О гражданско-правовой форме корпоративного отношения

(Ушницкий Р. Р.) («Вестник гражданского права», 2011, N 5)

О ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВОЙ ФОРМЕ КОРПОРАТИВНОГО ОТНОШЕНИЯ

Р. Р. УШНИЦКИЙ

Ушницкий Р. Р., старший преподаватель кафедры гражданского права и процесса Северо-Восточного федерального университета им. М. К. Аммосова.

Статья посвящена проблемам определения гражданско-правовой формы корпоративного отношения, обосновывается необходимость применения к корпоративному отношению формы гражданского правоотношения, предложена авторская концепция об абсолютной природе этого правоотношения.

Ключевые слова: корпорация, корпоративное правоотношение, право участия в корпорации, защита корпоративного права.

The author tries to determine the civil law form of corporate relationship. He proves, that it shall be attributed to the form of civil law relationship and suggests his own concept, based on the idea of absolute nature of this relationships.

Key words: corporation, corporate relationship, the right for membership in a corporation, protection of the corporate subjective rights.

Один из исследователей корпоративных отношений отмечает, что «корпоративные правоотношения — одна из излюбленных тем современной цивилистики» <1>. Почти также в начале прошлого столетия выразился И. А. Покровский: «Юридические лица были в течение всего XIX века одной из излюбленнейших тем в цивилистической литературе» <2>. Разнообразие современных взглядов на правовую природу корпоративных отношений может сравниться лишь с разнообразием взглядов на сущность юридического лица того времени <3>. Но несмотря на обилие различных взглядов на правовую природу корпоративных отношений, как замечает О. А. Макарова, вопрос остается открытым как на доктринальном, так и на законодательном уровне <4>. ——————————— <1> Бабаев А. Б. Проблема корпоративных правоотношений // Гражданское право: актуальные проблемы теории и практики / Под общ. ред. В. А. Белова. М., 2007. С. 808. <2> Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права (по изд. 1917 г.). М., 1998. Гл. IX. <3> Обилие научных высказываний о категории юридического лица в литературе XIX — XX вв. было вызвано, как мне кажется, не праздным любопытством, а необходимостью выработать доктринальный подход к определению этого понятия; выступления видных теоретиков и цивилистов надо рассматривать как своеобразный референдум юристов по этому вопросу. Нечто похожее на референдум происходит в настоящее время по вопросам корпоративного права. Проблема правовой природы (парадигмы) корпоративного отношения стоит настолько остро, что обязывает каждого определиться по этому поводу, т. е. принять участие в референдуме по вопросам корпоративного права. Надо должным образом приветствовать большое внимание ученых и практиков к данной тематике, а не иронизировать по этому поводу, как это делает В. А. Белов, говоря «что этой тематикой… сегодня не занимается разве только ленивый» (см.: Белов В. А. Предисловие // Корпоративное право: актуальные проблемы теории и практики / Под общ. ред. В. А. Белова. М., 2009. С. 15). <4> Макарова О. А. Корпоративное право: Курс лекций. М., 2010. С. III.

Между тем в Концепцию развития гражданского законодательства включены положения, которые напрямую зависят от доктринального признания правовой сущности корпоративных отношений <1>, а в проект изменений ГК РФ включены соответствующие положения <2>. ——————————— <1> Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации (одобрена решением Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства от 7 октября 2009 г.) // Вестник ВАС РФ. 2009. N 11. <2> Проект Федерального закона о внесении изменений в Гражданский кодекс Российской Федерации разрабатывается Советом при Президенте Российской Федерации по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства во исполнение Указа Президента Российской Федерации от 18 июля 2008 г. N 1108 «О совершенствовании Гражданского кодекса Российской Федерации» (СЗ РФ. 2008. N 29 (ч. 1). Ст. 3482) (проект опубликован в ноябре 2010 г. на сайте ВАС РФ: http://www. arbitr. ru).

Несмотря на то что понятие корпоративного правоотношения не получило своего признания в доктрине гражданского права, в процессуальном законодательстве уже произошло закрепление понятия корпоративного спора: Федеральным законом от 19 июля 2009 г. N 205-ФЗ в АПК РФ внесена гл. 28.1 «Рассмотрение дел по корпоративным спорам» <1>. Логика соотношения материальных и процессуальных отраслей права говорит о первичности материально-правовых категорий и о вторичности процессуально-правовых <2>. Процессуально-правовая категория «спор» должна вытекать из материально-правовой категории «правоотношение». Однако понятие корпоративного правоотношения доктрина не выработала, в законодательстве субъективные корпоративные права не получили четкого закрепления, а в процессуальном праве понятие «корпоративный спор» уже появилось. ——————————— <1> СЗ РФ. 2009. N 29. Ст. 3642. <2> См., например: Азми Д. М. К вопросу о системном значении и соотношении материального и процессуального права // Законодательство и экономика. 2010. N 2. С. 24 — 30; Поленина С. В. Взаимодействие системы права и системы законодательства в современной России // Государство и право. 1999. N 9. С. 8; Кожевников С. Н. Право публичное и частное. Право материальное и процессуальное // Международное публичное и частное право. 2005. N 2(23). С. 2 — 4.

Большинство отношений, которые приобрели в науке, судебной практике, а теперь и в процессуальном законодательстве эпитет «корпоративный», в силу своей специфики урегулированы нормами специальных законов. Нормы ГК РФ, как неоднократно было отмечено авторитетными цивилистами, имеют весьма опосредованное действие. И в этом надо видеть недостаток доктринального представления о корпоративных отношениях, которое не выработало приемлемую для нормы права форму этих отношений <1>. ——————————— <1> См., например: Суханов Е. А. О Концепции развития законодательства о юридических лицах // Журнал российского права. 2010. N 1. С. 5 — 12; Толстой Ю. К. О Концепции развития гражданского законодательства // Журнал российского права. 2010. N 1. С. 31 — 38; Мозолин В. П. Современная доктрина и гражданское законодательство. М., 2008 (СПС «КонсультантПлюс»).

В предмет настоящей статьи входит рассмотрение правовой сущности отношения, которое возникает в связи с участием определенного лица в корпорации, содержанием которого является субъективное право участия. Многие авторы выделяют данный вид отношений как внутреннее корпоративное отношение. Это отношение выделено Д. В. Ломакиным как корпоративное отношение в узком смысле этого слова <1>. Уточняя, необходимо подчеркнуть, что это корпоративное отношение в собственном смысле этого слова. Под корпорацией здесь понимается организация, которая имеет статус юридического лица (ст. 48 ГК РФ) <2>. Именно проблема определения правовой сущности (формы) этих отношений является центральной проблемой корпоративного права, которая волнует умы ученых вот уже не первое столетие <3>. ——————————— <1> Ломакин Д. В. Корпоративные правоотношения: общая теория и практика ее применения в хозяйственных обществах. М., 2008. С. 129. <2> Традиционно авторы понимают под корпорациями юридические лица, основанные на участии (членстве). В связи с этим к корпорациям относят хозяйственные товарищества и общества, производственные и потребительские кооперативы. Но встречается как более узкое, так и более широкое понимание данной категории. В задачи данной статьи не входит анализ этих взглядов. Здесь вопрос о корпорации будет затронут лишь в той части, которая непосредственно влияет на квалификацию правовой формы корпоративного отношения. <3> Именно это отношение имеют в виду П. А. Писемский, К. В. Кавелин, И. Т. Тарасов, П. П. Цитович, Л. И. Петражицкий, А. И. Каминка, М. М. Агарков, когда говорят, что к нему не может быть применена традиционная форма вещного или обязательственного правоотношения, что это область весьма мало изведанная (см.: Писемский П. А. Акционерные компании с точки зрения гражданского права. М., 1876. С. 58 — 59; Кавелин К. Д. Избранные произведения по гражданскому праву. М., 2003. С. 494; Тарасов И. Т. Учение об акционерных компаниях (по изд. 1879 — 1880 гг.). М., 2003. С. 494; Петражицкий Л. И. Акционерная компания. СПб., 1898. С. 52; Каминка А. И. Очерки торгового права (по изд. 1912 г.). М., 2002. С. 395; Цитович П. П. Очерк основных понятий торгового права (по изд. 1886 г.). М., 2001. С. 148; Агарков М. М. Основы банковского права. Учение о ценных бумагах. М., 1994. С. 175).

Одним из первых среди современников сформулировал свои взгляды на правовую форму корпоративного отношения Д. В. Ломакин <1>; эти взгляды сейчас представлены в виде целостной концепции в недавно опубликованной им монографии <2>. ——————————— <1> Ломакин Д. В. Акционерное правоотношение. М., 1997. <2> Ломакин Д. В. Корпоративные правоотношения: общая теория и практика ее применения в хозяйственных обществах. М., 2008.

