ПОНЯТИЕ И ПРИЗНАКИ СОГЛАСИЯ КАК ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВОЙ КАТЕГОРИИ
С. Н. КАСАТКИН
Касаткин С. Н., преподаватель кафедры гражданского права и процесса юридического факультета Нижегородского государственного университета им. Н. И. Лобачевского, стажер адвоката Адвокатской конторы N 30 Нижегородской областной коллегии адвокатов.
Статья посвящена понятию и признакам согласия в гражданском праве России. Дана характеристика как материального содержания согласия, так и его юридической формы. Анализ важнейших свойств согласия позволяет определить его как самостоятельную разновидность правомерных гражданско-правовых действий.
Ключевые слова: согласие, юридические факты, правомерные действия, сделка, ст. 157.1 ГК РФ.
The term and features of consent as a civil category S. N. Kasatkin
The article is dedicated to the term and features of consent in civil law of Russia. The author considers the material content of consent as well as its legal form. On the basis of analyzing the most important features of the consent, the author comes to the conclusion that it is an independent type of the legal civil act.
Key words: consent, legal facts, legal acts, transaction, Art 157.1 of the Russian Civil Code.
Понятие и признаки такой гражданско-правовой категории, как «согласие» до настоящего момента не становились предметом самостоятельного научного изучения. При этом указанное понятие достаточно часто встречается в действующем гражданском законодательстве. Только в четырех частях Гражданского кодекса Российской Федерации понятие «согласие» содержится более чем в ста пятидесяти статьях. В подавляющем большинстве научных исследований рассматриваются исключительно конкретные случаи необходимости выражения согласия (например, согласие должника на уступку права требования, согласие залогодателя на изменение обеспечиваемого обязательства и т. п.). При подобном фрагментарном изучении рассматриваемой категории вне рамок научного анализа остаются правовая природа, сущность и признаки согласия, так как внимание авторов концентрируется на практических вопросах, связанных с согласием, формой его выражения и порядком совершения в той или иной конкретной ситуации. С точки зрения юридической техники термин «согласие» является общеупотребительным, поэтому прежде чем приступить к правовому анализу рассматриваемого понятия, необходимо уяснить его неюридическое значение. Толковый словарь русского языка С. И. Ожегова определяет понятие «согласие» как: 1) разрешение, утвердительный ответ на просьбу; 2) единомыслие, общность точек зрения; 3) дружественное отношение, единодушие; 4) соразмерность, стройность, гармония [1]. Таким образом, слово «согласие» в русском языке имеет несколько значений. Данное обстоятельство обусловливает существование различий в смысловом наполнении рассматриваемой категории с точки зрения гражданско-правового регулирования. Действительно, термин «согласие» обозначает большое количество разнородных действий. Очевидно, область применения согласия в гражданском праве не ограничивается одними лишь разрешительными волеизъявлениями на совершение какой-либо сделки <1>. Ведь в некоторых случаях согласие означает одобрение наступления правовых последствий иных, чем совершение сделки, а в других — согласие вообще не означает какое-либо разрешение. При этом согласие «…может относиться к чужим действиям или собственным действиям лица, изъявляющего согласие» <2>. Кроме того, «…согласие может сводиться к волеизъявлению одного лица или совпадающему волеизъявлению нескольких участников одной стороны, имеющих сонаправленный интерес» [3. С. 141]. ——————————— <1> В научной литературе анализируются исключительно такие случаи необходимости выражения согласия, в которых лицо, не являющееся стороной сделки, правомочно одобрить или запретить ее совершение. <2> В качестве примера согласия, относящегося к собственным действиям, Д. И. Мейер приводит следующий: «…лицо по принуждению дало заемное письмо и предъявило иск об уничтожении его; но во время производства дела лицо производит платеж по предъявленному ему заемному письму или, по крайней мере, изъявляет согласие на платеж — в этом случае признание дает силу действию, которое могло бы быть признано ничтожным». (См. [2. С. 161].)
