О КОНСТРУКЦИИ ИНВЕСТИЦИОННОГО ДОГОВОРА В СТРОИТЕЛЬСТВЕ
О. Г. ЕРШОВ
Ершов Олег Геннадьевич, доцент кафедры гражданско-правовых дисциплин Омской академии МВД России. Кандидат юридических наук. Специалист в области частного права. В настоящее время занимается исследованием проблем правового регулирования отношений в строительстве. Родился 15 октября 1977 г. в г. Омске. Автор более 130 научных работ по проблемам правового регулирования отношений в строительстве.
В работе рассматриваются признаки и особенности инвестиционного договора, показано несовершенство признаков, сформированных в рамках экономического подхода в исследовании. Проводится сравнение инвестиционного договора с договором участия в долевом строительстве, смешанным, рамочным и организационным договорами. Делается вывод о том, что вести речь о конструкции инвестиционного договора в строительстве преждевременно.
Ключевые слова: строительство, инвестиционный договор, договор участия в долевом строительстве.
Designing investment contract in construction O. G. Ershov
Signs and features of the investment contract are considered, imperfection of features elucidated using the economic approach is shown. Comparison of the investment contract with the contract of participation in the share construction, mixed, framework and organizational contracts is carried out. The conclusion is drawn that it is premature to use the notion of the investment contract in construction.
Key words: construction, investment contract, contract of participation in share construction.
Развитие имущественных отношений в строительстве предопределяет необходимость дальнейшего совершенствования механизма гражданско-правового регулирования. В частности, нуждается в дополнительном осмыслении и научном анализе конструкция инвестиционного договора в строительстве, которая широко применяется на практике, но недостаточно исследована в цивилистической теории. В литературе справедливо отмечается, что применительно к договору инвестирования в строительство возникают как сложности квалификации, так и проблемы налогообложения [1, с. 61 — 67]. Следствием этого является наличие судебных споров, в которых стороны и суды сталкиваются с определенными сложностями квалификации отношений. Анализ материалов судебной практики позволяет сделать вывод о том, что проблемы возникают при оценке существенных условий, правовой природы инвестиционного договора в строительстве, исполнении обязательства, возникающего из такого договора, и другие. Например, при рассмотрении одного дела по иску о признании незаключенным договора инвестирования истец квалифицировал договор как договор долевого участия в строительстве, где сторонами не согласовано условие о вкладе администрации муниципального образования. Однако суд в иске отказал, поскольку условие о предмете договора инвестирования должно считаться согласованным, а договор — заключенным, поскольку здание введено в эксплуатацию, а неопределенность в отношении инвестиционного объекта, площади застройки и объема инвестиций отсутствовала. Как отметил суд, необходимость выявления природы договоров связана с тем, что понятие «инвестиции» не имеет собственного строгого или общепризнанного юридического содержания, а потому при использовании в наименованиях договоров оно может обозначать разнообразные отношения, складывающиеся между участниками гражданского оборота <1>. ——————————— <1> Постановление Президиума ВАС РФ от 5 февраля 2013 г. N 12444/12 по делу N А32-24023/2011 // Вестник ВАС РФ. 2013. N 7.
По другому делу о признании права собственности на долю в праве общей долевой собственности на объект незавершенного строительства суды сделали вывод о том, что заключенный сторонами инвестиционный договор по своей правовой природе выступает договором купли-продажи будущей недвижимой вещи <2>. Иногда суды дают неверную оценку условиям спорного инвестиционного контракта в части продления срока действия и поведению сторон при его исполнении <3>. Не позволяет решить проблемы также недавно принятое Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 11 июля 2011 г. N 54 «О некоторых вопросах разрешения споров, возникающих из договоров по поводу недвижимости, которая будет создана или приобретена в будущем». В пункте 4 дается разъяснение о том, что при рассмотрении споров, вытекающих из договоров, связанных с инвестиционной деятельностью в сфере финансирования строительства или реконструкции объектов недвижимости, судам надлежит устанавливать правовую природу соответствующих договоров и разрешать спор по правилам глав 30, 37, 55 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК РФ) и т. д. <4>. ——————————— <2> Определение ВАС РФ от 13 февраля 2013 г. N ВАС-642/12 по делу N А45-237/2010 // СПС «КонсультантПлюс». <3> Определение ВАС РФ от 9 августа 2013 г. N ВАС-9855/13 по делу N А40-54257/12-64-501 // СПС «КонсультантПлюс». <4> Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 11 июля 2011 г. N 54 «О некоторых вопросах разрешения споров, возникающих из договоров по поводу недвижимости, которая будет создана или приобретена в будущем» // Вестник ВАС РФ. 2011. N 9.
