Лев Бардин, кандидат юридических наук, адвокат Центральной коллегии адвокатов г. Москвы.
В декабре прошлого года исполнилось 10 лет со дня принятия Государственной Думой Семейного кодекса Российской Федерации (далее — СК РФ). Срок вполне достаточный для оценки практики его применения. Авторы различных комментариев к СК РФ, как правило, единодушны: «С принятием СК РФ все основные институты семейного права приведены в соответствие с Конституцией РФ, ГК РФ и международно-правовыми актами; в нормах СК РФ закреплены демократические принципы построения семейных отношений, гарантии защиты прав и интересов членов семьи; в СК РФ разрешены накопившиеся проблемы и противоречия в регулировании семейных отношений».
Примерно то же самое следовало из абсолютного большинства выступлений на Парламентских слушаниях в Государственной Думе, посвященных десятилетию СК РФ: «За десять лет СК изменили всего пять раз; Семейный кодекс — хранитель семейного права; мы не ставим вопрос о реформировании СК» и т. д., и т. п. В то же время в полученных участниками Парламентских слушаний Материалах международной научно-практической конференции в целом ряде тезисов выступлений участников совершенно обоснованно утверждается, что практика применения семейного законодательства выявила недостаточность правовой регламентации по большому количеству вопросов правового регулирования личных и имущественных отношений, а также наличие пробелов и коллизий.
Остановимся на некоторых из них.
И теоретики, и практики совершенно нормально воспринимают содержание ст. 15 СК РФ. Комментаторы Кодекса положительно оценивают требование этой статьи о добровольности медицинского обследования, а также консультирования по медико-генетическим вопросам лиц, вступающих в брак. Также положительно оценивается п. 2 этой статьи, предусматривающий, что результаты обследования лица, вступающего в брак, составляют медицинскую тайну и могут быть сообщены лицу, с которым оно намерено заключить брак, только с согласия лица, прошедшего обследование. Очевидно, что таким образом законодатель закрепил предусмотренную ст. ст. 31, 61 Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан приоритетную защиту прав на медицинскую (врачебную) тайну лица, прошедшего такое медицинское обследование. Но в таком случае ст. 15 вступает в противоречие со ст. 1 того же Семейного кодекса. Ведь под защитой государства находится семья, а не право одного из членов семьи скрывать от другого результат медицинского обследования, хотя эта информация опасна для здоровья как обоих супругов, так и их будущих детей. Приоритетная защита права одного из супругов на медицинскую тайну также нарушает принцип равенства прав супругов в семье. При этом ограничение права одного из будущих супругов знать о проблемах со здоровьем другого будущего супруга никак не может обосновываться необходимостью «защиты нравственности, здоровья, прав и законных интересов других членов семьи и иных граждан» (п. 4 ст. 1 СК РФ). И явно неравноценным выглядит право супруга обратиться в суд с требованием о признании брака недействительным, если другой супруг при вступлении в брак скрыл от него наличие венерической болезни или ВИЧ-инфекции.
Для того чтобы многочисленные публичные призывы по сохранению генофонда россиян перестали быть пустыми словами и имели под собой правовую основу, необходимо законодательно закрепить не право, а обязанность всех вступающих в брак проходить медицинское обследование и консультирование по медико-генетическим вопросам и, соответственно, сообщать друг другу результаты такого обследования и консультирования.
Такая норма должна стать обязательной составной частью приоритетного национального проекта по развитию здравоохранения в России.
Далее, в соответствии с п. 2 ст. 24 СК РФ суд одновременно с расторжением брака обязан по требованию супругов (одного из них) произвести раздел имущества, находящегося в их совместной собственности. Такое же указание содержится и в п. 11 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 5 ноября 1998 г N 15 «О применении судами законодательства при рассмотрении дел о расторжении брака». Судебная практика свидетельствует о бездействии этой нормы. В качестве объяснения можно привести целый ряд причин. Прежде всего имеется достаточно оснований полагать, что вопреки требованиям закона существует практика указаний вышестоящих судов нижестоящим не рассматривать совместно дела о расторжении брака и о разделе совместно нажитого имущества. Для отказа в таком совместном рассмотрении используются различные причины. Например, исходя из того, что предусмотренное ст. 24 СК РФ понятие «требование супруга произвести раздел имущества» не соответствует ГПК РФ, судьи предлагают оформить такое «требование» как встречный иск. А при подаче встречного иска вдруг выясняется, что «совместное рассмотрение первоначального иска о расторжении брака и встречного иска о разделе совместно нажитого имущества не приведет к более быстрому и правильному рассмотрению споров, а напротив, будет их только затягивать». В результате в принятии встречного иска судья отказывает, а подать частную жалобу на такой отказ нельзя. Истец, однако, не лишается права обратиться с иском о разделе имущества в общем порядке. Попытка разделить совместно нажитое имущество, как правило, предпринимается супругой, остающейся при расторжении брака с детьми и без средств к существованию, т. е. у разбитого корыта. И именно на эту супругу судья возлагает все бремя судебных расходов. При этом судья реализует свое право не давать отсрочку или рассрочку уплаты государственной пошлины. Теоретически существовавшее ранее (но применявшееся на практике в редчайших случаях) право судьи/суда в соответствии со ст. 89 ГПК РФ освободить гражданина с учетом его имущественного положения от уплаты государственной пошлины с 1 января 2005 г. из ГПК РФ исключено. В результате требующая раздела совместно нажитого имущества супруга должна быть готова уплатить государственную пошлину в полном объеме. И нередко сумма госпошлины по таким делам составляет предельно допустимые для судов общей юрисдикции с 1 января 2005 г. 20 тыс. руб.
