(Завидов Б. Д.) (Подготовлен для системы КонсультантПлюс, 2003)
Подготовлен для системы КонсультантПлюс
ОБ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ, ИСКЛЮЧАЮЩИХ ПРЕСТУПНОСТЬ ДЕЯНИЯ (КОММЕНТАРИЙ К СТ. 38 — 42 УК РФ)
Материал подготовлен с использованием правовых актов по состоянию на 1 мая 2003 года
Б. Д. ЗАВИДОВ
Б. Д. Завидов, зам. главного редактора федерального журнала «Российский следователь», кандидат юридических наук, член Союза журналистов России.
Как известно, глава 8 Уголовного кодекса Российской Федерации содержит в себе шесть оснований (обстоятельств), исключающих преступность деяния: необходимая оборона (ст. 37), причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление (ст. 38), крайняя необходимость (ст. 39), физическое или психическое принуждение (ст. 40), обоснованный риск (ст. 41) и исполнение приказа или распоряжения (ст. 42). И если правовые проблемы необходимой обороны достаточно полно исследованы в юридической литературе, то все другие обстоятельства, исключающие преступность деяния (ст. 38 — 42 УК РФ), нуждаются в более подробном толковании, уточнении и комментировании. Для наглядности восприятия темы мы будем приводить содержание ст. 38 — 42 УК РФ дословно, ибо всякое перефразирование текста закона является недопустимым.
Статья 38. Причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление
Комментарий к статье 38
Закон дозволяет всем лицам задерживать лиц, совершивших преступление. Задержание лица, совершившего правонарушение, в том числе и преступление, предусматривается уголовным, административным и уголовно-процессуальным законодательством. Для уяснения сущности уголовно-правового задержания, то есть задержания, предусмотренного ст. 38 УК РФ, необходимо различать нижеперечисленные виды задержания. А. Уголовно-процессуальное задержание — это краткосрочное лишение свободы лица, подозреваемого в совершении преступления, за которое может быть назначено наказание в виде лишения свободы, применяемое органами дознания и следователем при наличии одного из следующих оснований: — когда это лицо застигнуто при совершении преступления или непосредственно после его совершения; — когда очевидцы, в том числе и потерпевшие, прямо укажут на данное лицо как на совершившее преступление; — когда на подозреваемом или на его вещах, при нем или в его жилище будут обнаружены явные следы преступления. При наличии иных данных, дающих основания подозревать лицо в совершении преступления, оно может быть задержано лишь в том случае, если это лицо покушалось на побег, или когда оно не имеет постоянного места жительства, или когда не установлена личность подозреваемого (ст. ст. 91 и 92 УПК РФ). Б. Административное задержание представляет собой принудительное, как правило кратковременное, ограничение свободы действий и передвижения лица, совершившего деяние, предусмотренное Кодексом об административных правонарушениях. В. Уголовно-правовым задержанием лица, совершившего преступление, являются правомерные действия сотрудников правоохранительных органов или граждан, осуществляемые с целью захвата такого лица, лишения его возможности скрыться и принудительного доставления задержанного в орган дознания или предварительного следствия, если этими действиями задерживаемому лицу причинен вред, обусловленный преодолением оказываемого им сопротивления или пресечением его попытки скрыться. Уголовное законодательство не устанавливает, кто конкретно вправе задержать лицо, совершившее преступление, и поэтому таким правом пользуются все граждане, которые считают выполнение действий по задержанию преступника своим гражданским, нравственным долгом. Для некоторых должностных лиц задержание лица, совершившего преступление, является служебной обязанностью. Для выполнения указанной обязанности могут применяться физическая сила, специальные средства и огнестрельное оружие. При этом причинение вреда задерживаемому не является преступлением при условии соблюдения задерживающими лицами требований нормативных актов, устанавливающих основания и порядок применения физической силы, специальных средств и огнестрельного оружия. Уголовно-правовое задержание начинается с момента захвата лица, совершившего преступление, и завершается передачей задержанного лица органу дознания или следователю, уполномоченному принять решение о применении уголовно-процессуального задержания либо об освобождении задержанного. Уголовно-правовое задержание может быть применено в отношении депутатов Совета Федерации и Государственной Думы Федерального Собрания, судей Конституционного Суда РФ, судей судов общей юрисдикции и арбитражных судов, Уполномоченного по правам человека в РФ, а также лиц, обладающих дипломатической неприкосновенностью, если они застигнуты в момент совершения преступления либо непосредственно после совершения преступления. Однако при этом должны соблюдаться федеральные законы и международно-правовые акты, в соответствии с которыми: а) «Судья Конституционного Суда Российской Федерации неприкосновенен. Он не может быть привлечен к уголовной или административной ответственности, налагаемой в судебном порядке, задержан, арестован, подвергнут обыску без согласия Конституционного Суда Российской Федерации, за исключением случаев задержания на месте преступления. Судья Конституционного Суда, личность которого не могла быть известна в момент задержания, по выяснении его личности подлежит немедленному освобождению. Должностное лицо, произведшее задержание судьи Конституционного Суда на месте преступления, немедленно уведомляет об этом Конституционный Суд, который в течение двадцати четырех часов должен принять решение о даче согласия на дальнейшее применение этой процессуальной меры или об отказе в даче согласия» (ст. 15 ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» // Собрание законодательства Российской Федерации. 1994. N 13. Ст. 1447); б) «Судья не может быть в каком бы то ни было случае задержан, а равно принудительно доставлен в какой бы то ни было государственный орган в порядке производства по делам об административных правонарушениях. Судья, задержанный по подозрению в совершении преступления, задержанный или доставленный в орган внутренних дел, другой государственный орган в порядке производства по делам об административных правонарушениях, по установлении его личности должен быть немедленно освобожден» (ч. 5 ст. 16 Закона «О статусе судей в Российской Федерации» // Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. 1992. N 30. Ст. 1792); в) «Член Совета Федерации, депутат Государственной Думы без согласия соответствующей палаты Федерального Собрания Российской Федерации не могут быть: …б) задержаны, арестованы, подвергнуты обыску (кроме случаев задержания на месте преступления)…» (ч. 2 ст. 19 ФЗ «О статусе члена Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» // Собрание законодательства Российской Федерации. 1999. N 28. Ст. 3466); г) «Уполномоченный… не может быть без согласия Государственной Думы… задержан… за исключением случаев задержания на месте преступления… В случае задержания Уполномоченного на месте преступления должностное лицо, произведшее задержание, немедленно уведомляет об этом Государственную Думу, которая должна принять решение о даче согласия на дальнейшее применение этой процессуальной меры. При неполучении в течение 24 часов согласия Государственной Думы на задержание Уполномоченный должен быть немедленно освобожден» (ст. 12 ФКЗ «Об Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации» // Собрание законодательства Российской Федерации. 1997. N 9. Ст. 1011); д) «Председатель Счетной палаты, заместитель Председателя Счетной палаты и аудиторы Счетной палаты не могут быть задержаны… без согласия той палаты Федерального Собрания Российской Федерации, которая их назначила на должность в Счетную палату» (ст. 29 ФЗ «О Счетной палате Российской Федерации» // Собрание законодательства Российской Федерации. 1995. N 3. Ст. 167); е) «Президент Российской Федерации, прекративший исполнение своих полномочий… не может быть привлечен к уголовной… ответственности за деяния, совершенные им в период исполнения полномочий Президента Российской Федерации, а также задержан… если указанные действия осуществляются в ходе производства по делам, связанным с исполнением им полномочий Президента Российской Федерации» (ч. 1 ст. 3 ФЗ «О гарантиях Президенту Российской Федерации, прекратившему исполнение своих полномочий, и членам его семьи» // СЗ РФ. 2001. N 7. Ст. 617); ж) «Дипломатический курьер… пользуется личной неприкосновенностью и не подлежит аресту или задержанию в какой бы то ни было форме». «…Личность дипломатического агента неприкосновенна. Он не подлежит аресту или задержанию в какой бы то ни было форме» (ст. ст. 27, 29 Венской конвенции о дипломатических сношениях от 18 апреля 1961 г. // История законодательства СССР и РСФСР по уголовному процессу. 1955 — 1991 гг.: Сборник правовых актов / Отв. ред. Р. Х. Якупов, сост. В. Н. Галузо. М.: Спарк, 1997. С. 219 — 220); з) не могут быть задержаны в какой бы то ни было форме консульские должностные лица, представители международных организаций, круг которых установлен в консульских конвенциях, заключенных между РФ и другими государствами, а также в соглашениях, заключенных между Правительством РФ и соответствующими международными организациями (см., например: Консульская конвенция между Российской Федерацией и Республикой Беларусь. Вступила в силу 29 августа 1996 г. // СЗ РФ. 1997. N 5. Ст. 613; Консульская конвенция между Российской Федерацией и Республикой Болгария. Вступила в силу 15 мая 1997 г. // СЗ РФ. 1997. N 23. Ст. 2665; Консульская конвенция между Российской Федерацией и Республикой Польша. Вступила в силу 28 октября 1995 г. // СЗ РФ. 1998. N 14. Ст. 1515; Консульская конвенция между Российской Федерацией и Республикой Узбекистан. Вступила в силу 19 октября 1995 г. // СЗ РФ. 1999. N 5. Ст. 604; Консульская конвенция между Российской Федерацией и Туркменистаном. Вступила в силу 21 июля 1998 г. // СЗ РФ. 1999. N 12. Ст. 1408; Консульская конвенция между Российской Федерацией и Азербайджанской Республикой. Вступила в силу 29 августа 1998 г. // СЗ РФ. 1999. N 20. Ст. 2412; Консульская конвенция между Российской Федерацией и Литовской Республикой. Вступила в силу 30 ноября 1995 г. // СЗ РФ. 2000. N 5. Ст. 464; Консульская конвенция между Российской Федерацией и Республикой Молдова. Вступила в силу 11 мая 1997 г. // СЗ РФ. 2000. N 6. Ст. 612; Конвенция о привилегиях и иммунитетах Организации Объединенных Наций. Россия участвует с 22 сентября 1953 г. // Международное публичное право: Сборник документов. М.: Изд-во БЕК, 1996. Т. 1. С. 237 — 241; Конвенция о привилегиях и иммунитетах специализированных учреждений. Утверждена Генеральной Ассамблеей Организации Объединенных Наций 21 ноября 1947 года. Россия участвует с 10 января 1966 г. // Международное публичное право. Т. 1. С. 279 — 310; Соглашение об учреждении Европейского Банка реконструкции и развития. Вступило в силу 25 марта 1991 г. // Международное публичное право. Т. 1. С. 330 — 350; Соглашение между Правительством Российской Федерации и Организацией Объединенных Наций об учреждении в Российской Федерации объединенного Представительства Организации Объединенных