Проанализировав указанные положения, можно сделать вывод о том, что понятие согласия многозначно и используется для обозначения целого ряда гражданско-правовых действий. Очевидно также, что анализ согласия в значении единогласного решения требует самостоятельного научного исследования, поскольку в таком случае согласием именуется не самостоятельное юридическое действие, а результат согласованной деятельности нескольких лиц. В рамках настоящей работы ограничимся изучением согласия, употребляемого гражданским законодательством в значении разрешения, утвердительного ответа, и на базе выделения присущих ему признаков определим его понятие. Приступая к анализу согласия, следует отметить, что как и другие значимые для гражданского права волеизъявления, согласие отвечает всем признакам любого (в том числе и неюридического) действия, т. е. является «…произвольно выполняемой, внутренне мотивированной формой двигательной активности, рассчитанной на достижение определенного, конечного результата — цели» [4]. Действительно, согласие, как правило, выражается в форме акта деятельной активности; является деянием целенаправленным, т. е. совершаемым для достижения определенной цели; кроме того, согласие имеет волевое содержание. Поскольку перечисленные признаки согласия обусловлены не особенностями правовой формы изучаемого понятия, а его психологической сущностью как акта деятельной активности (действия), то они могут быть охарактеризованы как неюридические. Хотя форма, волевой характер согласия и его целенаправленность не являются следствием правового регулирования, тем не менее перечисленные признаки не могут игнорироваться гражданским правом. Напротив, отмеченные неюридические свойства согласия выступают основой для его юридической квалификации. В частности, изучение волевой направленности и социально-экономических целей согласия является необходимой предпосылкой для установления его правовой природы и места в системе юридических фактов. Судебная практика зачастую распространяет согласие на юридический режим сделок. Так, Высший Арбитражный Суд РФ в своих судебных актах признавал сделкой согласие кредитора на перевод долга <3>, согласие залогодержателя отвечать за нового должника при переводе на другое лицо долга по обязательству, обеспеченному залогом <4>, а также некоторые иные разрешительные волеизъявления. На наш взгляд, с указанными позициями высшего судебного органа трудно согласиться. Ведь сделкой следует признавать отнюдь не любое значимое для гражданского права действие, направленное на движение гражданских прав и обязанностей. Дело в том, что «… сделке хотя и присуща направленность действий лица на установление, изменение или прекращение гражданского правоотношения, но нельзя этот признак положить в основу отграничения сделки от других юридических фактов, так как не только сделке, но и некоторым другим юридическим фактам свойственна правовая направленность» [5. С. 226]. ——————————— <3> См.: Определение Высшего Арбитражного Суда РФ от 6 ноября 2012 г. по делу N ВАС-14596/12 // СПС «КонсультантПлюс». <4> См.: Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 25 сентября 2012 г. по делу N 5554/12 // СПС «КонсультантПлюс».
