(Побегайло А. Э.) («Законы России: опыт, анализ, практика», 2006, N 12)
О ЗАКОНОДАТЕЛЬНОЙ РЕГЛАМЕНТАЦИИ ПРОФИЛАКТИКИ СЕМЕЙНОГО НЕБЛАГОПОЛУЧИЯ КАК КРИМИНОГЕННОГО ФАКТОРА
А. Э. ПОБЕГАЙЛО
Анастасия Эдуардовна Побегайло, соискатель Академии управления МВД России, преподаватель Института гуманитарного образования (г. Москва).
Исследуя проблему правовой профилактики семейного неблагополучия и связанного с ним правонарушающего поведения подростков, следует прежде всего обратиться к Основному Закону нашего государства. В Конституции РФ содержатся принципиальные указания на то, что семья и детство находятся под защитой государства, а забота о детях и их воспитание — равное право и обязанность родителей (ст. 38); каждому гарантируется социальное обеспечение для воспитания детей (ст. 39); гарантируется защита прав и свобод человека и гражданина (ст. 45) и т. д. Некоторые юристы в стремлении акцентировать внимание на необходимости защиты несовершеннолетних считают целесообразным закрепить в Конституции РФ общественный долг каждого взрослого гражданина бережно относиться к нравственному развитию несовершеннолетних и оговорить в тексте самой Конституции РФ ответственность за его нарушение. Это, по их мнению, возможно путем дополнения ст. 38 Конституции РФ следующим положением: «Бережное отношение к нравственному развитию несовершеннолетних — общественный долг каждого гражданина; общественно опасное нарушение этого долга преследуется законом» <1>. Думается, что такое дополнение (если только не рассматривать Конституцию РФ как набор деклараций, а воспринимать ее не иначе как нормативный акт прямого действия) может привести к расширению сферы уголовной репрессии при применении уголовного законодательства об охране несовершеннолетних, что вряд ли необходимо. ——————————— <1> Рапопорт Е. А. Уголовно-правовые основы предупреждения преступлений: Дис. … канд. юрид. наук. Ставрополь, 2001. С. 148; Чапурко Т. М. Безопасность несовершеннолетних как объект криминологического и уголовно-правового исследования // Проблемы правовой и криминологической культуры борьбы с преступностью. М., 2002. С. 46.
Если и говорить о возможной коррекции текста Конституции РФ, то более предпочтительным, на наш взгляд, будет надлежащим образом редакционно оформленное дополнение ст. 38 Основного Закона указанием, содержащимся в ч. 2 ст. 3 Конвенции ООН о правах ребенка (1989): «Государства-участники обязуются обеспечить ребенку такую защиту и заботу, которые необходимы для его благополучия, принимая во внимание права и обязанности его родителей, опекунов или других лиц, несущих за него ответственность по закону, и с этой целью принимают все необходимые законодательные и административные меры». Соответствующее дополнение, как представляется, необходимо в силу того, чтобы: а) отразить приверженность международно-правовому принципу наилучшего обеспечения прав ребенка; б) определить на конституционном уровне пределы «вмешательства» государства во внутреннюю жизнь семьи; в) закрепить правило о взаимной ответственности государства и семьи за благополучие детей; г) конкретизировать понятие «защита детства» в ч. 1 ст. 38 Конституции РФ; д) установить обязанность государства предупреждать и минимизировать неизбежные последствия семейного неблагополучия. Тем не менее мы отдаем отчет в том, что предложение об изменении текста Конституции требует дополнительной проработки, в первую очередь, в силу особого статуса самого нормативного акта. Следующим после Конституции РФ уровнем в иерархии нормативных актов является уровень федеральных конституционных и федеральных законов. В последнее время отмечается устойчивая тенденция расширения сферы законодательного регулирования вопросов, связанных с предупреждением преступности. С точки зрения предмета регулирования и «специальной ориентированности» на профилактику преступности нормативные акты условно могут быть