Несложно заметить, что высшие судебные органы не указывают, по каким критериям следует проводить разграничение договоров, но акцентируют внимание на то, что инвестиционные отношения могут иметь различную правовую форму. При таком подходе речь не идет о самостоятельности инвестиционного договора в строительстве. Вместе с тем, очевидно, поводом для утверждения обратного служит недостаточная определенность положений ст. 8 Федерального закона «Об инвестиционной деятельности в Российской Федерации, осуществляемой в форме капитальных вложений», в соответствии с которой отношения между субъектами инвестиционной деятельности оформляются договором, заключаемым в соответствии с ГК РФ. Более того, ст. 2 данного Закона прямо указывает, что он не распространяется на отношения, связанные с привлечением денежных средств граждан и юридических лиц для долевого строительства многоквартирных домов и (или) иных объектов недвижимости <5>. Аналогичные положения содержит ст. 1 Федерального закона «Об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и иных объектов недвижимости и о внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации», которая предписывает, что его положения не распространяются на отношения, связанные с инвестиционной деятельностью для строительства <6>. ——————————— <5> Федеральный закон от 25 февраля 1999 г. N 39-ФЗ «Об инвестиционной деятельности в Российской Федерации, осуществляемой в форме капитальных вложений» (в ред. от 12 декабря 2011 г.) // СЗ РФ. 1999. N 9. Ст. 1096. <6> Федеральный закон от 30 декабря 2004 г. N 214-ФЗ «Об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и иных объектов недвижимости и о внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации» (в ред. от 23 июля 2013 г.) // СЗ РФ. 2005. N 1 (ч. 1). Ст. 40.
Опираясь на действующее инвестиционное законодательство, возникло учение о самостоятельности инвестиционного договора, в основе которого лежит посылка о том, что в связи с вложением инвестиций возникают особые инвестиционные отношения, которым свойственны юридические признаки, и, следовательно, обязательно должна быть самостоятельная правовая форма таких отношений. Инвестиционные отношения обусловлены наличием самой инвестиционной деятельности, а при наличии самостоятельного нормативного акта, регламентирующего такую деятельность, конструкция инвестиционного договора получает право на существование, в том числе применительно к сфере строительства. Совершенно очевидно, что такой подход является чисто экономическим, но может ли он быть единственно верным? Не случайно в юридической литературе убедительно доказывается, что частноправовое регулирование должно основываться на внешнеэкономических понятиях справедливости и нравственности, что не позволяет подчинить юридический подход в формировании права экономическому подходу [2, с. 5 — 9]. В связи с этим концепция инвестиционного договора в строительстве нуждается в более глубоком научном анализе. В настоящее время относительно концепции инвестиционного договора, в том числе в сфере строительства, сформировалось две самостоятельные теории: в рамках первой допускается самостоятельность конструкции инвестиционного договора и проводятся попытки выделения и обоснования его юридических признаков, в рамках второй — утверждается обратное и инвестиционный договор сводится к модели известных отечественному гражданскому праву договоров. Попытаемся оценить аргументы, которые выдвигаются учеными в защиту той или иной теории, а также обосновать собственную позицию по данной проблеме. Для этих целей обратимся к анализу юридической литературы. Сторонником концепции инвестиционного договора как самостоятельного договора является В. Н. Лисица, который указывает, что речь идет о договоре, по которому инвестор обязуется вложить инвестиции в объект инвестиционной деятельности в целях получения инвестором дохода в будущем. Критерием признания договора инвестиционным является признак осуществления инвестиционной деятельности. Предметом такого договора является сама инвестиционная деятельность, в результате которой могут создаваться, приобретаться или изменяться объекты движимого и недвижимого имущества [3]. В обоснование такого подхода проводится попытка выделения юридически значимых признаков: наличие инвестиций — объекта гражданских прав, не изъятых из гражданского оборота и подлежащих вложению; наличие объекта инвестиционной деятельности, который может приносить доход инвестору, наличие сделки по вложению инвестиции в объект инвестиционной деятельности [4]. Аналогична позиция П. В. Сокола, который представляет инвестиционный договор как сделку, по которой одна сторона обязуется осуществить вложение инвестиций другой стороны в целях извлечения прибыли или достижения иного полезного для инвестора эффекта [5, с. 92]. Е. Б. Козлова, отмечая необходимость