Отнесение к разряду сделок того или иного действия обусловлено прежде всего значением такого акта для гражданско-правового регулирования. В. Ф. Яковлев отмечает, что гражданское право регулирует не все имущественные отношения, а только те из них, которые складываются и функционируют как отношения собственности. Данные отношения подразделяются на два вида: отношения собственности в статике и отношения собственности в динамике, первые регулируются правом собственности, а вторые — обязательственным правом [6, 7]. Очевидно, что динамическая составляющая гражданского оборота складывается из действий, совершаемых при передаче и получении имущества и иных результатов труда от одного лица к другому. Именно из таких действий формируется обмен ресурсами, лежащий в основе всей рыночной экономики [8]. Если субъект права, движимый своим собственным интересом, действует целенаправленно, а интерес его состоит в том, чтобы распорядиться каким-либо материальным благом, действия такого рода закон признает правомерными и объявляет сделкой [9]. Таким образом, сделки составляют основу динамической составляющей гражданского оборота, так как именно они регламентируют основания и условия перехода материальных благ от одного субъекта гражданских прав другому. Обеспечивая стабильность совершения сделок, гражданское право упорядочивает действия по передаче и принятию имущественных благ и реализует тем самым динамику товарного хозяйства. В связи с этим И. А. Покровский справедливо именует сделку «основным двигателем гражданского правооборота» [10]. Очевидно, выражение согласия уполномоченным лицом само по себе не способно произвести изменения в имущественной сфере субъектов гражданских прав. Ведь движение материальных благ не может быть связано с одним только разрешительным волеизъявлением, поскольку передача и принятие объектов гражданских прав всегда является следствием согласования воли двух и более сторон. При этом выражение согласия не только не приводит к имущественному результату, но и правовые последствия создает исключительно во взаимодействии с другими значимыми для гражданского права действиями. Поскольку в результате совершения согласия имущественный эффект отсутствует, а само оно находится в зависимом положении от иных юридических фактов, то распространение на одностороннее разрешительное волеизъявление режима сделки противоречит правовой природе изучаемой категории. Отмеченный вывод обусловливает необходимость поиска для согласия другого места в системе юридических фактов. В соответствии с общепринятой теорией, сформулированной О. А. Красавчиковым, все юридические факты предлагается подразделять на действия и события. Действия, в свою очередь, подразделяют на правомерные и неправомерные. Правомерные действия классифицируются на юридические поступки и акты. К числу последних, в свою очередь, относятся сделки [11 — 13]. Очевидно, единственным вариантом юридической квалификации согласия с точки зрения классической теории юридических фактов остается отнесение его к числу поступков. Однако подобное умозаключение следует расценивать не как результат глубинного юридического анализа изучаемой категории, а как дополнительное подтверждение бессилия общепринятой теории. В связи с этим Д. О. Тузов точно отмечает, что «…термину «юридический поступок» вряд ли вообще может соответствовать относительно однородная правовая категория, ибо объединяемые под ним действия имеют столь же мало общего между собой, сколько и с юридическим актом (сделкой), которому они противопоставляются… единственный, пожалуй, общий их признак является чисто негативным, заключаясь в том, что такие действия не являются сделками» [14]. В самом деле, при современном состоянии теории юридических фактов отнесение того или иного действия к числу поступков означает не что иное, как простое отрицание сделочной природы изучаемого акта деятельной активности. При этом многообразие значимых для гражданского права действий, не отвечающих признакам сделки, настолько велико, что объединение их в одну категорию не только не способствует уяснению сущности таких актов, но и нарушает основополагающие принципы научного познания. Очевидно, при наличии у группы юридических волеизъявлений системы особых признаков и характеристик имеются все основания для выделения их в самостоятельную разновидность правомерных юридических действий. Например, Федеральный закон от 30 декабря 2012 г. N 302-ФЗ «О внесении изменений в главы 1, 2, 3 и 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» выделил такое основание возникновения гражданских правоотношений, как решение собраний. Кроме того, в научной литературе зачастую обосновывается самостоятельность так называемых результативных действий. В качестве примера акта деятельной активности данного вида чаще всего приводят создание новой вещи или произведения искусства [15]. На наш взгляд, согласие также является самостоятельной разновидностью правомерных гражданско-правовых действий, поскольку для него характерны не только родовые признаки юридического акта деятельной активности, но и целый ряд специфических свойств. В частности, особое содержание имеет третий по счету «неюридический» признак согласия — оно имеет форму деятельной активности. Рассуждая о способах выражения согласия, Д. И. Мейер отмечал, что «…о согласии лица заключают иногда по молчанию, по отсутствию несогласия… и в общежитии даже обыкновенно говорится, что молчание — знак согласия» [2. С. 160]. Очевидно, законодательное закрепление указанного правила в качестве общего принципа сказалось бы на стабильности гражданского оборота крайне негативно. В связи с этим проект Федерального закона от 27 апреля 2012 г. N 47538-6 вполне обоснованно предполагает дополнение Гражданского кодекса РФ п. 4 ст. 157.1 следующего содержания: «…если лицо, управомоченное дать согласие на сделку, не ответило на просьбу о таком согласии в срок, установленный законом или в предусмотренном им порядке, а при отсутствии такого срока — в разумный срок, считается, что в согласии отказано. Молчание не считается согласием на сделку или ее одобрением» <5>. ——————————— <5> Проект Федерального закона от 27 апреля 2012 г. N 47538-6 «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации» // СПС «КонсультантПлюс».
