(Сараев А. Г.) («Наследственное право», 2013, N 1)
О ЮРИДИЧЕСКОЙ ПРИРОДЕ ПРАВА НАСЛЕДОВАНИЯ (ЕСТЬ МНЕНИЕ) <*>
А. Г. САРАЕВ
——————————— <*> Saraev A. G. On the legal nature of the right of inheritance (there is an opinion).
Сараев Александр Геннадьевич, аспирант кафедры гражданского права и процесса Самарской гуманитарной академии.
В статье проводится анализ и различение понятий «право наследовать» и «право наследования», обосновывается мнение о секундарном характере последнего на основе рассмотрения норм института наследственной трансмиссии.
Ключевые слова: наследование, наследственная трансмиссия, право наследования, право наследовать, секундарные права.
In the article the analysis and differentiation between the concepts of «right to inherit» and «right of succession», the author justifies the opinion of the secondary nature of the latter on the basis of the standards of the institute of hereditary transmission.
Key words: inheritance, hereditary transmission, the right to inherit, the right to inherit, secondary rights.
Анализ правовой природы перехода имущества в порядке наследования вызывает неподдельный интерес у всякого обращающегося к научным исследованиям в сфере цивилистики. Для того чтобы разобраться в этом интересном явлении правовой науки, необходимо ответить на вопрос о юридической сущности, сходстве и различиях понятий «право наследовать» и «право наследования». Следовало бы начать с обращения к ст. 18 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК РФ). На основании буквального прочтения данной нормы мы можем сделать вывод о том, что право наследовать рассматривается законодателем в качестве элемента гражданской правоспособности. Гражданская правоспособность, в свою очередь, представляет собой единство абстрактных, признанных государством (юридических) способностей (возможностей) иметь гражданские права и нести гражданские обязанности. Специфика права наследовать как элемента правоспособности (способности к наследованию) заключается в том, что оно порождает (в установленных законом случаях) возможность приобретения специфического секундарного права — права унаследовать имущественные права, принадлежавшие умершему лицу, приобретя таковые в порядке универсального правопреемства. Это секундарное право мы для удобства и предлагаем поименовать правом наследования. Публикации, посвященные проблематике юридической природы права наследования, начали появляться лишь в последние годы. Одной из таких работ стала статья Е. Н. Киминчижи <1>. Данный автор в основу квалификации права наследования в качестве секундарного кладет тот признак, что оно не обеспечивается чьей-либо юридической обязанностью для своей реализации <2>. Этот вывод представляется нам не вполне точным: Е. Н. Киминчижи, скорее всего, смешивает понятия секундарных и абсолютных прав, для которых отмеченный признак действительно характерен; если даже и признавать наличие «обязанности», корреспондирующей с абсолютными правами, все же нельзя не увидеть ее специфики, отличающей таковую от обязанности в классическом понимании. Далее указанный автор высказывает утверждение о том, что секундарное право наследования не может быть нарушено (с чем мы не спорим), а также что оно не защищается в судебном порядке в отличие от субъективных прав. Однако в последующем изложении он предлагает защищать его иском о признании права, указывая, что такая защита обеспечивается, в частности, установлением факта родственных отношений с наследодателем <3>. Со своей стороны мы вынуждены возразить против данного тезиса и отметить, что, во-первых, иск о признании права применим только к защите субъективных прав, а во-вторых, указать на то, что Е. Н. Киминчижи смешивает два совершенно разных порядка судопроизводства — исковое и особое; только в последнем и может быть установлен факт родственных отношений. ——————————— <1> См.: Киминчижи Е. Н. Право наследования как секундарное право // Наследственное право. 2010. N 4. С. 17 — 19. <2> См.: Там же. С. 17. <3> См.: Там же. С. 17 — 18.
Представляется, что в процессе установления юридического факта родства наследника с умершим происходит защита принадлежащего наследнику секундарного права наследования. Уже после этого защите подлежат субъективные права, которые приобретает наследник после принятия наследства <4>. В то же время представляется правильной мысль Е. Н. Киминчижи о том, что секундарное право (право наследования) по своей природе являет собой связующее звено между правоспособностью и субъективным правом <5>. ——————————— <4> Мы имеем в виду, что суду необходимо устанавливать статус лица в качестве наследника как обладателя соответствующего секундарного права. Например, если лицо обращается с иском о признании права собственности на имущество в порядке наследования, то ему так или иначе необходимо доказать, что он является наследником к тому самому имуществу, каким обладал наследодатель. И только потом суд решает вопрос о принадлежности имущества тем или иным лицам и соответственно о правовом титуле, на котором это имущество может принадлежать наследнику. <5> См.: Киминчижи Е. Н. Указ. соч. С. 19.
