СОЦИАЛЬНО-ПРАВОВЫЕ МОТИВЫ В ТВОРЧЕСТВЕ Н. А. НЕКРАСОВА
К. В. ХАРАБЕТ
Иди к униженным, иди к обиженным —
там нужен ты.
Н. А.Некрасов
Харабет К. В., профессор Военного университета.
Мало кто из знаменитых русских литераторов XIX века удостаивался столь диаметральных характеристик, как поэт и гражданин Николай Алексеевич Некрасов (1821 — 1877). Являясь великим продолжателем русской поэзии, Некрасов, основоположник гражданской лирики, остался в памяти потомков и как выдающийся критик, журналист, издатель и редактор «Современника» и «Отечественных записок» — передовых журналов своего времени, сплотивших вокруг себя весь цвет национальной культуры — И. С. Тургенева, В. Г. Белинского, Л. Н. Толстого, М. Е. Салтыкова, Ф. М. Достоевского, А. Н. Островского, К. Д. Кавелина и многих других. Попытаемся проанализировать некоторые вехи жизни и творчества Некрасова, связанные с социально-правовой проблематикой.
1. Современники отмечали необычное «соединение» в одном лице великого Поэта, сравниваемого с Пушкиным и Лермонтовым, взывавшего к сочувствию к обездоленному русскому народу, создавшего бессмертные образы русской Женщины и тенденциозного стихотворца, расчетливого дельца-издателя, не брезговавшего обмануть собрата-литератора, к тому же весьма преуспевающего дворянина с барскими замашками. Собратья по цеху завидовали удачливости Некрасова — карточного игрока, злословили по поводу пикантных нюансов его личной жизни. Положительные оценки личности и творчества поэта периода 40 — 50-х годов нередко сменялись резко отрицательными суждениями (напр., со стороны И. С. Тургенева).
Детство Н. А. Некрасова прошло, по образному выражению А. Ф. Кони, под звон цепей каторжников, проходивших по «Владимирке», и унылое пение бурлаков на Волге. Отец Некрасова происходил из многодетной семьи ярославского помещика, мать была родом из семьи титулярного советника Каменец-Подольской губернии. Там же, в с. Синьки Балтского уезда появился на свет маленький Николай. В 1826 году семья Некрасова переезжает на постоянное место жительства в сельцо Грешнево Ярославского уезда Ярославской области [1].
Начальное образование Некрасов получил в Ярославской гимназии, учился плохо, часто болел. В эти годы многочисленные родственники (братья и сестры) отца Некрасова были вовлечены в судебные тяжбы по поводу имущественных прав на ярославские имения. В семейный водоворот страстей был вовлечен и маленький Николай: со слов отца он собственноручно пишет прошение в Ярославскую палату гражданского суда о том, чтобы его отцу, Некрасову А. С., за неправовую апелляцию на сестру Елену по делу о переделе между наследниками имения не пришлось бы платить штрафных денег.
В 1837 году Некрасов-старший поступил на службу исправником Ярославского земского суда. По воспоминаниям поэта, отец часто брал сына в разъезды по делам службы; мальчиком 12 — 13 лет он присутствовал при различных сценах народной жизни, при следствиях, при вскрытии трупов, а иногда и при расправах во вкусе прежнего времени. Летом 1838 года Николай завершил обучение в гимназии и по настоянию отца поехал в Петербург — поступать на военную службу в Дворянский полк. Однако вскоре юноша решил отказаться от карьеры военного и начал подготовку к экзаменам в университет. Отец за ослушание отказал сыну в материальной помощи.
Некрасов последовательно пытается выдержать экзамены на факультет восточных языков и философский факультет, на последний он был зачислен лишь в качестве вольнослушателя (сентябрь 1839 г.). Летом следующего года Некрасов делает еще одну попытку (и вновь безуспешную) поступить, на этот раз на юридический факультет университета (не добрал баллов). В дальнейшем Некрасов не утратил интерес к юридической науке. В зрелые годы в его библиотеке (имение «Карабиха») была собрана немалая подборка литературы по правовой тематике, прежде всего законодательные акты (напр., Свод российских узаконений, собранный М. Чулковым).
