Проблемы гражданско-правовой ответственности

(Решетина Е. Н.) («Российская юстиция», 2012, N 4)

ПРОБЛЕМЫ ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ

Е. Н. РЕШЕТИНА

Решетина Е. Н., кандидат юридических наук.

В статье указывается, что гражданско-правовая ответственность как один из видов юридической ответственности является необходимым условием укрепления законности и правопорядка. А проблема реализации такой ответственности проистекают также из проблем гражданско-правовой ответственности.

Ключевые слова: гражданско-правовая ответственность, проблемы гражданско-правовой ответственности, государственное принуждение, санкция, понятие ответственности.

The author of the article points that civil-law responsibility, as a kind of law responsibility, is necessary for consolidation of law and order. The problem of implementation of legality results from the problems of civil-law responsibility.

Гражданско-правовая ответственность как один из видов юридической ответственности является необходимым условием укрепления законности и правопорядка. И оно, это самое укрепление, подвергается сомнению в случае возникновения проблем реализации такой ответственности. А проблема реализации последней проистекает также из проблем гражданско-правовой ответственности. Можно выделить некоторые из них, например: соотношение психического и фактического принуждений (при реализации санкций, например); право и государственное принуждение; соотношение санкции и ответственности; понятие ответственности. Итак, соотношение психического и фактического принуждений. Для того чтобы уяснить такое соотношение, как соотношение психического и фактического принуждений, необходимо выяснить, что представляют собой оба этих понятия. «Сказано совершенно ясно: реализация санкции правовой нормы — это физическое принуждение, угроза этой реализации, удерживающая от нарушения нормы, — принуждение психическое» <1>. ——————————— <1> Братусь С. Н. Юридическая ответственность и законность. М., 2001. С. 52.

Психическое принуждение или угроза его наступает тогда и только тогда, когда человек внутренне не согласен с предписаниями нормы, но вынужден подчиниться в силу угрозы физического принуждения. Причем человек как субъект права принимает волевой акт или изъявляет свою волю, которые внешне выглядят как добровольность. «Разум, рассматриваемый как способность определенной логической формы познания, есть способность умозаключать, т. е. строить суждение опосредованно через подведения условия возможного суждения под условия данного суждения» <2>. ——————————— <2> Кант. Критика чистого разума. М., 1994. С. 234.

На этом свойстве разума и строится правосознание как общественное явление. Лишь базируясь на правосознании, воля как претворитель в жизнь определенных правил и догм приводит в движение этот упорядоченный мир права. Воля в нашем случае выступает инструментом сознания вообще и правосознания в частности. Таким образом, разум посредством реализации воли есть условие всех произвольных поступков, в которых проявляются реальные возможности и желания человека. «Добродетель и вместе с ней человеческая мудрость во всей их чистоте — суть идеи. Как идея дает правила, так идеал служит в таком случае прообразом для полного определения своих копий, и у нас нет иного мерила для наших поступков, кроме поведения этого божественного человека и нас, с которым мы сравниваем себя» <3>. ——————————— <3> Там же. С. 346.

И нормы права являются именно тем идеалом в нашем случае, с которым человек не должен, а вынужден сравнивать свои поступки под угрозой санкции. Именно поэтому при высоком уровне господствующего правосознания процент психического принуждения очень мал, и еще меньше процент фактического принуждения. Отсюда логически можно вывести следующую зависимость уровня фактического принуждения от уровня психического: чем меньше уровень психического принуждения, тем меньше уровень фактического принуждения и тем выше процент добровольного исполнения обязанности. Можно считать, что при убеждении о правильности и справедливости норм права воля подвластного совпадает с волей властвующего, и принуждения психического, а тем более фактического нет и не может быть вовсе. Однако когда такового нет и речь идет даже о правовом нигилизме <4>, мы сталкиваемся все чаще с психическим, а также фактическим принуждениями. Причем психическое принуждение может наличествовать и тогда, когда идет добровольное исполнение обязанности. Просто в этом случае подвластный субъект внутренне не согласен с властным предписанием или нормой права и при удобном случае готов уклониться от добровольного исполнения. ——————————— <4> Щедрин О. Г. Правовой нигилизм как характеристика современного русского правосознания. Ростов-на-Дону, 2004.

А что же происходит в норме? В идеале массовое правосознание формируется из правосознания большинства субъектов, объединенных одним государством, т. е. множество субъективных воль трансформируются в единую сублимированную волю, например в органы законодательной власти. «Общеизвестно, что из субъективных волевых актов, обусловленных объективными условиями, складываются объективные результаты, не зависящие от воли тех, кто действовал. Но известно также, что эти объективные результаты изменяются затем под воздействием людей, творящих свою историю. Такова диалектика субъективного и объективного» <5>. ——————————— <5> Братусь С. Н. Указ. соч. С. 44.