Основная идея его концепции заключается в выделении особой группы «гражданских правоотношений, возникающих в рамках юридических лиц, основанных на началах участия (членства), — корпораций, которые опосредуют отношения имущественного и неимущественного участия в деятельности корпорации ее участников (членов). Поскольку данные отношения возникают внутри корпорации — идеальной юридической конструкции, правового средства, с помощью которого отдельные участники гражданского оборота объединяются, в том числе и посредством слияния капиталов, для совместной реализации общих интересов, то данные отношения могут существовать лишь в форме правоотношений. Правоотношения участия (членства) имеют особую природу, которой не обладают ни обязательственные, ни вещные правоотношения. Они могут именоваться собственно корпоративными правоотношениями» <1>. По мнению Д. В. Ломакина, это правоотношение относительно, поскольку возникает между корпорацией и ее участником; объектом правоотношения выступает деятельность корпорации, а также ее результаты; содержанием этого правоотношения является субъективное право участия; оно основано на равенстве, автономии воли, имущественной и организационной обособленности его субъектов, а также имеет имущественную природу и внутриорганизационный характер <2>. Резюмируя, можно сделать вывод, что именно сам факт участия в корпорации, по мнению автора, свидетельствует о наличии особых субъективных прав, совокупность которых объединяется им в одно комплексное субъективное корпоративное право участия (членства). Это субъективное право, с одной стороны, является обязательной предпосылкой возникновения производных корпоративных правоотношений обязательственного характера; с другой стороны, именно в этой своей совокупности становится единым объектом гражданского оборота, может быть предметом различных сделок. ——————————— <1> Помимо этого основного правоотношения в связи с его существованием Д. В. Ломакин выделяет производные от него (подчиненные и зависимые) корпоративные правоотношения (точнее, допускает использование выражения «корпоративное правоотношение» в широком смысле для обозначения последних). Они не смешиваются с собственно корпоративными правоотношениями, так как субъективные права, определяющие их содержание, например право требования выплаты конкретной суммы дивидендов, не входят в содержание правоотношения участия. В этих производных корпоративных правоотношениях им признается наличие признаков обязательственных правоотношений, а также то, что они могут так именоваться (см.: Ломакин Д. В. Указ. соч. С. 87 — 92, 129 — 130). <2> Там же. С. 80 — 130.

Данная позиция автора стала самой популярной в науке корпоративного права. С некоторыми уточнениями непринципиального характера данную концепцию поддержали многие исследователи корпоративного права, в том числе Е. А. Суханов, И. С. Шиткина, В. В. Долинская, И. Н. Шабунова, Н. В. Козлова, П. В. Степанов, Г. В. Цепов, К. Кирсанов, А. А. Зурабян и др. <1>. ——————————— —————————————————————— КонсультантПлюс: примечание. Учебник «Корпоративное право» (отв. ред. И. С. Шиткина) включен в информационный банк согласно публикации — Волтерс Клувер, 2007. —————————————————————— <1> См.: Суханов Е. А. Гражданское право как отрасль права // Гражданское право: Учебник: В 4 т. Т. 1 / Под ред. Е. А. Суханова. М., 2008; Шиткина И. С. Парадигма и парадоксы корпоративного права // Предпринимательское право. 2010. N 1; см. также: Корпоративное право: Учебник для вузов / Отв. ред. И. С. Шиткина. М., 2008. С. 18 — 29; Долинская В. В. Акционерное право: основные положения и тенденции. М., 2006 (СПС «КонсультантПлюс»); Шабунова И. Н. Корпоративные отношения как предмет гражданского права // Журнал российского права. 2004. N 2 (СПС «КонсультантПлюс»); Козлова Н. В. Правосубъектность юридического лица. М., 2005. С. 110 — 115, 157 — 159; Степанов П. В. Корпоративные отношения в коммерческих организациях как составная часть предмета гражданского права: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 1999; Цепов Г. В. Акционерные общества: теория и практика. М., 2006; Кирсанов К. Корпоративные отношения в свете концепции гражданско-правовых организационных отношений // Арбитражный и гражданский процесс. 2007. N 9 (СПС «КонсультантПлюс»); Он же. Гражданско-правовое регулирование организационных отношений: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2008; Зурабян А. А. Корпоративные правоотношения как вид гражданских правоотношений: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2008.

Концепция настолько получила признание, что, по нашему мнению, именно ее влиянием можно объяснить появление в Концепции развития гражданского законодательства вышеуказанных предложений, а такое признание, как правило, превращает концепцию в доктрину. Однако концептуальная основа теории, предложенной Д. В. Ломакиным, — характеристики субъективного права участия и противостоящей ему обязанности — изначально не вписывается в традиционные относительные правоотношения. А основания, по которым Д. В. Ломакин предлагает отличать эти относительные отношения участия от обязательственных отношений, звучат неубедительно: «По существу участие (членство) — это комплекс связей участников (членов) корпорации с самой корпорацией, что проявляется в наличии у них субъективных прав и обязанностей, являющихся элементами содержания правоотношения участия (членства)» <1>. Кроме этого упоминания мы более подробного анализа именно этих субъективных прав и обязанностей не обнаруживаем. В цитируемой главе автор сразу переходит к объяснению сути производных от них корпоративных правоотношений, которые, как он сам указал, являются обязательственными. Если о содержании субъективного права участия какие-то представления у читателя возникают, в частности выделяется право на получение части прибыли в виде дивидендов, на участие в управлении корпорацией и на часть имущества, остающегося после ее ликвидации, то на вопрос, в чем заключается в этих правоотношениях субъективная обязанность, мы ответа не находим. А в относительном правоотношении такого быть не должно. ——————————— <1> Ломакин Д. В. Указ. соч. С. 87.

Именно эта сторона представленной концепции была обнажена А. Б. Бабаевым и В. А. Беловым и стала объектом их критики. Концепцию А. Б. Бабаева можно назвать концепцией «секундарных корпоративных правоотношений» <1>. ——————————— <1> Бабаев А. Б. Указ. соч. С. 807 — 837.

Лишь одно из правомочий, входящих в состав корпоративного права, по мнению А. Б. Бабаева, принадлежит акционеру (участнику) вне зависимости от количества принадлежащих ему акций (от объема права участия) — возможность голосовать на общем собрании. Именно это правомочие, по его мнению, образует ядро корпоративного права, поскольку является непосредственным проявлением возможности формировать волю юридического лица. Корреспондирует ли право акционера (участника) проголосовать тем или иным образом с обязанностью общества уведомить о собрании, задается вопросом А. Б. Бабаев, и отвечает, что нет, прямая корреляция в данном случае отсутствует. Не существует какой-либо обязанности, противостоящей праву участия в обществе или правомочию участвовать в общем собрании с правом голоса. Такое положение вещей представляется ему парадоксальным. В то же время следует признать, считает он, что акционер (участник) своими собственными действиями может реализовать принадлежащее ему право. Удовлетворение интереса лица достигается не за счет действий иного субъекта, а благодаря действиям управомоченного. Именно в этом и лежит, с точки зрения А. Б. Бабаева, ключ к пониманию специфики корпоративного правоотношения. Праву участия акционера (участника) противостоит не обязанность, а связанность общества волеизъявлением управомоченного лица. Исходя из посылки, что объектом любого субъективного гражданского права выступает удовлетворение интереса управомоченного лица, А. Б. Бабаев делает вывод, что в данном случае интерес лица удовлетворяется его собственными действиями — участием в управлении юридическим лицом. Исходя на основе анализа корпоративного права из того, что его субъектом является лицо, обладающее возможностью управлять обществом, формировать его волю, а последствия реализации права отражаются на строго определенном лице — обществе, А. Б. Бабаев делает вывод, что оно является относительным. В итоге такого сравнения обязательства и корпоративного правоотношения А. Б. Бабаев приходит к заключению, что «как то, так и другое являются относительными правоотношениями, однако если в обязательстве интерес лица удовлетворяется посредством совершения определенных действий обязанным лицом, то в корпоративном — благодаря действиям самого управомоченного субъекта. Если в обязательстве на пассивной стороне находится обязанность совершить данное действие, то в корпоративном правоотношении — лишь связанность действиями активного лица». Такие правоотношения уже были замечены цивилистикой и получили название секундарных. Таким образом, корпоративные правоотношения — это гражданские секундарные правоотношения <1>. ——————————— <1> См. также: Бабаев А. Б. Методологические предпосылки исследования корпоративных правоотношений // Вестник гражданского права. 2007. N 4 (СПС «КонсультантПлюс»).

А. Б. Бабаев приходит к выводу о секундарной природе корпоративных правоотношений, основываясь на своем же предположении о существовании отдельного вида гражданского правоотношения — «секундарного»: «Секундарное правоотношение характеризуется возможностью удовлетворить интерес собственным юридическим действием и противостоящей такой возможности связанностью пассивного субъекта» <1>. ——————————— <1> Бабаев А. Б. Секундарные права // Гражданское право: актуальные проблемы теории и практики / Под общ. ред. В. А. Белова. С. 785.

Один из основоположников теории «секундарного права» Э. Зеккель определял это право как «субъективное (конкретное) частное право, содержанием которого является возможность установить (преобразовать) конкретное юридическое отношение посредством односторонней сделки» <1>. Несмотря на то что данное правовое явление Э. Зеккель называет «субъективным (конкретным) частным правом», мы не нашли у него утверждений, что речь идет о «секундарном правоотношении», содержание которого состоит из «секундарного права». ——————————— <1> Зеккель Э. Секундарные права в гражданском праве // Вестник гражданского права. 2007. Т. 7. N 2. § I (СПС «КонсультантПлюс»).

На это обращали внимание многие цивилисты. Поэтому то же правовое явление понималось как: «динамика правоспособности» (Ю. С. Гамбаров <1>, М. М. Агарков <2>); «специфика недозрелости юридического факта» (О. С. Иоффе <3>); «правомочие, которое входит в состав субъективного права» (С. С. Алексеев <4>, Р. О. Халфина <5>); «промежуточное правоотношение» (А. Г. Певзнер <6>). ——————————— <1> См.: Гамбаров Ю. С. Курс гражданского права. Т. 1. СПб., 1911. С. 457. <2> См.: Агарков М. М. Обязательство по советскому гражданскому праву. М., 1940. С. 72. <3> См.: Иоффе О. С. Правоотношение по советскому гражданскому праву // Избранные труды по гражданскому праву. М., 2000. С. 631. <4> См.: Алексеев С. С. Односторонние сделки в механизме гражданско-правового регулирования // Теоретические проблемы гражданского права: Сборник ученых трудов. Вып. 13. Свердловск, 1970. С. 59. <5> См.: Халфина Р. О. Общее учение о правоотношении. М., 1974. С. 234. <6> См.: Певзнер А. Г. Понятие гражданского правоотношения и некоторые вопросы теории субъективных гражданских прав // Ученые записки ВЮЗИ. Вып. V. М., 1958. С. 19.