2. Первые шаги в литературе юный поэт сделал под началом Кони-старшего, Ф. А. Кони, издателя-редактора ряда столичных журналов. В те годы Некрасов жил бездомной жизнью, среди бродяг и нищих, практически — в девиантных условиях. Событием в жизни Некрасова и Петербурга в целом стал выпуск в 1845 году под его редакцией альманаха «Физиология Петербурга», тон в котором задавали сам редактор и В. Г. Белинский.
В 40-е годы позапрошлого века общественно-политический и литературный журнал «Современник», издаваемый Некрасовым и Панаевым (1847 — 1866), был центром демократически настроенных кругов России, в нем печатались молодые Л. Н. Толстой, Ф. М. Достоевский, И. С. Тургенев и почти весь литературный бомонд. Многие видные юристы эпохи Судебных реформ сотрудничали с некрасовским «Современником», а позднее — и с «Отечественными записками». Среди них и известный поэт некрасовского направления, участник в качестве защитника на политических процессах «50-ти» и «193-х», адвокат А. Л. Боровиковский. В «Современнике» публиковались многие новинки юридической научной публицистики: статьи «Исправительные тюрьмы в Швейцарии» Н. Г. Фролова (N 9, 1847), работы К. Д. Кавелина, рецензии В. А. Милютина, рассказ юриста и историка А. В. Дружинина «Самоубийство» (N 12, 1848), основательный труд М. А. Филиппова «Взгляд на русское судоустройство и судопроизводство» (1859), его же статья «Взгляд на русские гражданские законы» (1862), сцены из жизни И. Ф. Горбунова, «социальные» материалы Н. Г. Чернышевского и Н. А. Добролюбова, статья Г. З. Елисеева «Судебные уставы 20 ноября» (1864) и другие.
Еще до закрытия по цензурным соображениям в июне 1866 года «Современника» на его руководителей обрушились разные юридические проблемы. Так, в августе 1866 года Петербургский окружной суд рассматривал дело одного из авторов журнала, Ю. Г. Жуковского, и его редактора А. Н. Пыпина по обвинению в оскорблении всего дворянского землевладельческого сословия (?!) в статье «Вопрос молодого поколения» (N 3, 1866). Защиту литераторов принял на себя их собрат по русской публицистике, выдающийся адвокат «первого призыва» Константин Константинович Арсеньев (1837 — 1919), автор капитальной работы о правовых и нравственных устоях профессии присяжного поверенного «Заметки о русской адвокатуре» (1875). Обвиняемые были оправданы, однако вышестоящая инстанция — Санкт-Петербургская судебная палата по жалобе государственного обвинителя Н. К. Якоби вынесла обвинительный вердикт.
Как издатель и редактор ведущих российских оппозиционных журналов, Некрасов, по свидетельству современников, хорошо разбирался и неплохо применял на практике свои познания в области «цензурного права». Так, в 1826 году в России был принят новый Устав о цензуре, запрещавший критику правительства и его структур на местах (пар. 166), не дозволявший делать предположения о преобразовании каких-либо частей государственного управления (пар. 163) либо обсуждать внешнюю политику (пар. 171), а также предусматривавший иные средства ограничения гласности. В 1848 году был учрежден особый негласный комитет как высшее цензурное учреждение, упраздненный в 1862 году с передачей вопросов цензуры в ведение МВД. Тогда же были введены временные правила по цензуре, также содержащие серьезные ограничения для редакции журналов и газет и сотрудничавших с ними литераторов, как-то: в рассуждениях о недостатках и злоупотреблениях администрации не разрешалось допускать печатание имен лиц и собственного названия мест и учреждений и пр. Некрасов, регулярно получавший письменные уведомления от цензоров, запрещавшие либо кромсавшие публикуемые материалы, приостанавливавшие издания редактируемых им журналов, умело «вальсировал» с властью по «лезвию ножа», в крайних случаях поступаясь с собственными нравственными и политическими принципами. Так, в 1866 году, отчаянно пытаясь не допустить закрытие «Современника», он был вынужден публично славить жестокого реакционера, руководителя следственной комиссии по делу Каракозова (покушавшегося на Александра II) графа Н. Муравьева-Виленского и выступить в поддержку репрессий против народовольцев, о чем впоследствии искренне сожалел и глубоко переживал.