урегулирования на уровне федерального законодательства договорных конструкций, опосредующих инвестиционную деятельность, предложила квалифицирующие признаки инвестиционного договора. В частности, к таким признакам она относит: особенность субъектного состава, когда в отношениях участвуют публично-правовые образования; осуществление одним из субъектов инвестиционного договора функций публичной власти по предоставлению господдержки инвестору; особый предмет инвестиционного договора — действия сторон по реализации инвестиционного проекта [6, с. 14 — 17]. И. И. Басыров, напротив, выделяет следующие признаки: долгосрочный характер договорных отношений, коммерческую заинтересованность, возмездность, целевое использование средств соглашения, возможность инвестора влиять на производственную деятельность финансово и хозяйственно, общую долевую собственность на имущество, вложенное в качестве инвестиций [7, с. 15 — 17]. В. А. Ласковый также отмечает, что инвестиционный договор определяет взаимоотношения собственников или титульных владельцев средств, вкладывающих в объекты предпринимательской деятельности, их взаимодействие в процессе реализации инвестиционного проекта. Здесь присутствует так называемый генеральный инвестор, который определяет дальнейшую юридическую судьбу инвестиций. Инвестор передает инвестиции, а другое лицо за вознаграждение обязуется осуществить их вложение на основе инвестиционного проекта с целью последующей передачи результата инвестирования инвестору. Такой договор создает предпосылки для заключения других гражданско-правовых договоров, его предмет образуют два элемента — юридический объект в виде передачи инвестиций, действия по реализации инвестиционного проекта и материальный объект в виде инвестиций. При этом в обязанности инвестора входит приемка законченного объекта, выплата вознаграждения, передача правоустанавливающих документов на земельный участок. Лицо, реализующее инвестиционный проект, обязано осуществлять технический надзор и контроль [8, с. 142 — 151]. Предложенное обоснование самостоятельности инвестиционного договора вызывает сомнения. Во-первых, признаки инвестиционной деятельности, которые лежат в основании конструкции инвестиционного договора, в большей степени экономические, а не юридические, поскольку в них трудно усмотреть особенности, которые могут быть положены в основу механизма правового регулирования инвестиционных отношений. Пока сложно увидеть, чем принципиально отличается объект гражданских прав в виде инвестиций от объекта гражданских прав в обычном гражданском правоотношении. Выделенные признаки инвестиционной деятельности не позволяют также выделить особенности самой сделки (инвестиционного договора), которая является основанием возникновения прав и обязанностей. Такие особенности через выделенные признаки инвестиционной деятельности, полагаем, пока не раскрыты. Во-вторых, спорной является попытка определения предмета через инвестиционную деятельность. Традиционно предмет договора является элементом соглашения, которое отражает как объект правоотношения, так и особенности предмета исполнения. Предмет позволяет провести отличие одного договора от другого. В связи с этим сама инвестиционная деятельность предметом инвестиционного договора быть не может. При отсутствии раскрытых юридических признаков инвестиционной деятельности отличие по предмету инвестиционного договора от других договоров вряд ли может быть установлено. Причина в том, что этому способствует отсутствие единого понимания не экономической, а юридической природы инвестиционного договора. Неслучайно в юридической литературе инвестиционный договор предложено рассматривать либо как смешанный договор [9, с. 82 — 85; 10, с. 29, 30], либо как нетипичную договорную конструкцию, которая не позволяет определить место инвестиционного договора в системе договоров [11]. Обоснование предмета инвестиционного договора через материальный и юридический объект само по себе сомнений не вызывает. Однако если сравнивать с другими гражданско-правовыми договорами, то формирование этих элементов в предмете происходит исходя из правовой природы договора, а не содержания экономических отношений, правовой формой которых договор является. В-третьих, такие признаки инвестиционного договора, как долгосрочный характер договорных отношений, коммерческая заинтересованность, целевое использование средств соглашения также следуют из экономической составляющей, но с их помощью нельзя провести соотношение с правовыми признаками иных договоров. Более того, если исходить из того, что инвестиционный договор является самостоятельным юридическим фактом, то такой факт должен приводить к возникновению самостоятельного, отличного от других, обязательства. Вместе с тем о таком обязательстве в литературе практически ничего не говорится. Не