О СИТУАЦИОННЫХ СУДЕБНЫХ ОГРАНИЧЕНИЯХ ГРАЖДАНСКИХ ПРАВ <*>
В. А. МИКРЮКОВ
——————————— <*> Mikryukov V. A. On situational judicial limitations of civil rights.
Микрюков Виктор Алексеевич, старший преподаватель кафедры гражданского и семейного права МГЮА имени О. Е. Кутафина, кандидат юридических наук.
Автор, не отрицая принципиальной возможности отдельных ситуационных ограничений гражданских прав по усмотрению судебных органов, ставит вопрос о необходимости обеспечить в таких случаях соответствие этих ограничений целям, указанным в ст. 55 Конституции РФ и ст. 1 ГК РФ.
The author not denying principal possibility of certain situational limitations of civil rights raises a question on the necessity to ensure in these cases correspondence of these limitations to the purposes mentioned in article 55 of the Constitution of the RF and article 1 of the Civil Code of the RF.
Ценность права состоит в его способности эффективно регулировать общественные отношения. Степень эффективности правового регулирования гражданских правоотношений во многом детерминируется полнотой и качественной характеристикой определенности правовых норм, поскольку составляющие ядро предмета гражданского права эквивалентно-возмездные имущественные отношения юридически равных и автономных субъектов требуют стабильности в статике и заранее обозначенной правовой предсказуемости в динамике. Реализация регулятивного назначения гражданского права наилучшим образом осуществляется посредством диспозитивных норм, нацеленных на индивидуальную и предельно конкретную регламентацию отношений самими участниками. В случае невозможности или нецелесообразности использования диспозитивного подхода гражданско-правовая отрасль стремится императивными нормами максимально широко и четко охватить подвластные правовому регулированию частные отношения. При этом в силу обозначенной особенности своего предмета гражданское право не допускает, как правило, осуществления произвольного ситуационного регулятивного воздействия со стороны суда или других правоприменительных органов при отсутствии существующего императивного предписания или выбранного участниками регулируемых отношений собственного допустимого диспозитивной нормой варианта поведения, а тем более вопреки таковым <1>. ——————————— <1> По характеру связи с индивидуальным регулированием в теории права различают абсолютно определенные нормы, которые не предусматривают возможность конкретизированного индивидуального регулирования общественных отношений, и относительно определенные нормы, которые предоставляют право правоприменительным органам решить дело с учетом конкретных обстоятельств. См.: Алексеев С. С. Общая теория права: В 2 т. М.: Юрид. лит., 1982. Т. II. С. 73, 74.
Абсолютная определенность правовых норм особенно необходима при установлении режима ограничений гражданских прав. Некорректно усеченное право может утратить свое реальное содержание и перестать выполнять предназначенные функции. Произвольно выбранный режим ограничений способен привести к чрезмерному административному вмешательству в сферу частных интересов, к нарушению принципа беспрепятственного осуществления гражданских прав. Именно поэтому в п. 2 ст. 1 ГК РФ применительно к области гражданско-правового регулирования воспроизведено закрепленное в п. 3 ст. 55 Конституции РФ универсальное правило о том, что гражданские права могут быть ограничены исключительно на основании федерального закона и только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. При этом, как подчеркнул Конституционный Суд РФ, чтобы исключить возможность несоразмерного ограничения прав и свобод человека и гражданина в конкретной правоприменительной ситуации, соответствующая законодательная норма должна быть формально определенной, точной, четкой и ясной, не допускающей расширительного толкования установленных ограничений и, следовательно, произвольного их применения <2>. ——————————— <2> См. Постановление Конституционного Суда РФ от 30 октября 2003 г. N 15-П // Вестник Конституционного Суда РФ. 2003. N 6.
Однако было бы ошибкой считать, что ситуационное воздействие на общественные отношения, характерное для семейного права <3>, полностью чуждо гражданскому праву. В виде частных проявлений, не формирующих направленность или качественную методологическую особенность всей цивилистической отрасли, таковое обнаруживается как в сфере правонаделения, к примеру при санации судом неправомерной, но совершенной к выгоде малолетнего сделки, или при определении объема содержания, предоставляемого гражданину по договору пожизненного содержания с иждивением, так и при установлении ограничений гражданских правомочий, выражающихся в сужении имеющихся дозволений, наложении запретов, уменьшении ответственности контрсубъектов. ——————————— <3> См. подробнее: Микрюков В. А. Ситуационность — главная черта метода семейного права // Семейное и жилищное право. 2011. N 4.