Наций. Вступило в силу 15 июня 1993 г. // Международное публичное право. Т. 1. С. 367 — 373; Соглашение между Правительством Российской Федерации и Управлением Верховного комиссара ООН по делам беженцев. Вступило в силу 6 октября 1992 г. // Международное публичное право. Т. 1. С. 383 — 388; Соглашение между Правительством Российской Федерации и Европейским Банком реконструкции и развития о Постоянном представительстве Европейского Банка реконструкции и развития. Вступило в силу 29 марта 1993 г. // Международное публичное право. Т. 1. С. 392 — 398; Соглашение между Правительством Российской Федерации и Международной организацией по миграции. Вступило в силу 13 марта 1992 г. // Международное публичное право. Т. 1. С. 398 — 400; Соглашение между Правительством Российской Федерации и Организацией Экономического сотрудничества и развития о привилегиях и иммунитетах Организации в Российской Федерации от 8 июня 1994 г. // СЗ РФ. 1996. N 20. Ст. 2324; Федеральный закон от 23 февраля 1996 г. N 20-ФЗ «О присоединении Российской Федерации к Генеральному соглашению о привилегиях и иммунитетах Совета Европы и протоколам к нему» // СЗ РФ. 1996. N 9. Ст. 775; Положение о Штабе по координации военного сотрудничества государств — участников Содружества Независимых Государств. Утверждено решением глав правительств — участников СНГ 24 декабря 1993 г. // Международное публичное право. Том 2. С. 488 — 494 и др.). Если лицо, обладающее депутатской, дипломатической и иной неприкосновенностью, застигнуто в момент совершения преступления или непосредственно после его совершения, то оно может быть задержано и доставлено в орган дознания или к следователю независимо от наличия депутатской, дипломатической и иной неприкосновенности. Например, депутат может быть задержан в момент получения взятки, а дипломат в момент получения сведений, содержащих государственную тайну. Однако такое задержание длится лишь до установления их личности — предъявления дипломатической или консульской карточки, служебного удостоверения или иных документов, свидетельствующих о том, что их предъявители обладают той или иной неприкосновенностью. Причинение вреда лицу, совершившему преступление, при его задержании является обстоятельством, исключающим преступность деяния, если соблюдались следующие условия: 1) вред был причинен лицу, совершившему преступление, а не административное правонарушение или дисциплинарный проступок. Таким образом, речь может идти о задержании лица в момент совершения им активных действий противоправного характера либо после их совершения, при условии, что факт совершения преступления данным лицом очевиден для задерживающего, поскольку он лично наблюдал событие преступления. Следует иметь в виду, что факт нахождения задерживаемого лица на месте преступления не всегда означает, что данное лицо совершило преступление. На месте преступления могут оказаться лица, которые предпринимали попытки оказать помощь потерпевшему или устранить те или иные последствия преступления. Иначе говоря, на месте преступления могут находиться лица, которые оказались там с общественно полезными целями или случайно. Задержание таких лиц по одному лишь факту нахождения на месте преступления может оказаться незаконным. Тем более недопустимо причинение вреда задерживаемому лицу при наличии лишь предположений о совершении им преступления. Сторож вневедомственной охраны С. увидел на охраняемой территории двух незнакомых мужчин. Пытаясь задержать их, С. потребовал, чтобы они остановились, и сделал предупредительный выстрел. Однако эти лица (как было установлено позднее, ими оказались К. и П.) побежали в сторону забора, ограждавшего территорию комбината. С. сделал предупредительный выстрел вверх, а затем по убегавшим К. и П., в результате чего последний был убит. Действия С., произведенные до производства выстрела по К. и П., суд признал правомерными, соответствующими установленным требованиям. Однако выстрел по К. и П., произведенный в тот момент, когда они находились уже около лаза в заборе, суд признал превышением С. своих служебных полномочий. С. был осужден по ст. 105 УК РСФСР 1960 года за убийство при превышении пределов необходимой обороны, что соответствует ч. 2 ст. 108 УК РФ 1996 года (убийство, совершенное при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление) (см.: Постановления и определения по уголовным делам Верховного Суда РСФСР (1981 — 1988 гг.) / Под ред. Е. А. Смоленцева. М.: Юрид. лит., 1989. С. 169 — 170); 2) задержание осуществлялось именно для доставления лица органам власти и пресечения возможности совершения им новых преступлений. Следует иметь в виду, что причинение вреда допустимо, если лицо, совершившее преступление, пытается уклониться от задержания и доставления органам власти. Причинение вреда лицу, совершившему преступление и выполняющему требование проследовать в милицию, бессмысленно и противоправно. Причинение вреда допускается только в тех случаях, когда лицо, совершившее преступление: а) отказывается выполнить требование задерживающего прекратить преступное посягательство или действия по уничтожению доказательств совершения преступления или участия кого-либо в нем и следовать в органы власти; б) осуществляет побег с места совершения преступления или по пути следования в органы власти; в) оказывает сопротивление; г) нападает на задерживающего; д) предпринимает попытки продолжить совершение преступления или совершить новое преступление. Причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление, не является преступлением при условии, что задерживающий в доступной форме обозначил намерение доставить задерживаемого органам власти и пресечь возможность совершения новых преступлений. Это может быть предложение задерживаемому проследовать в ближайшее отделение милиции или иной власти, уполномоченное принять решение о том, как следует поступить с задержанным; если задерживаемый игнорирует такие предложения, то задерживающий может применить физическую силу, специальные и подручные средства для доставления лица, совершившего преступление, органам власти и пресечения возможности совершения им новых преступлений. Игнатенко, будучи в нетрезвом состоянии, неоднократно приходил к Попову, нецензурно выражался, угрожал Попову убийством и домогался интимной связи с его женой. Первый раз Игнатенко из квартиры Попова увел его приятель Филатов. Второй раз это сделал сам Попов, после чего вызвал работников милиции, однако Филатов, в квартире которого к моменту прибытия работников милиции находился Игнатенко, уговорил не забирать Игнатенко в милицию. В третий раз Игнатенко появился у квартиры Попова около 23 часов, когда Попов, его жена и 7-летняя дочь уже легли спать. Игнатенко стал сильно стучать в дверь, ломиться в квартиру, при этом продолжая кричать, цинично требуя жену Попова. В результате действий хулигана проснулись и вышли в коридор некоторые соседи Поповых. Подошедший через некоторое время Филатов снова увел Игнатенко от квартиры Попова. Попов после всего происшедшего, не будучи уверенным, что Филатов удержит Игнатенко, пошел вслед за ними на улицу, и его опасения подтвердились. Пока Игнатенко шел в сторону леса, Филатов и Попов шли следом за ним. При этом Попов не трогал Игнатенко, а тот продолжал выкрикивать в его адрес оскорбительные слова и угрозы. Лишь после того как Игнатенко изменил направление и внезапно побежал в сторону дома, где остались жена и дочь Попова, последний побежал за ним с целью удержать и предотвратить дальнейшее хулиганство. Догнав Игнатенко, Попов схватил его за руку, но тот вырвался и замахнулся на него, в этот момент Попов ударил его ногой в грудь. От полученного толчка Игнатенко упал навзничь и не поднялся. Вызванные по телефону работники милиции и «скорая помощь» доставили Игнатенко в больницу, откуда на следующий день он был выписан в удовлетворительном состоянии. Однако через день Игнатенко почувствовал себя плохо и после повторного поступления в больницу скончался от кровоизлияния в головной мозг, происшедшего от удара затылочной областью головы при падении. Народный суд, признавая Попова виновным, в приговоре указал, что Попов нанес Игнатенко удар ногой в грудь при задержании, но вместе с тем сделал вывод, что Попов мог и должен был предвидеть, что Игнатенко, находившийся в состоянии опьянения, от удара может упасть, удариться головой и причинить вред своему здоровью; поскольку Поповым не было проявлено должной осмотрительности, в результате чего наступила смерть потерпевшего, он должен нести ответственность за неосторожное убийство. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР, рассмотрев данное дело, признала вывод народного суда необоснованным по следующим причинам. Пьяный хулиган Игнатенко в течение всего вечера преследовал семью Попова, однако Попов не причинил ему никакого вреда: он вызвал работников милиции, но и после их прибытия не стал настаивать на его задержании, а согласился с просьбой Филатова, обещавшего никуда не отпускать Игнатенко, оставить его в квартире. Даже после того как Игнатенко вновь, в третий раз, стал врываться в квартиру, Попов отнесся к этому снисходительно и позволил Филатову увести хулиганившего Игнатенко. С целью увести Игнатенко от дома Попов вместе с Филатовым пошел проводить его. И только после того как Игнатенко снова побежал в сторону дома, где жил Попов, он решил задержать его, догнал и, когда тот вырвался и замахнулся на него, ударил его ногой в грудь. Судебная коллегия признала действия Попова направленными на пресечение преступного посягательства и задержание преступника, правомерными и не влекущими уголовной ответственности, хотя этими действиями вынужденно был причинен вред преступнику, и прекратила дело за отсутствием в действиях Попова состава преступления (Практика прокурорского надзора при рассмотрении судами уголовных дел: Сб. документов. М.: Юрид. лит., 1987. С. 54 — 56); 3) причинение вреда было вынужденной мерой, поскольку иными средствами задержать это лицо не представлялось возможным. Это означает, что причинение вреда задерживаемому правомерно, если задерживающий вначале предпринимал попытку задержать лицо, совершившее преступление, без применения к нему физической силы, специальных и подручных средств или огнестрельного оружия. Одной из форм задержания лица, совершившего преступление без причинения ему вреда, является адресованное данному лицу предложение остановиться и следовать в направлении или действовать способом, указанным задерживающим. Кроме того, для задерживания могут применяться иные способы, позволяющие избежать причинения вреда задерживаемому лицу (предупреждение о возможном применении насилия, удержание в помещении до прибытия представителей власти и т. п.); 4) причиненный задержанному лицу вред соответствует характеру и степени общественной опасности совершенного задерживаемым лицом деяния и обстоятельствам задержания и не превышает мер, необходимых для задержания. Решение о том, было ли причинение вреда крайней мерой, необходимой для задержания лица, совершившего преступление, принимается с учетом целого ряда факторов: характера и степени общественной опасности совершенного преступления, обстановки и обстоятельств задержания, личности задерживаемого и др. Явное несоответствие мер, предпринятых