классифицированы на две большие группы: правовые акты криминального (уголовное, уголовно-процессуальное, уголовно-исполнительное, специально профилактическое законодательство) и некриминального цикла (административное, семейное, гражданское, трудовое и иное законодательство). В рамках настоящей статьи нас будут интересовать, в первую очередь, первые из них. Что же касается некриминального законодательства, то здесь можно указать на необходимость разработки и принятия специального закона «О государственной поддержке семьи». Вариант концепции данного нормативного акта подготовлен коллективом Московского государственного социального университета <2>. В нем определяются цели и принципы государственной поддержки семьи, разрабатывается механизм обеспечения такой поддержки, намечаются ее основные направления, среди которых: ——————————— <2> http://www. sovetpamfilova. ru/text/38/?parent=/
1) установление государственных минимальных социальных стандартов основных показателей качества жизни семей, включающих в себя минимальный объем социальных услуг, предоставляемых семье; 2) обеспечение условий для экономической самостоятельности семей, стабилизации материального положения семей, преодоления бедности; 3) обеспечение работников, имеющих детей, благоприятными условиями для сочетания трудовой деятельности с выполнением семейных обязанностей; 4) создание условий для развития индивидуальной трудовой деятельности, семейного предпринимательства; 5) обеспечение условий для охраны здоровья, формирования здорового образа жизни; 6) оказание помощи семье в области воспитания и образования детей; 7) формирование социальной инфраструктуры для семей, системы социального обслуживания семей. Подготовка такого нормативного акта оправдывается спецификой государственной семейной политики, требующей самого пристального внимания не столько к регулированию брачных отношений, сколько к выполнению семьями своих основных социальных функций, в первую очередь, воспитательной. Этот правовой акт в случае его принятия и последовательной реализации станет основным нормативным источником, регламентирующим социальные вопросы профилактики семейного неблагополучия. Особая роль в профилактической деятельности принадлежит уголовному законодательству. Согласно ст. 2 УК РФ предупреждение преступлений и охрана наиболее значимых социальных ценностей являются задачами уголовного закона. В науке было высказано мнение о необходимости признать охрану общественных отношений, обеспечивающих безопасность несовершеннолетних, в качестве приоритетного объекта уголовной политики и отразить его в перечне задач в ст. 2 Уголовного кодекса РФ. Это мнение обосновывалось «свойственными несовершеннолетним специфическими особенностями, вызванными возрастной, социальной и психологической незрелостью; повышенной виктимностью, вследствие чего они должны быть охвачены «особой заботой» и «специальной охраной» государства, как этого требует Конвенция о правах ребенка» <3>. Полагаем, что в таком дополнении УК РФ нет необходимости. Статья 2 УК РФ признает в соответствии с Конституцией РФ права и свободы человека и гражданина первостепенным объектом охраны. Права ребенка являются их разновидностью и таким образом уже зафиксированы в УК РФ в качестве составной части более общего понятия. Полагаем, что уровень охраны несовершеннолетних от проявлений и последствий семейного неблагополучия зависит, прежде всего, от степени социальной обусловленности и качества законодательной техники описания соответствующих составов преступлений; и, как раз, в этой части УК РФ содержит большие резервы для совершенствования. ——————————— <3> Туктарова И. Н. Уголовно-правовая охрана несовершеннолетних: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Саратов, 2000. С. 10 — 11; Белов В. Ф. Преступления против семьи и несовершеннолетних в аспектах de lege lata и de lege ferenda. М., 2002. С. 55.