К числу относительно определенных ситуационных норм, которые предоставляют суду право ограничить субъективное гражданское право с учетом конкретных обстоятельств, прежде всего следует отнести закрепленные в ст. 10 ГК РФ правила, согласно которым в случае установления того, что лицо осуществило право исключительно с намерением причинить вред другому лицу или злоупотребило своим правом иным образом, суд, оценив в конкретной ситуации действия этого лица как недобросовестные, может отказать в защите принадлежащего ему права. При этом в соответствии с позицией Президиума ВАС РФ в таких случаях суд вправе ограничить возможность защиты гражданского права по собственной инициативе <4>. Наличие указанного права есть не что иное, как признак ситуационности регулирования, которая предполагает возможность судебного органа в зависимости от обстоятельств дела по собственному убеждению квалифицировать конкретное действие в качестве злоупотребления правом и проигнорировать императивное предписание ст. 1 ГК РФ о необходимости обеспечения восстановления нарушенных прав и их судебной защиты. ——————————— <4> Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 25 ноября 2008 г. N 127 «Обзор практики применения арбитражными судами статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации» // Вестник ВАС РФ. 2009. N 2.
Примером нормы, прямо допускающей ситуационное ограничение императивно закрепленного права кредитора на полное возмещение убытков, причиненных вследствие неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства, выступает правило ст. 404 ГК РФ, согласно которому суд вправе уменьшить размер ответственности должника, если кредитор умышленно или по неосторожности содействовал увеличению размера убытков, причиненных неисполнением или ненадлежащим исполнением, либо не принял разумных мер к их уменьшению. Аналогичным образом осуществляется ситуационное ограничение права потерпевшего на возмещение имущественного вреда, когда суд, воспользовавшись нормой ст. 1083 ГК РФ, уменьшает размер возмещения вреда, причиненного гражданином, с учетом имущественного положения последнего. Вопреки императивному положению ст. 1 ГК РФ о недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела и необходимости беспрепятственного осуществления гражданских прав законодатель в ст. 1065 ГК РФ закрепляет полномочие суда действовать «по ситуации» и, предотвращая еще не причиненный вред, принимать решение об ограничении права лица осуществлять эксплуатацию предприятия, сооружения либо иную производственную деятельность, если из конкретных обстоятельств дела будет вытекать, что соответствующая деятельность угрожает будущим вредом. В качестве примера ситуационных диспозитивных норм, допускающих регулирование гражданских отношений по соглашению их участников, но позволяющих суду с учетом некоторых жизненных обстоятельств блокировать выбранный субъектами вариант поведения и ограничивать субъективное гражданское право, можно привести положения ст. 333 ГК РФ, в соответствии с которой если подлежащая уплате определенная в договоре неустойка явно несоразмерна последствиям нарушения обязательства, суд вправе уменьшить неустойку. Заметим, что, как и ограничение права на защиту лица, злоупотребившего правом, это ограничение права кредитора на получение неустойки в силу разъяснений, сформулированных Президиумом ВАС РФ, также может осуществляться по инициативе суда вне зависимости от того, заявлялась ли соответствующая просьба должником <5>. ——————————— <5> Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 14 июля 1997 г. N 17 «Обзор практики применения арбитражными судами статьи 333 Гражданского кодекса Российской Федерации» // Вестник ВАС РФ. 1997. N 9.
