(Халабуденко О. А.) («Бюллетень нотариальной практики», 2011, N 1)
СУБЪЕКТИВНЫЕ ВЕЩНЫЕ ПРАВА И ВЕЩНО-ПРАВОВЫЕ КОНСТРУКЦИИ: МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
О. А. ХАЛАБУДЕНКО
Халабуденко О. А., доктор права, доцент кафедры частного права Международного свободного университета Молдовы (ULIM).
Основополагающее понятие современной юридической науки — «субъективное право» — не было известно античной юриспруденции. Однако именно в римском праве формируется представление о том, что право лица есть благо, признаваемое и защищаемое правопорядком. Истоки такого понимания права восходят к философии стоиков, которые признавали все находящееся во власти лица благостным <1>. Так, в европейской правовой культуре власть (свобода) лица в отношении объектов (ограниченных ресурсов) стала признаваться социальной ценностью — ценностью, оцениваемой с точки зрения признания ее обществом. ——————————— <1> См.: Арриан. Основания стоицизма / Пер. с греческого и примечания В. Алексеева. Санкт-Петербург, 1888 // URL: http://psylib. org. ua/books/_arria01.htm (дата обращения: 25.10.2010).
Поскольку целью права является установление должного правила поведения, предписывающего воздерживаться от определенного поведения и дозволяющего определенным образом действовать, постольку внешние границы правомочий определены нормой права. Когда речь идет о норме права, имеется в виду право, объективируемое актами поведения конкретного субъекта (объективное право). Когда же речь идет о субъективном праве, то имеется в виду право как способность (мера возможного поведения), присвоенная субъектом. Содержанием такого правомерного поведения являются право требования, которое может быть предъявлено обязанному лицу, либо права (правомочия) на собственные действия управомоченного лица. Субъективное право осуществляется лицом, исходя из принципа полноты использования права, при условии, что им разумно не будет причинен вред другому лицу. В конечном итоге лишь сам субъект определяет, нарушать ли ему чужое субъективное право или нет. Однако правопорядок защищает нарушенное субъективное право, предоставляя возможность лицу, чье право нарушено, заявлять притязания. Поэтому правопритязание (эвентуальное право на иск) не является субъективным правом; его основанием служит факт нарушения уже установленного субъективного права. Не является субъективным правом правовая защита, поскольку ее осуществление связано с заявлением притязания в форме, определенной правопорядком для защиты нарушенного субъективного права. Юридический акт (волеизъявление лица), направленный на правовой результат, достойный с точки зрения правопорядка признания и защиты, имеет своим объектом имущественное или неимущественное субъективное право. Имущественными правами являются те, объектом которых выступает имущественное благо; они представляют собой объект гражданского оборота. В свою очередь, имуществом является вся наличная совокупность прав и обязанностей, принадлежащая определенному лицу. Данное деление активной части имущества на овеществленные права и неовеществленные права послужило для немецких пандектистов одним из догматических оснований выделения прав, имеющих объектом res corporales, в самостоятельную правовую сферу — вещное право. Поскольку в праве речь идет не о физических вещах, а о правах, точным будет понимание res corporales как права, объективированного в материальном предмете (овеществленного права). Напротив, res incorporales — вещи бестелесные, они распознаются умом, их нельзя коснуться (наследство, узуфрукт, всякого рода обязательства). Таким образом, res incorporales могли служить объектами как вещных (узуфрукт), так и обязательственных прав. Однако пандектисты, опасаясь реставрации феодального права, отнесли к вещным правам лишь те, объектом которых является внешний по отношению к лицу материальный предмет. Правда, пандектное учение, принимая во внимание вещный характер прав, для которых материальная субстанция не имеет принципиального значения, делает ряд вынужденных исключений. Во-первых, переход права собственности и залог в отношении ценных бумаг, воплощающих права требования, осуществляется в соответствии с принципами вещного права. Во-вторых, к вещным правам пандектное учение относит «право на право — залоговые права и узуфрукт» <2>. ——————————— <2> Проблемы гражданского и предпринимательского права Германии / Пер. с нем. М., 2001. С. 174.