Направления оптимизации уголовного закона в части предупреждения криминогенного воздействия семейного неблагополучия на несовершеннолетних определяются самим механизмом такого воздействия. С точки зрения участия семьи в генезисе преступного поведения несовершеннолетних, неблагополучные семьи можно классифицировать на семьи, активно вовлекающие детей в совершение преступлений, и семьи, не препятствующие, попустительствующие, создающие условия для самостоятельной преступной деятельности подростков. Уголовный закон должен воздействовать на оба эти механизма. И если в части предупреждения активного «вовлекательского механизма» особых нареканий УК РФ не вызывает (ст. 150 УК РФ при всех имеющихся недостатках в принципе адекватна стоящей перед ней задаче <4>), то в части предупреждения «пассивного» научения несовершеннолетних преступному поведению обнаруживаются определенные пробелы. ——————————— <4> Из последних работ, анализирующих проблемы совершенствования практики ее применения и оптимизации законодательной конструкции, см.: Ткаченко А. В. Вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления: уголовно-правовой и криминологический анализ: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2000; Ахмедова С. Ш. Ответственность за вовлечение малолетних и несовершеннолетних в антиобщественную деятельность: уголовно-правовые и криминологические проблемы: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Волгоград, 2001; Мкртычан Б. А. Вовлечение несовершеннолетних в совершение преступлений и иных антиобщественных действий: уголовно-правовой и криминологический аспекты: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Челябинск, 2003; Шевченко Н. П. Уголовная ответственность за вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Ставрополь, 2003; Осипьян А. В. Вовлечение несовершеннолетних в совершение преступлений и иных антиобщественных действий (уголовно-правовые и криминологические аспекты): Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2004 и др.
Статья 150 УК РФ предусматривает ответственность исключительно за активные действия взрослого по вовлечению несовершеннолетнего в совершение преступления. Ответственность за такое вовлечение путем бездействия исключена. Вместе с тем в ряде случаев пассивное поведение взрослых лиц, не препятствующих преступной деятельности несовершеннолетних, представляет не меньшую общественную опасность, чем активные вовлекательские действия. В науке предлагалось проблему привлечения к ответственности за бездействие, приведшее к преступлению несовершеннолетнего, решать с позиций учения о попустительстве преступлениям. В этой связи высказывалась мысль о конструировании самостоятельного состава попустительства преступлениям несовершеннолетних, который мог бы иметь следующую редакцию: «Попустительство общественно опасному поведению несовершеннолетних со стороны родителей или иных лиц, ответственных за их воспитание, повлекшее совершение несовершеннолетним предусмотренного настоящим Кодексом деяния, покушения на его совершение либо приготовление его к предусмотренным настоящим Кодексом тяжким или особо тяжким преступлениям, — наказывается…» <5>. ——————————— <5> Шевченко Н. П. Уголовная ответственность за вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Ставрополь, 2003. С. 23 — 24.
Нам представляется, что создание дополнительной уголовно-правовой нормы в данном случае излишне. УК РФ содержит предписание, которое прямо направлено на предупреждение семейного неблагополучия и при соответствующем изменении способно решить проблему привлечения к ответственности за попустительство преступной деятельности несовершеннолетних. Речь идет о ст. 156 УК РФ, регламентирующей последствия неисполнения или ненадлежащего исполнения обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего. В последнее время она привлекает активное внимание исследователей <6>. Мы можем согласиться с выдвинутыми в доктрине предложениями о необходимости снятия криминообразующего ограничения в ст. 156 УК РФ, связанного с «жестоким обращением». В целях совершенствования текста ст. 156 УК РФ считаем возможным для обеспечения более последовательной защиты интересов воспитания несовершеннолетних и реализации идеи дифференциации уголовной ответственности сконструировать квалифицированный состав данного преступления, исключив насилие из числа признаков основного состава и перенеся его в новый квалифицированный состав. При таком подходе более отчетливо будет проявляться социальная направленность нормы, которая охраняет не столько здоровье и телесную неприкосновенность ребенка, сколько процесс его нормального воспитания, обеспечивающий физическое, интеллектуальное, нравственное, социальное взросление личности несовершеннолетнего. Основной состав преступления в этом случае будет характеризоваться обращением с несовершеннолетним, заключающимся в отсутствии внимания к его интересам и заботы о его развитии, не связанным с насилием; квалифицированный состав будет содержать признаки того же деяния, совершенного с применением насилия. ——————————— <6> См.: Волкова А. В. Криминологическая характеристика и профилактика преступлений, связанных с жестоким обращением с детьми: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 1996; Волошин В. М. Уголовная ответственность за неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Ставрополь, 2002; Веред Е. Б. Неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего (уголовно-правовой и криминологический аспекты): Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2004 и др.