Думаем, что право можно назвать секундарным лишь тогда, когда у этого права нет свойства субъективного права или правомочия, оно не может быть нарушено, не нуждается в специальных средствах правовой защиты. А. Б. Бабаев же предлагает весьма специфическую и обширную область общественных отношений назвать секундарными правоотношениями, что вынуждает нас кардинально менять научные представления не только о правоотношении, но и об объекте права, которое имеет не только научное, но и законодательное определение (ст. 128 ГК РФ). Форма секундарных прав не может объяснить природу права участия, так как, во-первых, они направлены исключительно на юридический результат, в то время как права участия подразумевают фактические отношения, во-вторых, секундарное право по общему правилу не может быть передано другому лицу, а право участия является объектом оборота. Здесь мы согласны с доводами В. А. Белова, которые он использует для критики данной теории <1>. При этом считаем, что аргументы, которые использует А. Б. Бабаев для критики концепции Д. В. Ломакина, в основном справедливы <2>. ——————————— <1> Белов В. А. К проблеме гражданско-правовой формы корпоративных отношений // Вестник ВАС РФ. 2009. N 9. С. 17 — 19. <2> Бабаев А. Б. Указ. соч.

В. А. Белов пошел дальше и поставил под сомнение возможность использования правовой формы гражданского правоотношения для определения парадигмы корпоративного отношения. Его вывод: форма гражданского правоотношения не может применяться для юридического оформления корпоративного отношения. Вместо этого для определения юридической сущности корпоративного отношения он предлагает использовать категорию «корпоративной правоспособности» <1>. ——————————— <1> Белов В. А. Гражданско-правовая форма корпоративных отношений (к проблеме так называемых корпоративных правоотношений) // Корпоративное право: актуальные проблемы теории и практики / Под общ. ред. В. А. Белова. М., 2009. С. 210 — 213.

Он считает, что так называемые корпоративные права весьма мало напоминают собой субъективные права доселе известных типов, будь то права вещные или обязательственные. Он не обнаружил в корпоративном отношении субъективное право, которому бы противостояла обязанность: право участия в корпорации подразумевает лишь право на собственные действия. Возможность определенного поведения участников корпоративных отношений обеспечивается не обязанностями, но границами, поставленными этому (их собственному) поведению, а стало быть, и поведению всех других соучастников корпоративной деятельности. Поэтому пресловутые «корпоративные правоотношения» никак не удается вписать в один ряд с вещными, исключительными, личными и обязательственными: юридическая форма фактических корпоративных отношений оказывается явлением совершенно иного порядка, нежели правоотношения всех известных (традиционных) видов. По мнению В. А. Белова, «гражданско-правовой формой корпоративных отношений являются не корпоративные правоотношения, а корпоративная правоспособность — юридическая способность (возможность) участника корпорации приобрести (по наступлении определенных юридических фактов) известные имущественные права в отношении корпорации» <1>. ——————————— <1> Став акционером (участником корпорации, брачного союза, простого товарищества, союза авторов, сособственников, сокредиторов и т. п.), лицо приобретает абстрактную юридическую возможность рассчитывать на возникновение у него в будущем конкретных (определенных) юридически защищенных возможностей — субъективных прав (получить дивиденды или ликвидационный остаток, проголосовать на определенном собрании, потребовать предоставления информации и т. д.). Это и есть корпоративная правоспособность, которая является, по мнению В. А. Белова, единственной юридической (гражданско-правовой) формой фактических отношений членства в корпорации. В. А. Белов отличает корпоративную правоспособность от правоспособности общегражданской тем, что корпоративная правоспособность позволяет приобретать только относительные (в первую очередь обязательственные) права с определенным кругом участников. В остальном, считает он, она удачно вписывается в понятие гражданской правоспособности как видовое понятие в родовое: она слагается из способностей к приобретению, осуществлению и прекращению субъективных прав; она реализуется собственными активными юридически значимыми действиями своего носителя или его представителя; она обеспечивается для всех участников едиными (равными) границами правоспособности, а также действиями корпорации «…по организации проведения общих собраний акционеров, созданию системы информационного обслуживания и т. д.». Объект корпоративной (как и всякой) правоспособности неконкретен (лучше сказать — абстрактен) (см.: Белов В. А. Гражданско-правовая форма корпоративных отношений (к проблеме так называемых корпоративных правоотношений). С. 160 — 255).

Таким образом, любая «правоотношенческая» концепция корпоративного отношения, по мнению В. А. Белова, не может быть «в полной мере увязана с основными моментами теории гражданских правоотношений» <1>. Единственный путь для сохранения «правоотношенческой» парадигмы корпоративного отношения он видит в изменении подхода к понятию правоотношения (этим путем, как видим, пошел А. Б. Бабаев). Однако этот путь В. А. Белову кажется не то чтобы неверным, но чересчур сложным. Поэтому он идет путем поиска для корпоративного отношения иной формы, отличной от формы правоотношения, снимая с него «правоотношенческую» одежду и примеряя другую — форму правоспособности. Здесь В. А. Белова нисколько не смущает тот факт, что категория «правоспособность», точно так же как и «правоотношение», имеет свое доктринальное признание. Лучше поломать представление о правоспособности, чем о правоотношении <2>. ——————————— <1> Там же. С. 196. <2> В такой позиции В. А. Белов не одинок — к похожим выводам в 2001 г. пришла С. Ю. Филиппова. Анализируя внутренние отношения, складывающиеся в хозяйственных обществах, она приходит к выводу, что нельзя определять участника хозяйственного общества как члена, а отношения, складывающиеся у участника с обществом, как отношения членства. Достаточно констатировать, что в результате определенного юридического факта лицо приобрело статус участника (акционера) общества. Именно в этом можно увидеть схожесть позиции данного автора с концепцией В. А. Белова. Но далее С. Ю. Филиппова обосновывает законодательное утверждение об обязательственной природе этого правоотношения через категорию «неимущественное обязательство». Вместо отношения членства она предлагает ввести иную категорию — «неимущественное обязательственное правоотношение»: «Такие правоотношения являются неимущественными, но связанными с имущественными отношениями, опосредующими процесс товарного обмена, выражающийся в происходящем обмене имущественного вклада на право участвовать в реализации правомочий собственности хозяйственным обществом… Субъективное неимущественное право входит в содержание обязательственного правоотношения, где с ним корреспондирует неимущественная обязанность… Если субъективное относительное право лица носит неимущественный, но связанный с имущественным характер и с ним корреспондирует такая же субъективная обязанность другого лица, нет никаких препятствий считать такое правоотношение обязательственным» (см.: Филиппова С. Ю. Внутренние правоотношения в хозяйственном обществе: Автореф. дис. … канд. юр. наук. Томск, 2001. С. 13 — 14). А. В. Урюжникова видит в праве выхода участника из общества с ограниченной ответственностью проявление правоспособности, но, в отличие от В. А. Белова, это право рассматривает как абсолютное: «Право на выход участника из общества с ограниченной ответственностью следует рассматривать как абсолютное право, как проявление участником гражданской правоспособности» (см.: Урюжникова А. В. Правовая природа доли в уставном капитале общества с ограниченной ответственностью // Гражданское право. 2006. N 1 (СПС «КонсультантПлюс»)).

Доктриной и законодательством правоспособность рассматривается как свойство субъекта права. Как справедливо отмечал О. С. Иоффе, правоспособность «не зависит от отношений с конкретными лицами и всецело определяется фактом ее государственного признания» <1>. Наличие этого свойства у лица зависит от воли законодателя, а не от воли других субъектов гражданского права. Правоспособность есть абсолютная правовая форма <2>. ——————————— <1> Иоффе О. С. Развитие цивилистической мысли в СССР (ч. I) // Избранные труды по гражданскому праву. М., 2000. С. 291. <2> В представлении В. А. Белова корпоративная правоспособность есть относительная правовая форма, представляющая самостоятельную ценность. Надо полагать, он рассматривает корпоративную правоспособность как аналог определенного блага, объект гражданского оборота. Рассуждая так, можно прийти к логичному, но невероятному выводу, что купля-продажа акциями — это купля-продажа корпоративной правоспособностью.

В. А. Белов основывает свой подход на теории «динамической правоспособности», разработанной М. М. Агарковым. Суть этой теории заключается в том, что гражданскую правоспособность следует понимать динамически — как возможность каждого лица в определенный момент иметь определенные конкретные права и обязанности в зависимости от его взаимоотношений с другими лицами <1>. Эта теория была отвергнута доктриной, в свое время она встретила резкую критику. Ценность категории «правоспособность» заключается в ее абстрактном характере в противоположность субъективным правам как конкретным ее проявлениям, подчеркивали Ю. К. Толстой и О. С. Иоффе <2>. С точки зрения С. Н. Братуся, правоспособность следует понимать как принадлежащую всякому и кажд ому абстрактную возможность быть субъектом всех прав и обязанностей, признанных и допускаемых объективным правом <3>. Мы не видим никаких оснований изменения доктринального представления о правоспособности. Тем более, как будет показано ниже, доктрина выработала для корпоративного отношения приемлемую форму. ——————————— <1> См.: Агарков М. М. Указ. соч. С. 72. <2> См.: Толстой Ю. К. К теории правоотношения. Л., 1959. С. 12; Иоффе О. С. Развитие цивилистической мысли в СССР (ч. I). С. 288. <3> См.: Братусь С. Н. Субъекты гражданского права. М., 1950. С. 5.

Вместе с тем мы признаем справедливой оценку, данную В. А. Беловым современным теориям корпоративных правоотношений: «Ни одна концепция корпоративных правоотношений в полной мере не укладывается в рамки общей теории гражданских правоотношений. Ученые, признающие корпоративные правоотношения обязательственными, вынуждены «подстраивать под себя» понятие обязательства; защитники концепции правоотношений особого рода — создавать конструкцию сложного правоотношения комплексного содержания; теории секундарных правоотношений — изменять понятие о содержании правоотношения» <1>. ——————————— <1> Белов В. А. К проблеме гражданско-правовой формы корпоративных отношений. С. 7 — 8.

