Соболев Вячеслав Васильевич, кандидат юридических наук, профессор кафедры уголовного права Северо-Кавказского филиала Российской академии правосудия.
В статье автор рассматривает проблематику дифференциации уголовной ответственности при групповом способе исполнения преступления в сфере банкротства, уделяет внимание вопросам квалификации преступления, совершаемого со специальным субъектом.
In article author considers the problem a differentiation to criminal responsiblity at group way performances of the crime in sphere bankruptcy, pays attention questions to qualifications of the crime, made with special subject.
Key words: differentiation responsiblity, insolvency, bankruptcy, group crime, complicity, economic activity, special subject, additional punishment.
В современных экономических условиях, когда аномалии кредитного оборота — неплатежи — становятся нормальным явлением хозяйственной жизни, защита прав и интересов кредиторов является одной из основных задач государства. Посягательства на эти права затрагивают не только частные интересы, но и подрывают доверие и порядок ведения хозяйственной деятельности, лишая экономику важного финансового источника — кредитов и инвестиций. Призванный обеспечить уголовно-правовую защиту названных прав, институт ответственности за преступления, связанные со злонамеренным банкротством, к сожалению, не получил, как показывает практика, должного развития.
Трудности, испытываемые правоприменителем, помимо определенной сложности норм названного института, усугубляются их неоднократной корректировкой, нестабильностью законодательной практики. Так, начиная с 1998 г., Федеральный закон «О несостоятельности (банкротстве)» корректировался пять раз и довольно значительно. В частности, Законами от 30 декабря 2008 г. N 314-ФЗ и от 28 апреля 2009 г. N 73-ФЗ был по-новому определен правовой статус арбитражного управляющего [1] и усилена ответственность руководителя организации и контролирующих ее лиц по обязательствам должника [2]. Между тем уголовно-правовые нормы, предусматривающие ответственность за преступления, связанные с банкротством (ст. ст. 195, 196, 197 УК), подвергались законодательной корректировке последний раз лишь в 2005 году [3].
Показательной является динамика удельного веса количества привлеченных к уголовной ответственности лиц, совершивших преступления в сфере банкротства, в сравнении с количеством зарегистрированных преступлений названой категории. Если в 2001 г. были привлечены к уголовной ответственности 295 лиц из 537 зарегистрированных преступлений, связанных с банкротством (54,9%) [4], то в 2008 г. по 638 зарегистрированных преступлений привлечены к уголовной ответственности 98 лиц (15,4%) [5]. Причем за период действия Закона РФ от 19 ноября 1992 г. «О несостоятельности (банкротстве) предприятий» ежегодно в среднем регистрировалось 255 преступлений и раскрывалось каждое второе. А в период ныне действующих Федерального закона от 22 октября 2002 г. «О несостоятельности (банкротстве)» и статей 195 — 197 УК РФ (в ред. Закона от 19.12.2005 г.) ежегодно регистрируется 633 и раскрывается лишь каждое седьмое преступление.
Все это свидетельствует о недостаточно эффективном действии уголовного закона в сфере уголовного преследования за преступления, связанные с несостоятельностью (банкротством). При исследовании проблемы можно назвать целый ряд факторов, сдерживающих действенность применения уголовно-правовых норм, регламентирующих ответственность за совершение криминальных банкротств. Это и низкий уровень правовой защищенности экономических отношений, и большая латентность преступлений экономического характера, и несовершенство законодательной базы в сфере банкротства.
К факторам субъективного свойства следует отнести слабое знание правоприменителями «азов» экономики, гражданского и налогового законодательства, на основных положениях которого базируются диспозиции статей 195 — 197 УК РФ. К тому же до настоящего времени отсутствует четкая судебная практика по экономическим преступлениям, что усложняет правоприменение. Если судебной практике применения Закона о несостоятельности (банкротстве) в порядке гражданского судопроизводства посвящено четыре Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ [6], то постановлений по вопросам рассмотрения судами уголовных дел о преступлениях, связанных с несостоятельностью (банкротством), Пленумом Верховного Суда РФ не принималось.
Все чаще авторы, исследовавшие проблему недостаточно эффективной борьбы с криминальным банкротством, акцентируют на мнении правоприменителей, согласно результатам анкетирования которых главными сдерживающими факторами называются: несовершенство законодательной базы в сфере банкротства (60,2% респондентов) [7], необходимость корректировки содержания статей 195 — 197 УК РФ несмотря на недавно принятые законодателем изменения (76%) [8], противоречия между положениями законодательства о несостоятельности и содержанием диспозиций статей УК (37,6%), а также низкий уровень профессиональной подготовки сотрудников правоохранительных органов (40,2%) [9].