Известно, что указанные выше ситуационные ограничения гражданских прав получают неоднозначную оценку в научной литературе и правореализационной практике. В частности, отмечается недостаточность детализации сформулированного в ст. 10 ГК РФ понятия злоупотребления правом, в связи с чем ведутся споры о возможности или невозможности признания того или иного действия злоупотребительным. Обсуждается возможная вредность для договорной дисциплины практики сведения к минимуму размера взыскиваемых по суду сумм неустойки (споры особенно горячи в случаях, когда этот размер устанавливается по инициативе суда и (или) ниже ставки рефинансирования Центрального банка РФ). Указывается на отсутствие достаточно четких критериев для определения пределов допустимого ограничения гражданско-правовой ответственности. И такая ситуация удивления не вызывает, ибо зачастую действительно очень сложно четко определить должную степень заботливости и осмотрительности кредитора при принятии исполнения обязательства, затруднительно достоверно обнаружить в действиях лица признаки недобросовестности и квалифицировать злоупотребление правом, тяжело понять, насколько последствия нарушения обязательства несоразмерны размеру неустойки. Однако важно подчеркнуть, что при нынешнем уровне развития отечественной правовой системы не подвергается сомнению целесообразность и необходимость существования названных ситуационных ограничительных норм как таковых; в науке и практике критикуется обычно лишь необоснованное расширение сферы административного вмешательства в гражданско-правовые отношения. Поэтому можно констатировать, что указанные ситуационные ограничения сами по себе должны признаваться допустимыми. Следует только уточнять и соблюдать механизм их установления, порядок выбора режима, объема и характера ограничения через призму установленных в ст. 55 Конституции РФ и ст. 1 ГК РФ возможных целей введения и общих пределов применения ограничений гражданских прав. С одной стороны, федеральный законодатель должен исполнять обязанность по обеспечению соразмерности ограничения гражданских прав конституционно закрепленным целям и в случаях, когда он предоставляет судебным и другим государственным органам полномочия по конкретизации условий применения соответствующих ограничений. С другой стороны, правоприменители, реализуя ситуационные ограничения гражданских прав, обязаны исходить из того, что в каждом конкретном случае вводимое ограничение должно отвечать требованиям справедливости, быть адекватным, пропорциональным, соразмерным и необходимым для защиты конституционно значимых ценностей, в том числе прав и законных интересов других лиц. Конкретные практические ориентиры для определения пределов ситуационного применения законно установленных ограничений гражданских прав можно найти в разъясняющих актах высших судебных инстанций. К примеру, исходя из того что при допустимости ограничения какого-либо гражданского права в соответствии с одобряемыми законом целями государство должно использовать не чрезмерные, а только необходимые и строго обусловленные этими целями меры, Президиум ВАС РФ фактически сигнализировал о необходимости снижения ограничительных возможностей судов при применении ст. 333 ГК РФ. Отступив от ранее сформулированной позиции, Президиум заключил, что уменьшение неустойки ниже ставки рефинансирования возможно только в чрезвычайных случаях и по общему правилу не должно допускаться, поскольку такой размер неустойки не может являться явно несоразмерным последствиям просрочки уплаты денежных средств; сделал вывод о недопустимости открытия должнику экономически необоснованного доступа к финансированию за счет другого лица на нерыночных условиях; указал на то, что не следует осуществлять уменьшение неустойки судом в рамках своих полномочий, так как это вступает в противоречие с принципом осуществления гражданских прав своей волей и в своем интересе, а также с принципом состязательности участников судебного процесса <6>. ——————————— <6> Постановление Президиума ВАС РФ от 13 января 2011 г. N 11680/10 // Вестник ВАС РФ. 2011. N 4. Примечательно, что такая позиция судей соответствует положениям Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации (одобрена Советом при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства 7 октября 2009 г.), авторами которой предложено законодательно допустить уменьшение судом размера неустойки только по ходатайству ответчика и при условии возложения на него бремени доказывания явной несоразмерности подлежащей уплате неустойки последствиям нарушения обязательства, а также исключить возможность уменьшения размера неустойки, если в соответствии с договором или законом уплатой неустойки за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства это обязательство прекращается (см. пункт 3.4.3 Концепции).
Предостерегая от возможного ситуационного ограничения права на свободу слова и информацию, Пленум Верховного Суда РФ уточнил, что компенсация морального вреда, причиненного вследствие распространения порочащих сведений в средствах массовой информации, должна отвечать цели, для достижения которой она установлена законом, — возмещать потерпевшему перенесенные им физические или нравственные страдания, в то время как использование права на компенсацию морального вреда в иных целях, в частности для создания ситуации, при которой фактически ограничивается право каждого на свободу выражать свое мнение, включая свободу придерживаться своего мнения, свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей, не допускается <7>. ——————————— <7> Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 15 июня 2010 г. N 16 (ред. от 16 сентября 2010 г.) «О практике применения судами Закона Российской Федерации «О средствах массовой информации» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2010. N 8; N 11.