раскрываются права и обязанности. Отсюда возникают вопросы: Как стороной передаются инвестиции в собственность, пользование или иначе? Что означают с точки зрения права действия по вложению инвестиций на основе проекта? Какое содержание имеет инвестиционный проект и чем он отличается от инвестиционного договора? Если лицо, которому переданы инвестиции, не становится собственником объекта вложения в виде объекта недвижимости, чем обусловлена обязанность передачи недвижимости? Неясно также, какое место должно занимать обязательство в системе обязательств, сформированной по экономическому, юридическому или смешанному критерию. Пока не усматривается принципиальной разницы в содержании прав и обязанностей сторон обязательства, возникающего на основании инвестиционного договора от известного обязательства, например строительного подряда, генерального подряда в строительстве, оказания услуг и др. Неубедительной является позиция о целевом использовании денежных средств инвестора и организованности будущих отношений [12, с. 40 — 42]. Разве, например, при простом товариществе общие денежные средства, которые они вкладывают для достижения общей цели, могут использоваться по другому назначению, или заключение договора генерального подряда не приводит к организованности будущих отношений субподряда? В юридической литературе предложено выделять права-гарантии инвестора, например гласность в обсуждении инвестиционных проектов, право обжалования в судебном порядке, стабильность прав субъектов инвестиционной деятельности и др. Указывается также на права-принципы, например такие как право на самостоятельное определение объемов и направлений капитальных вложений [13, с. 20 — 22]. Однако предложенные права, с одной стороны, не раскрываются в должной мере содержательно, с другой — не следуют из юридических признаков инвестиционного обязательства. В-четвертых, если исходить из того, что субъектом инвестиционного договора является публично-правовое образование, которое реализует свои властные полномочия, это не соответствует ст. 8 Федерального закона «Об инвестиционной деятельности в Российской Федерации, осуществляемой в форме капитальных вложений», которая предписывает субъектам оформлять отношения в соответствии с гражданским законодательством. Это означает, что субъекты должны обладать равенством, поскольку к имущественным отношениям, основанным на властном подчинении, гражданское законодательство не применяется, если иное не установлено законом (ст. 2 ГК РФ). Законом об инвестиционной деятельности иное не установлено. Норма о необходимости оформления инвестиционных отношений с помощью гражданско-правового договора носит бланкетный характер, но это не означает, что в договорных отношениях какой-либо субъект должен пользоваться преимуществом по отношению к другому. В противном случае речь должна идти не об инвестиционном договоре, а об инвестиционном соглашении, которое по природе не является гражданско-правовым. Изложенное выше пока не позволяет сделать вывод о том, что с учетом только взятого за основу экономического подхода инвестиционный договор должен рассматриваться в качестве самостоятельной правовой конструкции. Недостаточное уяснение правовой природы инвестиционного договора и раскрытие его правовых признаков, с помощью которых становится возможным определение его места в системе договоров, предопределяют применение иного подхода в исследовании. В частности, проводится попытка восполнения знаний о правовой конструкции инвестиционного договора через его сравнение со смежными правовыми конструкциями, в первую очередь договором участия в долевом строительстве. Такое сравнение, по сути, направлено на выявление и осмысление отличительных признаков инвестиционного договора, их обобщение и выделение юридической составляющей. В литературе предлагается инвестиционный договор в строительстве отличать от договора участия в долевом строительстве по объекту передачи и форме. Так, Н. В. Бунина отмечает, что общее между этими договорами то, что одна сторона передает другой какие-либо ресурсы и приобретает права требования построенного объекта недвижимости. Однако при долевом строительстве передаются деньги, при инвестиционном договоре допустима передача имущественных прав. Договор участия в долевом строительстве также требует обязательной государственной регистрации, а инвестиционный договор заключается в простой письменной форме [14, с. 37 — 39]. Предлагается также отличать договоры по субъектному составу. В частности, лицо, выполняющее работу, не может быть стороной договора об инвестиционной деятельности в отличие от долевого строительства, когда застройщик самостоятельно ведет строительство [15]. Отличие также усматривают в том, что реализация инвестиционного договора предполагает извлечение прибыли, в то время как участники