(Семенова О. П.) («История государства и права», 2006, N 11)
РАЗВИТИЕ СЕМЕЙНО-БРАЧНЫХ ОТНОШЕНИЙ В ДРЕВНЕРУССКОМ ГОСУДАРСТВЕ
О. П. СЕМЕНОВА
Начало развития древнерусского семейного права — это разнообразные обычаи, неписаные, но неизменно применявшиеся <1>. Летописец на данном этапе различал две разновидности семейных обычаев. Первая существовала у полян, у которых брак был невозможен без согласия родителей невесты, кроме того, она получала приданое. Вторая существовала у большинства прочих восточнославянских племен — у древлян практиковалось похищение невесты у воды; у радимичей, вятичей и северян — похищение их на игрищах и разнообразных религиозных празднествах. Впрочем, все это происходило с согласия девушек. ——————————— <1> Повесть временных лет по Лаврентьевскому списку. С. 13 — 14.
Повсеместно существовало многоженство, некоторые мужчины имели по две и даже по три жены. Неписаные семейные обычаи говорят в сфере имущественных отношений лишь о приданом, которое выделялось семьей невесты и в дальнейшем принадлежало последней. В сфере личных правоотношений также большую роль играли обычаи, подчас весьма жестокие. Достаточно вспомнить о двух из них, упомянутых в сочинении Гардизи «Зайн ал-Ахбар» (XI в.): в соответствии с первым «мужчина выбирает жену среди девственниц, продает не сохранившую девственность невесту»; вторым назван обычай убийства жены мужем в случае прелюбодеяния <2>. Обычаи были весьма устойчивыми даже тогда, когда появились новые формы права, и свое значение сохраняли в наибольшей полноте на окраинах государства. Обычаи, как видно, не были склонны к возвышению роли женщины и фиксировали ее несомненно зависимое положение. Если мы ничего не знаем о санкциях, применяемых к мужчине за прелюбодеяние, то таковая, несомненно, имелась в отношении женщины, пусть далеко не повсеместно такая, которая упомянута в труде восточного автора. В любом случае, на ранних этапах незнатная женщина занимала в семье подчиненное положение. Однако это подчиненное положение не могло настоящим образом проявиться там, где вступало в игру богатство. Вследствие этого семейное право не могло стоять на месте. ——————————— <2> Бартольд В. В. Извлечения из «Зайн ал-Ахбар» Гардизи // Бартольд В. В. Соч. Т. 8. М., 1973. С. 38 — 39, 59.
Вторым этапом развития древнерусского семейного права стало урегулирование сферы имущественных правоотношений между супругами Законом русским и отражение содержащихся в нем норм в международных соглашениях Древнерусского государства. Договор 911 г. содержал особую статью, определявшую, что жена является собственницей имущества, полагавшегося ей по закону. Так, даже если муж совершил убийство и бежал, то лишь часть его имущества («часть его сиречь иже его боудть») отойдет родичам убиенного как санкция за преступление («по закону да возьмет ближний оубьенаго»), личное же имущество жены сохранится в любом случае за ней («а и жена оубившаго да имеет, толицем же пребоудть по закону») <3>. Кроме того, собственностью жены становились те подарки, которые она получала от мужа («не кладяху на своя жены золотых обручии, но хожаху жены их в серебре») <4>. Как видно, женщина, по крайней мере свободная, не была беззащитна с имущественной точки зрения. Она располагала собственностью и, что важно, не только по чьей-то воле, а вследствие прямого распоряжения закона — договор 911 г. впервые упомянул о принадлежащей ей собственности не в смысле одного только приданого, а в смысле совокупности приданного и всей остальной ее личной собственности. В связи с вышесказанным неудивительным является целая плеяда знаменитых женщин X в. Ольга выступает не затворницей, а энергичной правительницей <5>. Константин Багрянородный упоминает, что в составе посольства Ольги присутствовали и другие княжны, следовательно, в ту эпоху многие другие женщины из высших слоев общества принимали определенное участие в управлении государством. Это подтверждается и договором 944 г., в котором в числе заключивших его упомянуты не только посол Ольги — Искусеви, но также послы Предславы — Каницар, и жены некоего Глеба — Шихберн Сфандр <6>. Скандинавские саги также говорят о громадной роли женщин в управлении государством, о наличии у них собственных дружин. Уже эти примеры, далеко не все, показывают, что семья состояла не из одного правоспособного субъекта — мужа, но в известных случаях выдающееся значение приобретала и женщина. На Руси, по-видимому, муж никогда по закону не имел права жизни и смерти в отношении своей жены. Однако муж мог распоряжаться ее свободой. Например, в Летописи Нестора имеется относящееся к 1022 г. свидетельство о том, что князь Мстислав и Кисожский Редедя, вступая в единоборство, условились, что тому, кто победит другого, достанутся имение, казна, жена и дети побежденного. ——————————— <3> Повесть временных лет по Лаврентьевскому списку. С. 34. <4> Новгородская первая летопись. С. 512. <5> Там же. С. 60. <6> Константин Багрянородный. О церемониях. С. 111; Повесть временных лет по Лаврентьевскому списку. С. 46.