Несмотря на то что в основу деления прав лег искаженный (в интересах достижения известной политико-правовой цели — конструирования абсолютного права собственности) римский правовой материал, в настоящее время мало кто всерьез может утверждать, что вещные права бесполезны. Они позволяют удовлетворять интересы правообладателя путем осуществления им собственных поведенческих актов в отношении вещей при условии, что все другие лица должны воздерживаться от воздействия на вещь и не препятствовать своим отношением к вещи воздействию на нее со стороны субъекта вещного права. Все вещные права могут быть разделены на три группы: право собственности, преимущественные права и ограниченные вещные права. Право собственности включает не только положительные правомочия, которыми обладает собственник, но и юридические обязанности и ограничения (публично-правовые или частноправовые, например право соседства). Преимущественные права, секундарные по своей природе, при их нарушении сообщают сособственнику правопритязание, стесняя тем самым право собственности. Ограниченные вещные права (в отличие от ограничений правомочий собственника) сообщают правообладателю права на собственные действия. Общая для всех вещных прав функция — наделение лица правовой возможностью осуществлять хозяйственное господство в отношении объекта вещного права самостоятельно, собственными поведенческими актами сообщает вещным правам общие признаки (юридическая прочность, право следования, абсолютный характер защиты, закрытый перечень, принудительная типизация, специальные способы защиты). Признание субъективных вещных прав достойными существования и защиты предполагает определение их положения среди других правовых явлений и понятий, для чего широко в юридической науке используется категория «правоотношение». Как следствие, широкое распространение получает утверждение, что субъективное (вещное) право вне правоотношения существовать не может. Однако нельзя не учитывать то, что «правоотношение» — понятие, в отношении которого отсутствует единая научная позиция. В одних случаях субъективное право и обязанность отождествляют с правовой формой гражданского правоотношения <3>, в других — само правоотношение рассматривается как юридическая форма имущественных отношений <4>. В первом случае уже в самом определении содержится логический круг (правовая форма правоотношения ничего нового не сообщает о самом правоотношении). Второе — восходит к историческому материализму, где имущественные отношения рассматриваются как «базисные» фактические отношения. В свою очередь, «надстроечные» правовые отношения служат лишь формой «базисных» отношений. Подобный экономический детерминизм не выдерживает критики хотя бы потому, что субъективные права сами по себе являются благами, находящимися в обороте. Заметим также, что экономический детерминизм приводит к логически порочному определению правоотношения как общественного отношения, урегулированного нормами права. Такое «общепринятое» аналитическое суждение о правоотношении предполагает, что в нем имеется содержание, отличное от социального контекста. Однако права (обязанности) — явления социальные. Признав «общественное» фактическим, мы отказываем праву в социальной природе, что само по себе абсурдно! Отсюда следует, что любые попытки непротиворечивым образом увязать фактическое отношение с его юридическим содержанием в рамках понятия «правоотношение» — нерезультативны. Следует также учитывать тот факт, что право оказывает на экономические отношения не меньшее воздействие, чем последние на правовые явления. Однако в действительности факт и право не находятся в каузальной связи, аналогичной той, которая свойственна явлениям природы. Поэтому ограничение в описании закономерностей правовой действительности (номос) лишь каузальными (причинно-следственными) связями, на наш взгляд, неверно. Содержательно правовые явления могут быть описаны посредством определения функций, которые они выполняют. ——————————— <3> См.: Гражданское право: Учеб.: В 3 т. / Отв. ред. А. П. Сергеев, Ю. К. Толстой. М., 2005. Т. 1. С. 97. —————————————————————— КонсультантПлюс: примечание. Учебник «Гражданское право: В 4 т. Общая часть» (том 1) (под ред. Е. А. Суханова) включен в информационный банк согласно публикации — Волтерс Клувер, 2008 (3-е издание, переработанное и дополненное). —————————————————————— <4> См.: Гражданское право: Учеб.: В 4 т. Т. 1: Общая часть / Отв. ред. Е. А. Суханов. М., 2007. С. 37 — 42.
Рассмотрение субъективного права в контексте понятия «правоотношение» предполагает также нахождение ответа на вопрос о функции, которую выполняет правоотношение. Представляется верным утверждение, что правоотношение служит средством конкретизации норм объективного права. В этом смысле правоотношение есть научная абстракция, удобная для постижения права гносеологическая категория юридической науки. Правоотношение — это сконструированный разумом объект, которого нет в природе. Действительно, отношение предполагает первичность различия между субъектами, вступающими в данные отношения. В свою очередь, наличная правовая связь между субъектами права отражает онтологически первичное единство. Следовательно, наличная правовая связь между субъектами права («правовая ситуация») может быть познана посредством правоотношения, отражающего в чистом виде тот или иной тип субъективного права. Однако в юридической науке чаще всего идеальная конструкция — «правоотношение» буквально отождествляется с наличной правовой связью — «правовой ситуацией». В результате происходит недопустимое, на наш взгляд, смешение приема (способа) познания правового явления и объекта познания — правовой ситуации. Итак, правоотношение есть средство постижения правовой ситуации; это — форма, содержанием которой являются идеальные права и обязанности. В свою очередь, объективация содержания правовой ситуации задается тем, что субъективное право и юридическая обязанность — суть такие явления правовой действительности, которые способны быть определены (урегулированы) нормами объективного права <5>. В этой связи возникает вопрос о наличии в правовой культуре концепта, обеспечивающего субстантивацию субъективных прав (обязанностей). Представляется, что таковым служит категория «юридическая конструкция» — понятие, получившее широкое распространение благодаря Р. фон Иерингу <6>. ——————————— <5> См.: Халабуденко О. А. Традиции и новеллы обязательственного права: опыт Республики Молдова и других государств СНГ // Закон и жизнь. 2008. N 6. С. 31. <6> См.: Иеринг ф. Р. Юридическая техника // Избранные труды: В 2 т. СПб., 2006. Т. II. С. 357 — 384.
