волеизъявления или упречности воли возникает неизбежность признания сделки недействительной. «Оба эти элемента совершенно необходимы и равнозначны. Только в их единстве заложена сущность сделки. Отсутствие любого из этих элементов означает отсутствие сделки» <11>. При этом отмечается, что нельзя противопоставлять внутреннюю волю и способ ее проявления вовне. Намерения лица должны получить выражение в содержании действия и его форме. Именно в этом значении закон говорит о волеизъявлении, но исходит он из безусловного единства воли и волеизъявления, не отдавая предпочтения ни одному, ни другому <12>. ——————————— <11> Хейфец Ф. С. Указ. соч. С. 8. <12> См.: Там же. С. 9.
Необходимо отметить, что сделка может признаваться недействительной только в случаях дефектности волевого процесса, зафиксированных в законодательстве. Так, ГК РФ указывает конкретные ситуации, когда несоответствие внутренней воли субъекта его волеизъявлению служит основанием признания сделки недействительной со всеми вытекающими отсюда правовыми последствиями недействительности сделок: недействительность мнимой и притворной сделок, сделок, совершенных под влиянием заблуждения, обмана, вследствие стечения тяжелых обстоятельств и заключенных гражданином, не способным понимать значение своих действий или руководить ими. Недействительность также вызывает дефектность волевого процесса в сделках, совершенных под влиянием насилия, угрозы, злонамеренного соглашения представителя одной стороны с другой стороной (ст. 179 ГК РФ). По нашему мнению, в иных случаях несовпадения воли и волеизъявления речь должна идти не о признании сделки недействительной, а об установлении истинной воли стороны сделки, если ее подлинный смысл может быть выявлен. При этом верными представляются слова Д. И. Мейера о том, что нельзя предполагать, что участники сделки действовали напрасно, а напротив, должно дать место предположению, что они хотели постановить нечто действительное <13>. ——————————— <13> См.: Мейер Д. И. Русское гражданское право. Часть 1 (по изданию 1902 г.). М., 1997. С. 211.
Несомненно, основополагающим требованием к волевому процессу выступает соответствие волеизъявления лица его намерению совершить сделку. В ином случае нарушается должный порядок формирования сделки, не соблюдается единство воли и ее изъявления. Однако далеко не всегда в такой ситуации возникает необходимость признания сделки недействительной, поскольку более правильным будет установление истинной воли субъекта, если она была выражена вовне и ее подлинный смысл может быть выявлен впоследствии. Волеизъявление — это выражение, внешнее проявление воли. Именно волеизъявление как внешне выраженная воля может быть подвергнуто правовой оценке, однако, будучи изъявленной, воля сохраняет свое правовое значение. Это проявляется в необходимости учитывать волю лица наряду с существующим волеизъявлением либо даже несмотря на него. Тот факт, что на поверхности находится волеизъявление, не означает, что закон ему придает решающее значение в противовес внутренней воле. Волеизъявление — это единственный способ сообщения о действительной внутренней воле субъекта другим участникам гражданского оборота. Поэтому волеизъявление — следствие свободной воли субъекта сделки и должно выражать ее действительное содержание. Необходимо отметить, что действующее законодательство (ст. 431 ГК РФ) указывает на приоритетное значение именно волеизъявления, на наш взгляд, эта позиция является не вполне обоснованной, поскольку следует выявлять именно действительную волю сторон сделки, т. е. руководствоваться принципом приоритета воли над волеизъявлением. Иногда текст сделки не дает возможность однозначно определить действительную волю сторон. Как бы подробно и внимательно ни определили контрагенты условия своего договора, они все же не в состоянии предусмотреть всех вопросов и сомнений, которые могут позднее возникнуть, соответственно, многие договоры вызывают потребность в разъяснении их смысла. Поэтому законодательство должно указывать суду известные начала, которыми он должен руководствоваться при толковании договоров. Толкование условий сделки имеет очень важное значение при рассмотрении споров. В качестве примера довольно часто приводят дело Курия, наследственного процесса, имевшего место в истории римского права <14>. В завещании лица указывалось: «Если у меня родится сын и он умрет, не достигнув совершеннолетия, то я желаю, чтобы Курий был моим наследником». Однако сын у наследодателя так и не родился, и текст завещания вызвал вопросы, связанные с его толкованием. В соответствии с буквальным текстом завещания наследство должно было перейти к наследникам по закону, но при выявлении действительной цели завещания (воли наследодателя) получалось, что наследником должен был стать Курий. Полагаем, что в данном случае следовало решать вопрос согласно истинной воле наследодателя, а не буквальному тексту завещания. ——————————— —————————————————————— КонсультантПлюс: примечание. Учебник «Гражданское право: В 4 т. Том 1: Общая часть» (под ред. Е. А. Суханова) включен в информационный банк согласно публикации — Волтерс Клувер, 2008 (издание третье, переработанное и дополненное). —————————————————————— <14> См.: Гражданское право: Учебник / Под ред. Е. А. Суханова. М.: Бек, 1999. Ч. 1. С. 330.