Резюмируя вышесказанное, укажем, что необходимо различать эти два совершенно разных правовых явления — (1) право наследовать как элемент общегражданской правоспособности и (2) право наследования как секундарное право на приобретение наследства. Последнее и является предметом традиционного «расщепления» на элементы (правомочия) на совершение конкретных юридических действий — право принять наследство либо отказаться от него. Реализация права наследовать как элемента гражданской правоспособности связывается законодательством с фактом открытия наследства; результатом такой реализации становится возникновение права наследования как секундарного права — права принять открывшееся наследство или отказаться от него <6>. ——————————— <6> Некоторыми авторами выделяется еще и правомочие непринятия наследства. Последнее, по нашему мнению, является суррогатом права на отказ от наследства и реализуется простым бездействием субъекта права наследования, в том числе бездействием, не имеющим волевой основы, т. е. деянием, которое не может считаться формой реализации секундарного права.
Рассмотрим, как воплощается вышеописанный процесс реализации права наследовать (элемента гражданской правоспособности), на примере одного из субинститутов наследственного права — наследственной трансмиссии, или (ст. 1156 ГК РФ) перехода права на принятие наследства. Анализ норм, содержащихся в ст. 1156 ГК РФ, предполагает уяснение некоторого количества принципиальных вопросов, доселе не разрешенных ни практикой, ни доктриной. Большинство современных публикаций, посвященных наследственной трансмиссии, ограничивается описанием и пересказом законоположений, не раскрывая в полной мере смысла данного правового явления. Возможно, повод к такому отношению дает сам законодатель. Так, например, даже поверхностный взгляд на одно только наименование ст. 1156 ГК РФ позволяет заметить его некоторую неудачность, точнее — узкую направленность. Систематическое толкование норм наследственного права приводит нас к выводу о том, что к трансмиссару переходит не только право на принятие наследства, но и право наследования в целом как совокупность правомочий, включая право на отказ от наследства. Нельзя, конечно, допустить мысли, что эффект наследственной трансмиссии ограничивается переходом одного лишь правомочия на принятие наследства, а потому было бы желательным соответствующим образом скорректировать как название, так и текст ст. 1156 ГК РФ. В отношении же содержательных моментов можно отметить следующее. В соответствии с первым пунктом анализируемой статьи законом предусмотрен переход права на принятие наследства, причитавшегося умершему наследнику, к его наследникам по закону либо (если все имущество было завещано) по завещанию. Круг наследников, призываемых к наследованию в рамках наследственной трансмиссии, как можно увидеть, определен в ГК РФ достаточно четко, однако в доктрине можно встретить разнообразие мнений в этом отношении. В частности, К. Б. Ярошенко считает, что если наследство открывается сразу по нескольким основаниям, то приобрести его в порядке наследственной трансмиссии могут только наследники по закону; у наследников же по завещанию права на принятие наследства в порядке наследственной трансмиссии не возникнет <7>. С данным мнением мы согласиться не можем хотя бы потому, что часть наследственного имущества может быть распределена завещанием между законными наследниками, а это никак не умаляет их права на долю в остальной наследственной массе, наследуемой в рамках законных очередей. Возможность наследования имущества по двум основаниям не представляет собой чего-либо экстраординарного или несовместимого с природой наследственного права, следовательно, любое ограничение наследников в их возможности быть трансмиссарами было бы как минимум необъяснимо. ——————————— <7> См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части третьей (постатейный) / Под ред. Н. И. Марышевой и К. Б. Ярошенко. М., 2004. С. 169.
