Родионова Ольга Михайловна, доцент кафедры гражданского права и процесса юридического факультета ГОУ ВПО «Мордовский государственный университет им. Н. П. Огарева», кандидат социологических наук.
В последние годы некоторыми учеными были высказаны сомнения в том, что сделки относятся только к юридическим фактам. В статье приводятся доказательства того, что сделки — один из видов юридических фактов, которые включают наряду с элементами деятельности форму ее результата.
Ключевые слова: сделка, юридический факт, волеизъявление, действие.
The concept of transaction from the viewpoint of pragmatist approach O. M. Rodionova
Last years some scientists stated doubts that bargains concern to only legal facts. In article are furnished proofs of that bargains — one of kinds of the legal facts which include the form of its result alongside with elements of activity.
Key words: the bargain, the legal fact, will, action.
В последние годы некоторыми учеными высказаны мнения о неоднозначности правовой природы сделки. Так, О. В. Гутников выделяет не только сделку — юридический факт, но и сделку-правоотношение, замечая, что многие ученые, говоря о сделке, имеют в виду правоотношение <1>. Однако О. А. Красавчиков, на которого О. В. Гутников ссылается, действительно, отмечая многозначность термина «сделка», как и термина «договор», считал, что подобное смешение недопустимо, и предлагал его устранить: под сделками и договорами понимать только юридические факты, правоотношения же, возникающие из них, называть договорными (сделочными) <2>. Поэтому позицию, которую занимает О. В. Гутников, допуская отождествление сделки и правоотношения, нельзя назвать распространенной. ——————————— <1> Гутников О. В. Недействительные сделки в гражданском праве. Теория и практика оспаривания. М., 2005. С. 17. <2> Красавчиков О. А. Юридические факты в советском гражданском праве. М., 1958. С. 117; Гутников О. В. Указ. соч. С. 17.
Ученый с помощью конструкции «сделка-правоотношение» пытается определить понятие «основание недействительности сделки». Он полагает, что недействительность сделки влекут не только пороки ее элементов как юридического факта, но и пороки элементов сделки как правоотношения. Исследователь отмечает, что когда говорят о «недействительности сделки», то должны иметь в виду недействительность (отрицание) «сделки-правоотношения» <3>, т. е. недействительность (отрицание) тех прав и обязанностей, которые должны были наступить из сделки, но в силу определенных оснований не наступили. Автор вынужден определять сделку как правоотношение, поскольку, с его точки зрения, она содержит права и обязанности, а последние могут существовать только в рамках правоотношения. ——————————— <3> Гутников О. В. Указ. соч. С. 18.
Полагаем, что О. В. Гутниковым совершенно справедливо обращается внимание на неоднозначность понимания сделки, но эта неоднозначность не выходит за пределы ее понимания как акта, не содержащего, а порождающего, изменяющего и прекращающего гражданские права и обязанности. Гражданские права и обязанности закрепляются исключительно в законе, а в сделке они конкретизируются. Имеется в виду, что лицо, реализуя процедурную норму, дозволяющую ему самостоятельно определять действия по осуществлению и исполнению соответственно прав и обязанностей, определяет их в своем юридическом акте-сделке. А уже обладание такими «сделочными правами и обязанностями» квалифицируется как правоотношение. Игнорирование этой «конкретизаторской» особенности сделки влечет в ее понимании смещение акцента с правовой деятельности, для определения которой она и предназначена, на правоотношение (как у О. В. Гутникова) и даже на нормы права, закрепляющие права и устанавливающие обязанности. Идея о «нормообразности» сделки поддерживается исследователями уральской научной школы. Ими занята позиция, согласно которой сделки имеют регулятивную силу, хотя и не все. С. С. Алексеев, подразделяя вслед за Б. Б. Черепахиным односторонние сделки на односторонне управомочивающие и односторонне обязывающие, доказывал регулятивный характер только первого вида сделок. Доказательства регулятивной функции односторонне управомочивающих сделок С. С. Алексеев видит в специфике гражданских субъективных прав, которая «состоит в том, что они включают в свой состав возможность по распоряжению правом (осуществляемую непосредственно или через распоряжение объектом)» <4>. Именно эта особенность, по мнению ученого, создает основание для саморегулирования в гражданском праве. Он считает, что поскольку лицу, наделенному гражданской правосубъектностью, предоставлена объективным правопорядком возможность распоряжаться своими субъективными правами, то, стало быть, в этом отношении и его односторонние акты могут иметь непосредственное юридическое значение <5>. Вместе с тем ученый отмечает, что односторонне управомочивающие сделки, выражающие распоряжение лицом субъективным правом, имеют сравнительно ограниченную регулирующую (выделено мной. — О. Р.) роль: непосредственно как таковые они не могут возлагать на иных лиц какие-либо юридические обязанности <6>. ——————————— <4> Алексеев С. С. Односторонние сделки в механизме гражданско-правового регулирования // Антология уральской цивилистики. 1925 — 1989: Сб. ст. М., 2001. С. 61. <5> Там же. С. 62. <6> Там же. С. 63.