Пока субъективное и объективное, взаимно превращаясь, диалектически взаимодействуют, возникают различные формы правосознания или его (правосознания) практическое отсутствие (правовой нигилизм). Наличие правового нигилизма у лица или низкого уровня правосознания как раз-таки и обусловливает само состояние психического принуждения, которое испытывает лицо (обязанное) до вынесения судебного решения и (или) после вынесения судебного решения, т. е. психическое принуждение в указанном случае возникает как до, так и после реализации фактического принуждения. Рассмотрев соотношение психического и фактического принуждений, мы увидели также не только их взаимосвязь, но и взаимозависимость. Из этой взаимозависимости можно уяснить, что психическое принуждение важно для уяснения вины, а фактическое — для меры ответственности. И именно фактическое принуждение производится государственным аппаратом в зависимости от вины субъекта. Вот здесь как раз-таки и встает вопрос о праве или, если хотите, нормативности и государственном принуждении. Итак, право и государственное принуждение. Самым существенным признаком права является его нормативность. Нормативность является самым существенным признаком права именно потому, что нормы права, воздействуя на правосознание как на часть общественной добродетели, являются мощным идеологическим фактором, при наличии должного уровня правосознания, конечно же. Однако нормативность, даже когда нормы права исполняются добровольно, неразрывно связана с самой возможностью государственного принуждения. В чем же специфика государственного принуждения? А специфика государственного принуждения в том, что в отличие от морального осуждения, например, государственное принуждение осуществляется с помощью аппарата (специального). Право превращается в ничто без такого аппарата, который способен реально принуждать к исполнению норм права. Право в указанном случае существует уже как объективное явление, возникшее по велению большинства субъективных воль. Поэтому нельзя рассматривать право как социологическое явление, (только лишь) хотя и объективизированное в юридических нормах <6>. ——————————— <6> См.: Рабинович П. М. Право как явление общественного сознания // Правоведение. 1972. N 2.

Следует отметить, что нормативность свойственна не только праву, несмотря на то что она неразрывно связана с государственным принуждением. Мы имеем в виду, что нормативность или ее разновидность свойственна социальным нормам. В таком случае сила общественного мнения, например, удерживает от бесправного поступка, и в этом случае она (эта сила) является мерой принуждения. И отличие нормативности норм права от нормативности социальных норм состоит в том, что нормы права обеспечиваются именно государственным принуждением. Необходимо уяснение, что такое государственное принуждение. Сама необходимость такого уяснения, в частности выяснение основных признаков и содержание данного явления, обусловливается тем, что сама сущность принуждения неразрывно связана с государственной властью, с такой категорией, как юридическая обязанность, с санкциями, а также с самой юридической ответственностью. Власть нельзя полностью отожествлять с принуждением. Если воля властвующего воспринимается субъектом как справедливость и должное явление, совпадающее (полностью) с его волей, то налицо властвование посредством убеждения <7>. ——————————— <7> См., например: Братусь С. Н. Указ. соч. С. 119; Королев А. И., Мушкин А. Е. Государство и власть // Правоведение. 1963. N 2.

Принуждение — это один из многих методов осуществления государственной власти. В частности, принуждение и убеждение зачастую взаимодействуют друг с другом. В нашем случае регулирование нормами права опирается как на убеждение, так и на принуждение. Нормы права являются важным средством реализации государственной власти. Они устанавливают права и обязанности. Из вышеупомянутого анализа соотношения убеждения и принуждения можно сделать вывод: обязательность и принудительность не тождественны. В частности, если обязанность исполняется в силу убеждения, то принуждения нет и может и не быть вовсе, если обязанность исполняется верно. Но если мотив исполнения обязанности — вовсе не внутреннее убеждение субъекта, а угроза принуждения, то тогда возникают вопросы о содержании принуждения. Также возникает вопрос: каким способом осуществляется исполнение государственной воли: посредством фактического принуждения или (большей частью) психического давления? В литературе норму права зачастую характеризуют как норму с психическим принуждением в виде угрозы физического принуждения <8>. ——————————— <8> Королев А. И., Мушкин А. Е. Указ. соч. С. 24.

Становится очевидным факт, что реализация правовой санкции — это физическое принуждение, а угроза такой реализации — психическое. Принуждение к соблюдению нормы неизменно сохраняется во все времена существования самого права. Причем без неотвратимости такого принуждения ставится под сомнение само существование нормы права. Таким образом, становится объективно необходимой неотвратимость юридической ответственности. Принудительность как следствие нормативности характеризует всю юридическую ответственность как таковую. Принудительность — это прежде всего реакция на нарушение диспозиции, основная цель которой — восстановление упорядоченности, устанавливаемой диспозицией. Принудительность свойственна и решениям суда. Как известно, стороны, имеющие противоположные интересы, могут добросовестно заблуждаться в силу также и неясностей, порождаемых самим правом, и, несмотря на должный уровень правосознания и внутреннего убеждения в правильности понимания нормы права, все равно будет наличествовать как психическое, так и фактическое принуждения. Не менее интересным, чем соотношение права и государственного принуждения, является вопрос о соотношении санкции и ответственности. До сих пор не достигнуто ясного представления в решении проблемы соотношения санкции и ответственности. Можно выделить два направления при решении данной проблемы. Первое направление исходит из того, что санкция — это прежде всего угроза государственного принуждения, которая к тому же является составной частью правовой нормы. Сама юридическая ответственность определяется как реализация этой самой санкции, как реализация самой угрозы государственного принуждения <9>. ——————————— <9> См.: Флейшиц Е. А. Общие начала ответственности по основам гражданского законодательства // Сов. государство и право. 1962. N 3. С. 35 — 37.