для задержания лица, совершившего преступление, характеру и степени общественной опасности преступления, совершенного данным лицом, имеет место тогда, когда лицо, осуществляющее задержание, осознавало или по обстоятельствам дела должно было осознавать, что в результате применения избранных им средств и способов задержания будет причинен вред, значительно превышающий вред, причиненный задерживаемым лицом. Решая вопрос о том, мог ли задерживающий осознавать указанные обстоятельства, необходимо исходить из того, что преступное посягательство к моменту задержания уже закончилось и у задерживающего есть возможность хотя бы в общих чертах дать оценку содеянного, определить характер и степень общественной опасности совершенного преступления и избрать (по возможности) соразмерные средства и способы задержания. Так, например, суд признал неправомерными действия общественного инспектора рыбнадзора Катаргина, который, следуя на катере по реке Каме, заметил, что Капустин с 9-летним сыном производит с моторной лодки незаконный лов рыбы сетями, и решил задержать браконьеров. Капустин, несмотря на неоднократные требования Катаргина, лодки не остановил, а наоборот, прибавил скорость и стал маневрировать с целью затруднения погони. Катаргин из имеющейся у него малокалиберной винтовки произвел несколько выстрелов в воздух. Когда и это не оказало на Капустина никакого воздействия, Катаргин с целью помешать Капустину маневрировать стал стрелять то по одну, то по другую сторону лодки. Всего он произвел 6 — 7 выстрелов. Последняя пуля попала в какую-то металлическую часть лодки и раскололась на две части. Осколками пули Капустин был ранен в голову, отчего вскоре умер. Действия Катаргина были квалифицированы как превышение должностных полномочий и неосторожное убийство (см.: Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда СССР по уголовным делам 1959 — 1971 гг. М.: Юрид. лит., 1973. С. 280 — 281). Причинение явно чрезмерного, не вызываемого обстановкой вреда. Причинение лицу, совершившему преступление, вреда, соответствующего характеру и степени общественной опасности совершенного преступления, не всегда означает его правомерность. Бесспорно, что причинение тяжкого вреда здоровью при задержании лица, совершившего убийство, соответствует характеру и степени общественной опасности совершенного им преступления. Однако если у задерживающего была реальная возможность задержать лицо, совершившее преступление, путем применения иных, более мягких средств задержания (например, задержать с помощью служебной собаки без применения огнестрельного оружия), то возникает вопрос о правомерности причинения тяжкого вреда здоровью задержанного. Поэтому дополнительным (вторым) критерием при принятии решения о правомерности причинения вреда лицу, совершившему преступление, является обстановка, в которой происходило задержание. Причем следует учитывать, что чрезмерность — категория оценочная и она должна устанавливаться в каждом конкретном случае с учетом всех обстоятельств дела. Закон особо подчеркивает не просто несоответствие мер задержания характеру и степени общественной опасности преступления и обстоятельствам задержания, а именно явное несоответствие, явно чрезмерный вред, то есть очевидные, бесспорные несоответствие и чрезмерность. Если вред задерживаемому лицу причинен потерпевшим на почве мести или под влиянием душевного волнения, возникшего в результате преступного посягательства, то за фактически содеянное наступает уголовная ответственность. Вместе с тем причинение вреда при задержании с целью восстановления утраченного владения над имуществом подпадает под признаки необходимой обороны и не должно влечь за собой уголовной ответственности. Если лица, производящие задержание, не имели возможности видеть от начала до конца, как развивалось событие преступления, может сложиться ситуация, именуемая в уголовном праве как «мнимое задержание» (см.: Шумилин С. Ф. Комментарий к ст. 38 УК РФ // Комментарий к УК РФ / Под общ. ред. В. В. Мозякова. М.: Экзамен, 2003). Мнимое задержание может быть двух видов: 1) при задержании лица, совершившего действия, ошибочно принятые за преступление (например, задержание лица, которое предпринимало попытку оказать помощь потерпевшему в результате причиненного ему огнестрельного или ножевого ранения, и т. п.); 2) при задержании лица, ошибочно принятого за преступника (например, задержание лица, внешне схожего с преступником, покинувшим место преступления и смешавшимся с прохожими). В случае причинения вреда при мнимом задержании вопрос об ответственности решается по общим правилам фактической ошибки. Если задерживающий не только не сознавал, но в данной ситуации и не мог сознавать ошибочности своего представления относительно личности преступника и оснований задержания, уголовная ответственность исключается вследствие отсутствия вины. Превышение же мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление, влечет за собой уголовную ответственность лишь при умышленном причинении вреда, образующего состав преступления (ч. 2 ст. 108 УК либо ч. 2 ст. 114 УК и другие нормы соответствующей статьи УК РФ).
Статья 39. Крайняя необходимость
Комментарий к статье 39
Состояние крайней необходимости порождается коллизией двух правоохраняемых интересов, когда во имя спасения одного из них, более важного, приносится в жертву другой, менее важный. Например, для спасения людей и имущества от наводнения самовольно захватывается речное транспортное средство. Действия эти внешне подпадают под признаки состава преступления, предусмотренного ст. 211 УК РФ, но преступными они не являются, поскольку совершаются в условиях крайней необходимости. Другой классический случай, ранее описанный в задачниках или учебниках общей части уголовного права. Однажды кладовщик колхоза Н. вез колхозное мясо из своего села в город для сдачи в заготконтору. Дело было зимой, и по дороге возле леса на него напали волки. Чтобы как-то спасти свою жизнь, Н. стал выкидывать на съедение волкам определенными партиями мясо, которое он вез на подводе. Голодные волки стали поедать куски мяса, но зато оставили в покое человека и лошадь. Этим Н. спас себе жизнь. Таким образом, действия (или иногда бездействие), совершенные в условиях крайней необходимости, не являются преступными вследствие того, что не содержат основного материального признака преступления — общественной опасности, и признаются законодателем социально полезными и отвечающими интересам общества. Право на защиту от опасности, угрожающей охраняемым законом интересам личности, ее правам, а также правам и свободам иных лиц, общества и государства, является неотъемлемым, естественным и субъективным правом любого человека — будь то гражданин России, иностранец или лицо без гражданства. Каждый может использовать это субъективное право на защиту указанных благ собственными силами, но может и уклониться от его осуществления. В последнем случае такое бездействие заслуживает лишь морального осуждения, но исключает уголовную ответственность. Однако такое положение не распространяется на некоторые категории лиц, на которых возложены служебная или специальная обязанность бороться с опасностями, предотвращая причинение вреда личным, общественным или государственным интересам. Это относится к сотрудникам милиции, которые не могут уклониться, например, от задержания особо опасного преступника, ссылаясь на исключительную опасность с его стороны для их жизни и здоровья. Также они не вправе отказаться от освобождения лиц, захваченных в качестве заложников, ссылаясь на то, что это опасно. Работники пожарной охраны не вправе уклоняться от выполнения своих обязанностей по тушению пожара и спасению людей, ссылаясь на невозможность предотвращения опасности, представляющей для них угрозу. Народным судом Чистопольского района Шмик К. К. осужден по ст. 217 (нарушение правил движения и эксплуатации автомототранспорта) и ст. 221 (самовольный угон средств передвижения) УК Казахской ССР. Судом Шмик признан виновным в том, что в ночь на 29 июня он самовольно угнал пожарную автомашину зерносовхоза «Ялтинский», которую в пути следования опрокинул, и причинил ущерб зерносовхозу на 611 руб. Кокчетавский областной суд приго вор народного суда оставил без изменения. По протесту заместителя прокурора Казахской ССР Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Казахской ССР приговор народного суда и кассационное определение областного суда в части осуждения Шмика по ст. 221 УК отменила и прекратила дело за отсутствием состава преступления, а в части осуждения его по ст. 217 УК приговор и определение признала правильными. В протесте Председателя Верховного Суда республики поставлен вопрос об отмене состоявшихся по делу судебных решений и прекращении дела по ст. 217 УК. Президиум Верховного Суда Казахской ССР считает протест подлежащим удовлетворению по следующим основаниям. Из дела видно, что 28 июня, примерно в 24 часа, осужденный Шмик, возвращаясь из клуба совхоза домой, увидел лежащего на улице Михалкина, избитого неизвестным. По просьбе Михалкина Шмик поднял его, довел до гаража и без разрешения кого-либо посадил Михалкина в кабину пожарной автомашины и повез его в с. Чистополье в больницу. В пути следования наехал на кочку и опрокинул автомашину, но, несмотря на это, Шмик довел Михалкина до больницы. В результате аварии совхозу был причинен ущерб на 611 руб. 70 коп., который Шмик до рассмотрения дела в суде возместил. Указанные обстоятельства дела подтверждены показаниями допрошенных в суде свидетелей Михалкина, осужденного Шмика и справкой зерносовхоза «Ялтинский». Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Казахской ССР, отменяя приговор народного суда и определение областного суда и прекращая дело в части осуждения Шмика по ст. 221 УК Казахской ССР за отсутствием в его действиях состава преступления, правильно мотивировала это тем, что «Шмик автомашину взял без разрешения в связи с необходимостью доставки гр-на Михалкина в больницу для оказания помощи». Таким образом, Шмик, угоняя автомашину без разрешения, действовал в состоянии крайней необходимости, с целью доставить Михалкина в больницу для оказания ему медицинской помощи. При движении в с. Чистополье, где находилась больница, Шмик, не имея достаточных навыков управления машиной, совершил аварию. При таких обстоятельствах допущенные Шмиком нарушения правил безопасности движения и эксплуатации автомашины исключают общественную опасность и его действия не должны влечь за собой уголовную ответственность. Хотя действия Шмика и подпадают под признаки деяния ст. 217 УК Казахской ССР, но в соответствии со ст. 14 УК Казахской ССР не являются преступлением. В силу изложенного и руководствуясь ст. 375 УПК Казахской ССР, Президиум Верховного Суда Казахской ССР постановил: приговор народного суда Чистопольского района и все последующие судебные решения в отношении Шмика отменить и дело прекратить за отсутствием в его действиях состава преступления. Таким образом, из указанного выше судебного дела вытекает следующий вывод. Действие, совершенное в состоянии крайней необходимости для предотвращения опасности, угрожающей многим гражданам, и более значительного вреда, преступлением не является (Пост. През. ВС КазССР от 30.08.1965 по делу Шмика К. К. // БВС СССР. 1965. N 6. С. 46 — 47). Обязанность бороться с опасностью возлагается и на других лиц: военнослужащих, медицинских работников, сотрудников различных спасательных служб. Действия субъекта, совершаемые в состоянии крайней необходимости, признаются общественнополезными и правомерными только при наличии совокупности условий. В уголовном праве их принято классифицировать на две группы: а) условия, характеризующие опасность; б) условия, характеризующие действия, направленные на устранение опасности. Опасность как условие, создающее состояние крайней необходимости, должна угрожать причинением существенного вреда правоохраняемым интересам, то есть она должна быть общественно опасной. Поэтому исключается право на крайнюю необходимость при условии причинения вреда правоохранительному интересу при защите малоценного блага. Она должна быть также наличной и действительной. В этом смысле показателен следующий случай из судебно-следственной практики. По своим объективным свойствам опасность может угрожать наступлением различных последствий: причинением материального, физического и морального вреда. Источники, способные вызвать опасность, могут быть самыми разнообразными. Например, стихийные силы природы (наводнение, ураганы, землетрясения, извержения вулканов, пожары и т. п.), физиологические (голод, холод) и патологические (болезнь, тяжелое ранение потерпевшего) процессы, происходящие в организме человека. К источнику опасности следует отнести нападение диких и домашних животных (собаки, разъяренного быка и т. д.), однако за исключением тех случаев, когда животное (например, собака) используется собственником как орудие преступления, скажем, для нападения на кого-либо. При такой ситуации возникает право на необходимую оборону. Состояние крайней необходимости может возникнуть и вследствие общественно опасных, преступных действий другого лица (см.: Сборник постановлений Пленума и определений коллегии Верховного Суда СССР по уголовным делам (1971 — 1979 гг.). М., 1981. С. 110 — 114). Преступление как источник опасности может быть как умышленным, так и неосторожным. Например, человек, спасаясь от преследования преступников, осуществляет захват чужого транспортного средства или допускает неосторожное обращение с огнем и т. д. Акт крайней необходимости по защите от опасности может быть совершен не только действием, но и бездействием. Например, свидетель, обязанный явиться в суд в указанное время, не явился по вызову вследствие болезни. Состояние крайней необходимости может возникнуть и при коллизии двух обязанностей. Например, одновременный вызов врача к двум тяжелобольным. Опасность как правовое основание для осуществления акта крайней необходимости может быть создана и другими источниками, природа и характер которых могут быть самыми разнообразными. Опасность должна быть наличной. Наличность как признак опасности означает, что опасность уже непосредственно существует, она началась (пожар вспыхнул, разбушевался ураган) и реально угрожает индивидуальным и общественным интересам или, если и не началась, то в ближайшее время со всей очевидностью, неизбежностью должна начаться (например, неминуемо ожидается наступление наводнения). Таким образом, применение мер по предотвращению вреда возможно не только против реально существующей опасности, но и приближающейся. Это признается и судебной практикой (см.: Практика прокурорского надзора при рассмотрении судами уголовных дел: Сборник документов. М., 1987. С. 63 — 65). Действия, направленные на устранение опасности, которая ожидается в отдаленном будущем, так же как и опасности, которая уже миновала, не могут быть признаны совершенными в состоянии крайней необходимости. Например, неправомерной следует считать ссылку на состояние крайней необходимости лиц, которые похитили с хлебозавода большое количество муки, мотивируя это тем, что в будущем году ожидается засуха или неурожай. Или когда кассиру предъявляется записка с требованием передачи денег под угрозой убийства в будущем, например по пути домой, и он эти требования выполняет. Опасность должна быть действительной, а не мнимой, существующей лишь в воображении субъекта. Если вред причиняется третьим лицам при устранении «мнимой» опасности, вопрос об ответственности решается по общим правилам о фактической ошибке. Ошибка лица относительно действительного характера опасности не влечет уголовной ответственности, если в силу сложившейся обстановки оно не предвидело и не могло предвидеть возможные последствия своего заблуждения. Налицо случай (казус) — невиновное причинение вреда. Не исключается уголовная ответственность, когда лицо, допустившее ошибку, не проявило должной внимательности. В этом случае ответственность наступает как за неосторожное преступление. К условиям, характеризующим действия, направленные на устранение опасности, относятся следующие: а) защищать от опасности причинения вреда можно права и интересы личности, общества, государства; б) вред при устранении опасности причиняется третьим лицам (непричастным к ее созданию); в) неустранимость опасности при данных обстоятельствах другими средствами, кроме как причинением вреда правоохраняемым интересам; г) причиненный вред при защите от опасности не должен превышать пределов крайней необходимости. Посредством акта крайней необходимости можно защищать от опасности причинения вреда только те общественные отношения, которые охраняются уголовным законом. Каждый гражданин России, а также иностранцы и лица без гражданства, согласно закону имеют право на защиту как индивидуальных, так и коллективных интересов. Защищать можно как личные права и свободы (жизнь и здоровье, свободу), так и близких лиц и посторонних. Путем акта крайней необходимости может предотвращаться опасность, угрожающая внешней безопасности государства, имущественному благу, половой неприкосновенности личности и т. д. Положение о крайней необходимости не может быть применено для защиты неправомерных интересов. Например, директор школы не вправе ссылаться на состояние крайней необходимости, если применяет физическое насилие к ученику с целью получить от него признание в совершении краж, ссылаясь на то, что в школе они участились и его действия продиктованы защитой коллективных интересов. При действиях, направленных на предотвращение опасности, в большинстве случаев в жертву приносятся правоохраняемые интересы третьих лиц, непричастных к ее созданию. Собственно, в этом состоит одно из отличий крайней необходимости от необходимой обороны, когда вред причиняется только нападающему. Под третьими лицами понимаются посторонние лица, не имеющие отношения к созданию опасности, породившей состояние крайней необходимости, но пострадавшие в результате причинения им материального, физического и морального вреда при устранении угрозы более важным правоохраняемым интересам. Например, при выбрасывании части груза в море с целью спасти экипаж, пассажиров и судно вред причиняется государству, которому принадлежит груз. При пожаре дома разрушаются близко расположенные к нему строения, принадлежащие другим собственникам, которым причиняется вред. При угоне автотранспортного средства — вред также причиняется государственной организации либо частному лицу. В приведенных примерах вред причиняется третьим лицам, который выражается в имущественных последствиях, и такие действия подпадают под признаки конкретных составов Особенной части УК РФ, однако преступными они не являются, поскольку совершаются вынужденно в ответ на опасную реакцию стихийных сил природы, общественноопасных действий человека, животных и иных сил. Требование причинения вреда только третьим лицам не является безусловным. Вред в состоянии крайней необходимости может быть причинен и тому, кто создал опасность. Например, при тушении в доме пожара, возникшего в результате умышленных или неосторожных действий его владельца, становится необходимым в целях предупреждения распространения огня на соседние домостроения разобрать крыши надворных построек виновного. Следовательно, вред при крайней необходимости может быть причинен не только третьим лицам, невиновным в создании опасной обстановки, но и лицам, которые имеют отношение к ее созданию. Состояние крайней необходимости исключает преступность деяния только в том случае, если причинение вреда было неустранимо другими средствами и способ, избранный в критической ситуации, был вынужденным и единственно возможным способом устранения большего вреда. Так, К. ехал на машине по правой стороне, не нарушая правил дорожного движения. Около автобусной остановки на дорогу неожиданно выбежал гражданин, как впоследствии выяснилось, Р. Наезд на него был неизбежен, и, чтобы предотвратить это, К. резко свернул влево. В то же мгновение ехавший навстречу мотоцикл, управляемый Т., столкнулся с машиной и Т. получил телесные повреждения. Учитывая все обстоятельства дела, суд кассационной инстанции признал, что К. действовал в состоянии крайней необходимости, чтобы не наехать на Р., и прекратил дело за отсутствием в его действиях состава преступления (см.: Практика прокурорского надзора при рассмотрении судами уголовных дел: Сборник документов. М., 1987. С. 19 — 20). Если у лица была реальная возможность избежать причинения вреда правоохраняемому интересу другими средствами, не прибегая к крайнему из них, скажем, обратиться за помощью к другим лицам или органам власти и т. д., причинение вреда не может признаваться правомерным. Нельзя категорически утверждать, что совершенные в состоянии крайней необходимости действия должны составлять исключительно единственно возможное средство предотвращения угрозы. Если в распоряжении лица имеются средства для устранения опасности, из которых можно выбирать, и это выбранное средство, по его мнению, будет являться наиболее эффективным, влекущим минимальное причинение вреда менее ценному благу для защиты более ценного, то все содеянное при положительном исходе следует признать правомерным, совершенным в состоянии крайней необходимости. Действия, направленные на устранение опасности, остаются иногда незавершенными и образуют состояние неудавшейся крайней необходимости. Например: группа лиц с целью локализации пожара разрушает строения, близко расположенные к очагу. Однако их действия к желаемому результату не приводят и огонь распространяется дальше. Хотя указанными действиями и причиняется вред собственникам, тем не менее их следует отнести к социально позитивным и непреступным, несмотря на то что цель не была достигнута. По своей сути такие действия будут общественно полезными. В то же время если в действиях причинителя вреда будет установлена неосторожная форма вины (небрежность или легкомыслие), то такие действия должны быть уголовно наказуемы. Состояние крайней необходимости исключается в случае ее провокации. Провокация — это намеренное, искусственное создание опасности с целью умышленного причинения вреда правоохраняемым интересам под видом крайней необходимости. В таких случаях виновный должен привлекаться к уголовной ответственности за умышленные преступления. Например, материально ответственное лицо с целью сокрытия недостачи, образовавшейся в результате хищения им товаров на складе, имитирует пожар, а затем под предлогом его ликвидации заливает