Антагонизм В. А. Белова к «правоотношенческим» теориям корпоративных отношений не остался без внимания. На страницах юридической печати возникла яростная полемика. С критикой позиции В. А. Белова выступил Д. В. Ломакин <1>. В ответ В. А. Белов публикует цитируемую выше статью <2>, где жесткой критике подвергается позиция именно Д. В. Ломакина. В поддержку Д. В. Ломакина не менее категорично против взглядов В. А. Белова выступила И. С. Шиткина <3>. ——————————— <1> Ломакин Д. В. Договоры об осуществлении прав участников хозяйственных обществ как новелла корпоративного законодательства // Вестник ВАС РФ. 2009. N 8. С. 8 — 12; Он же. Корпоративное право: «новые» способы нерешения старых проблем // Вестник ВАС РФ. 2009. N 11. С. 134 — 146. <2> Белов В. А. К проблеме гражданско-правовой формы корпоративных отношений. С. 6 — 25. <3> Шиткина И. С. Парадигма и парадоксы корпоративного права // Предпринимательское право. 2010. N 1. С. 4 — 12 (СПС «КонсультантПлюс»).

Помимо этого в науке имеется концепция корпоративных правоотношений, которую условно можно назвать вещно-правовой. Наиболее наглядной является концепция Н. Н. Пахомовой <1>. ——————————— <1> Пахомова Н. Н. Основы теории корпоративных отношений (правовой аспект). Екатеринбург: Налоги и финансовое право, 2004 (СПС «КонсультантПлюс»); Она же. Цивилистическая теория корпоративных отношений. Екатеринбург: Налоги и финансовое право, 2005 (СПС «КонсультантПлюс»).

С ее точки зрения, всякое отношение, где происходит объединение имущества и деятельности для достижения каких-либо целей, является корпоративным. Под корпорациями понимаются только юридические лица — организации — собственники имущества. Субъекты, которые желают организовать отношения посредством создания корпорации, должны наделить создаваемую организацию возможностями собственника на объединяемое ими имущество, что можно сделать только путем передачи ей объема власти на это имущество — титула собственности. В целях сохранения «связи» с имуществом юридического лица — корпорации учредители, создавая корпорацию, не передают ей на объединяемое ими имущество всю власть, а «делятся» с ней этой властью, сохраняя часть властных экономических возможностей за собой. Это подтверждается тем, что за ними закрепляются доли участия в ее деятельности (в принятии решений высшим органом) и имуществе. Учредители (участники) могут реализовать свою власть путем отчуждения и перераспределения долей участия, путем выхода из корпорации с выделом или компенсацией долей. Корпоративные правоотношения, будучи особой формой перераспределения вещной власти, выступают как «внутривещные» и относительные. Корпоративные правоотношения в значительной мере изменяют традиционные подходы к классификации имущественных правоотношений. Они требуют дополнительной классификации вещных правоотношений, ибо сопряжены с особыми формами трансформации права собственности, представая как «внутривещные» относительные отношения <1>. Как видим, Н. Н. Пахомова предлагает здесь использовать англо-американскую доктрину «расщепленной собственности». ——————————— <1> Пахомова Н. Н. Основы теории корпоративных отношений (правовой аспект). Гл. II, § 1, п. 1.

Сторонников вещно-правовой концепции корпоративного правоотношения не так много, но все же они имеются: к ним надо отнести М. Н. Малыхину <1>, С. С. Алексеева <2> и В. А. Лапача <3>. ——————————— <1> Малыхина М. Н. Проблемы корпоративной собственности в законодательстве Российской Федерации. Ростов-на-Дону, 2004. С. 65 — 85. М. Н. Малыхина считает, что «правоотношение, складывающееся при введении в оборот корпоративной коммерческой организации, содержит два основополагающих для выявления его правовой природы основания: договор об осуществлении совместной предпринимательской деятельности с условием объединения в общую долевую собственность имущественных вкладов и ряд односторонних сделок, связанных, с одной стороны, с введением объединенного имущества в оборот под единым правовым титулом и единым именем фиктивного представителя и, с другой — с наделением сформулированными в общем виде полномочиями на ведение дел исполнительного органа корпорации (а также иных органов, не включающих в себя всех участников корпорации)». Для обозначения такого правоотношения она предлагает использовать термин «корпоративное». <2> Алексеев С. С. Собственность в акционерном обществе // Проблемы теории гражданского права / Институт частного права. М., 2003. С. 49 — 76. Он в акционерном обществе выделяет в качестве самостоятельного слоя отношений собственности права (фактические) владельца контрольного пакета акций (особо в случаях, когда одному лицу, в том числе государству, принадлежит 100% акций). По поводу этого слоя отношений собственности С. С. Алексеев пишет: «Как только какой-либо акционер или группа акционеров (и связанных с ними зависимых, аффилированных лиц) оказываются обладателями контрольного пакета акций (т. е. их 50% + 1 акция), это лицо или лица фактически обретают положение полных собственников всего имущества акционерного общества». Далее он подчеркивает, что «наиболее впечатляющий парадокс здесь в том, что хотя такого рода фактическое обладание всем имуществом общества, сосредоточиваемое у владельца контрольного пакета акций, является в основном властью фактического порядка, именно оно выявляет и дает в руки владельцев важнейшие прерогативы собственности — права абсолютного и исключительного обладания. Да еще более высокого статуса, нежели это предусмотрено в законодательстве. Прав полновластного авторитарного хозяина. С учетом объема наличествующего (и присваемого) имущества — права олигарха». <3> Лапач В. А. Система объектов гражданских прав: теория и судебная практика. СПб., 2002. С. 483 — 495. В. А. Лапач пишет: «Отношения участников (акционеров) в корпоративных организациях не могут быть удовлетворительно объяснены ни с точки зрения права частной собственности юридического лица, ни тем более путем примитивно-механистического переноса на корпоративные имущественные связи положений об общей долевой собственности. Мы не видим иной возможности для объяснения наблюдаемых явлений, кроме как существования особого субъективного права участия, обладающего уникальной вещно-обязательственной природой… В этих отношениях капитал действительно есть «квотированная собственность», соотношение долей разных участников предопределяет всю внутреннюю жизнь компании».

Таковы четыре диаметрально противоположных взгляда на правовую форму корпоративных отношений, которые вошли в сферу взаимных упреков в ходе разгоревшейся дискуссии. Несмотря на различные выводы мы наблюдаем схожие черты в этих концепциях. Они и есть причины, по которым, по нашему мнению, авторы пришли к неверному выводу о правовой природе корпоративного правоотношения. Во-первых, неправильно определен объект корпоративного правоотношения: большинство авторов на основе не признанной доктриной «поведенческой» теории объекта правоотношения под объектом корпоративного правоотношения понимают деятельность корпорации; для В. А. Белова вопрос об объекте корпоративной (как и всякой) правоспособности неконкретен (лучше сказать — абстрактен); у А. Б. Бабаева «объектом любого субъективного права выступает удовлетворение интереса управомоченного лица. В данном случае интерес лица удовлетворяется его собственными действиями — участием в управлении юридическим лицом» <1>. ——————————— <1> С его точки зрения, «правильнее раскрыть содержание правоотношения, а затем указать его объект». Что этому можно возразить: если бытие не определяет сознание, то воистину «сначала было слово!».

Во-вторых, неправильно определена природа субъективного права участия в корпорации как относительного, соответственно, неверен вывод об относительности корпоративного правоотношения. Почти аксиоматичным (т. е. не требующим доказательства) является утверждение, что корпоративные отношения всегда относительны. Все исходят из того, что непременным участником корпоративных отношений является корпорация, что все субъективные корпоративные права корреспондируют с юридическими обязанностями корпорации, или наоборот. Но этот взгляд не соответствует действительности. Участнику корпорации в его субъективном праве на акцию (долю, пай) корпорация не противостоит, хоть и является непременным элементом корпоративного правоотношения (корпорация здесь играет роль того, по поводу чего складывается это правоотношение, но субъект объектом назван быть не может, поэтому под объектом правоотношения здесь понимается не корпорация, а «участие в корпорации»). В-третьих, корпоративное правоотношение неверно определяется как комплексное; все, кроме А. Б. Бабаева и В. А. Белова, исходят из комплексного характера корпоративного правоотношения. По нашему мнению, правовая сущность корпоративного отношения определяется следующим. Появление корпоративного отношения участия в корпорации связано с появлением феномена корпорации — юридического лица. Корпорация возникает там и тогда, где и когда конструкция общей собственности товарищества, конструкция договора простого товарищества уже не может обеспечить потребности развивающегося гражданского оборота. В процессе приобретения товариществом публиканов (societas publicanorum) статуса субъекта гражданского права (corpus habere) товарищество (превращаясь в корпорацию) само признается собственником принадлежащего ему имущества <1>. Право общей собственности товарищей исчезает — собственником объявляется возникшая на месте товарищества корпорация. Отпадает надобность в договорной (обязательственной) конструкции простого товарищества. Вместо права на долю в общей собственности бывшие товарищи, становясь участниками корпорации, приобретают право участия в корпорации. Возникновение корпорации как юридического лица, которое объявляется собственником закрепленного за ним имущества, становится причиной возникновения корпоративного правоотношения, причиной возникновения субъективного права участия в корпорации, в которое перерождается вещное право на долю в общей собственности товарищей <2>. Вещное право на долю в общей собственности товарищей, трансформируясь в право участия в корпорации, теряет свою вещно-правовую природу, так как непосредственным объектом нового права становится не имущество (оно принадлежит корпорации), а «участие в корпорации». Между участником и имуществом корпорации возникает новый субъект вещного права на это имущество — корпорация. Это не позволяет рассматривать участников корпорации как собственников ее имущества. Для участников корпорации ее имущество становится чужой собственностью. Взамен участники корпорации приобретают право на новое благо — благо быть участником корпорации. И это право имеет ту же абсолютную природу, что и утраченное право собственности. На месте абсолютного правоотношения собственности появляется абсолютное корпоративное правоотношение. ——————————— <1> Наиболее наглядно роль товарищества публиканов в возникновении юридического лица рассмотрел В. Б. Ельяшевич (см.: Ельяшевич В. Юридическое лицо, его происхождение и функции в римском частном праве. СПб., 1910. С. 407 — 409, 431). О зарождении корпоративных отношений, корпорации (приобретение товариществом публиканов статуса corpus habere) в процессе развития отношений товарищества публиканов пишет Н. С. Суворов (см.: Суворов Н. С. Об юридических лицах по римскому праву (по изд. 1990 г.). М., 2000. С. 209). <2> Поэтому нельзя признать верными выводы о наличии корпоративных отношений в образованиях, которые юридическими лицами не являются. К выводу о наличии корпоративных отношений в отношениях общей собственности (не только долевой, но и совместной) приходит Н. Н. Пахомова (см.: Пахомова Н. Н. Основы теории корпоративных отношений (правовой аспект)). Совсем невероятными представляются выводы Я. М. Гританса о корпоративности семейных отношений, отношений в дружеских коллективах (см.: Гританс Я. М. Корпоративные отношения: Правовое регулирование организационных форм. М., 2005. С. 2).