Имея в виду, что публичные интересы могут оправдать правовые ограничения, только если такие ограничения отвечают требованиям справедливости, пропорциональности и соразмерности, Конституционный Суд РФ высказался о неправомерности такого ситуационного толкования положений п. 1 ст. 15 и п. 1 ст. 164 Таможенного кодекса РФ, при котором факт неуплаты таможенных платежей лицом, ответственным за надлежащее таможенное оформление ввозимого на территорию России транспортного средства, выступает препятствием для добросовестного приобретателя во владении, пользовании и распоряжении данным имуществом, в том числе посредством осуществления предусмотренных административным законодательством процедур учета и регистрации транспортных средств Суд указал на то, что признание приобретателя ввезенного на таможенную территорию России без уплаты таможенных платежей транспортного средства собственником данного транспортного средства предполагает необходимость устранения обстоятельств, не позволяющих полноценно использовать принадлежащие ему права владения, пользования и распоряжения своим имуществом, ибо лишение данного лица возможности добиться реализации принадлежащих ему правомочий свидетельствовало бы о несоразмерном ограничении права собственности <8>. ——————————— <8> Постановление Конституционного Суда РФ от 12 мая 2011 г. N 7-П // Собрание законодательства РФ. 2011. N 22. Ст. 3237.
Осуществляя контроль за правильностью применения гражданско-правовых ограничений в сфере так называемой малой приватизации, Конституционный Суд РФ пришел к выводу о принципиальной возможности ситуационного ущемления предусмотренного ФЗ от 22 июля 2008 г. N 159-ФЗ «Об особенностях отчуждения недвижимого имущества, находящегося в государственной собственности субъектов Российской Федерации или в муниципальной собственности и арендуемого субъектами малого и среднего предпринимательства, и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» <9> права субъектов малого и среднего предпринимательства на льготную (преимущественную) приватизацию арендуемых ими объектов публичной собственности, если отчуждение государственного или муниципального имущества влечет несоразмерное ограничение прав соответствующего публичного образования, создает с точки зрения реализации функций и полномочий органов публичной власти препятствия для решения вопросов, связанных с организацией жизнеобеспечения населения, приводит к неоправданному сокращению имущественной основы государственной власти и местного самоуправления <10>. ——————————— <9> Собрание законодательства РФ. 2008. N 30 (ч. 1). Ст. 3615. <10> Постановление Конституционного Суда РФ от 20 декабря 2010 г. N 22-П // Собрание законодательства РФ. 2011. N 1. Ст. 264.
Правильно сориентироваться в вопросах, связанных с установлением содержания злоупотребления правом и вытекающего из такого злоупотребления ограничения возможности судебной защиты права, помогут рекомендации Президиума ВАС РФ, сделанные в упомянутом выше обзоре практики применения арбитражными судами ст. 10 ГК РФ. В то же время нельзя не обратить внимание на сформировавшуюся ныне негативную тенденцию к расширению возможностей судебной системы по созданию ситуационных правил, дающих основание для казуального ненормативного ограничения гражданских прав. К числу наиболее чувствительных внезаконных ограничений, необоснованно вторгающихся в сферу частных имущественных интересов, можно отнести не основанную на прямых указаниях закона позицию высших судебных инстанций о распространении правила о возможности уменьшения размера взыскиваемой кредитором неустойки на отношения по взысканию с должника процентов за пользование чужими денежными средствами, исчисляемых в соответствии со ст. 395 ГК РФ. Так, согласно п. 7 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 8 октября 1998 г. N 13 и Пленума ВАС РФ от 8 октября 1998 г. N 14 «О практике применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о процентах за пользование чужими денежными средствами» <11>, если определенный в соответствии со ст. 395 ГК РФ размер (ставка) процентов, уплачиваемых при неисполнении или просрочке исполнения денежного обязательства, явно несоразмерен последствиям просрочки исполнения денежного обязательства, суд, учитывая компенсационную природу процентов, применительно к ст. 333 ГК РФ вправе уменьшить ставку процентов, взыскиваемых в связи с просрочкой исполнения денежного обязательства. ——————————— <11> Вестник ВАС РФ. 1998. N 11.
Определенно можно считать ситуационным ограничением субъективного гражданского права на получение компенсационной суммы, часто именуемой неустойкой, сформированный в судебной практике запрет на взыскание платы, устанавливаемой сторонами на случай допустимого в силу закона или договора отказа одной из сторон от исполнения обязательств по договору. Так, при рассмотрении дела по иску исполнителя о взыскании договорного штрафа за досрочный отказ заказчика от исполнения соглашения об оказании услуг и встречному иску о признании недействительным установившего штраф пункта соглашения Президиум ВАС РФ пришел к выводу, что предусмотренное спорным соглашением условие о штрафе ограничивает императивно закрепленное в ст. 782 ГК РФ право заказчика на расторжение договора, а следовательно, в соответствии со ст. 168 ГК РФ является ничтожным <12>. ——————————— <12> Постановление Президиума ВАС РФ от 7 сентября 2010 г. N 2715/10 // Вестник ВАС РФ. 2010. N 11.