Впрочем, Н. А. Некрасов до конца сражался и за «своих» литераторов, чьи громкие публикации и общественно-политическая деятельность влекли уголовно-правовые репрессии со стороны властей. Элементы остросюжетного криминального детектива присутствуют в истории, связанной с расследованием уголовного дела в отношении Н. Г. Чернышевского (1862 — 1864 гг.), находившегося в производстве III Отделения Его Императорского Величества. Следствие, в условиях отсутствия доказательств вины Чернышевского в совершении противозаконных антиправительственных действий, пошло по пути их фальсификации — изготовления записки провокационного содержания, составленной неким рядовым Костомаровым, и доноса подкупленного мещанина П. В. Яковлева. О заведомом оговоре (лжесвидетельстве) Чернышевского стало известно группе студентов, которым проболтался пьяный Яковлев, находившейся в следственном доме. Об этой истории сознательные граждане немедленно рассказали Н. Некрасову, который организовал составление и передал письмо очевидцев, выразивших готовность подтвердить изложенные факты в суде под присягой лично управляющему III Отделением А. Л. Потапову. Назревал огромный скандал, связанный с раскрытием полицейской провокации. Следствие сообщило редактору «Современника», что ничего сделать нельзя, так как дело Чернышевского уже направлено в суд. Некрасов готовится «дать бой» в суде недобросовестным обвинителям. Но Сенат, рассматривавший дело по первой инстанции (ст. 284 кн. 1 т. XV Свода законов — «бунт против власти верховной») в итоге отклоняет письмо, поданное Некрасовым, как ненадлежащее письменное доказательство, ввиду того, что оно «само по себе имеет вид стремления осужденных к легчайшему наказанию спасти своего сообщника» [2]. Спасти Чернышевского от организованной властью судебной расправы не удалось…
Некрасов поддерживал хорошие отношения со многими выдающимися российскими юристами — прежде всего адвокатом, основателем «Литературного фонда», директором Русского музыкального общества В. П. Гаевским и адвокатом, позднее своим душеприказчиком А. М. Унковским, неоднократно упоминавшимся нами в предыдущих статьях очерка. Трагическая история о показательном самоповешении крепостного как особой формы мести своему бездушному помещику, рассказанная поэту А. Ф. Кони, послужила основой для известных пронзительных некрасовских строк из раздела «О Якове верном — холопе примерном» (поэма «Кому на Руси жить хорошо»). А. Ф. Кони достаточно близко общался с поэтом начиная с 1871 года, когда его имя уже было широко известно всей читающей России. Благодаря его воспоминаниям мы знаем о многих благородных общественных поступках «позднего» Некрасова, например его участии в благотворительных вечерах по сбору средств в пользу малолетних преступников.
Еще несколько слов о противоречивой личности Поэта. Некоторые современники публично упрекали Некрасова — очень удачливого карточного игрока, намекая на нечестные приемы игры и аморальное поведение, заключающееся в организации карточных игр в своей петербургской квартире. Был случай, когда Некрасов был реально напуган, опасаясь уголовного преследования за «устройство игорного дома» в своей петербургской квартире. Тот же А. Ф. Кони, в то время прокурор Петербургского окружного суда, успокоил расстроенного литератора, объяснившего свое участие в карточных баталиях прежде всего поиском средств для издания «Отечественных записок»; он предстал перед автором воспоминаний одержимым страстью к игре, «непреодолимо влекущей его на эту рискованную борьбу между счастьем и опытом, увлечением и выдержкой, запальчивостью и хладнокровие, где главную роль играет… сознание своего превосходства и упоение победой» [3].
3. Многие произведения Н. А. Некрасова напрямую обращены к девиантологической тематике. Так, в основу малоизвестного сейчас раннего произведения Некрасова — водевиля «Петербургский ростовщик» (1844) [4] положена реальная история обманутого ростовщика из Кельна, ставшего жертвой банды мошенников, предлагавших в качестве обеспечения займа фальшивые копии картин великих итальянцев (статья об этом опубликована в «Северной пчеле» (1843, N 126)).
Многие известные поэтические произведения Некрасова посвящены психологическому портрету современных ему «нуворишей». Вчитаемся в строки его поэмы «Современники»:
«Нынче тоскует лишь тот,
Кто не украл миллиона,»
или вот еще одна едкая характеристика «элиты» общества:
«на пиру у жизни, в красном углу,
по праву «соли земли» заняли место
рыцари… шайки той,
Из всех племен, наречий, наций,
Что исповедует разбой
Под видом частных спекуляций.