Из сказанного следует, что объектом этого правоотношения выступает сам «факт участия в корпорации» в качестве особого вида материального блага. Именно «участие в корпорации» является тем искомым благом — объектом, по поводу которого складывается это правоотношение <1>. ——————————— <1> Проблема определения объекта корпоративного отношения является ключевой проблемой теории корпоративного правоотношения. Л. А. Новоселова справедливо отмечает: «Парадоксальность современного российского оборота не может удивлять — предметом сделок, причем сделок каждодневных, становятся объекты, правовая природа которых окончательно не определена, а теоретические воззрения относительно их сущности не сформированы» (см.: Новоселова Л. А. Оборотоспособность доли в уставном капитале общества с ограниченной ответственностью // Объекты гражданского оборота: Сборник статей / Отв. ред. М. А. Рожкова. М., 2007. С. 197).

В понимании категории «объект права» мы придерживаемся позиции, сформулированной Г. Ф. Шершеневичем: «Объект права следует искать в благах, обеспечиваемых правом, как цели, а не в установленном поведении как средстве… Насколько частноправовые отношения носят имущественный характер, настолько юридическое понятие об объекте права совпадает с экономическим понятием о благах» <1>. Несмотря на наличие других взглядов на эту категорию приведенный подход следует рассматривать как доктрину гражданского права, воплощенную в действующем законодательстве (гл. 6 ГК РФ). ——————————— <1> См.: Шершеневич Г. Ф. Философия права. Т. 1. Часть теоретическая: Общая теория права. Выпуск третий. М., 1912. С. 590.

«Участие в корпорации» обладает следующими свойствами объекта гражданского права, позволяющими рассматривать его как материальное благо: 1) обладает потребительской и меновой ценностью, служит средством удовлетворения человеческих потребностей <1>; 2) обладает свойством оборотоспособности, которое зависит от правового режима различных видов участия в корпорациях (акций, долей, паев); 3) хотя и не имеет материальной оболочки, но имеет внешний характер <2> по отношению к любому своему обладателю, т. е. не отождествляется с лицом, им обладающим, что подтверждается необходимостью легитимации его обладателя; 4) является, как правило, бессрочным; 5) нуждается в особой охране: это благо хотя и не может быть украдено, так же как любая движимая вещь, но принадлежность этого блага может быть нарушена любым субъектом. ——————————— <1> Д. Д. Гримм подчеркивал: «Объектом права может быть все, что служит средством удовлетворения человеческих потребностей, поскольку данное средство считается дозволенным и пользование им нуждающимся в особой охране» (см.: Гримм Д. Д. Лекции по догме римского права / Под ред. и с предисл. В. А. Томсинова. М., 2000. С. 100). <2> Объекты гражданских прав, как и любые блага, имеют внешний характер по отношению к их обладателю (см.: Алексеев С. С. Об объекте права и правоотношения // Вопросы общей теории права. М., 1960. С. 286).

Участие в корпорации в качестве объекта гражданских прав получило различные способы оформления (обозначения): например, участие в акционерном обществе оформляется акцией (ст. 96 ГК РФ); участие в обществе с ограниченной ответственностью обозначается долей в капитале общества (ст. 87 ГК РФ); участие в кооперативе называется членством (подчеркивается лично-доверительный характер этого участия), имущественное участие обозначается паем (ст. 107, 116 ГК РФ). Все указанные объекты, каждый из которых является объектом особого корпоративного правоотношения со своим специфическим содержанием, объединяет одно: главное их назначение в том, что они призваны обозначить участие в корпорации в качестве особого объекта права. В указанном качестве эти объекты никак не могут быть признаны вещами <1>. Участие в корпорации как объект права не имеет материальной оболочки, что не дает возможность рассматривать его как вещь с точки зрения континентально-правовой доктрины вещей как объектов права. ——————————— <1> Это касается в том числе и акций. Современный оборот фондовых активов состоит сплошь из акций, которые не имеют формы ценной бумаги, — бездокументарных акций. Это позволяет говорить об отсутствии в акциях «вещной» природы. Речь не идет об акциях, которые сохранились в виде ценных бумаг.

«Участие в корпорации» как объект гражданского правоотношения в соответствии со ст. 128 ГК РФ должно входить в состав иного имущества. К такому выводу пришел В. А. Лапач применительно к доле в уставном капитале хозяйственного общества: «Доля представляет собой идеальную квоту (часть) в праве собственности на имущество общества или товарищества, своеобразный аналог доли в общей собственности» <1>. Но далее он приходит к выводу, что существование особого субъективного права участия объясняется его «вещно-обязательственной природой» <2>. То есть В. А. Лапач исходит из относительной природы рассматриваемых отношений <3>. ——————————— <1> Лапач В. А. Указ. соч. С. 491. К аналогичному выводу пришла Л. А. Новоселова (см.: Новоселова Л. А. Указ. соч. С. 207). <2> Лапач В. А. Указ. соч. С. 492. <3> Для обоснования своей позиции В. А. Лапач ссылается на Макса Швабе. Анализ приводимых им цитат М. Швабе дает основание полагать, что главная идея М. Швабе состоит в критике существовавшей в классическом римском представлении дихотомии вещных и обязательственных прав — в том, что наравне с ними существуют особые права — права участия в корпорации, и эти права имеют абсолютную, но не относительную природу. Отрицательное отношение В. А. Лапача к абсолютным правоотношениям заставляет его корпоративные отношения называть имущественными: «Свое понимание сущности «идеального субъекта права» (т. е. юридического лица) Швабе основывал именно на праве участия как явлении имущественной, но не обязательственно-правовой природы». Но Швабе мог противопоставлять обязательственным только вещные и иные абсолютные правоотношения (см.: Лапач В. А. Указ. соч. С. 492 — 494).

Этот вывод исключает проблему «права на право». Участие в корпорации как таковое и есть то самое благо, которое в корпоративном правоотношении является объектом. Проблема «права на право» лежит в чисто лексической плоскости из-за традиции называть это благо «субъективным правом участия в корпорации» <1>. Используемое здесь выражение: «Объектом правоотношения является право участия в корпорации», не совсем точно определяет данный объект. Точным будет следующее выражение: «Объектом правоотношения является участие в корпорации». ——————————— <1> Анализ проблемы «право на право» см.: Бевзенко Р. С. Объекты гражданских прав // Гражданское право: актуальные проблемы теории и практики / Под общ. ред. В. А. Белова. С. 327 — 340; Байбак В. В. Обязательственное требование как объект гражданского оборота. М., 2005. С. 16 — 21.

Но схожесть юридической природы этого объекта (акции, доли, пая) с вещью при отсутствии признания собственной правовой природы, при отсутствии собственных способов правовой защиты вызывает желание применить к этим объектам вещно-правовые способы защиты, а порой рассматривать их как объекты права собственности <1>. ——————————— <1> Судебная практика изобилует примерами такого подхода (см., например, ссылки на практику: Белов В. А., Тарасенко Ю. А. Имущественная основа корпоративной деятельности (на примере хозяйственных обществ) // Корпоративное право: Актуальные проблемы теории и практики / Под общ. ред. В. А. Белова. М., 2009. С. 327 — 330).

Это свидетельствует о наличии принципиального родства права собственности и корпоративного права участия. А это родство, по нашему мнению, вытекает из того, что они имеют одинаковую абсолютную природу. В отнесении правоотношения к абсолютному или относительному проявляется «парадигма» правоотношения <1>. ——————————— <1> Термин «парадигма правоотношения» понимается как «концептуальная схема, модель этого правоотношения» (см.: Шиткина И. С. Парадигма и парадоксы корпоративного права // Предпринимательское право. 2010. N 1. С. 4 — 5).

