——————————— <*> Barinov N. A. Problem of compulsion in civil law.
Баринов Николай Алексеевич, профессор кафедры гражданского и семейного права Саратовской государственной юридической академии, доктор юридических наук, профессор, заслуженный работник высшей школы Российской Федерации, заслуженный юрист Российской Федерации.
В статье рассматривается феномен принуждения в гражданском праве, который на первый взгляд противоречит методу и принципам гражданско-правового регулирования. На основе анализа отдельных случаев принуждения в сфере гражданского права автор делает вывод, что проблема принуждения является не только межотраслевой, но имеет и международно-правовой характер.
The article considers phenomenon of compulsion in civil law which at the first sight contradicts the method and principles of civil-law regulation. On the basis of analysis of certain cases of compulsion in the sphere of civil law the author makes a conclusion that the problem of compulsion is not only of inter-branch but is of international-law character.
Проблема принуждения в гражданском праве — одна из важнейших проблем теории, требующая должного к себе внимания и соответствующей разработки на монографическом и диссертационном уровне и внедрения в науку и практику как инновация. Попытки рассмотреть отдельные аспекты данной проблемы были предприняты еще в советское время <1>, а затем в условиях современной России <2>. Однако нельзя считать, что данное понятие и сам термин «принуждение» в праве не были известны цивилистической науке. Достаточно сослаться на труды Д. И. Мейера. ——————————— <1> См.: Попов Л. Л. Убеждение и принуждение. М.: Юридическая литература, 1968. 198 с.; Баринов Н. А. Права граждан по договору бытового заказа и их защита. Саратов: СГУ, 1973. 162 с.; Он же. Договор бытового проката. Саратов, 1980. 151 с. <2> См., например: Серегина В. В. Государственное принуждение по советскому праву. Воронеж, 1991. 88 с.; Нохрин Д. Г. Государственное принуждение в гражданском судопроизводстве. М.: Волтерс-Клувер, 2009. 256 с.; Яковлев В. Ф. Россия: экономика, гражданское право. М.: РИЦ ИСПИ РАН, 2000. 224 с.; Рухтин С. А. Принудительное изъятие земли и другой недвижимости в России, США и Великобритании / Под ред. В. П. Камышанского. М.: Арктика 4Д, 2007. 216 с.; Балин М. В. Гражданско-правовые основания принудительного прекращения права собственности: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Краснодар, 2011. 26 с.
Рассматривая имущественные права, Д. И. Мейер писал: «Всякому праву сопутствует возможность его принудительного осуществления. Этот признак права до того существен, что если нет для какого-либо права возможности принудительного осуществления, то нет, собственно, и права. Даже тогда, когда признается за правом возможность принудительного осуществления его, но не всегда, не против каждого другого лица, — даже тогда право становится мнимым, призрачным, ибо охранение дает всю силу праву, а если право обнажено хотя бы с одной стороны, то можно быть уверенным, что оно подвергнется нападению» <3>. ——————————— <3> Мейер Д. И. Русское гражданское право. Часть 1. М.: Статут, 1997. С. 224.
Принудительное осуществление права убедительно просматривается на примерах исполнения обязательств. Такое принуждение выражается в применении мер государственного принуждения — определенных санкций <4>, содержащихся в нормах права, регулирующих договорные отношения, таких мер, как возложение ответственности, взыскание неустойки, штрафа, пени, восстановление положения, существовавшего до нарушения договора, принуждение к исполнению обязательств в натуре и др. Нарушение прав и интересов стороны по договору порождает у потерпевшей стороны право требования. И если это требование не осуществляется в добровольном порядке, то оно может быть осуществлено принудительно в административном или судебном порядке. ——————————— <4> См.: Баринов Н. А. Права граждан по договору бытового заказа и их защита. С. 61 — 62.
Таким образом, принуждение осуществляется от имени государства его органами, а не в порядке самозащиты, на что обращал внимание Д. И. Мейер. По данному поводу он писал: «Это не значит еще, что самому субъекту права должна быть предоставлена возможность его принудительного осуществления: самоуправство не терпится ни в каком, сколько-нибудь правильно организованном обществе, тем менее в государстве, и допускается только в исключительных случаях, — а охранение прав составляет задачу общественной власти и всегда представляет один из главнейших и обширнейших предметов ее деятельности» <5>. ——————————— <5> Мейер Д. И. Указ. соч. С. 224.
По поводу принуждения В. Ф. Яковлев пишет: «Применение принуждения в гражданском праве, с одной стороны, обладает общими чертами правового принуждения, а с другой стороны, характеризуется специфическими чертами, отражающими особенности этой отрасли права. Общность механизма использования принуждения состоит в том, что оно основывается на так называемых охранительных нормах права и регулируется в рамках охранительных правоотношений. Особенность охранительной нормы состоит в том, что она содержит в себе санкцию за правонарушение. Санкция представляет собой последствия правонарушения, выражающиеся в возложении на правонарушителя неблагоприятной для него меры воздействия» <6>. ——————————— <6> Яковлев В. Ф. Указ. соч. С. 82.