Где сплошь да рядом — видит Бог —
Мешает в основе состоянья
Два, три фальшивых завещанья,
Убийство, кража и грабеж!» [Н-8. Т. 3. С. 139].
«Бывали хуже времена, но не было подлей» — эта криминолого-психологическая оценка-констатация Некрасовым современной эпохи вполне могла быть применима и к сегодняшним реалиям, когда социальная несправедливость, укоренившаяся в российском обществе, является главенствующей причиной всей «палитры» отклоняющегося поведения.
Как известно, Некрасов, будучи сторонником демократических преобразований в обществе, его политической жизни и судебной системе, достаточно критически подошел к оценке послереформенного судопроизводства, разглядев его недостатки и «родимые пятна», доставшиеся в наследство от «старого» суда (обвинительный уклон при вынесении судебного акта, низкая правовая культура сторон, несоблюдение этических норм) (как знакомы эти правовые явления и нашим современникам — К. Х.):
«На Литейном такое есть здание,
Где виновного ждет наказание,
А невинен — отпустят домой,
Окативши ушатом помой.
Я там был. Не последнее бедствие,
Довожу Вам, судебное следствие —
Юный пристав меня истерзал;
Прокурор, поседевший во бдении,
Так копался в моем поведении,
Что с натуги в истерику впал;
Сторона утверждала противная,
Что вся жизнь моя — цель непрерывная
Вопиющих каких-то картин,
И, содрав гонорар неумеренный,
Восклицал мой присяжный поверенный:
«Перед Вами стоит гражданин
Чище снега альпийских вершин!»…» [Н-8. Т. 3. С. 115 — 116].
В черновике стихотворения рукой Некрасова был указан прототип присяжного поверенного — знаменитый петербургский адвокат Утин. Впрочем, современники Евгения Исааковича Утина (1843 — 1894), выдающегося адвоката-публициста, неизменно обращали внимание на его исключительную профессиональную добропорядочность. Впрочем, как известно, в 60 — 70-е годы многие, в том числе демократически настроенные литераторы, были охвачены духом нигилизма в отношении пореформенной юстиции, и прежде всего присяжной адвокатуры. Так, «Отечественные записки» некрасовского периода публиковали остро критические обличительные статьи Н. Щедрина, Г. З. Елисеева, анонимных авторов…
Еще одно произведение, в центре которого правовая проблематика преступления, — поэма «Коробейники» (1861). Центр сюжета (точнее его финал) — убийство с целью ограбления двух торговцев-коробейников, вполне успешно наживавших свое состояние. У Некрасова это трагическое событие — преступление, совершенное по корыстным мотивам, ведомое завистью [Н-8. Т. 2. С. 25 — 44].
Не мог пройти Некрасов и мимо другого девиантного явления, почти открыто царившего в крупных городах послереформенной России, — женской проституции, многообразной по социальному составу и градации («уличные», «элитные» и пр.) (стихотворение «Убогая и нарядная», 1859):
«Беспокойная ласковость взгляда,
И поддельная краска ланит,
И убогая роскошь наряда —
Все не в пользу ее говорит…» [Н-8. Т. 1. С. 326 — 330].
Именно эта часть несчастных, так называемых «желтобилетниц», являлась объектом «профилактики» и административных репрессий со стороны чиновников врачебно-полицейского ведомства. Некрасов замечает, что в основе причин такого поведения — социальные корни, такая женщина — «нищеты и несчастия дочь». Ей противопоставлена другая категория — «львиц полусвета», вращающихся в «благородном обществе»:
«Бриллианты, цветы, кружева,
Доводящие ум до восторга…
Что за дело, что вся дочиста
Предалась ты постыдной продаже,
Что поддельна твоя красота…».
Поэт указывает на одну из причин «салонной» проституции — низкие моральные устои общества, где «стая модных и глупых людей… знатоки нашей нации». Впрочем, эти оценки Некрасова без особых натяжек можно принять как вполне современные применительно к нынешней эпохе, когда так называемые «эскорт-услуги» и пр. являются неотъемлемым элементом паблисити немалой части российской «элиты».