По нашему мнению, до конца не выверен и терминологический подход к описанию процесса «мигрирования» данного секундарного права от одного лица к другому. Норма ст. 1156 ГК РФ говорит о «переходе» трансмиссионной возможности, которая, однако, в наследственную массу умершего наследника не входит. Как мы отмечали ранее, само право наследовать, являясь элементом гражданской правоспособности, возникает у человека с рождения, а право на принятие конкретного открывшегося наследства является структурным компонентом секундарного права наследования, возникающего на основании факта открытия наследства. Поскольку право на принятие наследства является строго личным, т. е. таким, которое не может быть отчуждено от конкретного субъекта — его носителя, не вполне ясно, почему и как строго личное право («продукт» реализации гражданской правоспособности) переходит от лица, правоспособность которого прекратилась смертью, к другому лицу? Очевидно, что при конструировании данной нормы разработчики раздела V ГК РФ преследовали цель свести к минимуму случаи выморочности имущества. Возможно также, что истинный смысл данной нормы состоит в поддержании семейной близости и заботы о лицах, состоящих в родстве (свойстве) с наследодателем. Но если это так, то было бы неплохо провести этот принцип до конца последовательно, установив, например, возможность перехода к членам семьи умершего любых его строго личных имущественных прав. Если право наследования все же переходит к другим лицам, то что лежит в основании такого перехода? Ведь в п. 1 ст. 1156 ГК РФ указано, что это право в состав наследства умершего наследника не входит. Примечательны попытки некоторых современных авторов истолковать указанную норму весьма нетрадиционно. В частности, Э. А. Кузнецова <8> полагает, что право на принятие наследства в порядке наследственной трансмиссии входит в состав наследства первого наследодателя или, по ее выражению, «наследодателя-наследника». Мы позволим себе не согласиться с этим утверждением, потому что то правомочие на принятие наследства, о котором говорится в ст. 1156 ГК РФ, проистекает из правоспособности трансмиттента <9>, а не первого наследодателя. Э. А. Кузнецова далее делает не менее ошибочный вывод, утверждая, что наследственное имущество, которое перешло от первого наследодателя к трансмиссару, должно идти как на погашение долгов перед кредиторами наследодателя, которому это имущество принадлежало, так и на удовлетворение требований кредиторов трансмиттента. Тем самым автор противоречит своему же выводу о том, что при трансмиссии имеют место два самостоятельных наследования <10>. Мы все же исходим из того, что требования кредиторов наследодателя могут быть предъявлены только к тому наследственному имуществу, которое принадлежало их должнику. Чтобы устранить почву для подобных разночтений в толковании нормативного материала, на наш взгляд, все же стоит отойти от подобного понимания перехода права наследования на трансмиссара и внести изменения в законодательство, используя более подходящий термин. Мы со своей стороны полагаем, что речь может идти здесь не о переходе права наследования, а, скорее, о том, что государство своей волей признает права наследования в порядке наследственной трансмиссии за определенными лицами, наделяя их таким правом первоначально. ——————————— <8> См.: Кузнецова Э. А. Приобретение наследства в порядке наследственной трансмиссии // Наследственное право. 2010. N 4. С. 21. <9> Правомочие на принятие наследства как компонент секундарного права наследования вообще не может входить в состав наследственного имущества какого-либо лица, так как является «продуктом» реализации общегражданской правоспособности, а ее унаследовать никоим образом нельзя. <10> См.: Кузнецова Э. А. О правовой сущности наследственной трансмиссии // Наследственное право. 2008. N 1. С. 7.
Следует также отметить, что трансмиссары являются прямыми наследниками, преемниками прав и обязанностей именно в том открывшемся наследстве, к которому был призван умерший наследник (трансмиттент) (первом наследстве) <11>. ——————————— <11> См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Часть третья (постатейный) / Отв. ред. Л. П. Ануфриева. М., 2004. С. 189.
Таким образом, можно утверждать, что существо наследственной трансмиссии заключается в замене трансмиссаром места трансмиттента в наследственном правоотношении. При этом может возникнуть ситуация неоднократного последовательного применения норм ст. 1156 ГК РФ. Например, если трансмиссар умер и не успел реализовать право на принятие наследства за трансмиттента, то в таком случае, по нашему мнению, наследники трансмиссара приобретут возможность реализовать свое право трансмиссионного приобретения наследства (принять наследство трансмиттента) и право принять наследство умершего трансмиссара. Впрочем, подобное стечение обстоятельств может иметь место только в рамках наследования по закону. В доктрине имеется диаметрально противоположное мнение, которое не признает право наследников трансмиссара реализовать трансмиссионную возможность вместо него. По мнению уважаемых авторов, в случае смерти трансмиссара, не успевшего осуществить право на принятие наследства, это право к его наследникам не переходит, а наступают последствия, аналогичные отпадению наследника <12>. Это мнение неправильно, хотя бы потому, что наследником в строгом смысле трансмиссар не является. Наследником является тот, для кого наследство открылось, т. е. трансмиттент. Следовательно, смерть трансмиссара, не успевшего принять наследство, не может расцениваться как основание его отпадения как наследника. ——————————— <12> См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части третьей (постатейный) / Под ред. Н. И. Марышевой и К. Б. Ярошенко. С. 170.