Указанные выводы и положения, а также применяемые меры принуждения подтверждаются материалами практики. Так, по договору бытового подряда гр-ка Карцева заказала изготовление костюма в комбинате бытового обслуживания. Согласно заключенному договору комбинат должен был изготовить (пошить) костюм из материала подрядчика, стоимость которого заказчица оплатила полностью при заключении договора. Костюм был пошит, но по вине подрядчика был утрачен. По требованию заказчицы был изготовлен другой равноценный костюм из однородного материала такого же качества, но комбинат отказался выдать этот костюм или же возвратить деньги, полагая, что стоимость утраченного костюма должна быть возложена на заказчицу, а за вновь сшитый костюм она должна внести дополнительную плату. Карцева обратилась в суд с исковым заявлением, в котором просила суд о принуждении подрядчика к реальному исполнению договора — в натуре. Иск удовлетворен и костюм был передан заказчице <7>. ——————————— <7> См.: Баринов Н. А. Указ. соч. С. 100.
Следует иметь в виду, что применение принудительного принуждения исполнения договора в натуре должно иметь место не только тогда, когда работа выполняется из материала заказчика, но и в тех случаях, когда она выполняется из материала подрядчика. Принуждение к надлежащему исполнению обязательств может быть осуществлено и в административном порядке путем предложений, распоряжений, указаний и других мер принуждения. Так, гр-ка Семенова сдала зимнее пальто в реставрацию на фабрику индивидуального пошива. Фабрикой-подрядчиком четырежды назначались и переносились сроки примерки, но пальто так и не было готово к примерке, в связи с чем Семенова обратилась с жалобой в городское управление бытового обслуживания населения. Начальником управления было дано указание директору фабрики изготовить пальто в пятидневный срок, что и было сделано <8>. ——————————— <8> Там же. С. 121.
Применение принуждения имеет место не только по договору бытового подряда, но и по другим договорам, в частности по договору бытового проката. Здесь могут быть применены свойственные данному договору, например, принудительное взыскание задолженности по оплате за пользование вещью, принудительное истребование вещи у наймодателя и др. Практика идет по такому пути. Так, по договору бытового проката гр-ка Смолькова получила напрокат в комбинате бытовых услуг холодильник «Орск-3», которым Смолькова пользовалась в течение 9 месяцев, но прокатную плату вносила не своевременно, а затем вообще прекратила ее вносить. В связи с чем за ней образовалась задолженность по оплате за пользование холодильником. Договор был прекращен. Однако комбинат предъявил в суд иск о принудительном взыскании задолженности по оплате за пользование холодильником и его возврате. Иск был удовлетворен <9>. ——————————— <9> См.: Баринов Н. А. Договор бытового проката. С. 114.
По договору бытового проката также имели место факты (в определенных случаях) принудительного истребования имущества, вещи как от наймодателя, так и от нанимателя. Наниматель в случае непредставления ему наймодателем предмета договора вправе в принудительном порядке истребовать вещь у наймодателя. Наймодатель, в свою очередь, в случаях, если предмет проката приведен в полную негодность, вправе истребовать у нанимателя однородный предмет, соответствующий по качеству и марке вышедшему из строя, если таковой имеется у нанимателя. Рассмотренные имевшие место факты принудительного истребования предмета по договорам в сфере обслуживания ассоциируются с обстоятельствами, предусмотренными п. 2 ст. 463 главы 30 «Купля-продажа» Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК РФ). Согласно указанному пункту при отказе продавца передать индивидуально-определенную вещь покупатель вправе предъявить продавцу требования, предусмотренные ст. 398 ГК РФ. Согласно же ч. 1 ст. 398 ГК РФ в случае неисполнения обязательства передать индивидуально-определенную вещь в собственность, в хозяйственное ведение, в оперативное управление или возмездное пользование кредитору последний вправе требовать отобрания этой вещи у должника и передачи ее кредитору на предусмотренных обязательством условиях. Однако данный пункт ст. 398 ГК РФ предусматривает и исключения из этого общего правила. Вещь не может быть истребована, если она уже передана третьему лицу, имеющему право собственности, хозяйственного ведения или оперативного управления. Далее, если вещь еще не передана, преимущество имеет тот из кредиторов, в пользу которого обязательство возникло раньше, а если это невозможно установить — тот, кто раньше предъявил иск. Изложенное свидетельствует о том, что принуждение применяется в различных гражданских правоотношениях, в различных его средах, например в сфере действия антимонопольного законодательства. Учитывая особенности антимонопольного законодательства на момент принятия Закона о конкуренции, ст. 19 Закона — «Принудительное разделение (выделение) коммерческих организаций и некоммерческих организаций, занимающихся предпринимательской деятельностью» рассматривается как крайняя мера за допущенные нарушения антимонопольного законодательства. Кроме того, для принудительного разделения (выделения) коммерческих организаций требуется наличие следующих условий: — возможность организационного и территориального обособления ее структурных подразделений; — отсутствие между ее структурными подразделениями тесной технологической взаимосвязи; — возможность юридических лиц в результате реорганизации самостоятельно работать на рынке определенного товара (п. 2 ст. 19 Закона о конкуренции). Следует также иметь в виду, что применение разделения (выделения) возможно только в том случае, если оно приведет к развитию конкуренции, и при решении данной проблемы необходимо учитывать интересы потребителей, а именно выяснить, снизятся при этом цены, расширится ли ассортимент товаров, улучшится ли качество обслуживания и т. п. <10>. ——————————— <10> См.: Баринов Н. А., Козлова М. Ю. Антимонопольное законодательство РФ (вопросы теории и практики). Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2001. С. 157.