долевого строительства имеют цель удовлетворения своих личных потребностей. Это предопределяет различие в правах и обязанностях по инвестиционному договору и договору участия в долевом строительстве, например, когда инвесторы имеют право на осуществление практических действий в целях получения прибыли, контроля над целевым использованием денежных средств и др. [16, с. 185]. Предлагается также проводить отличие инвестиционного договора и договора участия в долевом строительстве в зависимости от того, оформляется ли вновь возведенный объект недвижимости в собственность одного лица либо нескольких. М. С. Шишенко отмечает, что если объект строительства целиком оформляется в собственность одного лица, то законодательство о долевом строительстве не применяется. При долевом строительстве передается часть созданного объекта недвижимости, а по инвестиционному договору — здание в целом [17, с. 20 — 23]. Предложенные в качестве разграничения инвестиционного договора и договора участия в долевом строительстве критерии вызывают сомнения. Во-первых, вряд ли можно отличить данные договорные конструкции, если обратить внимание на субъектный состав. Федеральный закон «Об инвестиционной деятельности в Российской Федерации, осуществляемой в форме капитальных вложений» допускает совмещение одним участником инвестиционных отношений нескольких функций, в том числе заказчика и подрядчика. Следовательно, на инвестора также может быть возложена обязанность выполнения работ по возведению здания (сооружения), что свойственно и застройщику при долевом строительстве. Во-вторых, критерий оформления объекта недвижимости в собственность рассчитан только на тот случай, если инвестором выступает одно лицо. Однако данный критерий вряд ли выдерживается, если финансирование строительства происходит с участием нескольких инвесторов. Если исходить из того, что лицо, вложившее денежные средства в строительство, приобретает право требования на объект недвижимости, а не право собственности, то при наличии нескольких инвесторов возведенное строение должно перейти им в части пропорционально вложенным инвестициям с последующей регистрацией права собственности на каждого инвестора. Утверждать, что при инвестировании инвесторы получают все здание, также сомнительно, поскольку соглашением между инвесторами может быть предусмотрено иное. Подобную ситуацию с регистрацией права на собственности на часть объекта строительства можно наблюдать и при долевом строительстве. В-третьих, отличие по форме договора и объекту передачи в целях финансирования не может иметь определяющего значения. Необходимость государственной регистрации договоров участия в долевом строительстве обусловлена защитой интересов лиц, вложивших денежные средства в долевое строительство. Здесь государственная регистрация является учетной и не имеет правоустанавливающего значения. Делается это для того, чтобы избежать имевшихся ранее случаев «двойных» продаж объекта долевого строительства. Когда речь идет о письменной форме договора, необходимо обращать внимание на способ волеизъявления сторон, которому законодатель придает значение в целях определенности существенных условий и сведения к минимуму угрозы признания сделки недействительной. С этих позиций письменная форма инвестиционного договора вряд ли отличается от письменной формы договора участия в долевом строительстве. Что касается объекта передачи для финансирования строительства, следует принимать во внимание, что для правовой квалификации отношений, когда в качестве такого объекта переданы деньги, данный критерий не позволяет четко установить, был ли заключен инвестиционный договор либо был заключен договор участия в долевом строительстве. В связи с этим пока следует признать, что имеющиеся попытки разграничения инвестиционного договора и договора участия в долевом строительстве в целях выявления, осмысления и обобщения квалифицирующих юридических признаков инвестиционного договора также нуждаются в дополнительном исследовании. В противном случае необходимо будет рассматривать как наиболее верный вывод о том, что инвестиционный договор есть термин собирательный, этот договор не может приводить к возникновению самостоятельного обязательства, а договор участия в долевом строительстве есть одна из разновидностей правовой конструкции инвестиционного договора [18, с. 27 — 30]. Тогда следует обратить внимание на то, что законодательство об инвестиционной деятельности должно рассматриваться в качестве некой программы экономического развития, а любой инвестиционный договор требуется сводить к известным гражданскому праву договорам [19, с. 33 — 37]. Исходя из этого, инвестиционный договор предлагается рассматривать в качестве рамочного, поскольку инвестиционная деятельность проходит в разных формах и в рамках инвестиционного договора должны быть