ЮРИДИЧЕСКОЕ ОКРУЖЕНИЕ А. С. ПУШКИНА (ПОПЫТКА РЕКОНСТРУКЦИИ СВЯЗЕЙ ПОЭТА С ПРЕДСТАВИТЕЛЯМИ ЮРИСПРУДЕНЦИИ)
К. В. ХАРАБЕТ
Харабет К. В., профессор Военного университета.
Продолжая начатое в N 11 — 12 журнала за 2007 год обсуждение вопросов, затрагивающих влияние, место и роль правовой (и шире — девиантологической) тематики в жизни и творчестве великих русских литераторов начала XX века, предлагаем вниманию читателей второй материал из цикла, посвященного А. С. Пушкину. В нем пойдет речь о юридическом окружении поэта. Данному вопросу (в той или иной степени) в свое время были посвящены работы, прежде всего, А. Ф. Кони и А. В. Наумова, а также представителей военно-юридической школы профессоров А. С. Кобликова и Е. А. Скрипилева <1>, а также ряда других авторов. Необходимо специально указать на основательные исследования крупнейшего современного криминалиста профессора А. В. Наумова, содержащие освещение многих вопросов, относящихся к идентификации и осмыслению связи Поэта с юридическим миром современной ему России. В то же время, по мнению автора, до настоящего времени отсутствуют специальные исследования, посвященные обобщению (либо иной систематизации) контактов (знакомств) поэта с представителями мира юстиции. В этой связи следует пояснить, что нами под юридическим окружением Пушкина рассматриваются (в современном и ретроспективном плане) документально установленные пушкинистами сведения либо высказанные в научной литературе предположения о фактах знакомств, общения и пр. поэта с представителями юриспруденции (педагогами, учеными, сотрудниками правоохранительной и судебной систем России и зарубежья), независимо от характера и содержания такого общения. В качестве попытки такой реконструкции ранее нами было проведено небольшое исследование, посвященное осмыслению возможной роли в творческой лаборатории поэта произведений выдающегося английского юриста, социолога и философа Иеремии Бентама, связи последнего с Россией первой трети XIX века <2>. Автор солидарен с ранее высказанным А. В. Наумовым замечанием, что юристы занимаются творчеством А. С. Пушкина на том же основании, что и историки, художники, экономисты, представители медицинской и др. наук — в силу его гения, по Я. П. Полонскому, «все любившего, все в самом себе вместившего…» <3>. ——————————— <1> См., напр.: Наумов А. В. Посмертно подсудимый. 2-е изд. Тула, 2004; Кони А. Ф. Нравственный облик А. С. Пушкина // Собр. соч.: В 6 томах. Т. 6. М., 1968. С. 24 и послед.; публикации А. С. Кобликова в журналах «Социалистическая законность» в 1984 — 1987 гг. и некоторые др. <2> Харабет К. В. Пушкинская Россия и английский юрист Иеремия Бентам // Российская юстиция. 2008. N 1. <3> Цит. по: Скрипилев Е. А. Рецензия на книгу А. В. Наумова «Посмертно подсудимый. М., 1992» // Государство и право. 1993. N 2. С. 76.
Предваряя краткий обзор юридических связей и контактов А. С. Пушкина, считаем необходимым указать на следующие обстоятельства, характеризующие авторское исследование <4>. Во-первых, с учетом того, что в «юридической» (и не только) пушкинистике многие биографические события и знакомства Пушкина детально «разобраны» (Сперанский, Дмитриев, Блудов, Дашков, Бенкендорф, Дубельт, Пущин, Языков, Липранди и некоторые другие), мы ограничимся, в ряде мест, лишь их краткой констатацией. Во-вторых, нами выведены вне рамок настоящего исследования связи с Пушкиным ряда персоналий, чья принадлежность к миру права либо к правовым событиям из биографии поэта, носила фрагментарный (либо опосредованный) характер. К таковым, например, могут быть отнесены гвардейские офицеры, привлеченные к участию в рассмотрении военно-судного дела в 1837 году, подследственным которого посмертно выступил поэт. Наконец, с учетом системы особенностей государственного устройства России пушкинской эпохи представляет известную трудность точное определение деятельности или рода занятий того или иного лица с позиции «состояния на юридическом поприще». Таким образом, границы данного понятия (в контексте нашего исследования) весьма условны. ——————————— <4> Сведения о жизни и творчестве А. С. Пушкина автором взяты из следующих изданий: Летопись жизни и творчества Александра Пушкина в 4-х томах М.: Пушкинская комиссия РАН, 1999; Летопись жизни и творчества Александра Пушкина. Том 5 (справочный). М., 2005; Вересаев В. В. Спутники Пушкина: В 2-х т. М., 1993; Модзалевский Б. Л. Пушкин и его современники. Избранные труды (1898 — 1928). СПб., 1993; Он же. Библиотека А. С. Пушкина. С.-Петербург, 1910; Пущин И. И. Записки о Пушкине. М., 1979; Удовик В. А. Одиссея А. С. Пушкина. СПб., 2004.