Примечательно также, что в исключительных случаях законодательство отступает от указанного общего правила, разрешая субъекту выразить свое согласие молчанием. Действительно, «…когда согласие лица имеет такое значение для юридического действия, что только явное несогласие лица устраняет действие, а без того оно совершается и признается действительным, тогда молчание можно считать знаком согласия» [2. С. 161]. Например, согласно п. 2 ст. 621 ГК РФ, если арендатор продолжает пользоваться имуществом после истечения срока договора при отсутствии возражений со стороны арендодателя, договор считается возобновленным на тех же условиях на неопределенный срок. По общему правилу согласие, как и любое другое действие, ищет форму своего выражения в активных целенаправленных действиях. Ведь «…чтобы воля оказывала влияние на установление, изменение или прекращение гражданского правоотношения, необходимо ее проявление, по которому только и можно судить о содержании воли» [5. С. 85]. В некоторых случаях закон прямо указывает форму, в которой лицу следует выразить свое разрешительное волеизъявление. Так, для заключения договора личного страхования не в пользу застрахованного лица оно обязано выразить свое согласие на заключение такого договора исключительно в письменной форме (п. 2 ст. 934 ГК РФ). Для совершения одним из супругов сделки по распоряжению недвижимостью необходимо получить нотариально удостоверенное согласие другого супруга (п. 3 ст. 35 СК РФ). Однако «…по общему правилу закон не связывает согласие с определенной формой» [16]. В большинстве случаев уполномоченный на выражение согласия субъект вправе совершить его в любой форме, позволяющей третьим лицам воспринять содержание такого разрешительного волеизъявления (в форме конклюдентного действия, устно или письменно). Иной подход к формальным признакам согласия противоречил бы принципу диспозитивности гражданско-правового регулирования. Указанный вывод находит свое подтверждение в п. 5 информационного письма Высшего Арбитражного Суда РФ от 23 октября 2000 г. N 57 «О некоторых вопросах практики применения статьи 183 Гражданского кодекса Российской Федерации», согласно которому «…под прямым последующим одобрением сделки представляемым, в частности, могут пониматься письменное или устное одобрение… конкретные действия представляемого, если они свидетельствуют об одобрении сделки». Проанализировав «неюридические» признаки согласия, перейдем к изучению таких его характеристик, которые обусловлены особенностями гражданско-правовой формы данного юридического действия. Ведь согласие занимает важное место в системе средств правового регулирования и выполняет целый ряд специфических регулятивных функций. Одной из важнейших юридических характеристик согласия является неоднородность его правового основания. Б. Б. Черепахин справедливо отмечал: «…чтобы кто-либо мог своей односторонней волей произвести правовые изменения, связывающие другое лицо… необходимо обладать особым правомочием, основанным на правовой норме или же на правоотношении, в котором субъект одностороннего волеизъявления уже состоит с лицом, по отношению к которому он вправе осуществлять свою одностороннюю волю» [17]. Полномочие субъекта выразить согласие основывается чаще всего на закрепленной в законе норме права. Однако не следует забывать, что субъекты гражданских правоотношений наделены способностью самостоятельно регламентировать свои действия посредством заключения договоров и совершения односторонних волевых актов. Иными словами, в установленных законом пределах субъектам гражданских прав предоставлена возможность «творить» собственное право. При этом «…было бы неточно