водой товарно-материальные ценности и документацию, приводя их в состояние полной непригодности. В результате этих действий становится невозможным установить объем ущерба, причиненного хищением. В данном случае ссылка на крайнюю необходимость будет явно надуманной. Если опасность для правоохраняемых интересов создается по неосторожности самим лицом, а затем им же предпринимаются активные меры по ее устранению путем причинения меньшего вреда третьим лицам (например, оказывает помощь раненному им человеку путем использования чужой автомашины для доставления раненого в больницу), уголовная ответственность при наличии соответствующих условий правомерности исключается. Причиненный вред при защите от опасности не должен превышать пределов крайней необходимости. В теории уголовного права и судебной практике аксиоматичным является положение, что причиненный вред при устранении опасности правомерен лишь тогда, когда он менее значителен по сравнению с предотвращенным вредом. Однако когда возникает необходимость установления правомерности причиненного вреда и при этом сопоставляются социальные ценности, то возникают определенные проблемы в определении их приоритета. В данном случае следует иметь в виду, что какого-либо метода, который можно было бы взять за основу при сравнении количественных параметров двух видов вреда, в природе не существует. Вопрос о том, какое благо ценнее, является вопросом факта и решается в каждом конкретном случае в зависимости от конкретных обстоятельств дела. Безусловно, что приоритет такого абсолютного блага, как жизнь человека, по сравнению с другими благами, например имущественным, не вызывает сомнений. Нельзя спасать одно благо за счет причинения вреда равноценному благу (например, спасать свою жизнь за счет жизни другого человека; нельзя использовать во вред человеку современные достижения трансплантации — когда, противоправно лишая жизни одного человека, его органы пересаживаются в организм другого человека). В каждой конкретной экстремальной ситуации необходим детальный анализ реальной обстановки, который позволил бы с высокой степенью достоверности оценивать тяжесть причиненного вреда, его целесообразность и правомерность по сравнению с вредом предотвращенным. При этом необходимо учитывать в совокупности как объективные, так и субъективные факторы. В части 2 ст. 39 УК РФ содержится понятие превышения пределов крайней необходимости. По смыслу закона под превышением пределов крайней необходимости понимается причинение вреда, явно очевидно не соответствующего характеру и степени угрожавшей опасности и обстоятельствам, при которых опасность устранялась, когда правоохраняемым интересам был причинен вред, равный или более значительный, чем предотвращенный. Из этого следует, что причинение вреда, равного тому, который мог наступить, или вреда большего образует превышение, то есть эксцесс крайней необходимости. Понятие «явное несоответствие» оценочное. Поэтому при оценке ситуации, связанной с состоянием крайней необходимости, подлежат детальному исследованию обстоятельства как объективного, так и субъективного характера. К уголовной ответственности за превышение пределов крайней необходимости лицо может быть привлечено только при условии, что его действия носили умышленный характер. Следовательно, если даже действиями лица причиняется вред, выходящий за рамки правомерности крайней необходимости, но причиненный неумышленно, ответственность за превышение пределов крайней необходимости исключается (см.: Сборник постановлений Президиума и определений Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР. М., 1981. С. 39 — 40). Особенная часть УК не содержит конкретных составов преступлений, которыми бы предусматривалась ответственность за превышение пределов крайней необходимости. Действия виновных в таких случаях следует квалифицировать по статьям, предусматривающим ответственность за умышленные преступления, но с указанием на состояние крайней необходимости, поскольку это учитывается в законе как обстоятельство, смягчающее уголовное наказание (п. «ж» ч. 1 ст. 61 УК РФ). Крайнюю необходимость следует отграничивать от необходимой обороны. 1) Источниками опасности при необходимой обороне являются только общественно опасные действия человека, а при крайней необходимости — не только общественно опасные действия человека, но и стихийные силы природы, нападение животных и т. д. 2) При необходимой обороне вред причиняется только посягающему, а при крайней необходимости, как правило, третьим лицам. 3) При необходимой обороне средства защиты можно выбирать, а при крайней необходимости используется, как правило, крайнее средство, когда другими способами невозможно устранить опасность. 4) Необходимая оборона правомерна, если причиненный вред меньше, равен или даже больше предотвращенного. При крайней необходимости причиненный вред должен быть менее значительным, чем предотвращенный. 5) Защищаться от общественно опасного посягательства можно только активными действиями. Крайняя необходимость может осуществляться как действиями, так и бездействием. 6) Вред, причиненный при необходимой обороне, не порождает гражданско-правовой ответственности, а при крайней необходимости гражданско-правовая ответственность согласно ст. 1067 ГК РФ не исключается. В данных случаях ответственность несет либо лицо, причинившее вред, либо лицо, в чьих интересах был причинен вред (когда лицо, причинившее вред, защищало не свои интересы, а другого лица) <*>. ——————————— <*> См.: Комментарий к УК РФ / Под общ. ред. В. В. Мозякова. М.: Экзамен, 2003. С. 79.
Вопросы гражданско-правовой ответственности, вытекающие из главы 8 Уголовного кодекса РФ, а точнее — о соотношении ее с уголовной ответственностью, рассматриваются в завершении настоящего исследования.
Статья 40. Физическое или психическое принуждение
Комментарий к статье 40
Физическое принуждение как обстоятельство, исключающее преступность деяния, представляет собой внешнее воздействие на организм человека с целью подавления его воли и принуждения его к бездействию или к совершению противоправных действий либо создание обстановки, в которой человек лишается возможности выполнить возложенные на него обязанности по пресечению общественно опасных посягательств, в результате чего причиняется вред охраняемым уголовным законом интересам <*>. ——————————— <*> См.: Комментарий к УК РФ / Под общ. ред. С. И. Никулина. М.: Юрайт, 2000. С. 183.
Физическое воздействие на организм человека может осуществляться механическим путем и (или) с помощью одурманивающих и сильнодействующих ядовитых веществ и иных средств, подавляющих волю человека. Механическое воздействие на организм человека как средство подавления его воли может осуществляться путем связывания или привязывания к трубам и батареям парового отопления (например, приковывание наручниками, нанесения побоев и телесных повреждений, пыток, истязаний и т. п.). Пытка — это «любое действие, которым какому-либо лицу умышленно причиняется сильная боль или страдание, физическое или нравственное…» (ст. 1.1 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, принятой Генеральной Ассамблеей ООН 10.12.1984). Применение одурманивающих и сильнодействующих ядовитых веществ может осуществляться различными способами: окуривание парами одурманивающих или сильнодействующих ядовитых веществ или создание обстановки, в которой человек вынужден вдыхать испарения таких веществ помимо своей воли; введение таких веществ (в том числе наркотических и психотропных) в организм с помощью инъекций; принуждение к употреблению спиртных напитков; применение газового оружия и др. Иными средствами, подавляющими волю человека и обусловливающими его бездействие, могут быть: кратковременное ослепление направленным лучом света; табачная пыль, которая попадает на слизистые оболочки глаз, в результате чего человек на некоторое время теряет способность ориентироваться в пространстве и лишается возможности оказать противодействие преступному посягательству, и т. п. Обстановка, в которой человек лишается возможности действовать определенным образом, без оказания на него непосредственного физического воздействия может создаваться тогда, когда человек оказался запертым в помещении (жилом, служебном, караульном и т. п.). Такого рода физическое принуждение является обстоятельством, исключающим преступность деяния лиц, которые в силу занимаемой должности обязаны пресекать совершение противоправных действий (работники ведомственной и вневедомственной охраны, часовые и т. п.). По степени оказываемого физического воздействия в ст. 40 УК различается: а) физическое принуждение, полностью лишающее человека возможности руководить своими действиями (ч. 1), и б) физическое принуждение, при котором у человека сохраняется возможность руководить своими действиями. Физическое принуждение безусловно исключает преступность деяния (бездействия), которым был причинен вред охраняемым уголовным законом интересам, если вследствие оказываемого физического воздействия лицо, его совершившее, оказалось в беспомощном состоянии и лишилось возможности действовать (например, сотрудник ведомственной охраны был связан или заперт в караульном помещении и не мог пресечь хищение с охраняемого объекта) или руководить своими действиями (например, сотрудник банковского учреждения под пытками сообщает сведения, составляющие банковскую тайну). Если физическое принуждение или его угроза (психическое принуждение) оставляют свободу выбора действий, то в случае совершения принуждаемым лицом действий, причинивших вред охраняемым уголовным законом интересам, его ответственность наступает по правилам, предусмотренным ст. 39 УК. Психическое принуждение представляет собой воздействие на психику человека с целью подавления его воли и принуждения к бездействию или совершению действий, причиняющих вред охраняемым уголовным законом интересам, с помощью гипноза или угрозы: а) применения физического насилия (членовредительства, побоев, истязания, пыток, изнасилования и т. п.) к принуждаемому или его близким; б) уничтожения или повреждения имущества принуждаемого или его близких; в) разглашения сведений, которые принуждаемый или его близкие желают сохранить в тайне; г) причинения иного вреда правоохраняемым интересам принуждаемого или его близких (например, похищение ребенка и т. д.). Угроза разглашения сведений как средство психического принуждения может относиться к сведениям о преступлении, совершенном принуждаемым или его близкими, а равно и к иным сведениям, оглашение которых может нанести ущерб чести и достоинству принуждаемого или его близких. При этом не имеет значения, соответствуют ли эти сведения действительности. При решении вопроса о том, кого именно следует считать близкими принуждаемого, ориентиром может служить правоустановление, согласно которому «под близкими потерпевшего следует понимать близких родственников, перечисленных в ст. 5 УПК РФ, а также иных лиц, жизнь, здоровье и благополучие которых в силу сложившихся жизненных обстоятельств дороги потерпевшему» (п. 13 Постановления Пленума Верховного Суда РСФСР от 04.05.1990 N 5 «О судебной практике по делам о вымогательстве», с изменениями, внесенными Постановлениями Пленумов от 18.08.1992 N 10, от 21.12.1993 N 11, от 25.10.1996 N 