Однако и при таком законодательном решении останется проблема определения объективных показателей неисполнения или ненадлежащего исполнения обязанностей по воспитанию ребенка. Дело в том, что хотя сама эта обязанность и закреплена нормативно (для родителей — в первую очередь, в Конституции РФ), но ее содержание (в чем конкретно должна состоять деятельность по надлежащему воспитанию) не поддается нормативной регламентации в силу специфики самой воспитательной деятельности. В силу этого необходим какой-то объективный признак, позволяющий отграничивать надлежащее воспитание ребенка от ненадлежащего. В качестве такового как раз и можно использовать факт совершения ребенком преступления (на любой уголовно-наказуемой стадии), выступающий объективным последствием неисполнения или ненадлежащего исполнения обязанностей по его воспитанию. Аналогичный прием воспринят в уголовном законодательстве некоторых зарубежных стран. В частности, в УК ФРГ состав попустительства преступлениям несовершеннолетних рассматривается как проявление ненадлежащего исполнения обязанностей по воспитанию детей (§ 170-d УК ФРГ). В итоге мы можем предложить следующую редакцию ст. 156 УК РФ: Статья 156. Неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего 1. Неисполнение или ненадлежащее исполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего родителем или иным лицом, на которое возложены эти обязанности, а равно педагогом или другим работником образовательного, воспитательного, лечебного либо иного учреждения, обязанного осуществлять надзор за несовершеннолетним, повлекшее совершение несовершеннолетним предусмотренного настоящим Кодексом деяния, покушение на его совершение либо приготовление несовершеннолетнего к предусмотренным настоящим Кодексом тяжким или особо тяжким преступлениям, — наказывается… 2. То же деяние, сопряженное с применением насилия, — наказывается… Подобного рода трансформация диспозиции ст. 156 УК РФ при сохранении ст. 150 УК РФ будет более полно отражать криминогенную роль семейного неблагополучия в генезисе преступного поведения несовершеннолетних. Сразу же отметим, что, совершая преступление под активным или пассивным воздействием родителей и заменяющих их лиц, несовершеннолетний приобретает особый статус в уголовно-правовых отношениях. Речь идет о том, что он одновременно совмещает в себе правовые признаки и лица, совершившего преступление, и потерпевшего от преступления. Учитывая данное обстоятельство, в науке предложены различные рекомендации относительно возможности признания вовлекаемых в преступную деятельность несовершеннолетних потерпевшими от преступления (заметим, что все они были высказаны применительно к жертвам активного вовлечения в совершение преступления, но на наш взгляд, вполне распространимы и на жертв «пассивного» научения). Так, вряд ли можно согласиться с утверждением Ю. Е. Пудовочкина о том, что такое признание должно происходить в любом случае <7>. Весьма категорично, а потому, как нам представляется, также не вполне правильно на этот счет высказался Л. Л. Каневский, указавший, что «если вовлекаемый в преступную и иную антиобщественную деятельность является малолетним (не достигшим 14 лет), его целесообразно, как правило, рассматривать как потерпевшего от действий взрослого. Когда вовлекаемый подросток достиг 14 лет, признание его потерпевшим может быть произведено в исключительных случаях. Это связано с возросшей возможностью несовершеннолетнего противостоять отрицательному влиянию взрослого» <8>. Полагаем, что ставить признание потерпевшим вовлекаемого несовершеннолетнего в зависимость от того, противостоял ли он (и если да, то насколько) влиянию взрослого вовлекателя, недопустимо. Для признания несовершеннолетнего потерпевшим от вовлечения в совершение преступления (если деяние взрослого не содержит признаков насилия) необходимо установить, что были нарушены фактические общественные отношения, составляющие объект рассматриваемого преступления, что процессу развития подростка был причинен реальный вред или создана угроза реального причинения вреда. А для этого необходимо выяснить уровень и направленность развития несовершеннолетнего, существовавшие на момент вовлечения его в преступление. Если развитие и воспитание несовершеннолетнего имели социально одобряемую направленность, то вовлечение его в преступление, несомненно, причиняет вред его развитию и служит основанием для признания вовлекаемого несовершеннолетнего потерпевшим; в противном случае оснований для такого признания нет. В ситуации же попустительства по вине родителей преступной деятельности несовершеннолетних (при условии принятия законодателем редакции диспозиции ст. 156 УК РФ) развитию подростка изначально причинялся вред, а потому он должен признаваться потерпевшим. ——————————— <7> Пудовочкин Ю. Е. Уголовно-правовая борьба с вовлечением несовершеннолетних в совершение антиобщественных действий: проблемы квалификации и профилактики. Ставрополь, 2000. С. 34 — 35. <8> Каневский Л. Л. Особенности предмета доказывания, планирования и организации взаимодействия по делам о вовлечении несовершеннолетних в преступную деятельность и иные формы антиобщественного поведения // Проблемы борьбы с вовлечением несовершеннолетних в антиобщественное поведение: Сб. науч. тр. М., 1981. С. 54 — 55.