Толкование договора необходимо не только для уяснения содержания его условий. Оно требуется для правильного решения всех правовых вопросов, связанных с заключением и исполнением договора, в частности таких, как действительность договора и срок его действия, определение вида договора, значение последующих его изменений и их влияние на первоначальные обязательства сторон. Следует изучить позицию по рассматриваемому вопросу дореволюционных юристов. Д. И. Мейер указывал, что при толковании сделки следует руководствоваться ее буквальным смыслом, что не всегда возможно, поскольку «сделки заключает всякий гражданин: и образованный, у которого развит дар слова, и необразованный» <15>. Главные руководящие правила при толковании сделки должны быть следующие: «а) при неясности буквального смысла сделки следует толковать ее согласно ее существу, по намерению и доброй совести участников сделки, т. е. необходимо раскрыть истинную волю сторон, недостаточно выраженную словами; б) при неясности части сделки следует объяснить эту часть посредством другой, ясной части, следовательно, одна часть сделки поясняется другой; в) необходимо придавать сделке такой смысл, при котором она оказывается законной, действительной: предполагается, что участники сделки желают постановить нечто законное, действительное, нарушение закона не предполагается; г) когда из самой сделки нельзя понять ее смысл из-за недостаточно подробного определения юридических отношений, устанавливаемых сделкой, то следует обратиться к законодательству: оно дает очень много определений о различных сделках на случай, если граждане не вполне определили свои взаимоотношения по сделке; д) когда сделка двусмысленна, так что по одному значению влечет для лица, обязанного по сделке, более тяжкие последствия, нежели по другому, то сделка толкуется в пользу лица обязанного. Это правило основывается на том соображении, что лицо, обязанное по сделке, находится в худшем положении, нежели лицо, приобретающее право, и поэтому нуждается в большем внимании к себе. Кроме того, имеется еще в виду, что лицо, приобретающее право по сделке, само должно позаботиться о точном определении права; в противном случае пусть пеняет на себя. Если же все усилия определить смысл сделки оказываются безуспешными, сделка считается недействительной; значит, воля участников не выражена достаточно ясно и невозможно установить между ними какие-либо юридические отношения. Например, законодательство определяет, что духовное завещание недействительно, если оно не указывает ясно лицо наследника или не определяет ясно имущество, о котором делается завещательное распоряжение» <16>. ——————————— <15> Мейер Д. И. Указ. соч. С. 210. <16> Мейер Д. И. Указ. соч. С. 210 — 211.
В дореволюционном гражданском праве закон, так же как и в настоящий момент, устанавливал буквальное толкование, утверждая, что договоры должны быть изъясняемы по словесному смыслу. Г. Ф. Шершеневич указывал: «Если с внешней стороны текст договора не возбуждает важных сомнений, то суд обязан придерживаться буквального смысла, хотя бы из всех обстоятельств дела обнаруживалось несоответствие его истинному намерению контрагентов. Только в случае важных сомнений, возбуждаемых словесным смыслом, закон предлагает изъяснить договоры по намерению сторон и доброй совести, тем самым допуская, что словесное толкование может привести к выводам, несовместимым с доброй совестью. Очевидно, важность сомнения, которая давала бы право суду перейти от буквального толкования к толкованию намерений, составляет вопрос каждого отдельного случая. Суд, конечно, охотно будет признавать ее наличие, но следует иметь в виду, что обстоятельство это может послужить поводом к кассации, так как Сенат хотя и относит толкование договоров к существу дела, однако под предлогом явного извращения смысла договоров весьма часто принимает к своему ведению толкование договоров» <17>. ——————————— <17> Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права (по изданию 1907 г.). М.: Спарк, 1995. С. 310.
При толковании по намерению дореволюционный закон указывал на следующие правила: 1. Слова двусмысленные должны быть изъясняемы в смысле, наиболее соответствующем существу главного предмета в договорах. 2. Не следует обращать внимания, если в договоре упущено такое слово или выражение, которое вообще и обыкновенно в договорах употребляется и которое потому само собой разумеется. 3. Неясные статьи договора объясняются по тем, которые не возбуждают сомнения. 4. Когда выражения, в договоре помещаемые, не определяют предмета во всех его частях с точностью, тогда следует обращаться к заведенному порядку. 5. Ввиду того что от верителя, как наиболее в том заинтересованного, зависело определить содержание обязательства с большей точностью, сомнение в договоре следует толковать в пользу должника. При таком точном воспроизведении правил толкования, принятых во французском законодательстве, остается непонятным, почему русские кодификаторы установили относительно основного правила обратное положение: тогда как по русскому праву договоры должны быть изъясняемы по словесному их смыслу, по французскому праву — в договоре скорее надлежит исследовать общее намерение договаривающихся сторон, нежели останавливаться на буквальном смысле выражений <18>. ——————————— <18> См.: Шершеневич Г. Ф. Указ. соч. С. 311.
В рыночной экономике, когда договор становится основным правовым документом, определяющим права и обязанности сторон, особенно в сфере предпринимательской деятельности, проблема толкования условий договора приобретает важное значение. Этому актуальному ныне вопросу посвящена ст. 431 ГК РФ, отсутствовавшая в ранее действовавшем ГК РСФСР 1964 г. Статья 431 ГК РФ «Толкование договора» указывает, что при толковании условий договора судом принимается во внимание буквальное значение содержащихся в нем слов и выражений, т. е. их семантическое (смысловое) значение в общепринятом в русскоговорящем обществе словоупотреблении. Такое буквальное значение должно устанавливаться в спорных случаях при помощи авторитетных словарей, а также словарей юридической терминологии. Буквальное значение условий договора в случае его неясности устанавливается путем сопоставления с другими условиями и смыслом договора в целом. При этом п. 2 ст. 431 ГК РФ гласит: «…если правила, содержащиеся в части первой настоящей статьи, не позволяют определить содержание договора, должна быть выяснена действительная общая воля сторон с учетом цели договора». Представляется необходимым усовершенствовать правила толкования договора: в настоящий момент гражданское законодательство больше внимания уделяет словесному содержанию, тогда как цель толкования должна быть направлена на установление действительной воли сторон.