Не менее ощутимым казуальным ущемлением гражданских прав выступает ограничение права на получение так называемого гонорара успеха — основного или дополнительного условного вознаграждения, размер и необходимость уплаты которого ставится по договоренности адвоката и клиента в зависимость от достигнутого при помощи адвоката положительного эффекта в виде принятия судом или иным государственным органом выгодного для клиента решения. Высшие судебные органы расценивают включение в соглашения об оказании правовой помощи условий о «гонораре успеха» как недопустимое введение сторонами в императивно закрепленную договорную конструкцию не предусмотренного законом элемента предмета договора, неправомерное частноправовое восприятие решений судебных органов в качестве объектов гражданских прав и, наконец, как столкновение принципа свободы договора и принципов доступности правосудия, независимости и самостоятельности судебной власти, состязательности и равноправия сторон, которое с учетом нынешнего состояния развития отечественной правовой системы должно быть разрешено не в пользу договорной свободы <13>. Стоит обратить внимание также на то, что нижестоящие суды вопреки буквальному толкованию закона и выводов высших судов подвергают право на «гонорар успеха» еще большему ситуационному ограничению, распространяя обозначенный запрет на вознаграждения, привязанные не только к будущим решениям государственных органов, но и любым другим желаемым клиентами правовым результатом, не зависящим полностью от деятельности исполнителей <14>, и, более того, применяя ограничение к праву исполнителей быть вознагражденными за достижение обусловленных договором результатов при оказании любых видов услуг — медицинских, информационных, рекламных, образовательных и других <15>. ——————————— <13> Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 29 сентября 1999 г. N 48 «О некоторых вопросах судебной практики, возникающих при рассмотрении споров, связанных с договорами на оказание правовых услуг» // Вестник ВАС РФ. 1999. N 11; Постановление Конституционного Суда РФ от 23 января 2007 г. N 1-П // Вестник Конституционного Суда РФ. 2007. N 1. <14> Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 17 марта 2009 г. N Ф04-1957/2008(2565-А46-31); Постановление ФАС Московского округа от 11 марта 2010 г. N КГ-А40/15276-09; Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 21 ноября 2007 г. N Ф08-7716/07. <15> Постановление ФАС Московского округа от 28 апреля 2007 г. N КГ-А40/3299-07-П; Постановление ФАС Поволжского округа от 11 сентября 2007 г. N А57-14866/2006.
Одним из недавно появившихся весьма заметных ограничительных правоприменительно-нормативных суждений является правовая позиция Пленума ВАС РФ, согласно которой не может быть обращено взыскание на заложенное движимое имущество, возмездно приобретенное у залогодателя лицом, которое не знало и не должно было знать о том, что приобретаемое им имущество является предметом залога. Сославшись в силу аналогии права на общие начала и смысл гражданского законодательства, Пленум ВАС РФ посчитал возможным «по ситуации» ограничить право залогодержателя при установлении добросовестности приобретателя заложенного имущества <16>. ——————————— <16> Пункт 25 Постановления Пленума ВАС РФ от 17 февраля 2011 г. N 10 «О некоторых вопросах применения законодательства о залоге» // Вестник ВАС РФ. 2011. N 4.