Субстанциональность юридических конструкций выводится немецким ученым исходя из представления, что именно они (юридические конструкции), а не нормы права, будучи субстратом правового содержания, выступают первичным элементом права. В таком случае по отношению к нормам права юридические конструкции образуют своеобразный «еще один слой» правовой материи, выступая «центральным звеном (основой, стержнем) материи права» <7>. А если это так, то возникает вопрос: какой элемент юридической конструкции придает ей субстанциональность? Ведь юридическая конструкция может быть представлена как некий феномен правовой культуры, построенный по формальным законам структуры, который организует опыт правовой культуры. Ключевым элементом структуры является знак, не являющийся сущностью. ——————————— <7> Алексеев С. С. Избранное. М., 2003. С. 200.
На этом уровне юридическая конструкция не может рассматриваться как сущность. Субъекту правового общения она еще безразлична. Здесь речь идет лишь об определенной объективации структурных элементов юридической конструкции в нормах права. Юридическая конструкция, состоящая из определенных свойственных ей элементов, приобретает характер субстанции, когда в ней обнаруживается некий «центр». Таким центром выступает юридический факт (акт) — волеизъявление субъекта права. С момента выражения воли субъектом правового общения юридическая конструкция субстантивируется, становится «юридической сущностью». Юридическая конструкция, на наш взгляд, представляет собой первичный объективированный элемент права, способный выступать сущностным (субстанциональным) правовым началом правовой системы. Всякая юридическая конструкция может быть представлена как структура, что предполагает перенос фокуса внимания с целого на части (элементы), составляющие целое (структуры). В этом смысле признаки субъективного права являются значимыми для соответствующей юридической конструкции. Так, вещное право, будучи принудительно типизированным, соответственно и объективируется в принудительно типизированной юридической конструкции. Это не означает, что принцип принудительной типизации распространяется на все элементы юридической конструкции. Ведь в структуре юридической конструкции могут отражаться как вещные, так и обязательственные права, к примеру, в конструкциях узуфрукта (вещное право) или имущественного найма (обязательственное право). Отличие вещно-правовой конструкции от обязательственно-правовой заключается в том, что первая, не исключая обязательственный эффект, имеет своим началом вещное право. Соответственно обязательство в вещно-правовой конструкции возникает лишь в связи с установленным вещным правом. Так, на сервитуария может быть возложена обязанность компенсировать установленное в его пользу право, но эта обязанность существует лишь в связи с возникшим в рамках конструкции сервитута вещным обременением. Напротив, вещный эффект обязательственно-правовой конструкции существует постольку, поскольку установлено обязательственное право. Так, вещный эффект имущественного найма возникает лишь в связи с обязанностью наймодателя передать в пользование нанимателю вещь. Посредством структурно-функционального метода, применимого к юридическим конструкциям, может быть также разрешен вопрос о производных признаках вещных прав — их абсолютном или относительном характере. Речь идет о ситуациях, когда одно и то же вещное право может быть определено (выражено) правоотношением абсолютным — к третьим лицам, но при этом будет иметь относительный характер в отношениях «собственник — правообладатель». Описанными свойствами обладают отношения между сособственниками в конструкции общей собственности. Здесь устанавливаются вещные, но относительные по своей природе права. На приведенных примерах видно, что понятие «правоотношение» дает возможность определить природу субъективного права, но не пригодно к описанию субстанционально-определенного существа правовых ситуаций. Как целостное образование юридическая конструкция обладает не только внутренней, но и вовне проявленной формой. Следовательно, ее анализ возможен не только с позиции отдельных элементов, но и с точки зрения целостности. При этом наглядно проявляются ее системные свойства. Обусловлено это тем, что взаимосвязанные элементы структуры порождают качественно новые свойства целого, не тождественные свойствам элементов целого. Причем эти элементы будут обладать самостоятельным юридическим смыслом лишь в силу существования целого — юридической конструкции. Так, право собственности можно описать через отдельные правомочия, но исчерпать конструкцию права собственности этими правомочиями невозможно (целое всегда больше суммы частей). Отсутствие того или иного правомочия, очевидно, не прекращает рассматриваемое право. Кроме того, оценка отдельных правомочий в конструкции права собственности возможна лишь в связи с данной конструкцией. Владение, пользование, распоряжение — как правомочия в структуре конструкции права собственности и как правомочия в других конструкциях (например, ограниченных вещных правах) существенным образом различаются.