отдельные гражданско-правовые обязательства, имеющие единую инвестиционную направленность и единое экономическое содержание [20, с. 161]. На наш взгляд, инвестиционный договор в строительстве не может рассматриваться ни в качестве смешанного договора, ни в качестве рамочного. Смешанный договор предусматривает элементы различных договоров, предусмотренных законом или иными нормативными актами. К отношениям сторон применяются в соответствующих частях правила о договорах, элементы которых смешанный договор содержит, если иное не вытекает из соглашения сторон или существа смешанного договора (п. 3 ст. 421 ГК РФ). Это означает, что, во-первых, в смешанном договоре все участники должны своим волеизъявлением определить такие условия, которые касаются каждого участника, во-вторых, данные условия приводят к взаимным правам и обязанностям участников договора, в-третьих, участники должны определить, в каких пределах нужно будет применять правила об отдельных договорах. Инвестиционный договор в строительстве не предполагает, что все субъекты инвестиционной деятельности (инвестор, заказчик, подрядчик, пользователь) должны быть объединены одним соглашением. Они общие условия договора своим волеизъявлением не определяют. По отношению друг к другу одновременно взаимных прав и обязанностей у них не возникает. Наконец, заключая инвестиционный договор, пределы применения норм об отдельных обязательствах стороны не обсуждают. Реализация инвестиционного проекта предполагает возникновение не одного, а разных отношений с разными участниками. Следует различать два вида отношений: инвестиционные отношения и отношения по реализации инвестиций. Конструкция инвестиционного договора тогда характерна в большей степени только инвестиционным отношениям, в которых участвуют только инвесторы. Отношения по реализации инвестиций оформляются отдельными известными гражданскому праву договорами. При этом отношения между инвесторами не могут быть оформлены договором простого товарищества, что убедительно показано в литературе. Например, А. В. Майфат справедливо заметил, что отличие усматривается по трем критериям: общей цели участников, объединении вкладов, обязанности совместно действовать. В инвестиционном договоре происходит не объединение имущества, а инвестирование, т. е. передача инвестиций в собственность организатора реализации инвестиционного проекта. В отличие от объектов инвестирования перечень того, что может быть внесено товарищами в общее дело, значительно расширен. В инвестировании также нет общей цели и, соответственно, обязанности действовать совместно [21, с. 168 — 172]. К этому следует добавить, что и ответственность инвесторов отличается от ответственности товарищей. Если договор простого товарищества связан с осуществлением предпринимательской деятельности, то товарищи несут ответственность солидарно по всем общим обязательствам независимо от оснований их возникновения (п. 2 ст. 1047 ГК РФ). Поскольку общего обязательства между инвесторами по отношению к третьим лицам не возникает, то признать их ответственность солидарной нельзя. Кроме этого, для товарищества имеет значение личностный фактор непосредственного участия в общих обязательствах, чего нельзя отметить по инвестиционному договору. Отличие инвестиционного договора от рамочного договора в следующем. В рамочном договоре закрепляются открытые условия, т. е. условия, которые являются общими для обязательственных взаимоотношений сторон и которые могут быть конкретизированы и уточнены сторонами при заключении отдельных договоров на основании или во исполнение рамочного. К отношениям сторон, не урегулированным при заключении отдельного договора, подлежат применению общие условия, содержащиеся в рамочном договоре. Такое понимание рамочного договора следует из проекта изменений в ГК РФ, а именно ст. 429.1 <7>. Следовательно, условия рамочного договора должны быть известны сторонам и согласованы ими, к этим условиям стороны могут прибегнуть, если конкретным договором отношения нельзя урегулировать. Однако, во-первых, рамочным договором не охватываются разные по своей природе отношения (инвестиционные и связанные с реализацией инвестиций, как в нашем случае); во-вторых, инвестиционным договором не устанавливаются общие условия обязательственных отношений с одновременным участием всех субъектов инвестирования; в-третьих, участники рамочного договора становятся участниками отдельных договоров, заключенных на основании его или во исполнение, напротив, участники инвестиционного договора существуют только в инвестиционных отношениях, а в отношениях, связанных с реализацией инвестиций, могут выполнять иные функции. ——————————— <7> Проект Федерального закона «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса РФ, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации» // СПС.