Необходимо подробнее остановиться на принудительной реорганизации юридических лиц по антимонопольному законодательству. В антимонопольном законодательстве Российской Федерации содержится норма, предусматривающая при определенных условиях возможность принудительного разделения хозяйствующих субъектов. Это положение выделяется из ряда норм антимонопольного законодательства, регулирующих последствия правонарушений: во-первых, устанавливает серьезные последствия внесудебного порядка, а во-вторых, несмотря на довольно длительную историю своего существования (с 1991 г.) практически не применяется. В связи с этим рассмотрим особенности данной нормы. Согласно ст. 12 Закона РСФСР от 22 марта 1991 г. «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках» (далее — Закон о конкуренции) антимонопольный орган — Федеральная антимонопольная служба — и ее территориальные органы вправе выдавать хозяйствующим субъектам обязательные для исполнения предписания о принудительном разделении коммерческой или некоммерческой организации либо о выделении из их состава одной или нескольких организаций. Если же рассматривать полномочия антимонопольных органов на рынке финансовых услуг, то следует отметить отсутствие аналогичного полномочия в Федеральном законе от 23 июня 1999 г. N 117-ФЗ «О защите конкуренции на рынке финансовых услуг». При этом Центральный банк РФ в соответствии со ст. 75 ФЗ от 10 июля 2002 г. N 86-ФЗ «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)» обладает правом требовать реорганизации кредитной организации. Очевидно, что столь крайние меры, как разделение юридических лиц, могут применяться по инициативе ограниченного числа уполномоченных органов. Законодатель решил оставить возможность требовать разделения в отношении кредитных организаций в ведении только Центрального банка РФ. Однако получается, что такая мера, как принудительная реорганизация, вообще не может использоваться в отношении иных финансовых организаций — страховых компаний, негосударственных пенсионных фондов, лизинговых компаний и т. д. Представляется, что в данном вопросе должен применяться единообразный подход, и полномочия требовать реорганизации должны принадлежать только антимонопольному органу. Идея принудительного разделения субъекта, занимающего монопольное положение, не нова. Еще в 1911 г. на основании решения Верховного суда США был разделен трест Standart Oil, в результате чего были образованы Jersey Standart (с 1970 г. Exxon) и Socony (в настоящее время Mobil), а также 32 другие компании <11>. ——————————— <11> URL: http://www. esso-moldova. md.
Представляет интерес причина, по которой норма о принудительном разделении была включена в российский Закон о конкуренции. При разработке российского антимонопольного законодательства учитывались особенности советского монополизма, который хотя и трансформировался в ходе экономических реформ, но по-прежнему был способен воздействовать на экономические отношения. В качестве одной из целей Закона о конкуренции, принятого в 1991 г., провозглашалось обеспечение условий для создания и эффективного функционирования товарных рынков. Нельзя утверждать, что в России до 1991 г. вообще не было товарных рынков. Однако их неразвитость, замкнутость, монополизированность не вызывали сомнений, что и повлекло установление в законе такой цели, не характерной для антимонопольного законодательства большинства стран. Заметим, что ст. 1 Закона о конкуренции в последней редакции уже не содержит упоминания о такой цели. В 1994 г. была принята Государственная программа демонополизации экономики и развития конкуренции на рынках Российской Федерации (основные направления и первоочередные меры) <12>. Под демонополизацией в документе понималось снижение концентрации производства товаров и создание необходимых условий для развития конкуренции на товарных рынках. В качестве методов увеличения количества поставщиков на товарном рынке рассматривались выделение самостоятельных хозяйствующих субъектов из объединений предприятий, производящих взаимозаменяемую продукцию; выделение самостоятельных субъектов из объединений, производящих невзаимозаменяемую продукцию; выделение отдельных участков, цехов по инициативе трудового коллектива в процессе приватизации либо путем принудительного разделения хозяйствующих субъектов. Аналогичными способами предполагалось увеличение количества хозяйствующих субъектов — потребителей на товарном рынке. ——————————— <12> Утверждена Постановлением Правительства РФ от 9 марта 1994 г. N 191.
Таким образом, чрезвычайная монополизированность товарных рынков в конце 80-х — начале 90-х годов обусловила такую специфическую цель антимонопольного законодательства, как обеспечение условий для создания товарных рынков. Для реализации этой цели служила и норма ст. 19 Закона о конкуренции, предусматривавшая возможность принудительного разделения хозяйствующих субъектов в интересах развития конкуренции. Разделение и выделение — это формы реорганизации юридических лиц. Особенность этой нормы состоит в том, что реорганизация проводится не в добровольном порядке и не по решению суда, а по решению уполномоченного на то антимонопольного органа. Реорганизацию юридического лица можно определить как относительное прекращение юридического лица при сохранении для функционирования в гражданском обороте его имущества и переходе его прав и обязанностей в порядке правопреемства к другим лицам <13>. Разделение имеет место, если одно юридическое лицо прекращает свое существование, а его права и обязанности переходят к двум или более вновь возникшим юридическим лицам. При выделении из состава одного юридического лица возникает одно или несколько новых юридических лиц, причем первое не прекращает своего существования. ——————————— <13> Гражданское право. Часть первая: Учебник / Под ред. А. Г. Калпина, А. И. Масляева. М., 1997. С. 100.