Видное место в социальной лирике Некрасова уделено борьбе за нравственное здоровье русского народа, и прежде всего — против государственной алкогольной политики. Проблеме пьянства уделено внимание во многих произведениях поэта, в т. ч. поэме «Кому на Руси жить хорошо» (главы «Сельская ярмарка» и «Пьяная ночь») [Н-8. Т. 3. С. 159 — 406]. Причину пьянства Некрасов объясняет невыносимыми условиями жизни, при этом безудержное потребление спиртного у поэта равносильно стихийному бедствию, разрушающие последствия которого — в посягательствах на основы духовной и социальной жизни крестьянской страны:
«Поля — недоработаны,
Посевы — недосеяны,
Порядку нет следа!
О матушка! о родина!
Не о себе печалимся,
Тебя, родная, жаль.
Ты, как вдова печальная,
Стоишь с косой распущенной,
С неубранным лицом!..
Усадьбы переводятся,
Взамен их распложаются
Питейные дома!..
Поят народ распущенный…
На всей тебе, Русь-матушка,
Как клейма на преступнике,
Как на коне тавро,
Два слова нацарапаны:
«Навынос и разливочно» [С. 239].
Возрождение народного самосознания, вера в его перспективу Некрасовым рассматриваются в контексте полного преодоления пьянства, отказа от губительной протекционистской «питейной» политики государства («Пир на весь мир»):
«Ни игом рабства данного,
Ни кабаком самим
Еще народу русскому
Пределы не поставлены:
Пред ним широкий путь!»
Именно алкогольные традиции, укоренившиеся в русском обществе, по справедливому замечанию Некрасова, во многом мешают простым «работягам» отстаивать свои имущественные интересы в отношениях с бессовестными работодателями и чиновниками, превращают их в смиренно-апатичную «массу» («Железная дорога», 1864) [Н-8. Т. 2. С. 118 — 123].
Поэма «Кому на Руси жить хорошо» (1863 — 1877) является своеобразной энциклопедией уголовно-правовых и девиантологических явлений в крепостной России. Читатель на страницах произведения находит практически все малые и большие беды простого русского народа (незаконная рекрутчина, преступления и притеснения со стороны помещиков, повальное пьянство населения, доведение до самоубийств, высокая детская смертность, криминальная агрессия в форме убийств, грабежей, народный бунт-самосуд и пр.). Обратился поэт и к проблеме бродяжничества (путники, странники), указав в т. ч. на их асоциальное и низко нравственное поведение.
Общественным идеалом Некрасова служил образ самоотверженного интеллигента-просветителя («Пророк», 1874), и шире — героя нравственного подвига — на примере декабристов и их жен («Русские женщины», «Дедушка», 1870). Отвергая «официоз» — политические и правовые идеалы своего времени (как известно, это проявилось и в так называемых антиюридических воззрениях поэта), Некрасов эпитеты и категории «честный человек», «славный человек», «Друг Истины, Добра и Красоты», «заступник суровый» обращает к тем, кто выступил против действующего закона, но за торжество закона нравственного.
Как представитель великой русской культуры, Некрасов главной общественной миссией интеллигенции видел просвещение и образование, однако эта доминанта созидания не исключала их жертвенности и самоотверженности. В сравнении между материальным благополучием и духовной свободой Некрасов — на стороне последней:
«Не надо мне ни серебра
Ни золота, а дай господь,
Чтоб землякам моим
И каждому крестьянину
Жилось вольготно, весело
На всей святой Руси» («Кому на Руси жить хорошо»)
Литература
1. При написании статьи автором использованы биографические данные жизни и творчества Н. А. Некрасова, опубликованные: Летопись жизни и творчества Н. А. Некрасова: В 3 т. / Отв. ред. Б. В. Мельгунов: Пушкинский Дом РАН. СПб.: Наука, 2007. См. также: Розанова Л. А. О творчестве Н. А. Некрасова. М., 1988; Карабиха: Историко-литературный сборник. Вып. 4. Ярославль, 2002; Карабиха: Историко-литературный сборник / Ред. кол. Б. В. Мельгунов и др. Вып. 5. Ярославль, 2006; Некрасовский сборник, XI — XII. Пушкинский Дом РАН. СПб., 1998; Некрасовский сборник, XIII. Пушкинский Дом РАН. СПб., 2001; Некрасов в контексте русской культуры: Материалы научной конференции. Ярославль, 2008 и др.