Наличие генетической зависимости между семейным неблагополучием и преступностью несовершеннолетних, признание несовершеннолетнего потерпевшим от преступлений, предусмотренных ст. ст. 150 и ст. 156 УК РФ, требует адекватной оценки семейного неблагополучия в ситуации назначения несовершеннолетнему уголовного наказания. Вовлеченный в совершение преступления родителями или совершивший преступление в результате их попустительства несовершеннолетний подросток (естественно, если он достиг возраста уголовной ответственности) самостоятельно несет ответственность за содеянное. Современный УК РФ обязывает учитывать условия жизни и воспитания несовершеннолетнего, влияние на него старших при назначении наказания, однако направленность такого учета не определена. Нет соответствующих рекомендаций и в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 14 февраля 2000 г. N 7 «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних». Полагаем, что назрела необходимость законодательно определить границы максимального наказания несовершеннолетнему, совершающему преступления в силу сложившейся неблагополучной обстановки в семье; общество должно разделить с несовершеннолетним ответственность за последствия семейного неблагополучия. А потому в порядке дискуссии можем высказать предложение о том, что при назначении наказания несовершеннолетнему, признанному потерпевшим от преступлений, предусмотренных ст. ст. 150, 156 УК РФ, максимальный размер возможного ему по закону наказания должен быть сокращен на 1/4. При всей важности уголовного законодательства для предупреждения криминогенных последствий семейного неблагополучия, оно не является и не может являться единственным правовым средством такого предупреждения. Системный характер законодательства требует, чтобы охранительно-обязывающие (карательные) предписания уголовного закона сопровождались соответствующими процедурными и специально-криминологическими нормами. Совершенствование уголовного процесса по делам о преступлениях несовершеннолетних, в том числе (а может быть и в первую очередь) обусловленных семейным неблагополучием, а также процессуального рассмотрения вопросов семейного права, связанных с воспитанием детей, настоятельно требует положительного решения проблемы организации в России системы семейных (ювенальных) судов. В настоящее время в отечественной литературе накоплен богатый опыт теоретических и прикладных исследований, посвященных возможным моделям организации ювенальной юстиции в России <9>; разработано несколько законопроектов; имеется положительный опыт практической реализации данной концепции в Ростовской области и некоторых других регионах. Преимущества, которые несет в себе внедрение семейных судов в отечественную судебную систему, несомненны. Полагаем, что при наличии научно-методической базы, системы подготовки специальных кадров (имеется опыт введения ювенально-правовой специализации в Воронежском институте МВД России), исторического и современного опыта функционирования ювенальной юстиции, для соответствующего решения требуется лишь политическая воля. Важно при этом отметить, что концепция ювенальной юстиции предполагает не просто создание «параллельной» судебной системы (или введения специализации судей в рамках существующей системы) и специальных правил отправления правосудия. Ювенальная юстиция — гораздо более широкая социальная практика, включающая не только специальные процедуры рассмотрения уголовных, семейных и иных дел, но и комплекс мер социально-психологической превенции семейного неблагополучия и социально-психологической реабилитации его жертв. В связи с этим работа по внедрению семейных судов в России должна сопровождаться насыщением социального пространства соответствующей инфраструктурой. ——————————— <9> См.: Мельникова Э. Б. Ювенальная юстиция: проблемы уголовного права, уголовного процесса и криминологии. М., 2000; Правосудие по делам несовершеннолетних: мировая мозаика и перспективы в России. М., 2001; Воронова Е. Л., Ткачев В. Н. Ювенальный суд и социальные службы: механизм взаимодействия. Ростов н/Д, 2004; Ювенальная юстиция в Российской Федерации: криминологические проблемы развития. СПб., 2006 и др.