Согласно п. 2 ст. 57 ГК РФ в случаях, установленных законом, реорганизация юридического лица в форме его разделения или выделения из его состава одного или нескольких юридических лиц осуществляется по решению уполномоченных государственных органов. Как раз такой случай и предусмотрен ст. 19 Закона о конкуренции. На основании указанной нормы можно сформулировать следующее определение. Принудительная реорганизация представляет собой действие в целях развития конкуренции согласно предписанию антимонопольного органа по разделению хозяйствующего субъекта — юридического лица, занимающего доминирующее положение, в случае систематического осуществления им монополистической деятельности. Монополистическую деятельность Закон о конкуренции (ст. 4) трактует как противоправное деяние субъекта антимонопольного регулирования, направленное на недопущение, ограничение или устранение конкуренции. Объектом этого правонарушения являются отношения конкуренции. В объективную сторону включаются такие элементы, как противоправность деяния, вред и причинная связь между ними. Деяние (действие или бездействие) субъекта антимонопольного регулирования противоправно, если нарушает нормы антимонопольного законодательства. Такой элемент, как вред, может отсутствовать в составе рассматриваемого правонарушения, так как монополистическая деятельность объявляется противоправной независимо от наличия или отсутствия такого последствия. Однако данное деяние в любом случае наносит вред конкурентному правопорядку. Субъективную сторону этого правонарушения составляет вина нарушителя. Речь идет о вине только в форме умысла, так как законодатель прямо указывает, что монополистическая деятельность направлена (имеет определенную цель) на недопущение, ограничение или устранение конкуренции. Осуществление такой цели, очевидно, невозможно по неосторожности. Особенность субъектного состава правонарушения заключается в том, что значительную группу субъектов составляют юридические лица. Вина юридического лица выражается в вине его работников. Более всего это касается руководителей тех организаций — хозяйствующих субъектов, которые и определяют стратегию юридического лица на рынке и в том числе поведение в конкурентной борьбе. Монополистическая деятельность считается систематической, если в течение трех лет в установленном порядке выявлено более двух таких фактов. Принудительная реорганизация возможна в отношении тех юридических лиц, которые занимают доминирующее положение. Важно отметить, что само по себе наличие доминирующего положения не является противозаконным. Статья 4 Закона о конкуренции определяет доминирующее положение как «исключительное положение хозяйствующего субъекта или нескольких хозяйствующих субъектов на рынке товара, не имеющего заменителя, либо взаимозаменяемых товаров… дающее ему (им) возможность оказывать решающее влияние на общие условия обращения товара на соответствующем товарном рынке или затруднять доступ на рынок другим хозяйствующим субъектам». Предполагается, что хозяйствующий субъект занимает доминирующее положение на рынке определенного товара, если его доля составляет 65 и более процентов. При этом хозяйствующему субъекту дано право доказывать обратное. Считается, что хозяйствующий субъект, обладающий долей на рынке определенного товара от 35% до 65%, не имеет доминирующего положения. Бремя опровержения последней презумпции лежит на антимонопольном органе. Положение субъекта, обладающего долей на рынке определенного товара менее 35%, не может быть признано доминирующим. Для точного выяснения положения субъекта на рынке важно правильно определить соответствующий товарный рынок. Таковым Закон о конкуренции признает сферу обращения товара, который не имеет заменителей или взаимозаменяемых товаров на территории РФ или ее части. При этом под товаром понимается «продукт деятельности (включая работы, услуги), предназначенный для продажи или обмена» (ст. 4 Закона о конкуренции). Товар, представленный на рынке, может быть уникальным, единственным в своем роде. Но чаще всего на рынке присутствуют товары-заменители (субституты). Взаимозаменяемые товары довольно близки как по своим качественным свойствам, так и по цене. Территория определяется исходя из экономической возможности покупателя приобрести товар на соответствующей территории и невозможности сделать это за ее пределами. Согласно разъяснению Высшего Арбитражного Суда РФ под соответствующими территориями понимаются не только национально-государственные, национально — и административно-территориальные образования, но и группы населенных пунктов или иные территории, находящиеся в пределах границ этих образований. Поэтому границы местного товарного рынка должны определяться для каждого конкретного случая с учетом необходимости защиты прав потребителя. При этом принимается во внимание наличие или отсутствие у потребителя возможности приобретать соответствующие товары без дополнительных существенных затрат <14>. ——————————— <14> О практике рассмотрения споров, связанных с применением антимонопольного законодательства // Вестник ВАС РФ. 1994. N 7.