все время говорить только о договорной свободе, ведь законодатель предусматривает также гарантии свободы при совершении односторонних гражданско-правовых сделок» [18]. Отмеченное положение справедливо, на наш взгляд, не только для тех разновидностей согласия, которые имеют юридическую форму сделки, но и для иных односторонних разрешительных волеизъявлений. В связи с этим имеются все основания для признания юридической силы за таким согласием, необходимость выражения которого обусловлена не нормой закона, а соглашением сторон. Следует отметить, что субъекты гражданских прав зачастую пользуются отмеченной свободой односторонних разрешительных волеизъявлений. Судебной практике известно множество случаев, когда возможность совершения юридических действий ставится сторонами в зависимость от согласия, выражаемого субъектом относительного правоотношения или третьим лицом. Так, признается юридическая сила такого, например, договорного условия, в соответствии с которым стороны принимают на себя обязанность не разглашать и не передавать третьим лицам сведения, содержащиеся в договоре, без согласия другой стороны <6>. Кроме того, считается правомерным закрепить в договоре аренды условие, позволяющее арендатору изменить вид разрешенного использования объекта аренды с согласия арендодателя <7>. ——————————— <6> Постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 24 февраля 2012 г. по делу N А10-1052/2011 // СПС «КонсультантПлюс». <7> Постановление ФАС Уральского округа от 28 декабря 2012 г. по делу N А07-22645/2010 // СПС «КонсультантПлюс».
Однако свобода односторонних разрешительных волеизъявлений не безгранична. При помощи договора наступление юридических последствий может быть поставлено в зависимость от согласия стороны лишь в том случае, если тем самым не будут нарушены императивные гражданско-правовые нормы. В частности, закрепленное договором согласие не должно приводить к умалению правоспособности или к ограничению содержания вещных и личных неимущественных прав. Данная позиция находит свое подтверждение в арбитражной практике. Так, Высший Арбитражный Суд РФ в Определении от 31 января 2012 г. N ВАС-16533/11 отметил, что передача лизингодателем в залог предмета лизинга, уже переданного лизингополучателю, признается правомерной, даже если по договору лизинга на это требовалось согласие лизингополучателя, так как права собственника могут быть ограничены исключительно законом. Таким образом, согласие может быть признано правомерным действием лишь в том случае, если оно основывается на законе или на соответствующем закону соглашении сторон. Далее следует отметить, что согласие является действием односторонним. Для наступления связанного с ним правового эффекта не требуется совершение встречного волеизъявления какими-либо субъектами. Согласие должно быть лишь доведено до сведения того лица, права и обязанности которого поставлены в зависимость от его наличия или отсутствия. Однако зачастую таких заинтересованных лиц имеется несколько (например, при необходимости согласия на совершение сделки третьими лицами). В целях определения порядка взаимодействия сторон сделки и лица, выражающего согласие, проект Федерального закона от 27 апреля 2012 г. N 47538-6 предполагает дополнение ГК РФ п. 1 ст. 157.1 следующего содержания: «…если на совершение сделки в силу закона требуется согласие… о своем согласии или об отказе в нем третье лицо или соответствующий орган сообщают стороне сделки либо иному заинтересованному лицу» <8>. ——————————— <8> Проект Федерального закона от 27 апреля 2012 г. N 47538-6 «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации» // СПС «КонсультантПлюс».