Важную роль в профилактике семейного неблагополучия и преступности несовершеннолетних играет специальное предупредительное (криминологическое) законодательство. В настоящее время в стране идет активный процесс его создания. В этом плане следует прежде всего указать на Федеральный закон от 24 июня 1999 г. N 120-ФЗ «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних», практика реализации которого достаточно подробно освещена в литературе <10>. Однако анализ показывает недостаточность одного этого нормативного акта для предупреждения семейного неблагополучия и минимизации его последствий. ——————————— <10> См.: Папкова Н. П. Совершенствование системы предупреждения преступлений и иных правонарушений несовершеннолетних в Российской Федерации: Дис. … канд. юрид. наук. М., 2003; Третьякова О. А. Предупреждение безнадзорности и преступлений несовершеннолетних: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Рязань, 2005; Кадырова Н. Н. Беспризорность несовершеннолетних и ее профилактика: Автор. дис. … канд. юрид. наук. Челябинск, 2005 и др.
Сегодня достаточно остро стоит вопрос о необходимости законодательного урегулирования деятельности по профилактике семейного насилия <11>. Важно отметить, что на основании ФЗ «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» ни один из субъектов системы профилактики не наделен правом контроля за условиями содержания и воспитания ребенка в семье и возможностью активного вмешательства во внутрисемейные отношения в целях защиты интересов несовершеннолетних. В соответствии с Федеральным законом «Об основах социального обслуживания населения в Российской Федерации» одним из принципов социального обслуживания является принцип добровольности оказания социальной помощи. В итоге имеющиеся сегодня в законодательстве возможности для урегулирования внутрисемейных конфликтов представляются паллиативом, поскольку не предполагают активного социального вмешательства в семью. Принятый 20 августа 2004 г. ФЗ «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства» N 119-ФЗ также не улучшает ситуацию, поскольку, во-первых, регулирует отношения, имеющие место после совершения преступления, а во-вторых, имеет к рассматриваемой проблеме весьма косвенное отношение. ——————————— <11> В мире уже 44 государства приняли соответствующие нормативные акты. В России идея принятия закона о профилактике насилия в семье обсуждалась с 1995 г., но так и не нашла практической реализации. Один из вариантов проекта закона «Об основах социально-правовой защиты от насилия в семье» был внесен в Государственную Думу депутатами — членами Комитета Государственной Думы по делам женщин, семьи и молодежи А. В. Апариной, Е. А. Костериным, В. К. Кошевой, П. Г. Свечниковым, А. В. Селивановым, Л. Н. Щвец, Л. Б. Нарусовой, членом Комитета Государственной Думы по международным делам Н. В. Кривельской, членом Комитета Государственной Думы по безопасности Э. А. Памфиловой.
Необходим законодательно установленный механизм активного контроля за безопасностью личности в семье и за условиями семейного воспитания несовершеннолетних. Создание такого рода закона рекомендуется мировым сообществом (ООН разработала Модельное законодательство о насилии в семье и специально подчеркнула, что насилие в семье является серьезным преступлением против личности и общества, которое не извинимо и не терпимо), поддерживается большинством отечественных криминологов. Соглашаясь с идеей принятия такого профилактического закона, считаем, что он создал бы надежную правовую основу для: обеспечения своевременного, заблаговременного выявления фактов насилия в семье и быстрого эффективного реагирования на них социальных служб; организации защиты от насилия в семье тех ее членов, которые в силу малолетнего или преклонного возраста, инвалидности, материальной зависимости не могут самостоятельно проявить инициативу и обратиться за помощью; оказания экстренной социальной помощи жертвам семейного насилия и их семьям в ситуациях, не терпящих отлагательства, когда промедление может обернуться трагедией; обеспечения длящейся социальной помощи семьям, в которых наблюдаются случаи насилия, а допускающие это насилие члены семьи не желают изменять своего поведения; организации социально-реабилитационной работы с лицами, осужденными за совершение уголовно наказуемого насилия над членами их семей, но не разлученными со своими семьями (осужденными условно и т. п.); обеспечения поддержки со стороны органов милиции деятельности социальных служб по социально-правовой защите от насилия в семье; постановки на профессиональную основу работы по социально-правовой поддержке, реабилитации такой семьи и отдельных ее членов; информационного обеспечения работы по социально-правовой защите от насилия в семье <12>. ——————————— <12> Ильяшенко А. Н. Борьба с насильственной преступностью в семье. М., 2003. С. 152 — 154.