Еще более определенно настаивает на регулирующей роли сделок Ю. П. Егоров. Он прямо заявляет о наличии у сделок регулирующей функции, которая, по его мнению, состоит в формировании волей субъектов (субъекта) прав и обязанностей в правоотношениях, изменении или прекращении этих прав и обязанностей, определении границ фактических действий участников правоотношений <7>. ——————————— <7> Егоров Ю. П. Правовой режим сделок как средств индивидуального гражданско-правового регулирования: Автореф. дис. … д-ра юрид. наук. Екатеринбург, 2004. С. 27.
Полагаем, что обнаружение учеными регулятивного характера у сделок объясняется тем, что они не придают определяющего значения различию между сделками и действиями по осуществлению и исполнению соответственно прав и обязанностей. Например, Ю. П. Егоров совершенно верно отмечает, что односторонний волевой акт или результат согласования воль при заключении сделки создают объемы и пределы, границы возможного поведения (выделено мной. — О. Р.), т. е. права и обязанности возникающего из сделки или с ее участием правоотношения, и тем самым условия и гарантии осуществления этого правоотношения <8>. Однако он из этого верного и очень конкретного посыла делает весьма неопределенный по меркам цивилистики вывод о том, что «эти права и обязанности выступают в качестве носителей регулирующей функции совершенной сделки» <9>. ——————————— <8> Там же. С. 175. <9> Там же.
Полагаем, что при понимании сделки следует больше внимания обращать на ее индивидуализирующую роль, а не на связь с правоотношениями или нормами права. Из истории формирования понятия «сделка» <10> следует сделать вывод о том, что оно прежде всего связано с действиями. Причем последнее, несмотря на его кажущуюся простоту, должно быть определено как сложное юридическое явление. Д. Д. Гримм, проанализировав высказанные в немецкой литературе XIX в. суждения о действиях, определял действие в широком и узком смысле. В широком смысле он называл действием всякое эмпирически данное типичное сочетание, всякий типичный ряд координированных движений, совершение или несовершение которых служит проявлением волевого акта, безотносительно к тому, корреспондирует ли в данном конкретном случае с этими движениями соответствующий волевой акт или нет. В качестве примера таких действий он приводил движения лунатика или то, что человек говорит во сне. В узком (техническом смысле) Д. Д. Гримм именовал действием внешнюю сторону, или, точнее, внешнее проявление волевого акта, поясняя, что для него недостаточно совершения или несовершения определенных координированных движений, а требуется, чтобы им соответствовал волевой акт, внешним проявлением которого они являются <11>. Следовательно, заключал он, при отсутствии воли нельзя говорить о действии. Однако исследователь уточнял, что даже при наличии воли и движений могут иметь место случаи недостижения результата действия-волеизъявления. ——————————— <10> См.: Чантурия Л. Сделка и волеизъявление в гражданском праве // Юрист. 2006. N 3(57) (Электр. ресурс). URL: http://www. zakon. kz/magazine/archive/2006_3_16.asp (дата обращения: 12.03.2010); Savigny F. C. System des heutigen romischen Rechts. 8 B. Berlin. B. 3. 1840. 473 s.; Zitelmann E. Irrtum und Rechtsgeschaft. Leipzig, 1879. S. 27 — 308. <11> Гримм Д. Д. Основы учения о юридической сделке. СПб., 1900. С. 203.
В приведенных теоретических положениях Д. Д. Гримма, с нашей точки зрения, отчетливо просматриваются выводы относительно того, что такие юридические факты, как действия, в отличие от событий, представляют собой деятельность. В случае со сделкой к ней присоединяется и юридический акт — волеизъявление. Следует отметить, что волеизъявление характеризует сделку с внешней стороны, хотя и является результатом деятельности и тем самым входит в ее структуру наряду с целью, предметом, орудиями, операциями (действиями), субъектами. Иными словами, как деятельность сделка представляет собой фиксацию лицом (лицами) в установленном законом порядке, например посредством письменных знаков, стремления определенным образом удовлетворить свои интересы. С позиции права эта единая сделочная деятельность распадается на внеправовые и правовые явления. К последним относится только волеизъявление. Именно поэтому для права оно имеет большее значение, чем деятельность, результатом которой является. Это объясняется достаточно просто: именно акт позволяет определить, какие правовые последствия возникают. Внеправовые элементы сделочной деятельности имеют иное, фактическое значение. Так, совершение сделки не может быть признано недействительным. Об этом говорил еще И. Б. Новицкий, который писал, что «факт никак не может превратиться в «не факт»… Факт может быть безразличным с точки зрения права, но недействительным быть не может» <12>. При этом он уточнял: «Другое дело — те юридические последствия, которые с ним нормально связываются: они могут наступить, могут не наступить, и в этом последнем случае имеет место недействительная сделка» <13>. Полагаем, что ученый смешал два вида явлений и потому пришел к неточному заключению. ——————————— <12> Новицкий И. Б. Сделки. Исковая давность. М., 1954. С. 67. <13> Там же.
Юридические последствия связаны с волеизъявлением, а не с фактическими внеправовыми элементами сделочной деятельности. Волеизъявление, если оно совершилось, не может не влечь юридических последствий. Поэтому даже недействительная сделка всегда имеет юридические последствия, хотя и не те, которые ожидало лицо, ее совершающее. Поэтому, на наш взгляд, более точным выглядит определение сделки как результата фактической деятельности, имеющего характер юридического акта, который может быть признан недействительным.