Второе направление указывает на то, что санкция — категория, которая охватывает как юридическую ответственность, так и другие, не связанные с правонарушениями, неблагоприятные последствия <10>. ——————————— <10> См. работы Ребане.

По свидетельству С. Н. Братуся, О. А. Красавчиковым была предпринята попытка четко определить соотношение санкции и ответственности. О. А. Красавчиковым санкция в обязательстве определяется как предусмотренная законом мера воздействия, которая применяется к нарушителю обязанности. Таким образом, санкции делятся на следующие группы: — направленные на принудительное исполнение обязанности, добровольно не исполненной; — состоящие в предоставлении добросовестной стороне права односторонне расторгнуть обязательство; — выражающиеся в изменении порядка исполнения обязательства; — выражающиеся в уменьшении объема обязательств, лежащих на добросовестной стороне; — являющиеся мерами ответственности. Таким образом, только один вид из пяти санкций является мерой ответственности, т. е. меры ответственности О. А. Красавчиков считает разновидностью санкций <11>. ——————————— <11> См.: Красавчиков О. А. Ответственность, меры защиты и санкции в советском гражданском праве.

По нашему мнению, санкция — это всегда мера ответственности. И чтобы это утверждение было более наглядным, перейдем к определению ответственности. Понятие ответственности, и тем более понятие гражданско-правовой ответственности, есть такое сложное правовое явление, что единого мнения по его определению не существует до сих пор. Например, Н. С. Малеин пишет, что имущественная ответственность — это правоотношение, возникающее из нарушения обязанности, установленной законом или договором, выражающееся в форме, невыгодной для правонарушителя, из-за осуждения его виновного поведения, имущественных последствий, наступление которых обеспечивается возможностью государственного принуждения <12>. ——————————— <12> Малеин Н. С. Имущественная обязанность в хозяйственных отношениях. М., 1968. С. 19.

На что В. А. Тархов решительно возражает. Например, он пишет, что «имущественные последствия могут служить обстоятельством, с которым право связывают возникновение (причинение вреда) правовых отношений, однако правоотношения никогда не составляют содержание имущественных последствий. Нельзя, как мы увидим далее, ставить ответственность в зависимость от осуждения виновного поведения» <13>. ——————————— <13> Тархов В. А. Ответственность по советскому гражданскому праву.

Однако В. А. Тархов не привел четкое и лаконичное понятие гражданско-правовой ответственности, а лишь ограничился набором описаний различных аспектов гражданско-правовой ответственности. В то же время четкую и лаконичную формулу определения гражданско-правовой ответственности дал О. С. Иоффе. В частности, он пишет: «Гражданско-правовая ответственность есть санкция за правонарушение, вызывающая для правонарушителя отрицательные последствия в виде лишения субъективных гражданских прав либо возложения новых или дополнительных гражданско-правовых обязанностей» <14>. ——————————— <14> Иоффе О. С. Обязательственное право. С. 97.

При рассмотрении литературы на этот счет помимо уже сказанных расхождений налицо отсутствие единого понятия гражданско-правовой ответственности, принимаемого за основу большинством ученых. Таким образом, мы выявили, что существует нерешенная проблема самого понятия гражданско-правовой ответственности. Эту проблему можно решить следующим образом: проанализировать основные признаки, присущие данному явлению. По мнению В. П. Грибанова, гражданско-правовая ответственность характеризуется мерами имущественного воздействия на определенных субъектов гражданско-правовых отношений в связи с тем или иным, предусмотренным гражданским законом, неправомерным поведением этих субъектов, нарушающим права других субъектов гражданского оборота <15>. ——————————— <15> См.: Грибанов В. П. Осуществление и защита гражданских прав. М., 2001. С. 298.

Кроме того, с учетом вышеуказанного определения А. А. Лукьянцев приводит следующие признаки гражданско-правовой ответственности: — наступает перед потерпевшим; — характеризуется соответствием (адекватностью) размера ответственности размеру причиненного вреда или убытков; — характеризуется применением равных по объему мер ответственности к различным участникам гражданско-правовых отношений за однотипные правонарушения. Приведение указанных признаков также возможно только в случае принятия за аксиому утверждения, что санкция — это всегда мера ответственности.

——————————————————————