Учитывая изложенное, применительно к строительству вести речь о существовании конструкции инвестиционного договора пока преждевременно. Отношения в строительстве связаны в первую очередь с совершением действий, направленных на возведение, реконструкцию зданий (сооружений). Такие отношения применительно к инвестированию можно рассматривать как отношения, связанные с реализацией инвестиций, но не инвестированием. В связи с этим отношения, непосредственно связанные со строительством, вполне могут быть оформлены через известные договоры: строительного подряда, субподряда, подряда на проектные и изыскательские работы, оказания услуг инженером на стороне заказчика и др. Инвестиционный договор должен признаваться правовой формой отношений инвестирования, которые возникают только между инвесторами. Однако такие отношения напрямую со строительством не связаны. Речь идет об отношениях, которые предполагают раздел строительной продукции соразмерно вложенным каждым инвестором инвестиций. Исходя из этого, инвестиционный договор здесь не следует рассматривать в качестве организационного в строительстве. Несмотря на то что заключение инвестиционного договора является предпосылкой возникновения гражданско-правовых договоров, непосредственно связанных со строительством, но цель его заключения отличается от цели, достижение которой предполагается в организаци онном договоре. В частности, если организационный договор имеет цель создания и укрепления хозяйственных связей, то цель инвестиционного договора — определить соглашением сторон правила, по которым будет произведен раздел строительной продукции.
Список литературы
1. Панфилов А. А. Договор инвестирования в строительстве: сложности квалификации и проблемы налогообложения // Закон. 2011. N 7. С. 59 — 71. 2. Суханов Е. А. О частных и публичных интересах в развитии корпоративного права // Журнал российского права. 2013. N 1. С. 5 — 9. 3. Лисица В. Н. Правовое регулирование инвестиционных отношений: теория, законодательство и практика применения: Монография. Новосибирск, 2011 // СПС «КонсультантПлюс». 4. Лисица В. Н. Юридические признаки инвестиционной деятельности // Предпринимательское право. Приложение «Бизнес и право в России и за рубежом». 2013. N 1. 5. Сокол П. В. Инвестиционный договор в жилищном строительстве. М.: Ось-89, 2004. 144 с. 6. Козлова Е. Б. Инвестиционный договор как пробел российского законодательства // Правовые вопросы строительства. 2013. N 1. С. 14 — 17. 7. Басыров И. И. Понятие и признаки инвестиционного договора (контракта) // Юрист. 2008. N 2. С. 15 — 17. 8. Ласковый В. А. Инвестиционный договор в строительстве как самостоятельный тип договора в Российской Федерации // Право и политика. 2006. N 5. С. 142 — 151. 9. Буслаева Л. М. Правовая природа инвестиционного договора // Современное право. 2012. N 3. С. 82 — 85. 10. Бычков А. И. Инвестиционный контракт как смешанный договор // Юридический мир. 2011. N 8. С. 29, 30. 11. Козлова Е. Б. Инвестиционный договор как нетипичная договорная конструкция // Законы России: опыт, анализ, практика. 2009. N 1. 12 Веденин В. С. Инвестиционный договор: права и обязанности сторон, оформление права собственности на землю // Нотариус. 2008. N 4. С. 40 — 42. 13. Лепилин Д. Ю. Содержание прав инвестора по договору инвестирования в жилую недвижимость // Налоги. 2010. N 5. С. 20 — 22. 14. Бунина Н. В. Договор участия в долевом строительстве и инвестиционный договор: общее и особенное в правовом регулировании // Нотариус. 2009. N 1. С. 37 — 39. 15. Брюховецкий Н. Н. Договор участия в долевом строительстве не есть вид инвестиционного договора // Адвокат. 2007. N 8. 16. Багамаева А. М. Соотношение договора участия в долевом строительстве с иными видами гражданско-правовых договоров // Вестник Дагестанского университета. 2011. N 2. С. 184 — 188. 17. Шишенко М. С. Проблема соотношения договора долевого участия в строительстве и инвестиционного договора // Законы России: опыт, анализ, практика. 2011. N 1. С. 20 — 23. 18. Дикун А. В. Проблема соотношения инвестиционного договора и договора участия в долевом строительстве // Правовые вопросы строительства. 2011. N 1. С. 27 — 30. 19. Петрухин М. В. Соотношение договора участия в долевом строительстве с договором инвестирования // Семейное и жилищное право. 2010. N 3. С. 33 — 37. 20. Романенко Д. И. Правовая природа и особенности инвестиционного договора как гражданско-правовой формы инвестирования в строительство // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2013. N 5 — 2. С. 160 — 162. 21. Майфат А. В. Инвестиционные договоры: есть ли таковые? (продолжение дискуссии) // Российский юридический журнал. 2012. N 3. С. 166 — 172.