2. Скрипилев Е. А. Процесс Н. Г. Чернышевского // Советское государство и право. 1978. N 8. С. 128 и послед;
3. Кони А. Ф. Собр. соч. Т. 6. М.; 1968. С. 257 — 278.
4. Ссылки и цитаты приводятся по следующему изданию: Некрасов Н. А. Собрание сочинений в восьми томах / Под общей редакцией К. И. Чуковского. М.: Художественная литература, 1965 (далее по тексту — Н-8). [Н-8. Т. 4. С. 255 — 288].
——————————————————————
Вопрос: В ходе камеральной проверки лицея налоговый орган установил, что лицей при выдаче студентам дипломов взимал плату за бланки дипломов государственного образца, и неправомерно не включил в налоговую базу по НДС суммы налога по операциям реализации бланков дипломов и привлек налогоплательщика к налоговой ответственности по пункту 1 статьи 122 НК РФ. Правомерна ли такая позиция налогового органа?
(Подготовлен для системы КонсультантПлюс, 2008)
Подготовлен для системы КонсультантПлюс
Вопрос: В ходе камеральной проверки лицея налоговый орган установил, что лицей при выдаче студентам дипломов взимал плату за бланки дипломов государственного образца, и неправомерно не включил в налоговую базу по НДС суммы налога по операциям реализации бланков дипломов и привлек налогоплательщика к налоговой ответственности по пункту 1 статьи 122 НК РФ. Правомерна ли такая позиция налогового органа?
Ответ: Пунктами 1, 2 статьи 27 Закона РФ от 10.07.1992 N 3266-1 «Об образовании» устанавливается, что образовательное учреждение в соответствии с лицензией выдает лицам, прошедшим итоговую аттестацию, документы о соответствующем образовании и (или) квалификации в соответствии с лицензией. Форма документов определяется самим образовательным учреждением. Указанные документы заверяются печатью образовательного учреждения, образовательные учреждения, имеющие государственную аккредитацию и реализующие общеобразовательные (за исключением дошкольных) и профессиональные образовательные программы, выдают лицам, прошедшим государственную (итоговую) аттестацию, документы государственного образца об уровне образования и (или) квалификации, заверяемые печатью соответствующего образовательного учреждения.
Согласно пункту 4 указанной нормы документ государственного образца о соответствующем уровне образования является необходимым условием для продолжения обучения в государственном или муниципальном образовательном учреждении по программам последующего уровня образования.
В соответствии с подпунктом 14 пункта 2 статьи 149 НК РФ не подлежит налогообложению (освобождается от налогообложения) реализация (а также передача, выполнение, оказание для собственных нужд) на территории РФ услуг в сфере образования по проведению некоммерческими образовательными организациями учебно-производственного (по направлениям основного и дополнительного образования, указанным в лицензии) или воспитательного процесса, за исключением консультационных услуг, а также услуг по сдаче в аренду помещений.
При этом также устанавливается, что реализация некоммерческими образовательными организациями товаров (работ, услуг) как собственного производства (произведенных учебными предприятиями, в том числе учебно-производственными мастерскими, в рамках основного и дополнительного учебного процесса), так и приобретенных на стороне подлежит налогообложению вне зависимости от того, направляется ли доход от этой реализации в данную образовательную организацию или на непосредственные нужды обеспечения развития, совершенствования образовательного процесса.
Таким образом, реализация образовательным учреждением бланков дипломов для своих студентов подлежит обложению налогом на добавленную стоимость.
Однако некоторые суды по данному вопросу придерживаются обратной позиции.
Так, в Постановлении ФАС Восточно-Сибирского округа от 26.02.2007 N А33-8769/06-Ф02-594/07 суд пришел к выводу, что выдача дипломов не относится к реализации услуг как объекту налогообложения НДС. Реализацию бланков дипломов следует расценивать как услугу в сфере образования, освобождаемую от налогообложения в силу подпункта 14 пункта 2 статьи 149 НК РФ.
Таким образом, действия налогового органа являются правомерными, поскольку реализация лицеем бланков дипломов государственного образца своим студентам подлежит налогообложению. Однако, учитывая судебную практику по данному вопросу, налогоплательщик может доказать, что такие действия относятся к образовательному процессу, и не уплачивать НДС.