На наш взгляд, данная формулировка имеет существенный недостаток. Субъект, выражающий согласие на совершение сделки третьими лицами, имеет обусловленный различными обстоятельствами правовой контакт, как правило, только лишь с одной из сторон. Например, родители связаны с несовершеннолетним отношениями родства, поэтому они уполномочены выражать согласие на совершаемые им сделки (ст. 26 ГК РФ). Конструкция вещного права оперативного управления заставляет взаимодействовать казенное предприятие и публичного собственника недвижимой вещи при ее реализации (ст. 297 ГК РФ). При этом третье лицо, выражая согласие, восполняет таким образом закрепленный законодательством недостаток правомочий или дееспособности у одной из сторон относительного правоотношения. Так, одним из оснований участия относительно дееспособных субъектов в гражданском обороте выступают действия их родителей, попечителей. Последние дают согласие на совершение ими сделок, тем самым как бы дополняя дееспособность несовершеннолетнего. Отсутствие такого механизма восполнения дееспособности привело бы к невозможности выступления в гражданско-правовых отношениях большой части субъектов права [19]. Лицо, на стороне которого требуется согласие, несет намного меньше рисков по сравнению со своим контрагентом. Ведь такой субъект, как правило, располагает юридическими средствами, обеспечивающими возможность запросить недостающее согласие, «оздоровив» тем самым сделку. Очевидно, противоположная сторона лишена всякой возможности влиять на субъекта, уполномоченного выразить согласие, поэтому ее заинтересованность в личном восприятии разрешительного волеизъявления крайне велика. В связи с этим представляется целесообразным возложить на уполномоченное лицо обязанность сообщать о совершенном согласии не любой стороне сделки, а тому субъекту, с которым у него отсутствует юридическая связь. Иным лицам следует сообщать о согласии исключительно при условии, если они докажут свой интерес в осведомленности о данном факте. Следует также отметить, что согласие относится к числу дополнительных действий. Еще Д. И. Мейер отмечал, что «…для того чтобы согласие признавалось юридическим действием, необходимо, чтобы оно было условием законности другого какого-либо действия» [2. С. 161]. Действительно, согласие обнаруживает себя в качестве самостоятельного юридического факта, исключительно по отношению к другому обособленному действию. Само по себе, в отрыве от одобряемого акта, согласие не имеет какого-либо автономного юридического смысла. В связи с этим М. А. Рожкова справедливо отмечает, что, «…не порождая движение правоотношения, но являясь промежуточным юридическим фактом, согласие в случаях, определенных в законе либо договоре, является обязательным условием заключения договора, то есть выступает необходимым элементом юридического состава» [3. С. 140, 141]. Еще одним свойством согласия является его содержательная простота. Совершая разрешительное волеизъявление, субъект может одобрить действия другой стороны (сторон) лишь в том виде, в котором они запланированы или уже совершены. Поэтому смысловое наполнение согласия представляет собой простое, однозначное решение о принятии и утверждении предложенного порядка совершения действий. Иными словами, содержание согласия сводится к элементарному ответу: «да». Подобно акцепту согласие, разрешающее совершить действие на условиях, отличных от запрошенных или уже совершенных, не привод к наступлению предусмотренных для него юридических последствий. Однако следует учитывать, что в соответствии со ст. 443 ГК РФ ответ о согласии заключить договор на иных условиях признается отказом от акцепта и в то же время новой офертой. Согласие на иных условиях, напротив, не связывает каким-либо образом выразившего его субъекта. Такое волеизъявление равнозначно полному и безоговорочному отказу от одобрения совершенных или запланированных действий. Таким образом, понятие согласия складывается из значительного количества разнородных признаков. Некоторые важнейшие характеристики согласия хотя и являются значимыми для гражданско-правового регулирования, тем не менее в зависимости от него не находятся, поскольку имеют сугубо психологическое происхождение. Другие свойства согласия, напротив, обусловлены исключительно юридической формой изучаемого понятия. При этом совокупность исследованных признаков дает возможность охарактеризовать согласие как самостоятельную разновидность правомерного юридического действия. Поскольку современная теория не позволяет установить место рассматриваемой категории в системе юридических фактов, позволительным будет определить согласие как особую юридическую форму. Ведь еще О. А. Красавчиков отмечал, что к числу правовых форм следует относить не только такие феномены правовой жизни, как «юридическая личность» или различные виды правоотношений, но и юридические действия субъектов гражданских прав [20]. С фактической точки зрения согласие представляет собой не более чем утвердительный ответ. Поскольку такое одобрение касается юридических действий, гражданское право вовлекает его в процесс регулирования, придавая элементарному социально-экономическому содержанию обширную юридическую форму. Так, правовые нормы устанавливают конкретные случаи необходимости предоставления согласия, закрепляют различные требования к его форме и порядку совершения <9>. Однако несмотря на многообразие видов разрешительных волеизъявлений, правовая форма согласия всегда остается единой, о чем свидетельствует наличие у него большого количества неизменных признаков и свойств. С учетом указанного согласие следует определить как юридическую форму основанного на законе или договоре одностороннего одобрения юридических действий третьих лиц. ——————————— <9> Казалось, на основании указанного может быть сделан вывод о том, что все без исключения юридические действия имеют правовую форму. Однако отмеченное умозаключение является неверным. Существует множество не имеющих юридической формы актов деятельной активности, значимость которых для гражданского права не вызывает сомнений. Одним из многочисленных примеров подобных «бесформенных» действий может служить совершение заинтересованным субъектом запроса согласия у лица, уполномоченного его выразить. Ни один нормативно-правовой акт порядок совершения подобного требования не регламентирует.