При оценке судебной практики вторжения в содержание гражданских прав представляется необходимым различать случаи, когда судебное усмотрение выступает как способ восполнения неопределенности нормативного предписания и когда оно, по существу, подменяет законодательное воздействие. Думается, что нет оснований ни для расширительного толкования установленных законом ограничений, ни для применения норм об ограничении гражданских прав по аналогии. Произвольное вненормативное ограничение права на получение процентов за пользование чужими денежными средствами посягает на саму суть этого права и, по существу, приводит к утрате его реального содержания, ибо фактически создает возможность для неисправного должника пользоваться денежными средствами кредитора на нерыночных условиях. Действительно, ставка рефинансирования ЦБ РФ, исходя из которой по общему правилу определяется размер вменяемых нарушителю процентов, по существу, уже сама по себе представляет минимальный размер рыночной платы за пользование предоставленными кредитором денежными средствами. Позиция судов о недопустимости обусловливания отказа от исполнения договорного обязательства выплатой неустойки или каким-то иным предоставлением, не называемым сторонами неустойкой, не только ограничивает право на обеспечение реального исполнения обязательства и вступает в противоречие с принципом свободы договора, но и идет вразрез с реальными экономическими потребностями участников гражданского оборота (особенно если речь идет о плате за отказ от договора, предусмотренный соглашением предпринимателей). Разумеется, плата за отказ от исполнения обязательства в случаях, когда такой отказ разрешен законом или договором, не может признаваться неустойкой, ибо последняя представляет собой вид ответственности за нарушение обязательства. Но нельзя забывать, что, установив в ст. 328 ГК РФ лишь примерный, не замкнутый перечень способов обеспечения обязательств, законодатель прямо разрешил реализовывать договорную свободу при конструировании правовых средств побуждения должника к реальному исполнению обязательства, в том числе использовать механизм, похожий на неустойку, которая сама по себе имеет двойственную природу и выступает не только мерой ответственности, но и способом обеспечения обязательств <17>. Отражением правильного понимания вредности ограничения экономических прав, обеспечивающих стабильность предпринимательского оборота, выступает предложение напрямую легализовать представляющиеся и без того вполне правомерными соглашения о плате за «выход из договора» путем дополнения ст. 310 ГК РФ абзацем следующего содержания: «…предусмотренное договором право на односторонний отказ от исполнения обязательства, связанного с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, или на одностороннее изменение условий такого обязательства может быть обусловлено необходимостью выплаты определенной денежной суммы другой стороне обязательства» <18>. ——————————— <17> Некоторые арбитражные суды разделяют именно такой подход (см., например: Постановление ФАС Московского округа от 26 ноября 2009 г. N КГ-А40/12271-09; Постановление ФАС Центрального округа от 11 января 2010 г. N Ф10-5857/09; Постановление ФАС Уральского округа от 19 августа 2010 г. N Ф09-6527/10-С3 // СПС «КонсультантПлюс».) <18> Проект Федерального закона «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации», опубликованный на сайте «Российской газеты» 14 сентября 2011 г. URL: www. rg. ru/2011/09/14/gk-izm-site-dok. html.
Ограничение права юридического помощника или другого исполнителя на вознаграждение за результативную услугу — яркое проявление игнорирования разумных потребностей участников экономического оборота. Думается, что действующее законодательство не дает оснований для вывода о противоречии условий о «гонораре успеха» гражданско-правовой природе соглашений об оказании услуг, а публично-правовая аргументация общего запрета «гонораров успеха», являясь, по существу, попыткой негодными средствами отвести тень от репутации правосудия, не выдерживает критики. Отмеченное ситуационное судебное усечение права залогодержателя движимого имущества и вовсе видится как недопустимое произвольное вторжение судебных органов в процесс правотворчества. Как верно указал Конституционный Суд РФ, сохранение залога при переходе права на заложенное имущество к другому лицу, установленное ст. 353 ГК РФ, составляет конституирующий элемент этого института, без которого залог не может выполнять функции обеспечения кредита, в том числе публично значимые <19>. Признание же арбитражными судами права залога прекращенным в случае перехода права собственности на заложенное имущество к другому лицу без согласия залогодателя разрушает саму законодательную конструкцию залога как вещного права, отнимая у него свойство следования за вещью. ——————————— <19> См.: Определение Конституционного Суда РФ от 15 апреля 2008 г. N 319-О-О // СПС «КонсультантПлюс» (не опубликовано).
В силу установления не предусмотренных законом казуальных ограничений утрачивается столь необходимая для стабильности и эффективности гражданского оборота заранее установленная правовая определенность. При реализации такой квазинормотворческой деятельности судов диспозитивно-дозволительный метод гражданского права уступает место ситуационному методу, совсем не характерному для сферы регулирования эквивалентно-возмездных имущественных отношений равноправных субъектов. Указанные судебные ограничения девальвируют значение основных начал гражданского законодательства, снижают эффективность гражданско-правового воздействия на общественные отношения. Поэтому представляется необходимым провести ревизию этой и подобной правоприменительной практики с целью исключения существующих и недопущения потенциальных ситуационных гражданско-правовых ограничений, не основанных на прямом волеизъявлении законодателя.