10 // Сборник постановлений Пленумов Верховного Суда Российской Федерации (СССР, РСФСР) по уголовным делам. М.: Проспект, 1999. С. 208). Поскольку психическое принуждение всегда оставляет свободу выбора (за исключением психического воздействия, осуществляемого путем гипноза), постольку уголовная ответственность за вред, причиненный охраняемым уголовным законом интересам, не наступает при наличии совокупности следующих условий: а) у преступника имеется реальная возможность осуществить угрозу в случае отказа выполнить его требование (применить имеющееся у него огнестрельное или холодное оружие либо взрывное устройство; похитить ребенка принуждаемого или его близких; уничтожить имущество принуждаемого или его близких путем поджога и т. п.); б) опасность угрозы не может быть устранена без причинения вреда охраняемым уголовным законом интересам (например, не представляется возможным освободить заложника без передачи требуемой суммы денег); в) причиненный вред меньше или равен предотвращенному вреду (например, вред, причиненный путем передачи кассиром сбербанка денег преступнику, который угрожает убить захваченного им заложника в случае неисполнения его требований, значительно меньше, чем вред, который может наступить в случае осуществления угрозы). Не может считаться обстоятельством, исключающим преступность деяния, психическое принуждение в виде угрозы применения (или продолжения применения) к принуждаемому законных мер воздействия. Так, в отношении С., подозреваемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 264 и ст. 125 УК РФ, была избрана мера пресечения в виде заключения под стражу. Следователь Ш. потребовал от С. взятку, угрожая в случае неисполнения данного требования оставить меру пресечения без изменения и отправить С. в следственный изолятор. Постановляя приговор по делу Ш., суд указал, что по делу «установлены обстоятельства, свидетельствующие о применении Ш. угрозы умышленно создать определенные условия для С. (оставить меру пресечения — содержание под стражей и отправить его этапом в следственный изолятор), при которых последний вынужден дать взятку для предотвращения вредных последствий его правоохраняемым интересам». Судебная коллегия Верховного Суда с таким выводом не согласилась. Поскольку «мера пресечения в виде заключения под стражу была избрана в установленном законом порядке», следовательно, «в данном случае посягательства на правоохраняемые интересы С. не было…» (см.: Определение N 35-099-4 по делу Шанцева // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2000. N 4. С. 12).
Статья 41. Обоснованный риск
Комментарий к статье 41
Риск — это психологический компонент решения о выполнении действий, достаточных и необходимых для достижения поставленной цели, принимаемого в условиях неопределенности их исхода и вероятного наступления неблагоприятных последствий. По смыслу комментируемой статьи риск должен признаваться обоснованным, а следовательно, исключающим уголовную ответственность за причиненный охраняемым уголовным законом интересам вред, при наличии совокупности следующий условий: а) вред причинен действиями, направленными на достижение общественно полезной цели; б) данная цель не могла быть достигнута путем выполнения иных действий, исключающих причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам; в) для предотвращения вреда были приняты достаточные меры. Уголовный закон не ограничивает круг действий, направленных на достижение общественно полезной цели и связанных с обоснованным риском. Однако это не дает оснований для расширительного толкования закрепленного в ч. 1 ст. 41 УК понятия «общественно полезная цель» и распространения его на все сферы человеческой деятельности. Риск, в том значении, которое ему придается в комментируемой статье, может быть признан обоснованным лишь тогда, когда принимаются решения о выполнении действий, направленных на спасение людей, создание новой техники и технологии, существенно повышающих производительность труда, а соответственно на благосостояние общества, и других действий, способных принести одобряемую обществом выгоду. Риск может быть признан обоснованным при условии соизмеримости достигаемой общественно полезной цели и вреда, который может быть причинен в результате выполнения необходимых действий. Например, обоснованным является риск жизнью и здоровьем горноспасателей, если это необходимо для спасения жизни шахтеров, заваленных в забое. В то же время риск не может быть признан обоснованным, если он был предпринят с целью извлечения из завала шахтного оборудования. Невозможность достижения общественно полезной цели иными действиями, исключающими причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам, должна быть очевидной (например, очевидно, что провести летные испытания нового самолета невозможно без осуществления полета) либо установлена на основании произведенных расчетов (экспертиз) различных способов достижения поставленной цели, возможных в данной ситуации. Если возникает необходимость медицинского вмешательства и это связано с риском для жизни или здоровья пациента, то обязательным условием обоснованности риска является соблюдение Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан от 22 июля 1993 г. N 5487-1, с изменениями, внесенными Федеральными законами от 02.03.1998, 20.12.1999 (Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. 1993. N 33. Ст. 1318; СЗ РФ. 1998. N 10. Ст. 1143; 1999. N 51. Ст. 6289), в соответствии с которыми: «Необходимым предварительным условием медицинского вмешательства является информированное добровольное согласие гражданина. В случаях, когда состояние гражданина не позволяет ему выразить свою волю, а медицинское вмешательство неотложно, вопрос о его проведении в интересах гражданина решает консилиум, а при невозможности собрать консилиум — непосредственно лечащий (дежурный) врач с последующим уведомлением должностных лиц лечебно-профилактического учреждения. Согласие на медицинское вмешательство в отношении лиц, не достигших возраста 15 лет, и граждан, признанных в установленном законом порядке недееспособными, дают их законные представители после сообщения им сведений, предусмотренных частью первой статьи 31 настоящих Основ. При отсутствии законных представителей решение о медицинском вмешательстве принимает консилиум, а при невозможности собрать консилиум — непосредственно лечащий (дежурный) врач с последующим уведомлением должностных лиц лечебно-профилактического учреждения и законных представителей (ст. 32). …Искусственное прерывание беременности проводится по желанию женщины при сроке беременности до 12 недель, по социальным показаниям — при сроке беременности до 22 недель, а при наличии медицинских показаний и согласии женщины — независимо от срока беременности (ст. 36). …Медицинская стерилизация как специальное вмешательство с целью лишения человека способности к воспроизводству потомства или как метод контрацепции может быть проведена только по письменному заявлению гражданина не моложе 35 лет или имеющего не менее двух детей, а при наличии медицинских показаний и согласии гражданина — независимо от возраста и наличия детей (ст. 37)». В некоторых случаях медицинского вмешательства обоснованность риска может быть обусловлена необходимостью соблюдения процедуры принятия решения о таком вмешательстве, установленной нормативно-правовыми актами. Так, например, «вопрос о прерывании беременности по социальным показаниям решается в амбулаторно-поликлиническом или стационарном учреждении комиссией в составе врача акушера-гинеколога, руководителя учреждения (отделения), юриста по письменному заявлению женщины, при наличии заключения о сроке беременности, установленном врачом акушером-гинекологом, и соответствующих юридических документов (свидетельство о смерти мужа, о разводе и др.), подтверждающих социальные показания» (см.: Инструкция о порядке разрешения операции искусственного прерывания беременности по социальным показаниям. Утверждена Приказом Минздравмедпрома РФ от 11 июня 1996 г. N 242 // Российские вести. 1996. 18 июля. N 132). Для признания обоснованным риска, связанного с проведением эксперимента, необходимо, чтобы участвующее в нем лицо на языке, доступном для его понимания, было проинформировано о характере и целях эксперимента, а также о методах и препаратах, которые будут применяться, и о риске, связанном с участием в эксперименте. Эксперимент в таком случае может производиться, а риск признается обоснованным только при наличии письменного согласия испытуемого. Указание закона на такое условие обоснованности риска как достаточность мер, предпринятых для предотвращения вреда охраняемым уголовным законом интересам, следует понимать как осуществление мероприятий, возможных и доступных на момент принятия решения о выполнении действий в условиях неопределенности их исхода, которых в реальной действительности оказалось недостаточно для предотвращения вреда по не зависящим от рискующего лица причинам. Так, например, начальник военизированной горноспасательной части перед началом спасательных работ ознакомил спасателей с планом горных выработок, в которых им предстояло вести работы, подробно проинструктировал их, убедился в том, что спасатели обеспечены защитными средствами и оборудованием, позволяющими им бороться с подземным пожаром и вести работы в условиях задымленности, однако этих мер оказалось недостаточно для предотвращения вреда (часть спасателей погибла) из-за того, что в момент ведения спасательных работ произошел выброс метана с последующим взрывом. Достаточность или недостаточность принятых мер определяется с учетом обстановки, в которой принималось решение о выполнении действий в условиях неопределенности их исхода (в частности, в условиях дефицита времени и информации, необходимой для принятия решения), достижений науки и техники безопасности и других факторов. В соответствии с ч. 3 комментируемой статьи риск не может быть признан обоснованным, если на момент принятия решения о выполнении действий с неопределенным исходом было очевидно, что в случае неуспеха под угрозой окажется жизнь большого количества людей либо разразится экологическая катастрофа или общественное бедствие. Риск не может быть признан обоснованным, если выполнение действий с неопределенным исходом может повлечь смерть или тяжелые неизлечимые заболевания десятков либо сотен человек. В связи с этим нельзя согласиться с предложениями считать 2 или 3 человека большим количеством людей в значении, придаваемом этому понятию в ч. 3 комментируемой статьи, поскольку в таком случае практически исключается принятие решений о проведении испытаний, спасательных работ и других действий в условиях риска группами, превышающими указанное количество человек. Экологической катастрофой в значении, придаваемом ч. 3 комментируемой статьи, следует считать необратимые отрицательные изменения в окружающей среде, угрожающие жизни и здоровью значительной части населения, состоянию естественных экологических фондов растений и животных. Общественное бедствие представляет собой нарушение стабильности уклада жизни значительной части населения, причиной которого является голод, массовая безработица, массовые беспорядки и другие аналогичные явления, вызванные действиями рискующего человека.