При изучении соответствующего рынка учитываются как реальные конкуренты, производящие аналогичную продукцию, а также товары, способные ее заменить, так и потенциальные конкуренты, имеющие возможность без значительных затрат перейти к производству рассматриваемой продукции или ее заменителей. При этом границы рынка, правильно определенные в данный момент времени, могут измениться в будущем <15>. ——————————— <15> Мэттъю Д., Моррисон Э., Педрик Т. Рекомендации по практическому применению конкурентной политики в Российской Федерации. М., 1995. С. 81.
Достаточно сложен вопрос о количественном определении концентрации рыночной силы (доминирующего положения того или иного хозяйствующего субъекта). Например, в соответствии с решениями Комиссии ЕС доминирующее положение могут занимать хозяйствующие субъекты, доля рынка которых составляет от 20% до 40% <16>. ——————————— <16> Бурякова Л. Е. Законодательство Европейского союза о злоупотреблении доминирующим положением // Журнал российского права. 2000. N 9. С. 75.
Российское антимонопольное законодательство применяет количественный показатель господства на рынке, равный 35%: «Не может быть признано доминирующим положение хозяйствующего субъекта, доля которого на рынке определенного товара не превышает 35 процентов» (ст. 4 Закона о конкуренции). Представляется, что норма, позволяющая принудительную реорганизацию, регулирует применение крайней меры, когда органы государства вмешиваются непосредственно в хозяйственную деятельность коммерческих и некоммерческих организаций. В связи с чрезвычайным характером этой меры предусмотрен ряд условий ее применения. Так, организация (коммерческая или некоммерческая, но занимающаяся предпринимательской деятельностью) должна не только занимать доминирующее положение, но и совершить два или более нарушений антимонопольного законодательства в течение трех лет. Наличие таких четко определенных законом условий позволяет коммерческим и некоммерческим организациям таким образом определять стратегию своего поведения, чтобы избежать возможных неблагоприятных последствий. Антимонопольные органы, применяя данную норму закона, должны решить весьма сложную задачу — определить, с одной стороны, соотношение выгод и негативных последствий монопольного положения единого хозяйствующего субъекта и с другой — оценить преимущества и недостатки существования нескольких действующих на одном и том же рынке субъектов. Согласно п. 2 ст. 19 Закона о конкуренции для принудительной реорганизации доминирующего субъекта требуется совокупность следующих условий. 1. Развитие конкуренции как последствие принудительного разделения. Конкуренция в буквальном переводе с латинского означает соперничество, столкновение. Энциклопедический словарь Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона содержит следующее определение: «Конкуренция — в области народного хозяйства деятельное соперничество нескольких лиц в достижении одной и той же цели. Конкуренты стремятся вытеснить друг друга, захватить в свое исключительное обладание то или иное хозяйственное благо, и поэтому конкуренция всегда имеет характер борьбы» <17>. В российском законодательстве (ст. 4 Закона о конкуренции) конкуренция трактуется как «состязательность хозяйствующих субъектов, когда их самостоятельные действия эффективно ограничивают возможность каждого из них односторонне воздействовать на общие условия обращения товаров на соответствующем товарном рынке». ——————————— <17> Туган-Барановский М. Конкуренция // Брокгауз Ф. А., Ефрон И. А. Энциклопедический словарь. М., 1991. Т. 31. С. 2.
При решении вопроса о том, приведет ли реорганизация к развитию конкуренции, необходимо принимать во внимание интересы потребителей, а именно — выяснить, снизятся ли в результате структурных преобразований цены, расширится ли ассортимент товаров, улучшится ли качество обслуживания и т. п. Вместе с тем следует учесть, что субъекты, созданные в результате реорганизации, формально независимые друг от друга, могут входить в одну группу лиц или быть аффилированными лицами по иному основанию. Таким образом, сохранится возможность влияния этих субъектов на экономическую стратегию друг друга. Поэтому цель — развитие конкуренции — может и не быть достигнута в реальности, хотя все формальные критерии будут соблюдены. 2. Возможность организационного и территориального обособления структурных подразделений хозяйствующего субъекта. С наименьшими потерями может быть осуществлена реорганизация хозяйствующих субъектов, действующих на одном уровне рынка, территориально раздробленных. Разделение субъектов, действующих на разных уровнях рынка, возможно, если разделению поддается один или несколько горизонтальных уровней. При разделении таких субъектов учитываются также связи между объектами собственности. При зависимости одного объекта от другого их разделение нецелесообразно. Возможность разделения того или иного хозяйствующего субъекта зависит от особенностей сферы его деятельности. Так, Федеральный закон от 26 марта 2003 г. N 35-ФЗ «Об электроэнергетике» разделяет такие сферы, как передача электрической энергии, оперативно-диспетчерское управление, услуги администратора оптового рынка. Услуги аэропорта включают в себя службу обеспечения топливом, технического обслуживания самолетов, услуги организации бортового питания, услуги по продаже билетов и т. д. Например, при рассмотрении дела о нарушении антитрестовского законодательства США компанией Microsoft в первоначальном решении судьи окружного суда округа Колумбия Томаса Пенфилда Джексона, принятом в 2000 г., указывалось, что должно произойти разделение бизнеса операционных систем и бизнеса приложений таким образом, чтобы это были две экономически самостоятельные, независимые единицы. Очевидно, что экономическая возможность для разделения в данных сферах существует. 3. Отсутствие между структурными подразделениями организации тесной технологической взаимосвязи (в частности, если объем потребляемой юридическим лицом продукции (работ, услуг)) ее структурного подразделения не превышает 30% общего объема производимой этим структурным подразделением продукции (работ, услуг). Технологическое обособление зависит, например, от следующих обстоятельств: характера производственного процесса (непрерывный или периодический); типа организации производства (крупно — или мелкосерийное); характера производимого товара (уникальное или серийное производство); уровня технической оснащенности производства <18>. Целесообразнее всего разделение хозяйствующего субъекта со слабыми технологическими связями. ——————————— <18> Железнов И. А., Буданова И. Б. Антимонопольное законодательство России // Общество и экономика. 1996. N 6. С. 168.