Если учитывать требования В. А. Белова и А. Б. Бабаева, которые они выдвигают для доказательства «правоотношенческой» парадигмы корпоративных отношений <1>, рассматривая корпоративные отношения с точки зрения их абсолютно-правовой природы, то абсолютно все они будут выполнены. Заметим, что все рассуждения о правовой природе корпоративного отношения В. А. Белова отталкиваются от понимания корпоративного отношения как относительного <2>. ——————————— <1> Белов В. А. Гражданско-правовая форма корпоративных отношений (к проблеме так называемых корпоративных правоотношений). С. 193 — 207; Бабаев А. Б. Методологические предпосылки исследования корпоративных правоотношений // Вестник гражданского права. 2007. Т. 7. N 4. <2> Это приводит В. А. Белова к утверждению, что корпоративная правоспособность — относительно-правовая форма: «Корпоративной правоспособности — способности иметь права в отношении одного-единственного конкретного лица (корпорации), признанной и обеспеченной только самой этой корпорацией, нет никакой надобности превращаться в абсолютно-правовую форму» (см.: Белов В. А. К проблеме гражданско-правовой формы корпоративных отношений. С. 22).

Думаем, что это обусловлено скептическим отношением данного автора в целом к категории «абсолютное правоотношение». В работе, посвященной проблеме общего учения гражданского правоотношения, написанной В. А. Беловым в соавторстве с А. Б. Бабаевым, сказано, что «конструкция абсолютных правоотношений имеет смысл лишь в качестве антипода относительных правоотношений, но сама по себе никакой познавательной функции не выполняет» <1>. ——————————— <1> См.: Белов В. А., Бабаев А. Б. Проблемы общего учения о гражданском правоотношении // Гражданское право: актуальные проблемы теории и практики / Под общ. ред. В. А. Белова. С. 258.

Сомнения о необходимости выделения абсолютных правоотношений высказывались неоднократно. Например, Д. М. Генкин в 60-е годы прошлого столетия выступил с идеей, что абсолютные права как субъективные права существуют и реализуются вне правоотношений <1>. ——————————— <1> См.: Генкин Д. М. Право собственности в СССР. М., 1961. С. 38. Отрицание Д. М. Генкиным абсолютных правоотношений было подвергнуто развернутой критике (см., например: Флейшиц Е. А. «Абсолютная» природа права собственности // Проблемы гражданского права. Л., 1962. С. 214 — 216; Иоффе О. С. Развитие цивилистической мысли в СССР (ч. 1). С. 291 — 293).

Рецидивы такого подхода мы встречаем в современной литературе. В частности, Л. В. Щенникова пишет: «Представляется, что такая конструкция абсолютного правоотношения есть плод искусственного теоретизирования, причем пустого. В ней нет смысловой нагрузки, как нет и не может быть реальной правовой связи собственника с любым и каждым живущим в данный момент на земле» <1>. ——————————— <1> Щенникова Л. В. Вещное право: Учебное пособие. Краснодар, 2004. С. 64.

Как полагает В. А. Лапач, «явление, именуемое абсолютным правоотношением и характеризуемое неопределенным кругом обязанных лиц, лишь в силу традиции именуется правоотношением и должно быть отнесено к способам непосредственного осуществления права, минуя правоотношения» <1>. Более того, он утверждает, что «сущность таких прав состоит в установлении определенного рода правовой связи непосредственно между субъектом права и его (права) объектом» <2>. ——————————— <1> Лапач В. А. Субъективные гражданские права и основания их возникновения // Журнал российского права. 2001. N 10. С. 93. <2> Там же. С. 94.

Большинство учебников гражданского права содержит вывод об условности деления гражданских правоотношений на абсолютные и относительные <1>. Только в учебнике под редакцией Е. А. Суханова мы обнаружили значимость этой классификации <2>. ——————————— <1> См., например: Гражданское право: Учебник: В 3 т. Т. 1 / Под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. М., 2002. С. 101 — 102; Гражданское право: Учебник. Часть первая / Под ред. А. Г. Калпина, А. И. Масляева. М., 2002. С. 70. <2> Гражданское право: Учебник: В 4 т. Т. 1 / Под ред. Е. А. Суханова. С. 130 — 132.

Скептицизм авторов, которые не уделяют должного внимания данной классификации, думаем, не совсем точно отражает наметившееся в последние годы внимание законодателя к абсолютным правоотношениям. В частности, введение государственной регистрации прав на недвижимость лишний раз подтверждает необходимость выделения такой формы правоотношения, сущность которого определяется абсолютной природой субъективного права управомоченного лица. Значимость выделения абсолютных правоотношений подтверждается судебной практикой. В частности, значение виндикации как основного способа абсолютной защиты права собственности подтверждено Постановлениями КС РФ, Пленумов ВС и ВАС РФ <1>. ——————————— <1> См., например: Постановление КС РФ от 21 апреля 2003 г. N 6-П «По делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан О. М. Мариничевой, А. В. Немировской, З. А. Скляновой, Р. М. Скляновой и В. М. Ширяева» // СЗ РФ. 2003. N 17. Ст. 1657; Постановление Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 29 апреля 2010 г. N 10/22 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав» // Вестник ВАС. 2010. N 6.

Как было сказано, «парадигма» правоотношения зависит от его абсолютной или относительной природы. На наш взгляд, это есть форма правоотношения <1>. Форму абсолютного правоотношения приобретает та — уже социальная — связь, где содержанием выступает конкретное субъективное право, которое с точки зрения позитивного права нуждается в правовой защите. Соответственно, форму относительного правоотношения приобретает та социальная связь, где содержанием выступает субъективная обязанность, исполнение которой необходимо обеспечить мерой правовой ответственности <2>. ——————————— <1> В науке имеется иной взгляд на форму правоотношения: в частности, Ю. К. Толстой под формой правоотношения понимает субъективные права и обязанности (см.: Толстой Ю. К. К теории правоотношения. Л., 1959. С. 22, 30, 31). <2> О различиях между понятиями «меры защиты» и «меры ответственности» говорит В. С. Ем. Он пришел к выводу о том, что «меры защиты, за исключением мер оперативного воздействия, направлены на охрану абсолютных гражданских прав», а «…меры гражданско-правовой ответственности в первую очередь служат обеспечением гражданско-правовых обязанностей активного типа» (см.: Ем. В. С. Категория обязанности в советском гражданском праве (вопросы теории): Дис. … канд. юрид. наук. М., 1981. С. 144, 145, 150).

Но для того чтобы абсолютное субъективное право стало элементом содержания абсолютного правоотношения, оно должно приобрести свойства, которые свидетельствуют о наличии гражданско-правового значения этого права <1>. ——————————— <1> Не всякое право подлежит правовой защите (даже если для его обладателя оно имеет колоссальную ценность), а лишь то, что имеет правовое значение. Не имеют правового значения, т. е. не имеют правовой защиты, например, право на любовь, право на дружбу и т. п. Одна из главных задач юриспруденции как раз и состоит в том, чтобы провести границы пределов правового регулирования (образно говоря — «тонкую красную линию»). В позитивном праве это происходит путем признания того или иного права как юридического (субъективного) в нормах права, функция признания за правом правового значения принадлежит законодателю. В общем праве эта функция принадлежит также судьям, которые, исходя из собственного представления о справедливости, могут предоставить тому или иному праву юридическую защиту. Поэтому континентально-правовая цивилистика всегда обращена в первую очередь к законодателю. Характерным с этой точки зрения является определение, данное юридическим отношениям Д. Д. Гриммом: «Мы понимаем под юридическими отношениями те более или менее сложные, постоянные комбинации конкретных отношений сосуществования, которым с точки зрения господствующих в данное время практических интересов и целей, преследуемых данным государственным союзом в лице подлежащих органов государственной власти, придается существенное (положительное или отрицательное) значение, и в применении к которым в связи с этим складывается соответственная (юридическая) регламентация» (выделено мной. — Р. У.) (см.: Гримм Д. Соотношение между юридическими институтами и конкретными отношениями // Сборник статей по гражданскому и торговому праву. Памяти профессора Габриэля Феликсовича Шершеневича (по изд. 1915 г.). М., 2005. С. 308).

Это значение определяется содержанием субъективного права. Традиционно право участия в корпорации рассматривают как субъективное право, в состав которого включаются различные возможности, объединяемые понятием «комплекс прав или правомочий». Что же входит в комплекс правомочий, который предполагает «участие в корпорации»? На этот вопрос исследователи отвечают по-разному. Наиболее узкий подход здесь демонстрирует А. Б. Бабаев: он включает в состав корпоративного права только одно правомочие — возможность голосовать на общем собрании. Наиболее широкий подход определения этого комплекса демонстрируют сторонники теории корпоративного правоотношения особого рода (sui generis). Это понятно, ведь они оперируют понятием «комплексного» правоотношения относительной природы. Основываясь на ст. 67 ГК РФ, они включают в этот комплекс право участвовать в управлении делами корпорации, право получать информацию, право принимать участие в распределении прибыли и право получать ликвидационный остаток. Интересной является позиция В. А. Белова. Он не обнаружил в корпоративном отношении субъективного права: «Мы утверждаем, что никаких прав из факта приобретения участия в корпорации не возникает» <1>. Как ранее было сказано, здесь автор отталкивается от относительной природы корпоративного отношения, что и послужило неверной методологической посылкой для такого вывода. Если корпоративное отношение анализировать через призму его абсолютного характера, то очевидным будет вывод, что так называемая В. А. Беловым корпоративная правоспособность есть не что иное, как абсолютное право участия в корпорации. И такое понимание правовой природы корпоративного отношения никакого противоречия с теорией гражданского правоотношения не содержит. Абсолютное право участия в корпорации является предпосылкой возникновения относительных (обязательственных) прав на дивиденд, на получение ликвидационного остатка, на требование предоставить информацию и т. п. Но в совокупности все эти юридические возможности являются реальным, а не абстрактным благом, объектом субъективного права участия в корпорации, которое вот уже на протяжении многих столетий является объектом гражданского оборота. ——————————— <1> Белов В. А. Гражданско-правовая форма корпоративных отношений (к проблеме так называемых корпоративных правоотношений). С. 208, 211.