Кроме того, от истца по делу о разделе совместно нажитого имущества судья потребует оплатить в соответствии с Федеральным законом «Об оценочной деятельности» обязательную оценку имущества, подлежащего разделу, либо все еще применяющуюся на практике товароведческую экспертизу. К вышеназванным расходам добавляются расходы и на оплату услуг представителя. Таким образом, нарушается принцип равенства сторон в гражданском судопроизводстве, и в основе этого явно неравное имущественное положение истца и ответчика по делу. Остается констатировать возвращение принципа царской России: «С богатым не судись».
В таких условиях уже не вызывает удивления демонстративная заинтересованность некоторых судей в исходе дела в пользу мужа. При этом в ход пускается весь арсенал приемов: демонстративное игнорирование законных требований жены; искажение фактических обстоятельств дела в протоколах судебных заседаний; лишение права ознакомиться с материалами дела путем длительного хранения дела в сейфе судьи; организация мытья уборщицей пола под ногами ответчицы, которая в это время выступает со своими требованиями в судебном заседании и т. д., и т. п. Норма же ГПК РФ об отводе необъективного и пристрастного судьи фактически является ни к чему не обязывающей декларацией.
В результате все более распространенной становится ситуация, когда брак расторгается по инициативе мужа, заявляющего при этом, что споры о содержании и воспитании детей, а также о разделе совместно нажитого имущества отсутствуют. У жены выбор невелик: либо надеяться на порядочность бывшего мужа и на его обещания давать ей и детям деньги «на жизнь», либо ввязываться на несколько лет в изматывающую и дорогостоящую судебную процедуру, в результате которой она потеряет и деньги, и здоровье, но справедливого раздела супружеского имущества все равно не добьется.
Не менее унизительным такой процесс является и для адвоката, представляющего интересы истицы, требующей раздела супружеского имущества. Адвокат, испытавший на себе все «прелести» такого суда, впоследствии будет отказываться от участия в деле под любым предлогом. Предусмотренный же СК РФ брачный договор как цивилизованная форма закрепления имущественных прав супругов, к сожалению, большого распространения пока не получил.
В соответствии с п. 3 ст. 24 СК РФ в случае если раздел имущества затрагивает интересы третьих лиц, суд вправе выделить требование о разделе имущества в отдельное производство. В законе отсутствует четкое указание, о каких интересах каких третьих лиц идет речь. Содержащееся в п. 12 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 5 ноября 1998 г. N 15 «О применении судами законодательства при рассмотрении дел о расторжении брака» разъяснение по этому вопросу является неполным. В нем, в частности, отсутствует указание относительно акций и долей в хозяйственных обществах как совместно нажитого имущества супругов. И здесь вступает в действие судейское усмотрение. Судья может воспользоваться своим правом выделить в отдельное производство раздел имущества супругов, поскольку этот раздел, по ничем не обоснованному мнению судьи, затрагивает интересы третьих лиц. Судья также может воспользоваться своим правом отказать в принятии мер по обеспечению иска. Решение о расторжении брака принимается в самые кратчайшие сроки, а рассмотрение выделенного в отдельное производство дела о разделе совместно нажитого имущества может многократно откладываться по самым разным причинам.
В СК РФ также отсутствуют нормы, четко регулирующие имущественные отношения между бывшими супругами. В результате после вступления в силу решения суда о расторжении брака бывший супруг, удерживающий у себя совместно нажитое имущество, производит его отчуждение, и нередко с указанием в договоре явно заниженной стоимости такого имущества.
Законом (п. 2 ст. 35 СК РФ) установлена презумпция согласия другого супруга на распоряжение общим имуществом одним из супругов. Очевидно, что бывший супруг, уже потребовавший в суде разделить совместно нажитое имущество, также возражает и по поводу распоряжения этим имуществом другим бывшим супругом. Поэтому не менее очевидна необходимость включения в СК РФ специальной нормы, регулирующей имущественные отношения бывших супругов.
Четыре главы СК РФ содержат нормы, регулирующие алиментные обязательства. Зачастую решение суда о взыскании алиментов остается неисполненным в силу элементарного отсутствия у лица, обязанного платить алименты, легального заработка или иного дохода. Представляется заслуживающим внимания включение в СК РФ нормы, устанавливающей минимальный размер алиментов. Соответствующая статья, предусматривающая минимальный размер алиментов не ниже половины прожиточного минимума, имеется, например, в семейном законодательстве Украины.
Можно полагать, что целый ряд проблем практики применения СК РФ мог бы быть решен путем пересмотра уже имеющихся и принятия новых постановлений Пленума Верховного Суда РФ.
Кроме того, требование Конституции РФ о защите государством семьи, материнства, отцовства и детства должно послужить основой реализации специального приоритетного национального проекта. В противном случае обречены на неуспех все меры по развитию и здравоохранения, и образования, и жилищного строительства, и сельского хозяйства.