4. Возможность юридических лиц, созданных в результате реорганизации, самостоятельно работать на рынке определенного товара. Необходимо выяснить, будет ли их продукция конкурентоспособной, каким образом появление новых субъектов повлияет на состояние конкуренции на данном товарном рынке. Кроме того, выявляется потенциал новых хозяйствующих субъектов, в частности возможность перейти к производству новых товаров (как принципиально новых, так и связанных с производством прежних). Учитывается также и такое обстоятельство, как способность нового хозяйствующего субъекта сохранить сложившиеся связи с контрагентами прежнего доминирующего субъекта. Следует исследовать также вопрос о том, возможна ли вообще конкуренция в данном секторе экономики и каковы перспективы существования вновь образуемых самостоятельных организаций. Антимонопольный орган, решая вопрос о принудительной реорганизации, выдает хозяйствующему субъекту предписание. Это специфическая форма реагирования на нарушения антимонопольного законода тельства. Правом выносить предписание обладают только указанные органы. По своему существу это вид административного регулирования. Предписания антимонопольного органа выносятся последним только в пределах его компетенции, содержат оценку деяния, направленного против конкурентного порядка, и могут быть обжалованы в суде. Предписание должно содержать указание на форму реорганизации — разделение или выделение. В предписании может содержаться обязанность хозяйствующего субъекта представить план проведения реорганизации. Также должен быть указан окончательный срок ее проведения. В соответствии со ст. 28 Закона о конкуренции, а также с Правилами рассмотрения дел о нарушениях антимонопольного законодательства <19> заинтересованные лица вправе обратиться в суд или в арбитражный суд с заявлением о признании недействительными полностью или частично решений и предписаний антимонопольного органа. Решение или предписание антимонопольного органа может быть обжаловано в течение трех месяцев со дня принятия или выдачи решения или предписания. Подача заявления приостанавливает исполнение решения и предписания антимонопольного органа о принудительном разделении коммерческой или некоммерческой организации либо о выделении из их состава одной или нескольких организаций на время его рассмотрения в суде или в арбитражном суде до вступления судебного акта в законную силу. ——————————— <19> Об утверждении Правил рассмотрения дел о нарушениях антимонопольного законодательства: Приказ ФАС России от 2 февраля 2005 г. N 12 // Бюллетень нормативных актов федеральных органов исполнительной власти. 2005. N 20.
Если предписание о разделении выполняется хозяйствующим субъектом добровольно, то порядок реорганизации не отличается от обычного. Проводится инвентаризация имущества и обязательств, составляется разделительный баланс. Кредиторов реорганизуемого хозяйствующего субъекта информируют о предстоящей реорганизации для того, чтобы они смогли реализовать предусмотренную ст. 60 ГК РФ возможность потребовать прекращения или досрочного исполнения обязательств и возмещения убытков. Если предписание о принудительной реорганизации не исполняется добровольно, то антимонопольный орган обращается в суд с заявлением о назначении внешнего управляющего. Назначенный судом, он осуществляет все действия, необходимые при реорганизации. При этом в суд представляются разделительный баланс и учредительные документы вновь создаваемых организаций. Утверждение судом этих документов является основанием для государственной регистрации юридических лиц, появившихся в результате реорганизации. Рассмотрев порядок и условия принудительной реорганизации, подведем некоторые итоги. Как уже упоминалось, в Российской Федерации примеров применения ст. 19 Закона о конкуренции крайне мало. Даже если обратиться к практике других стран, то также нельзя говорить о широком применении подобных норм. В уже упоминавшемся деле компании Microsoft решение о разделении отменено апелляционным судом, хотя и было признано, что компания применяла методы нечестной конкуренции. То есть принудительная реорганизация — это всегда мера экстраординарная, применяемая в исключительных случаях. Следует заметить, что в законодательстве других стран она применяется только судом. Думается, что это весьма обоснованно. Вот позиция руководителя ФАС России И. Ю. Артемьева: «Предположим, завтра мы начнем дело в отношении какой-то компании. Все остальные компании скажут: в России нельзя работать, без суда, решением антимонопольного органа объявляется принудительное разделение компании. Сегодня ты, завтра я — ну и что? Бегство капиталов, ухудшение инвестиционного климата?» <20>. ——————————— <20> Цит. по: Козлов Р., Чернова Л. О некоторых вопросах принудительного выделения акционерных обществ по требованию антимонопольного органа // Слияния и поглощения. 2005. N 12; URL: http://www. tku. ru.