Основой знаний о наследственных правоотношениях в Древней Руси первых Рюриковичей является договор 911 г. и известия арабских авторов того же времени — Ибн-Русте и Ибн-Фадлана. Ибн-Фадлан рассказывает о том, как поступили с имуществом купца, торговавшего в Волжской Болгарии: его кровным родственникам досталось 1/3 имущества, 1/3 на одежды для обряда погребения и последняя 1/3 для покупки пьяного напитка, который распивается на похоронах. Ученый утверждает, что так поступают русы всегда, когда хоронят богатого человека <7>. Ибн-Русте акцентирует внимание на обрядовой стороне символического вручения «наследства», преувеличивая при этом отсутствие имущества у русов, что вполне естественно для человека, никогда не бывавшего в русских землях и черпавшего информацию из чужих наблюдений и других сочинений и источников: «Когда у кого из Руси родится сын, то отец берет меч, кладет его перед дитятею и говорит: «Не оставляю в наследство никакого имущества: будешь иметь только то, что приобретешь себе этим мечом» <8>. ——————————— <7> Ковалевский А. П. Книга Ахмеда Ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 922 г. Харьков, 1956. С. 143, 145. <8> Известия о хазарах, буртасах, болгарах, мадьярах, славянах и русских Абу-Али-Ахмеда бен Омара Ибн-Даста. Перевод Д. А. Хвольсона. СПб., 1869. С. 35.
Из одной статьи договора 911 г. мы узнаем о наследовании части имущества мужа его женой: «Если будет совершивший убийство состоятельным человеком, то часть его имущества, полагающаяся по закону, пусть отойдет к родственникам убитого, но и жена убийцы пусть наследует то, что ей положено по закону». Таким образом, наследование происходило по завещанию или автоматически, по закону. Такой порядок наследования был установлен по греко-русскому договору 911 г. в отношении определенной категории людей. То же самое мы находим и в законодательном акте более позднего времени — Русской Правде, но в отношении абсолютно всех подданных князя русского <9>. Если наследование происходило по завещанию, то это завещание оформлялось в письменной форме («кому будетъ писано наследити именье его») <10>. Так было в XII в.; нечто подобное наблюдаем и в Х в., в тех особо важных случаях, когда обычное наследование могло быть затруднительным. Отсутствие письменного завещания не умаляло прав родственников в отношении наследственного имущества. Но при его наличии детали наследования прояснялись. На практике чаще, видимо, встречались неписаные завещания. Тогда, по данным Ибн-Фадлана, его получали только наиболее близкие родственники, которых он именовал кровными. Часть имущества шла на организацию похорон и тризны. Об этой части, тратившейся на ритуальные услуги, упомянутой арабским автором, сказано и в Русской Правде: «…а на самого отдать часть на помин души». Разница была в количестве и целях, но сам факт выпадения части имущества из гражданского оборота имел место и в X, и в XII в. Следует подчеркнуть, что именно то имущество, о котором писали Ибн-Фадлан и другие арабские авторы, и находят археологи в курганах IX — X вв. Впоследствии Русской Правдой было установлено, что под родственником, наследующим имущество, понимаются сыновья, дочери и жена. ——————————— <9> Русская Правда (Пространная редакция). С. 512. <10> Повесть временных лет по Лаврентьевскому списку. С. 37.
С принятием христианства происходит рецепция византийского брачно-семейного законодательства, основанного на канонических представлениях о браке. В России начинает действовать Номоканон — собрание византийского семейного права, состоящее из канонических правил и светских постановлений византийских императоров. В последующем Номоканон был дополнен постановлениями русских князей. Русский перевод Номоканона с этими дополнениями получил название Кормчей книги.