Однако предпочтительнее, на наш взгляд, являются подходы к проблеме с позиций системной корректировки уголовной политики в области противодействия криминальному банкротству. Представляется, что наиболее важным на сегодняшний момент вопросом является определение законодателем достаточности криминализации в сфере злонамеренного банкротства и дифференциации ответственности его участников с учетом реалий правоприменительной практики.
В теории высказаны концептуальные предложения решения обозначенной проблемы на законодательном уровне применительно не только к банкротству, но также и ко всей сфере криминально-теневой экономики. Особо значимыми в данной сфере выделяются исследователями служебно-экономические преступления, совершаемые специальными субъектами с использованием служебного положения либо должностных полномочий в сфере экономики.
Такой подход, по мнению М. И. Иванова, позволит, например, разрешить вопросы о привлечении к уголовной ответственности лица, совершившего служебно-экономическое правонарушение в условиях хозяйственного риска, крайней необходимости, в виде преступной небрежности или в случаях затруднения установления психического отношения виновного к совершенным корпоративным преступлениям и т. д. Для этого необходима унификация уголовного законодательства о служебно-экономических злоупотреблениях. В этой связи, полагает ученый, необходимо взаимообусловленное, согласованное и системное единство гражданско-правовой, бюджетной, финансовой, административной и государственно-правовой ответственности за служебно-экономические преступления [10].
С позиций наиболее полной дифференциации ответственности за преступления, совершаемые в сфере банкротства, в теории уголовного права высказаны предложения решения проблемы, например, посредством института соучастия в рамках Особенной части УК РФ. Так, О. В. Белокуров считает, что в квалифицирующие признаки тех составов преступлений, которые предусматривают наличие специального субъекта, можно внести дополнения, изложив их следующим образом: «Те же деяния, совершенные по предварительному сговору группой лиц, либо с лицами, не указанными в части первой настоящей статьи» [11].
Данное положение убедительно поддерживается Д. А. Туровым, который на основе глубокого исследования практического материала пришел к выводу о необходимости предусмотреть в статьях 196 — 197 УК РФ такие квалифицирующие признаки, как совершение преступления группой лиц по предварительному сговору и организованной группой [12].
Следует согласиться с тем, что подавляющее большинство криминальных банкротств имеют так называемый «заказной характер» и совершаются не только руководителем или учредителем должника, но также, как правило, руководителями «дружественных» компаний, куда выводятся активы должника, либо лицами, специализирующимися на выводе активов предприятия и дальнейшем сопровождении процедур банкротства. Согласно результатам опросов практических работников от 84 до 87% респондентов отметили, что данные преступления имеют групповой характер. По данным Ю. И. Селивановой, свыше 67% респондентов из числа практиков указали, что им встречались случаи, когда криминальные банкротства совершались группой лиц, характеризующейся устойчивостью, т. е. организованной группой [13].
Анализ исследуемых уголовно-правовых норм подтверждает, что они большей частью содержат положения конструктивно предопределяющие возможность совершения криминальной несостоятельности (банкротства) не иначе как совместно (или с помощью, или предварительного согласия, заведомо) с иными лицами — контрагентами по криминальным интересам. Поэтому выработанные предложения о закреплении квалифицированных видов криминального банкротства по признакам совершения группой лиц по предварительному сговору и организованной группой, несомненно, направлены на реализацию принципа дифференциации уголовной ответственности.
Вместе с тем, признавая заслуживающей всяческой поддержки идею реализации принципа дифференциации ответственности по названным квалифицирующим признакам в приложении к деяниям, связанным с криминальным банкротством, нельзя не учитывать значительную сложность института соучастия, его правовую природу. Проблематичность приложения данного института к сфере криминального банкротства обусловлена прежде всего тем, что большинство составов данного вида деяний относится к преступлениям со специальным субъектом. При этом законодательное описание признаков субъекта названных составов страдает, как показывают исследования, крайней неопределенностью. Так, при анкетировании 226 практиков данной правоприменительной сферы на вопрос о субъекте преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 195 УК РФ, 50,6% ответили — «специальный», 14,4% — «общий», 35% — затруднились ответить. Но при этом представители той же группы на вопрос о необходимости установить в санкциях статей 195 — 197 УК дополнительное наказание в виде лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью 81,8% ответили положительно [14].
Особенная часть Уголовного кодекса РФ содержит немало норм с признаками специального субъекта преступления. Этими признаками определяется круг лиц, отнесенных законодателем к указанному виду субъектов. Однако законодательного определения понятия специального субъекта в УК не имеется, хотя упоминание о нем содержится в ч. 4 ст. 34 УК. Согласно названной норме лицо, не являющееся субъектом преступления, специально указанным в соответствующей статье Особенной части УК, участвовавшее в совершении преступления, предусмотренного этой статьей, несет уголовную ответственность за данное преступление в качестве его организатора, подстрекателя либо пособника.