В связи с этим предлагается внести изменения в текст ст. 19 Закона о конкуренции и изложить п. 1 в следующей редакции: «Антимонопольный орган вправе обратиться в суд с требованием о принудительном разделении коммерческой организации или осуществляющей предпринимательскую деятельность некоммерческой организации, занимающих доминирующее положение, либо о выделении из их состава одной или нескольких организаций в случае систематического осуществления ими монополистической деятельности». Далее — по тексту статьи. Также считаем обоснованным дать антимонопольному органу соответствующее полномочие в отношении финансовых организаций и дополнить п. 2 ст. 22 Закона о защите конкуренции на рынке финансовых услуг следующим абзацем: «направляет в суд заявления о принудительной реорганизации финансовых организаций». Следует установить в этом Законе причины и условия реорганизации, аналогичные критериям Закона о конкуренции. Одновременно следует изъять из компетенции Центрального банка РФ возможность требовать принудительной реорганизации кредитных организаций. Таким образом, исключительная мера — принудительная реорганизация — будет применяться только по решению суда (арбитражного суда). Право инициировать данный процесс в случае нарушения законодательства о конкуренции должно принадлежать только антимонопольному органу. Представляется, что в случае изменения антимонопольного законодательства возможно эффективное применение нормы о принудительном разделении хозяйствующих субъектов <21>. ——————————— <21> См.: Баринов Н. А., Козлова М. Ю. Принудительная реорганизация юридических лиц по антимонопольному законодательству // Законы России: опыт, анализ, практика. 2006. N 8. С. 15 — 20.
Принуждение охватывает и сферу налогового законодательства. В. Ф. Яковлев полагает, что в налоговом законодательстве принудительные меры, выполняя общепрофилактические задачи, тем не менее используются для реального исполнения налоговой обязанности налогоплательщика перед государством, и таким образом, принуждение здесь имеет своим главным назначением обеспечение исполнения налоговой обязанности, т. е. активного поведения налогоплательщика по внесению причитающейся суммы налога в бюджет <22>. ——————————— <22> См.: Яковлев В. Ф. Принуждение в гражданском праве // Защита гражданских прав: Материалы Международной научно-практической конференции, посвященной 10-летию Казахского гуманитарного юридического университета… 13 — 14 мая 2004 г. / Отв. ред. М. К. Сулейменов. Алматы: НИИ частного права КазГЮУ, 2005. С. 29 — 45.
Термин «принуждение» не обходит своим присутствием и основной правовой институт — право собственности. Представляет определенный интерес диссертация М. В. Балина, посвященная принудительному прекращению права собственности. Работа заслуживает положительной оценки. Однако есть не бесспорное положение. Автор считает, что основанием принудительного прекращения права частной собственности является, как правило, конфликт частного и публичного интересов при удовлетворении государственных нужд посредством выкупа или безвозмездного изъятия. Но ведь принудительное изъятие может быть (уместнее сюда перенести оборот «как правило») без конфликта, а просто для государственных и общественных нужд. Видимо, сделанный автором акцент на термин «конфликт» как основание принуждения и привел к тому, что в предлагаемом им определении принуждения присутствует только «противоправное поведение физических и юридических лиц в сфере имущественных отношений», с чем трудно согласиться <23>. ——————————— <23> См.: Балин М. В. Гражданско-правовые основания принудительного прекращения права собственности: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Краснодар, 2011. С. 6.
Следует согласиться с автором в том, что нередко органы публичной власти злоупотребляют правовой возможностью прекращения права собственности, особенно на земельные участки и другие объекты недвижимости, о чем также пишет в своей монографии С. А. Рухтин. Но об этом потом, а сначала рассмотрим отдельные положения монографии С. А. Рухтина, в которой в сравнительном плане анализируются принудительное изъятие земли и другой недвижимости и в России, США и Великобритании <24>. ——————————— <24> См.: Рухтин С. А. Принудительное изъятие земли и другой недвижимости в России, США и Великобритании / Под ред. В. П. Камышанского. М.: Арктика 4Д, 2007.
В США, пишет С. А. Рухтин, правовой институт о принудительном изъятии (выкупе) земли и другой недвижимости именуется «eminent domain». Это название происходит от латинского термина «dominium eminens» и заимствовано из буржуазной теории естественного права, означая власть государства, которая может быть использована для принудительного завладения собственностью его подданных (taking power) или для понуждения их продажи собственности государству <25>. ——————————— <25> См.: Там же. С. 63.
С. А. Рухтин подчеркивает, что право государства на принудительное изъятие (выкуп) имущества частных лиц затрагивает такие важные социально-правовые механизмы, как доверие к власти, предсказуемость принимаемых публичной властью решений, стабильность правоотношений и т. д., поэтому цель применения данного права сводится к достижению простой истины: принудительное изъятие земли и другой недвижимости необходимо для развития общества, но применение силы государством не должно нарушать в нем мир и порядок, а напротив — создавать условия для сотрудничества <26>. ——————————— <26> См.: Там же. С. 124.