Список литературы
1. Ожегов С. И. Словарь русского языка. М.: Советская энциклопедия, 1973. С. 683. 2. Мейер Д. И. Русское гражданское право: В 2 ч. М.: Статут, 1997. Ч. 1. 3. Рожкова М. А. Теории юридических фактов гражданского и процессуального права: понятия, классификации, основы взаимодействия: Дис. … д-ра юрид. наук. М., 2010. 4. Психологический словарь / Под общей ред. П. С. Гуревича. М.: ОЛМА Медиа Групп, 2007. С. 209. 5. Шахматов В. П. Основные проблемы понятия сделки по советскому гражданскому праву: Дис. … канд. юрид. наук. Свердловск, 1951. 6. Яковлев В. Ф. Экономика. Право. Суд. М., 2003. С. 28. 7. Басин Ю. Г. Избранные труды по гражданскому праву. СПб., 2003. С. 29. 8. Курс экономической теории: Учебник / Под ред. М. Н. Чепурина, Е. А. Киселевой. Киров: АСА, 1998. С. 79. 9. Рябов А. Е. Юридические факты в механизме правового регулирования: Дис. … канд. юрид. наук. М., 2004. С. 78. 10. Покровский И. А. Юридические сделки в проекте Гражданского уложения. // Вестник права. 1904. Январь. Кн. I. С. 85. 11. Красавчиков О. А. Юридические факты в советском гражданском праве. М., 1958. 12. Алексеев С. С., Гонгало Б. М., Мурзин Д. В. и др. Гражданское право: Учебник. 2-е изд. / Под общ. ред. С. С. Алексеева. М.: Проспект, 2010. С. 43. 13. Гражданское право: Учебник для студентов. 3-е изд. / Отв. ред. Е. А. Суханов. М.: Волтерс Клувер, 2008. Т. 1. С. 432 — 436. 14. Тузов Д. О. Теория недействительности сделок: опыт российского права в контексте европейской правовой традиции. М.: Статут, 2007. С. 19. 15. Якушев П. А. Правообразующие акты и поступки в механизме правового регулирования: Дис. … канд. юрид. наук. М., 2004. С. 133 — 135. 16. Крашенинников Е. А. Сделки, нуждающиеся в согласии // Очерки по торговому праву. Вып. 15. Ярославль, 2008. С. 11. 17. Черепахин Б. Б. Правопреемство по советскому гражданскому праву. М.: Госюриздат, 1962. С. 29, 30. 18. Сенина Ю. Л. Категория воли в гражданском праве России (в аспекте гражданско-правовой сделки): Дис. … канд. юрид. наук. Новосибирск, 2006. С. 94. 19. Кроз М. К. Третье лицо в обязательстве: Дис. … канд. юрид. наук. М., 2004. С. 37. 20. Красавчиков О. А. Категории науки гражданского права: избранные труды. М.: Статут, 2005. Т. 2. С. 18.