В указанном законе должны быть закреплены виды социально-правовой защиты от насилия в семье; виды учреждений и организаций социального обслуживания, осуществляющих эту защиту; институты предоставления временного приюта, социального предотвращения и пресечения насилия в семье; обязанности и права органа управления социальными службами по защите прав и интересов зависимого члена семьи; институты возложения судом обязанности на условно осужденного или лица, условно-досрочно освобожденного от наказания, пройти курс социально-психологической реабилитации, возместить вред, причиненный насилием в семье. Создание в стране системы правового регулирования деятельности по профилактике преступности <13> настоятельно требует принципиального решения вопроса о создании обобщающего (центрального, концептуального) закона «Об основах государственной системы предупреждения преступлений». Споры по вопросу о необходимости его принятия идут еще с 70-х годов прошлого столетия, когда впервые было озвучено предложение о разработке и принятии такого акта. Однако предложенные на этот счет законопроекты далеки от совершенства. ——————————— <13> Помимо принятых и действующих Наставления о деятельности органов внутренних дел по предупреждению преступлений, утвержденного Приказом МВД России, а также серии криминологических законов «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних», «О противодействии экстремистской деятельности», «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма», «О противодействии терроризму», «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства» и др., на стадии разработки сегодня находятся законы «О защите детей от информации, наносящей вред их здоровью и развитию», «О регулировании оборота порнографических материалов и предметов», «О противодействии торговле людьми» и др.
Анализ имеющихся текстов законопроектов «Об основах государственной системы предупреждения преступлений» <14> показывает, что помимо регламентации общетеоретических вопросов (понятие, принципы, цели, объекты, субъекты профилактики), их содержательная суть сводится к регулированию следующих аспектов предупредительной деятельности: 1) проведение криминологической экспертизы законопроектов; 2) участие общественности в предупреждении преступности; 3) установление административного надзора за лицами, отбывшими уголовное наказание; 4) проведение индивидуальной профилактической работы; 5) социальная реабилитация осужденных; 6) организация правового воспитания. Однако необходимо признать, что некоторые из указанных вопросов по большому счету не нуждаются в нормативной регламентации (а организация правового воспи тания, пожалуй, и не подлежит); а другие для обеспечения своей эффективности требуют детального нормативного урегулирования, не на уровне одной-двух статей закона, а на уровне отдельных нормативных актов. В связи с этим оправданным представляется мнение М. М. Бабаева и М. С. Крутера, которые пишут: «Следовало бы сменить ориентиры и сосредоточить усилия на разработке и принятии «частных» профилактических законов, адресованных либо конкретной группе населения, либо деятельности того или иного ведомства, общественных объединений либо других негосударственных структур» <15>. Сегодня, на наш взгляд, остро стоит вопрос о необходимости принятия закона «О криминологической экспертизе», «Об индивидуальной профилактике преступлений»; нуждаются в нормативной регламентации вопросы социальной реабилитации осужденных и жертв преступлений, участия общественности в профилактике преступности. Только комплексное правовое воздействие на основные участки профилактической деятельности способно обеспечить ее всесторонность и эффективность; причем, поскольку профилактика преступности, как правило, всегда предполагает ограничение тех или иных прав человека, ее регламентация правовыми нормами должна осуществляться на уровне не ниже федерального закона. ——————————— <14> См.: «Черные дыры» в Российском законодательстве. 2002. N 2; Государство и право. 1996. N 11. <15> Бабаев М. М., Крутер М. С. Молодежная преступность. М., 2006. С. 318.