Что касается Великобритании, то в ее законодательстве четко просматривается подход, позволяющий государству и обществу следовать указанной истине, совмещающей в себе логику государственного администрирования и права человека. В Англии создано объемное законодательство, регламентирующее отношения по принудительному изъятию земли. В комплекс законов входит: Закон о консолидации земель 1845 г.; Закон о земельной компенсации 1961 г.; Закон о принудительном выкупе 1965 г.; Закон об изъятии земли 1981 г.; Закон о городском планировании и планировании страны 1990 г.; Закон о шоссе 1980 г.; Закон о транспорте и работах 1992 г.; Закон о реформе арендного владения, жилищном и городском развитии 1993 г.; Правило о принудительном выкупе земли 1994 г. <27>. ——————————— <27> См.: Там же. С. 124.
В 2000 г. в Великобритании вступил в силу Закон о правах человека (Human Right Act 1998). Раздел 6(1) обязывает все публичные власти (public authority), включая суд и «какое-либо лицо, исполняющее обязанности публичного характера», принимать решения и совершать действия так, чтобы они соответствовали правам человека, предусмотренным Конвенцией о защите прав человека и основных свобод ETS N 005 и Протоколов к ней. Раздел 7 Закона о правах человека предусматривает также, что если органы власти действовали не в соответствии с правилами, предусмотренными Конвенцией, или суд принял решение, противоречащее им, то лицо, считающее свои права нарушенными, может обратиться с иском в суд или подать апелляционную жалобу на решение суда, непосредственно обосновывая свои требования нормами Конвенции или Протоколов к ней <28>. ——————————— <28> См.: Там же. С. 195.
В отношении России С. А. Рухтин считает, что в современном стремлении властей России изымать (выкупать) землю и другие недвижимости лежит объективное начало. Но будет ли оно реализовываться в согласии с другим объективным явлением, правом, — вопрос дееспособности государственной власти, так как в подавляющем числе случаев публичный интерес, как и сама государственная власть, оказался в руках массы случайных людей, которых никто не выбирал. Это олигархи, различные замы глав городов и субъектов Федерации, руководители множества государственных служб, а также правоохранительных органов, что упорно не хочет видеть российский законодатель <29>. ——————————— <29> См.: Там же. С. 31 — 32.
Но столь оптимистичные итоги исследований С. А. Рухтина наводят на некоторые размышления. Что касается чиновников — то это российская действительность. На многих ответственных должностях находятся не профессионалы. И что можно ждать от них?! А вот о законодателях особый разговор, среди них большинство также не профессионалы, как на региональном, так и на общероссийском уровне. Когда-то Советский Союз пытался догнать и перегнать Америку по всем показателям. Но чем дольше он догонял, тем больше отставал и дошел до развала. И это при наличии колоссального российского человеческого неиссякаемого таланта и несметных природных богатств. В настоящее время России ставить такую задачу нереально, но хотя бы попытаться приблизиться на сколько-то в решении некоторых вопросов. И с учетом обсуждаемой проблемы попытаться приблизиться к решению вопросов, связанных с формированием российского парламента — Федерального Собрания Российской Федерации — профессионалами, и прежде всего Государственной Думы как основного законодательного органа. А в законодательном органе прежде всего должны быть юристы-профессионалы, как в парламенте США, где юристы-профессионалы всегда составляли 80 — 90% от общего числа членов парламента. Тогда и не будет таких явлений, как, скажем, после принятия Кодекса об административных правонарушениях, когда следом идет серия дополнений и изменений по объему чуть ли не больше, чем сам Кодекс. Среди непрофессионалов Государственной Думы есть и поэты, и журналисты, гимнасты, артисты, солисты и др. Все это хорошие, достойные уважения люди, но не профессионалы-законодатели. Больше пользы они принесли бы в сферах исполнительной власти по своему профилю — специалиста. Вот что писал В. И. Ленин по поводу таких законодателей в записке Енукидзе: «Т. Енукидзе! Из бесед и сообщений здесь, в Москве, я заключаю, есть нечто вроде расхлябанности в Президиуме ВЦИКа и его работе. Это не удивительно, ибо все члены его завалены 20 делами, как водится в вашей «обломовской» республике. От этого усиливается влияние таких людей, как Ларин. Хороший парень, — как поэт, как журналист, как лектор. Но мы, дураки, ставим его в законодательной работе и этим портим, губим и его, и работу. Следите, Христа ради, построже. Никуда не пускать Ларина. Если уж пошел куда, не верить ни одному его плану, проекту, — и без тройной проверки не давать ходу» <30>. ——————————— <30> Ленин В. И. Сочинения. Т. 54. С. 161.
Комментарии, как говорится, излишни! Итоги исследований С. А. Рухтина свидетельствуют также и о том, что законодательство Великобритании совмещает в себе элементы государственного администрирования и прав человека, предусмотренные Европейской конвенцией, и чтобы все публичные власти принимали решения в соответствии с указанной Конвенцией, когда речь идет о правах человека. Данное обстоятельство не затрагивает суверенитет Великобритании. Материалы данной статьи свидетельствуют о том, что проблема принуждения выходит не только за рамки одной отрасли, но и за пределы государства и поэтому приобретает международно-правовой характер, что в перспективе являются основанием для инновационных разработок.