Статья 42. Исполнение приказа или распоряжения
Комментарий к статье 42
Приказ — это всегда акт управления, издаваемый руководителями министерств… отделов и управлений органов государственного управления, а также руководителями объединений, предприятий, учреждений, организаций. Распоряжение — это акт управления государственного органа, имеющий властный характер, изданный в рамках присвоенной должностному лицу, государственному органу компетенции, имеющий силу для граждан и организаций, которым распоряжение адресовано. Необходимо различать распоряжения, имеющие разовые последствия для конкретного случая, и распоряжения общего, длительного действия. Приказы по своему содержанию являются, как правило, распорядительными актами разового значения (Юридический энциклопедический словарь. М., 1984. С. 297, 315). Обязательность приказов и распоряжений установлена законами РФ применительно к конкретным лицам: А. «Государственная служба основана на принципах: 1) верховенства Конституции Российской Федерации и федеральных законов над иными нормативными правовыми актами, должностными инструкциями при исполнении государственными службами должностных обязанностей и обеспечении их прав; 2) обязательности для государственных служащих решений, принятых вышестоящими государственными органами и руководителями в пределах их полномочий и в соответствии с законодательством Российской Федерации» (п. 6 ст. 5 Федерального закона «Об основах государственной службы Российской Федерации» от 31.07.1995 // СЗ РФ. 1995. N 31. Ст. 2930). Б. Работники обязаны соблюдать дисциплину труда — это «обязательное для всех работников подчинение правилам поведения, определенным в соответствии с ТК РФ, иными законами, коллективным договором, соглашениями, трудовым договором, локальными нормативными актами организации» (ч. 1 ст. 189 ТК РФ). Работодатели, как и работник, должны аналогично соблюдать такие же правила, законы, нормативные акты и т. д. (ч. 2 ст. 189 ТК РФ). Согласно правилам внутреннего трудового распорядка, соответствующих уставов и положений о дисциплине для некоторых категорий работников работодатель вправе применять к работникам меры поощрения и взыскания, а также решать иные вопросы регулирования трудовых правоотношений в организации (ч. ч. 4 и 5 ст. 189 ТК РФ в их совокупности). Приказ — распоряжение командира (начальника), обращенное к подчиненным и требующее обязательного выполнения определенных действий, соблюдения тех или иных правил или устанавливающее какой-нибудь порядок, положение. Приказ… должен соответствовать требованиям закона и воинских уставов (ст. ст. 31, 36, 37, 40 Устава Внутренней службы Вооруженных Сил Российской Федерации). Уголовный закон не содержит указаний, позволяющих ограничить круг лиц, на которых распространяются положения ст. 42 УК РФ. В частности, обязательными для любого гражданина следует считать приказ или распоряжение представителя власти, отданные в пределах компетенции последнего (например, в соответствии с Правилами дорожного движения приказ сотрудника ГИБДД МВД РФ остановить транспортное средство является обязательным для водителя автотранспортного средства). Обязательным является такой приказ или распоряжение, которые отданы соответствующим лицом в пределах его компетенции. За вред, причиненный личности, обществу или государству вследствие исполнения обязательного приказа (распоряжения), уголовную ответственность несет лицо, отдавшее этот приказ или распоряжение. Исполнитель незаконного приказа (распоряжения) не подлежит ответственности, если в момент выполнения такого приказа (распоряжения) не осознавал их незаконный характер. Так, например, суд не согласился с обвинением в обмане покупателей и злоупотреблении служебным положением, предъявленным Ш. и А., так как, превышая розничные цены, они поступали в соответствии с распоряжением руководителя торгового предприятия, не осознавая его незаконного характера (Бюллетень Верховного Суда СССР. 1972. N 5. С. 28 — 30). Лицо, совершившее умышленное преступление во исполнение заведомо незаконных приказа и распоряжения, несет уголовную ответственность на общих основаниях. Так, например, начальник отделения по борьбе с экономическими преступлениями В. дал указание своему подчиненному Ю. — старшему группы по выявлению экономических преступлений на потребительском рынке — склонить лиц, занимающихся изготовлением фальсифицированной водки, к даче взятки на сумму не менее 5 тыс. рублей, а полученные деньги передать ему — В. Обнаружив у М. фальсифицированную водку, Ю. получил от него 5 тыс. рублей, после чего дал указание З. и Х. не оформлять документально факт обнаружения незаконно изготовленной водки. Получив 5 тыс. рублей, Ю. разделил деньги на три части, передав по 1650 руб. З. и Х., чтобы те, согласно предварительной договоренности с Ю., передали деньги В. Органами предварительного следствия Ю. предъявлено обвинение в получении взятки по предварительному сговору. Судом Ю. оправдан по п. «а» ч. 4 ст. 290 УК РФ за отсутствием в его действиях состава преступления. При этом суд исходил из того, что предварительного сговора на получение взятки не установлено; деньги Ю. получил по указанию начальника (В.) и до передачи их ему добровольно заявил в органы милиции о получении денег от М. Судебная коллегия Верховного Суда РФ, рассмотрев дело по кассационному протесту, отменила приговор и направила дело на новое судебное рассмотрение, сославшись на ч. 2 ст. 42 УК РФ, в силу которой лицо, совершившее умышленное преступление во исполнение заведомо незаконных приказа и распоряжения, несет уголовную ответственность на общих основаниях (Определение N 89-000-9 по делу Юдина и Вахитова // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2001. N 1. С. 12. П. 7). Исполнение заведомо преступного приказа (распоряжения) может рассматриваться в качестве обстоятельства, смягчающего наказание («совершение преступления… в силу… служебной или иной зависимости» — п. «е» ч. 1 ст. 61 УК), или средства психического принуждения, исключающего преступность деяния (ч. 2 ст. 40 УК). Примеры из судебно-следственной практики позволяют правоприменителю более четко представлять подход судов к решению вопросов о правомерности исполнения определенного приказа или распоряжения. Наиболее богата применением положений, адекватных указанным в ст. 42 УК, дисциплинарная и гражданско-правовая практика. Так, в Постановлении Президиума Верховного Суда РФ от 11 сентября 1996 г. по делу Л. указано, что «отказ работника исполнить незаконное распоряжение работодателя не может повлечь наложение дисциплинарного взыскания» (Бюллетень Верховного Суда РФ. 1997. N 2). Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ в своем решении от 28 ноября 1996 г. признала незаконными приказы министра обороны РФ, которые, затрагивая права, свободы и обязанности человека, тем не менее в нарушение действующего законодательства не прошли регистрацию в Министерстве юстиции РФ и не были опубликованы в установленном порядке (Военная юстиция. 1997. N 1. С. 33 — 35). Военная коллегия Верховного Суда РФ оставила в силе решение суда первой инстанции, признавшего обоснованным увольнение с военной службы прапорщика А., отказавшегося выполнить приказ командования об убытии в командировку в Югославию, мотивируя отказ тем, что приказ якобы не соответствовал условиям заключенного с ним контракта (там же, с. 28). По некоторым из указанных вопросов однозначного решения нет. К их числу относится, в частности, проблема ответственности за преступления против военной службы лиц, незаконно призванных на военную службу либо признанных негодными к военной службе. Вопреки логике, заключенной в предыдущих примерах решений высших судебных инстанций, в военно-судебной практике пока доминирует идея признания их субъектами воинских преступлений, хотя имеются и неревизованные оправдательные приговоры (см., например: Бюллетень Управления Военных судов и Военной коллегии Верховного Суда РФ. 1992. N 2 (146). С. 25 — 27; 1996. N 93 (163). С. 24 — 25). По уголовным делам об отказе от исполнения обязанностей военной службы по религиозным убеждениям военные суды занимают более принципиальную позицию, вынося оправдательные решения (Бюллетень Управления Военных судов и Военной коллегии Верховного Суда РФ. 1996. N 92 (162). С. 46 — 48).
Соотносимость норм УК и ГК РФ по вопросам возмещения вреда, вытекающим из правовых норм главы 8 Уголовного кодекса РФ (ст. 37, 38 — 42)
Не подлежит возмещению вред, причиненный в состоянии необходимой обороны, если при этом не были превышены ее пределы (ст. 1066 ГК). Однако же вред, причиненный в состоянии крайней необходимости, то есть для устранения опасности, угрожающей самому причинителю вреда или другим лицам, если эта опасность при данных обстоятельствах не могла быть устранена иными средствами, должен быть возмещен лицом, причинившим вред. Учитывая обстоятельства, при которых был причинен такой вред, суд может возложить обязанность его возмещения на третье лицо, в интересах которого действовал причинивший вред, либо освободить от возмещения вреда полностью или частично как это третье лицо, так и причинившего вред (ст. 1067 ГК). Между тем в Уголовном кодексе Российской Федерации, вступившем в силу 1 января 1997 года, в главе 8, помимо необходимой обороны (ст. 37 УК) и крайней необходимости (ст. 39 УК), содержащихся в ней, имеются еще четыре других статьи, предоставляющие возможность освобождать причинителя вреда от уголовной ответственности. Это: — ст. 39 УК — «Причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление»; — ст. 40 УК — «Физическое или психическое принуждение»; — ст. 41 УК — «Обоснованный риск»; — ст. 42 УК — «Исполнение приказа или распоряжения». Во всех указанных случаях лицо (ст. ст. 37 — 40 УК), фактически допустившее преступление (де-факто), юридически (де-юре) освобождается при соответствующих обстоятельствах от уголовной ответственности. Этот принцип последовательно проводится законодателем во всей главе 8 Уголовного кодекса. Однако и во всей главе 8 УК, а точнее во всех первых частях ст. ст. 37 — 42 УК, имеется одно, но идентичное словосочетание: «не является преступлением причинение вреда…» — и далее по текстам соответствующих статей УК. Следовательно, освобождение от уголовной ответственности за само преступление не всегда предполагает и освобождение от уголовной ответственности, а тем более от гражданско-правовой, за сам факт причинения вреда. Как в УК, так и в ГК по общему правилу не может быть безвиновной ответственности, за исключением наступления гражданско-правовой ответственности владельца источника опасности. Как известно, в силу ст. 1079 ГК РФ вред, причиненный владельцем источника повышенной опасности (не только транспортным средством — расширительное понятие) <*>, возмещается последним почти всегда, за исключением непреодолимой силы и умысла потерпевшего. ——————————— <*> Прим. автора.