В наиболее простом изложении сущность абсолютного субъективного права состоит в правомочии на собственные действия, означающем возможность самостоятельного совершения субъектом фактических и юридически значимых действий. Этому абсолютному праву противостоит обязанность пассивного типа, которая вытекает из гражданско-правовых запретов и по своей природе означает юридическую невозможность совершения действий, нарушающих публичные интересы и абсолютное субъективное право управомоченного лица. Абсолютность права участия в корпорации (права на акцию, права на долю) вытекает из природы объекта правоотношения участия. Мы уже говорили о родстве участия в корпорации с вещью, что применительно к акции и доле в капитале хозяйственного общества нередко буквально воспринимается судебной практикой, хотя в законодательстве для этого оснований нет. В праве участия много общего с правом собственности. Участие в корпорации как объект, не имея материальную оболочку, обладает фактически всеми юридическими свойствами вещи. В этом нет ничего удивительного, ведь, как было показано, это право возникает как результат перерождения права собственности. Субъективное право участия в корпорации, так же как и право собственности, характеризуется полнотой и исключительностью. Право участника в отношении «участия в корпорации» предстает как наиболее полная сумма правовых возможностей в отношении «участия в корпорации». Это проявляется в его неограниченной свободе совершения внешних распорядительных актов в отношении акций, в частности путем их продажи, дарения, обмена на другой товар, залога и пр. Право участия предполагает возможность участника осуществлять это право своей волей и в своем интересе. Полнота права участия, как и полнота права собственности, служит основанием материально-правовой и процессуальной презумпции принадлежности участнику всех правомочий в отношении этого объекта. Исключительность права собственности традиционно понимается в том смысле, что никакое иное лицо не может иметь на ту же вещь то же право <1>. Право участия в корпорации обладает свойством исключительности, хотя проявление этого свойства имеет специфику. В «компаниях одного лица» исключительность права участия в корпорации не вызывает сомнения. Но в корпорациях, где участников более одного, возникает проблема, аналогичная проблеме исключительности права на долю в праве общей собственности. И эта проблема решается посредством особых способов легитимации управомоченного лица. В частности, реестр акционеров, Единый государственный реестр юридических лиц должны содержать сведения публичной достоверности о принадлежности права участия в корпорации данному лицу. ——————————— —————————————————————— КонсультантПлюс: примечание. Монография К. И. Скловского «Собственность в гражданском праве» включена в информационный банк согласно публикации — Статут, 2010 (5-е издание, переработанное). —————————————————————— <1> Скловский К. И. Собственность в гражданском праве. М., 2000. С. 151 — 152.

Внутреннее содержание права участия в корпорации включает в себя возможность на собственные действия. Если в праве собственности возможность таких действий охватывается правомочиями владения, пользования и распоряжения, то в праве участия возможность на собственные действия проявляется: в возможности участия (неучастия) в управлении корпорацией, в том числе в возможности участвовать в принятии решения о распределении чистой прибыли корпорации; в возможности распорядиться этим правом (продать, подарить, заложить), в том числе в возможности прекратить это право путем принятия решения о ликвидации корпорации с получением ликвидационного остатка. Но главной составляющей этого права является сам факт участия лица в корпорации, ценность этого права уже в том, что оно есть. И в этой ценности отражаются все указанные правомочия вместе взятые <1>. ——————————— <1> В состав абсолютного права участия в корпорации не включаются права относительной природы, такие, как право на дивиденд, право на ликвидационный остаток, так же как в состав права собственности не включаются право продавца, право арендодателя, право залогодателя. В содержание права участия, так же как в право собственности, включаются не эти права, а правовые возможности их реализации в будущем: возможность получить дивиденд, возможность получить ликвидационный остаток. Именно из этих возможностей состоит это благо как объект правоотношения. В экономическом смысле ценность определяется из предполагаемой стоимости этих возможностей, в первую очередь это стоимость ликвидационного остатка. В этом смысле мы говорим о реальной стоимости акции в данный момент (стоимость акции — это стоимость причитающихся на акцию активов корпорации).

Как у вещного правоотношения абсолютный характер проявляется в его статическом характере, так и правоотношение участия в корпорации — это статика корпоративных отношений. Это правоотношение служит необходимой предпосылкой для динамики корпоративных отношений. Как право собственности является предпосылкой появления отношений гражданского оборота вещей (динамики), так и корпоративное право участия является предпосылкой отношений гражданского оборота акций, долей, паев. Основанные на абсолютном праве участия в корпорации субъективные права относительной природы, такие, как право на получение дивидендов, на получение ликвидационного остатка, для квалификации данного отношения в качестве правоотношения никакого значения не имеют. Они будут содержанием других (производных) правоотношений <1>. ——————————— <1> Д. В. Ломакин приходит к такому же выводу. Его деление корпоративных отношений на основные и производные имеет абсолютное сходство с нашим взглядом, но Д. В. Ломакин определил основное отношение участия как относительное правоотношение, что не соответствует теории правоотношения (см.: Ломакин Д. В. Указ. соч. С. 87 — 92).

Сходство права участия в корпорации и права собственности наблюдается и в том, что участник корпорации несет риски и бремя, вызванные принадлежностью ему этого права, подобные рискам и бремени собственника. На участнике лежит риск утраты своего права в случае ликвидации корпорации — на собственнике лежит риск случайной гибели. Собственник несет бремя содержания принадлежащего ему имущества. В корпоративном правоотношении аналог этого бремени зависит от организационно-правовой формы корпорации. В хозяйственном обществе можно полностью устраниться от участия в деятельности корпорации, в хозяйственном товариществе или в кооперативе — нет. Как и в правоотношении собственности, в корпоративном правоотношении это бремя подразумевает обязанность публичного характера, а не обязанность перед корпорацией. Участник должен выполнять эти обязанности публичного характера лишь для того, чтобы корпорация не стала источником нарушения прав и законных интересов других лиц, в том числе государства <1>. ——————————— <1> Характер этого бремени и последствий нарушения его требований — предмет непростой. В задачи данной статьи не входит подробный анализ этого правового явления. Для целей доказывания основного тезиса статьи хотелось бы еще раз отметить, что обязанность принимать участие в деятельности товарищества или кооператива носит прежде всего публичный характер. В этих корпорациях бремя участия в деятельности корпорации вытекает из риска быть привлеченным к личной имущественной ответственности по долгам корпорации. Основания этой ответственности имеют ту же природу, что и обязательства за вред, причиненный источником повышенной опасности. Корпорация — это источник повышенной опасности. В корпорациях, где ответственность участника ограничена риском потери внесенного вклада, ответственность по долгам наступает лишь тогда, когда действия участника привели к банкротству корпорации. Основания этой ответственности имеют ту же природу, что и деликт. Здесь определяющим является не бремя, а риск утраты тех благ, которые связаны с участием в корпорации.

Абсолютная природа корпоративного права участия подтверждается возможностью его утраты помимо воли обладателя, способностью быть нарушенным всяким третьим лицом. Абсолютный характер права участия в корпорации означает, что это право нуждается в защите в отношении всех иных лиц, которые должны воздерживаться от любых нарушений этого права. Многочисленные факты рейдерства подтверждают такую возможность. Рейдерство стало социальной проблемой современного общества. Одну из причин этой социальной проблемы мы видим в отсутствии правильного понимания природы корпоративного права участия. Выше было сказано, что «участие в корпорации» как объект корпоративного правоотношения вещью не является, поэтому этот объект не может быть объектом владения. Право участия не может включать в себя вещное правомочие владения. Утрата права участия не может быть связана с «выбытием его из владения обладателя». Право участия может быть нарушено путем его незаконного присвоения. Это право может быть присвоено по сделке, в совершении которой не было воли участника корпорации. Это право может быть присвоено путем незаконного внесения соответствующей записи в реестр (в том числе по ошибке). Право участия может быть нарушено не только другими участниками данной корпорации, самой корпорацией, но и всяким третьим лицом. Достаточно ли здесь для восстановления утраченного права участия реституционного механизма правовой защиты? Нет. Предъявление иска к стороне в недействительной сделке не обеспечит восстановление этого права, так как оно у стороны спорной сделки может отсутствовать. К моменту предъявления иска это право может быть передано любому третьему лицу. В итоге оно может оказаться у добросовестного приобретателя (т. е. лица, недобросовестность которого нет возможности доказать, добросовестность этого лица презюмируется). Вот почему судебная практика применяет механизм виндикации для восстановления права на бездокументарную акцию, а для восстановления права на долю в капитале общества с ограниченной ответственностью использует такой способ защиты, как «восстановление положения, существовавшего до нарушения права» (ст. 12 ГК РФ), которое в литературе получило название «восстановление корпоративного контроля» <1>. Эти способы защиты относятся к способам защиты абсолютных прав. ——————————— <1> Анализ феномена корпоративного контроля представлен Д. И. Степановым (см.: Степанов Д. И. Феномен корпоративного контроля // Вестник гражданского права. 2009. Т. 9. N 3. С. 142 — 206). О концепции «восстановления корпоративного контроля» см.: Сарбаш С. В. Восстановление корпоративного контроля // Вестник гражданского права. 2008. Т. 8. N 4. В задачи статьи не входит подробный анализ этого феномена — здесь этот вопрос затрагивается только для обоснования основного тезиса.

Право участия требует защиты и в том случае, когда не нарушена принадлежность этого права (аналог негаторного иска). Особенностью этого права является то, что оно включает в себя возможность участвовать в управлении корпорацией, т. е. право предоставляет участнику юридическую власть над волей корпорации, которая также нуждается в правовой защите от возможного посягательства любых третьих лиц. Рейдерские захваты, суть которых выражается в отстранении участников от управления корпорацией без лишения их права участия, вынуждают искать адекватные способы защиты. И здесь наиболее подходящим способом защиты является «восстановление корпоративного контроля». Абсолютный характер корпоративных правоотношений проявляется в их бессрочности, а также в том, что право участия требует «легитимации уполномоченного лица перед всеми третьими лицами» (которое обеспечивается записями в реестре акционеров или в Едином государственном реестре юридических лиц). Третий недостаток существующих теорий корпоративных правоотношений, как было сказано, в том, что корпоративное отношение рассматривается как «комплексное (сложное) правоотношение». Комплексность правоотношения — вопрос неоднозначный. В. А. Белов утверждает что «…всякое (гражданское) правоотношение может состоять только из одного субъективного права и только из одной юридической обязанности» <1>. ——————————— <1> См.: Белов В. А. Гражданско-правовая форма корпоративных отношений (к проблеме так называемых корпоративных правоотношений). С. 197.