Вместе с тем, как отмечается многими исследователями, это правило неабсолютно, поскольку однозначное решение вопроса применительно ко всем случаям участия частных лиц в преступлениях со специальным субъектом не всегда представляется возможным. Это обусловлено спецификой отдельных составов преступлений, а также использованием законодателем различных юридико-технических конструкций. Поэтому лицо, не являющееся специальным субъектом, в зависимости от законодательного описания объективной стороны преступления может быть и исполнителем в преступлении со специальным субъектом [15].
Таким образом, вопрос о том, в каких случаях должна применяться ч. 4 ст. 34 УК РФ, необходимо решать в зависимости от критериев, на основании которых определяются специальные субъекты. Это, во-первых, правовое положение субъекта, которое четко указано в норме или однозначно вытекает из ее толкования, и, во-вторых, характер объективной стороны и способ ее законодательного описания. Именно эти два критерия, по мнению В. Винокурова, позволяют разграничить две наиболее сложных для правоприменителя ситуации: когда специальный признак исполнителя характеризует только его личностные свойства (ст. ст. 106, 131 УК), и когда специальным является не только субъект, но и сам состав преступления по описанию объективной стороны (ст. ст. 160, 285 УК). Применительно к первой ситуации правило квалификации, предусмотренное ч. 4 ст. 34 УК, не действует [16].
В русле такой трактовки исследуемого института заслуживает поддержки и дальнейшего развития направление формирующееся в теории уголовного права, согласно которому возможно расширение круга лиц, которые могут быть исполнителями преступления за счет отказа от упоминания признаков специального субъекта [17]. Применительно к сфере экономической деятельности, в частности, с учетом сложности и многогранности отношений, складывающихся в сфере банкротства, такой подход по расширению круга лиц, признаваемых субъектами преступлений, предусмотренных ст. ст. 195 — 197 УК РФ, является вполне заслуживающим внимания законодателя.
Литература
1. См.: Собрание законодательства РФ. 2009. N 1. Ст. 22.
2. См.: Российская газета. 2009. 5 мая.
3. О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях: Федеральный закон РФ от 19.12.2005 N 161-ФЗ // Собрание законодательства РФ 2005. N 52. (ч. 1). Ст. 5574.
4. Бондарь Е. А. Уголовная ответственность за нарушение законодательства о несостоятельности (банкротстве): Автореф. дис. … к. ю.н. Нижний Новгород, 2002. С. 4 — 5.
5. См.: URL: http://www. mvd. ru.
6. См.: Постановления Пленума ВАС РФ от 08.04.2003 N 4 // Вестник ВАС РФ. 2003. N 6; от 15.12.2004 N 29 // Вестник ВАС РФ. 2005. N 3; от 22.06.2006 N 22 // Вестник ВАС РФ. 2006. N 8; от 20.12.2006 N 67 // Вестник ВАС РФ. 2007. N 2.
7. Бондарь Е. А. Указ. соч. С. 6.
8. Туров Д. А. Уголовно-правовые и криминологические аспекты борьбы с преступлениями в сфере несостоятельности (банкротства): Автореф. дис. … к. ю.н. Краснодар, 2008. С. 5.
9. Шагуч Б. А. Институт ответственности за преступления, связанные с несостоятельностью (банкротством): Дис. … к. ю.н. Краснодар, 2009. С. 223 — 224.
10. Иванов М. Необходимы ли изменения норм уголовного закона о служебно-экономических преступлениях // Уголовное право. 2006. N 2. С. 33, 35.
11. Белокуров О. В. Соучастие в преступлениях со специальными субъектами: актуальные проблемы (на примере присвоения и растраты) // Следователь. 2003. N 5. С. 2.
12. Туров Д. А. Уголовно-правовые и криминологические аспекты борьбы с преступлениями в сфере несостоятельности (банкротства): Дис. … к. ю.н. Краснодар, 2008. С. 88.
13. Селиванова Ю. И. Исследование по программе «Исследовательские проекты молодых ученых». Деятельность организованных преступных групп в сфере несостоятельности (банкротства) // http:// sartraccc. sgap. ru/ Explore/ selivanovskaya. htm.
14. См.: Шагуч Б. А. Указ. соч. С. 225.
15. См.: Орымбаев Р. Специальный субъект преступления. Алма-Ата, 1977. С. 131; Устименко В. В. Специальный субъект преступления. Харьков, 1989. С. 45; Винокуров В. Квалификация соучастия в преступлениях со специальным субъектом // Уголовное право. 2010. N 2. С. 24.