Таким образом, Уголовный кодекс все же с достаточной степенью точности обозначает признаки, освобождающие лицо от уголовной ответственности за причинение вреда в случаях, указанных в ст. ст. 37 — 42 Кодекса, чего не скажешь о нормах в Гражданском кодексе. Проиллюстрируем наше утверждение на следующим примере. Гражданин «А», под угрозой физической расправы над его близкими, был вынужден сообщать преступникам, где его приятель, гр-н «Б», прячет деньги и ценности. Преступники, воспользовавшись информацией, полученной от гр-на «А», украли деньги и ценности гр-на «Б», причинив при этом последнему крупный ущерб. Впоследствии также выяснилось, что преступники не могли учинить физическую расправу над близкими гр-на «А», т. е. физическая угроза была не реальной, а могла быть в какой-то степени только психическим принуждением. Как быть в таком случае? Сможет ли получить компенсацию за кражу гр-н «Б» с гр-на «А» или нет? Хотя прямого ответа на этот вопрос Гражданский кодекс не дает, но тем не менее для правоприменения необходимо, как ни покажется это странным, обратиться к нормам УК РФ, в нашем примере — к п. 2 ст. 40 УК РФ. В этом пункте записано, что вопрос об уголовной ответственности за причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам в результате психического принуждения, а также в результате физического принуждения, вследствие которого лицо сохранило возможность руководить своими действиями, решается с учетом положений ст. 39 УК РФ. Сказанное буквально означает, что вопросы об уголовной ответственности за причинение вреда путем физического и (или) психического принуждения должны решаться так же, как и в случае причинения вреда при крайней необходимости. Налицо прямая соотносимость п. 2 ст. 40 со ст. 39 УК, которая, в свою очередь, напрямую взаимосвязана с гражданско-правовой ответственностью за причинение вреда. А отсюда вытекает следующий вывод: нормы о гражданско-правовой ответственности за причинение вреда в состоянии крайней необходимости применяются к нормам о причинении вреда в результате физического или (и) психического принуждения. Но такое умозаключение может быть основано, как уже нами и отмечено выше, но не только на соотносимости, а и на взаимосвязи уголовных (ст. ст. 39 и 40 УК) и гражданских правовых норм (ст. 1067 ГК РФ). Следовательно, при решении вопроса о возмещении вреда, причиненного вследствие физического или (и) психологического принуждения, юридическая техника правоприменения должна быть основана на взаимосвязи норм уголовного права (ст. 40 соотносится со ст. 39 УК РФ), а к ст. 39 УК РФ применяются соответственно правила ст. 1067 ГК РФ. Несколько сложнее решаются вопросы о возмещении вреда в гражданско-правовом аспекте при задержании лица, совершившего преступление. По смыслу п. 1 ст. 38 УК РФ не является преступлением причинение вреда лицу, совершившему преступление, при его задержании для доставления органам власти и пресечения возможности совершения им новых преступлений, если иными средствами задержать такое лицо не представилось возможным и при этом не было допущено превышения необходимых для этого мер. Значение института вынужденного причинения вреда лицу, совершившему преступление, при его задержании имеет прежде всего важное практическое, а не теоретическое значение. Статья 38 УК РФ является также новеллой уголовного права. С одной стороны, ст. 38 УК создает определенные гарантии от неосновательного привлечения к ответственности за такой вред, а с другой — является гарантией для преступника от возможного самосуда или расправы <*>. Помимо всего, значение института правомерного причинения вреда при задержании имеет и гражданско-правовое значение. Как следует из содержания и смысла п. 1 ст. 38 УК РФ, причинение вреда является правомерным действием при обстоятельствах, изложенных в диспозиции указанной уголовно-правовой нормы. А поскольку правомерное причинение вреда освобождает причинителя вреда от уголовной ответственности, а точнее исключает эту ответственность, то постольку и гражданско-правовая ответственность при этом также должна исключаться. ——————————— <*> См.: Комментарий к УК РФ. М.: ИНФРА-М-НОРМА, 1996. С. 79.
Между тем следует хотя бы кратко отметить, что в свое время в законодательстве, в частности в п. 3 Постановления Пленума ВС СССР от 16 августа 1984 г. <*>, делались небезуспешные попытки приравнять вынужденное причинение вреда лицу, совершившему криминальное посягательство, к акту необходимой обороны. Характерно, что и современные ученые-правоведы, в частности В. И. Ткаченко, несмотря на наличие в УК РФ ст. 38 как самостоятельного обстоятельства, исключающего преступность деяния, считают введение данной статьи «недостаточно продуманным» шагом законодателя, «открывающим дорогу для субъективных решений о его (преступного деяния) <**> наличии или отсутствии» <***>. ——————————— <*> См.: Бюллетень Верховного Суда СССР. 1984. N 5. <**> Прим. автора. <***> См.: Уголовное право России. Общая часть / Под общей редакцией Б. В. Здравосмыслова. М., 1996. С. 86.
Вместе с тем, выходя немного за рамки нашего исследования, следует все-таки указать, что в рассуждениях В. И. Ткаченко другие правоведы усматривают определенную долю истины. Так, С. Ф. Шумилин подчеркивает, что «в то же время следует признать обоснованным опасения автора относительно возможного проявления субъективизма при применении ст. 38 УК РФ» в силу «неопределенности ряда понятий, на основании которых принимается решение о правомерности причинения вреда при задержании лица, совершившего преступление, и др.» <*>. ——————————— <*> См.: Шумилин С. Ф. Причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление // Следователь. 1998. N 6. С. 42.
Но вернемся к проблемам о возмещении вреда при неправомерном задержании. Абстрагируясь от тонкостей трактовки диспозиции пункта 2 ст. 38 УК РФ, приведем только его текст. Так, превышением мер, необходимых для задержания данного лица, совершившего преступление, признается их явное несоответствие характеру и степени общественной опасности совершенного задерживаемым лицом преступления и обстоятельствам задержания, когда лицу без необходимости причиняется явно чрезмерный, не вызываемый обстановкой вред. Такое превышение влечет за собой уголовную ответственность только в случаях умышленного причинения вреда. В то же время в Гражданском кодексе РФ мы не найдем прямой нормы права, предусматривающей гражданско-правовую ответственность при превышении необходимых мер для задержания лица, совершившего преступление. Как быть в таком случае правоприменителю? Как нам представляется, ответ здесь может быть следующим. Поскольку вред при задержании преступника (либо предполагаемого преступника) причиняется, как правило, представителями правоохранительных органов, постольку такой вред должен возмещаться по правилам ст. ст. 1064 — 1070 ГК, хотя об этом прямо и не записано в данных правовых нормах. Между тем правоприменитель должен знать, что не всякое причинение вреда, в том числе и при неправомерном задержании, охватывается рамками ст. 1069 и 1070 ГК РФ, на что обращают внимание и сами крупные ученые-правоведы. Например, такие виды неправомерного задержания, как: а) задержание в качестве подозреваемого в порядке ст. 91 и 92 УПК РФ; б) задержание гражданина в административном порядке; в) задержание за грубое нарушение Правил дорожного движения и т. д. — все эти меры задержания «не включены в перечень п. 1 ст. 1070 ГК РФ» <*>. Фактически это означает отсутствие гражданско-правовой ответственности за незаконное причинение вреда в силу ст. ст. 1069 — 1070 ГК. Однако тут же правоведы, противореча самим себе, пишут: «В этом, как и в случаях других незаконных действий органов дознания, предварительного следствия и прокуратуры, возмещение ущерба производится в порядке ст. 1069 ГК» <**>. ——————————— <*> См.: Постатейный комментарий к ч. 2 ГК РФ. М.: Контракт-ИНФРА-М-НОРМА, 1997. С. 665. <**> См.: Там же. С. 665.
Мы же полагаем, что вред, причиненный лицу в результате его незаконного задержания, должен быть во всех случаях ему возмещен, несмотря на расплывчатость формулировок ст. 1069 и 1079 ГК РФ. В данном случае, на наш взгляд, надо применять еще и общие основания ответственности за причинение вреда: «Вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред» (п. 1 ст. 1064 ГК РФ). Представляется, что целесообразным будет применение в этом случае и общих норм обязательственного права. Например, неправомерное причинение вреда при задержании — деликтное, а значит, и внедоговорное обязательство. А всякие обязательства, договорные и внедоговорные, в силу ст. 309 ГК РФ должны исполняться надлежащим образом. Кроме того, в этом случае можно применить и нормы ГК РФ о недопустимости кого-либо злоупотреблять данным ему правом и об обязанности каждого осуществлять свои действия добросовестно и разумно (ст. 10 ГК РФ). Что касается причинения вреда при необоснованном риске (п. 3 ст. 41 УК РФ) либо при исполнении заведомо незаконного приказа или распоряжения (п. 2 ст. 42 УК РФ), то его возмещение, по нашему мнению, должно производиться так же, как и при причинении вреда при незаконном задержании. Во всех этих случаях вред должен погашаться за счет казны, в соответствии с правилами п. 3 ст. 125 и ст. 1071 ГК РФ о возмещении убытков (ст. ст. 15 — 16 ГК РФ). Следует также иметь в виду, что во всех вышеуказанных случаях неправомерного причинения вреда (ст. ст. 37 — 42 УК РФ) потерпевший вправе заявить иск о компенсации морального вреда, а также о защите чести, достоинства и деловой репутации.