Думаем, такой подход слишком категоричен. Весьма странно, что автор так строго относится к категории сложного (комплексного) правоотношения. Ведь для него «правоотношение представляет собой чисто идеальное понятие — категорию науки гражданского права, научную абстракцию, прием научного юридического исследования…» <1>. Между тем опыт законодательного закрепления различных правовых институтов обязательственного права говорит о необходимости выделения таких, например, категорий, как купля-продажа, подряд или банковский счет. Договор купли-продажи подразумевает как минимум три правоотношения, которые по своей сути являются обязательствами: 1) по передаче товара в собственность; 2) по оплате купленного товара; 3) по принятию купленного товара. Утверждать, что вместе они не могут составлять одной правовой формы в виде сложного правоотношения купли-продажи даже для целей «научного познания», алогично <2>. Строгость в применении категории «правоотношение» может быть оправдана лишь с позиции, когда данная категория применяется в отношении правовой реальности, а не абстракции <3>. ——————————— <1> Белов В. А. Гражданское право: Общая часть: Учебник. Т. I. Введение в гражданское право. М., 2011. С. 382. <2> С. С. Алексеев на примере отношений по железнодорожной перевозке пришел к выводу о существовании структурно сложных правоотношений: «Структурно сложное правоотношение не есть механическое соединение элементарных правоотношений. Последние тесно связаны между собой, взаимообусловлены, образуя нераздельное целое — единое правоотношение со сложной структурой» (см.: Алексеев С. С. Общая теория права. 3-е изд. М., 2009. С. 377 — 378). <3> В нашем понимании категория «правоотношение» объясняется следующим: нормы права устанавливают абстрактные требования к субъектам права, основания возникновения и прекращения субъективных прав и юридических обязанностей, определяют правовой режим объектов гражданского оборота. Вся эта абстракция реализуется в конкретном жизненном отношении, придавая ему правовую форму; тем самым реальная социальная связь приобретает форму правоотношения.

При всей строгости в применении категории «правоотношение» допускаем, что есть основание наряду с правоотношением в собственном смысле этой категории выделять категорию «сложное (комплексное) правоотношение» как правовое явление, которое состоит из двух и более простых правоотношений, в содержание которого включаются взаимосвязанные субъективные права и обязанности. Но при этом должна соблюдаться однородность этих простых правоотношений, включаемых в состав сложного (комплексного) правоотношения, участниками которого являются строго определенный круг субъектов. Недопустимо включение в содержание одного сложного правоотношения субъективных прав различной — абсолютной и относительной — природы <1>. Соответственно, нельзя включать в одно комплексное правоотношение простые правоотношения с различным составом их участников. ——————————— <1> Объективные различия в абсолютной и относительной природе субъективных прав не позволяют делать выводы о существовании абсолютно-относительных или относительно-абсолютных, вещно-обязательственных и обязательственно-вещных правоотношений. Выводы о наличии таких правоотношений даже для научного анализа противоречат элементарной логике.

Даже если мы ведем речь о сложном (комплексном) правоотношении, это не освобождает нас от необходимости дать правовую характеристику каждому простому правоотношению, из которого оно состоит. Таким образом, выводы авторов, которые определяют корпоративное правоотношение как комплексное, в содержание которого включают различные субъективные права и юридические обязанности абсолютно различной природы, следует признать не соответствующими теории гражданского правоотношения. На абсолютную природу права участия в корпорации обращает внимание Р. С. Фатхутдинов. Анализируя понятие доли в уставном капитале общества с ограниченной ответственностью, он делает вывод, что доля в уставном капитале является разновидностью права участия (права членства) в коммерческой организации. В правомочиях участника общества он выделяет правомочие на управление делами общества: «Природа данного правомочия близка к природе права собственности — основной и главный интерес управомоченного субъекта состоит в реализации меры возможного поведения своими собственными действиями, а не в совершении третьим лицом определенных действий… Абсолютно-правовой характер правомочия на участие в управлении делами общества проявляется также в том, что данному правомочию противостоит пассивная обязанность всех третьих лиц не чинить препятствий в его осуществлении» <1>. ——————————— <1> Фатхутдинов Р. С. Правовые проблемы уступки доли в уставном капитале общества с ограниченной ответственностью: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2009. С. 11 — 14.

Однако далее Р. С. Фатхутдинов рассматривает данное правомочие как комплексное. Автор приходит к выводу, что «правовая природа данного правомочия носит сложный (комплексный) характер, сочетая в себе признаки абсолютного и относительного права». В подтверждение этому он пишет, что «для осуществления своего основного правомочия — на участие в управлении делами общества — участнику необходимо содействие самого общества… Праву на участие в управлении делами общества соответствуют некоторые обязанности общества, что свидетельствует о наличии относительно-правового эффекта в отношениях по управлению обществом. Четко выраженный относительный характер носит природа правомочия на получение информации о деятельности общества и на ознакомление с документами общества. Следовательно, наряду с абсолютным правомочием, участник общества имеет также некоторые относительные права» <1>. Как сказано выше, нельзя в содержание комплексного правоотношения включать права различной — абсолютной и относительной — природы. ——————————— <1> Фатхутдинов Р. С. Уступка доли в уставном капитале ООО: теория и практика. М., 2009 (СПС «КонсультантПлюс»).

В литературе есть и другие примеры признания права участия в корпорации абсолютным правом. Например, Л. А. Новоселова, анализируя правовую природу доли в уставном капитале общества с ограниченной ответственностью, приходит к следующему выводу: «Право уступить долю другому участнику можно было бы с полным правом отнести к вещным, если только сам объект этого права обладал бы вещной природой. Ввиду непрекращающихся дискуссий о возможности установления вещного права на право ограничимся выводом о том, что такое право участника есть право абсолютное» <1>. Касается ли данный вывод природы правоотношения участия в целом, неясно. ——————————— <1> Новоселова Л. А. Указ. соч. С. 208.

В заключение считаем необходимым отметить, что вопрос о юридической квалификации формы корпоративных отношений имеет не только теоретическое, но и практическое значение. В. А. Белов совершенно верно подчеркивает, что «та или иная квалификация юридической формы так называемых корпоративных отношений обусловливает состав подлежащих применению к ним гражданско-правовых норм» <1>. ——————————— <1> См.: Белов В. А. К проблеме гражданско-правовой формы корпоративных отношений // Вестник ВАС РФ. 2009. N 9. С. 8.

Наиболее остро это касается проблем применения к праву участия в корпорации общих положений об обязательствах, вызванных утверждением, что все корпоративные права являются обязательственными (абз. 2 п. 2 ст. 48 ГК РФ). В частности, признание за корпоративным правом абсолютной природы исключит полностью применение норм о цессии при совершении распорядительных сделок, предметом которых является «участие в корпорации». Значение квалификации юридической формы корпоративных отношений огромно. Но как должна быть определена эта квалификация? В. А. Белов полагает, что это дело исключительно науки <1>. С нашей точки зрения, только норма права может и должна установить квалификацию юридической формы корпоративных отношений. ——————————— <1> Он понимает правовые формы как абстрактные категории, которые устанавливаются наукой и для науки. Гражданско-правовая форма — результат научного анализа, это «не просто правовое понятие, но понятие одной только правовой науки» (см.: Белов В. А. Гражданское право: Общая часть: Учебник. Т. I. Введение в гражданское право. М., 2011. С. 320).

Этого требует принцип определенности права, о котором говорил И. А. Покровский <1>. Этот принцип закреплен Европейской конвенцией по защите прав человека и основных свобод <2>. Этот принцип нередко применяется Европейский судом по правам человека при вынесении решений по делам, где ответчиком выступает Россия <3>. ——————————— <1> С его точки зрения, отсутствие определенности права — отсутствие самого права: «Индивид, поставленный лицом к лицу с обществом, государством, имеет право требовать, чтобы ему было этим последним точно указано, чего от него хотят и какие рамки ему ставят. Логически это право на определенность правовых норм есть одно из самых неотъемлемых прав человеческой личности, какое только себе можно представить; без него, в сущности, вообще ни о каком «праве» не может быть речи» (см.: Покровский И. А. Указ. соч. Гл. V). <2> Конвенция о защите прав человека и основных свобод (заключена в г. Риме 4 ноября 1950 г.) (с изм. от 13 мая 2004 г.) // СЗ РФ. 2001. N. 2. Ст. 163. <3> См., например: Калашников С. В. Проблемы устранения системных нарушений Конвенции о защите прав человека и основных свобод (к вопросу о применении государством-ответчиком мер общего характера) // Конституционное и муниципальное право. 2009. N 13. С. 12 — 14.

Выводы. Корпоративное отношение участия имеет правовую форму гражданского правоотношения. Корпоративное правоотношение участия в корпорации является абсолютным по своей природе, существует наряду с другими абсолютными правоотношениями: вещными и исключительными. Корпоративное правоотношение участия опосредует статику корпоративных отношений в широком смысле этого слова, является предпосылкой для динамики этих отношений. Абсолютное право участия в корпорации нуждается в признании позитивным правом, нуждается в правовой защите. Правовой способ защиты этого права должен полностью повторять правовой механизм виндикации, но это должен быть самостоятельный абсолютно-правовой способ защиты.

——————————————————————