Лицейский период
Важнейшим в числе лиц, оказавших большое влияние на формирование юридического мировоззрения поэта, может быть назван Александр Петрович Куницын (1783 — 1840), преподававший в Царскосельском лицее курс юридических наук (1811 — 1817). Во многом знаменательным оказалось выступление молодого адъюнкт-профессора нравственных наук на торжественном открытии Лицея в 1811 году в присутствии первых лиц государства. Книга Куницына «Право естественное» (1818), а также и другие его произведения обоснованно выдвинули последнего в число крупнейших ученых-правоведов России. Юридическое образование Куницын получил в Геттингенском университете. В дальнейшем (с 1826 года) Куницын служит во II Отделении Собственной Е. И.В. канцелярии, непосредственно участвует в подготовке Полного собрания законов империи, а также Сводов законов гражданских и уголовных. В лицее на старших курсах Куницын читал Пушкину и его товарищам право естественное и публичное, государственное право, гражданское русское, право публичное русское, право уголовное, право римское, финансовое право. Поэт успешно и с большим интересом занимался на уроках Куницына. Велики заслуги педагога А. П. Куницына в формировании у юного Пушкина и других лицеистов уважительного отношения к законности как необходимому условию управления государством, воспитания антикрепостнических и антисамодержавных настроений, становления либерального политико-правового мировоззрения в целом («Он создал нас, он воспитал наш пламень»). Одним из ближайших друзей Пушкина был лицеист, будущий декабрист Иван Иванович Пущин (1798 — 1859). Будучи человеком высоких моральных качеств, Пущин в 1823 году осознанно оставляет военную службу, поступает на службу гражданскую, сначала в Петербургскую уголовную палату, а затем становится судьей Московского Надворного суда. Поздней осенью 1825 года состоялась знаменитая встреча двух друзей в Михайловском; позднее Пущин (автор ценных и достоверных «Записок о Пушкине») вспоминал, что А. Пушкин горячо поддержал переход друга на судебное поприще, гордился им, расспрашивал о новой работе. Современным отечественным криминологам и девиантологам хорошо известно одно из первых российских научных исследований по проблематике — доклад академика Карла Федоровича (Карла Теодора) Германа «Изыскание о числе самоубийств и убийств в России за 1819 и 1820 годы», сделанный им в Академии наук в декабре 1823 года. В связи с отсутствием в пушкинистике достоверных сведений о возможном знакомстве поэта и ученого, позволим себе предложить некоторые суждения в пользу версии их возможного знакомства и общения. Несколько слов о личности знаменитого экономиста-статистика. К. Герман, немец по происхождению, выпускник Геттингенского университета, в 1806 — 1819 гг. преподавал в С.-Петербургском университете и одновременно в 1806 — 1808 гг. — редактор первого в России «Статистического журнала»; в 1811 — 1834 гг. служил начальником статистического отделения министерства полиции, а затем — министерства внутренних дел. В 1816 — 1817 гг. Герман читал частные лекции по политической экономии и статистике группе будущих декабристов — членов преддекабристской организации «Священная Артель» (П. Пестелю, Н. Муравьеву и другим). В те же годы собрания Священной Артели посещали друзья поэта — Дельвиг, Пущин и другие. Многие из окружения поэта тех лет в последующем вспоминали об уроках К. Германа по политической экономии (наряду с занятиями Галена и Куницына). За антиправительственные взгляды ученый в 1821 году был отстранен от преподавания в университете, а его книги были запрещены. Также следует упомянуть и о том, что Герман был знаком с А. П. Куницыным, преподававшим в те же годы в университете, вместе с ним он пострадал (в 1821 году) от гонений властей. Герман был знаком и с профессором географии и статистики Петербургского университета в 1819 — 1833 гг. Евдокимом Филипповичем Зябловским (1763 — 1833), по книгам которого учил статистику Пушкин. Перечисленные доводы, по нашему мнению, лишний раз свидетельствуют о корректности утвердительного ответа на вопрос о возможном знакомстве и общении (во временных границах 1816 — 1830 годов) А. С. Пушкина и К. Ф. Германа. Более того, отдельные исследователи (А. В. Аникин) даже проводят далекие параллели между К. Германом и действующим лицом пушкинской повести «Пиковая дама» обрусевшим немцем Германном (!), по крайней мере, с позиции выбора автором фамилии своего героя <5>. ——————————— <5> Аникин А. В. Муза и мамона: социально-экономические мотивы у Пушкина. М.: Мысль, 1989. С. 100 и послед.
Еще один лицеист, Дмитрий Николаевич Маслов (1799 — 1856) многие годы служил на государственной службе, в т. ч. в Департаменте законов Государственного совета и в коммерческом суде (товарищем председателя). Михаил Львович Яковлев (1798 — 1868), хороший приятель А. С. Пушкина и лицеист первого набора, также сразу же по окончании Лицея был взят на службу в Министерство юстиции, в дальнейшем (в 1827) он также перешел во II Отделение канцелярии, позднее был директором типографии этого отделения. Пушкин не раз обращался к нему по издательским делам. С юных лет и до конца жизни товарищеские и деловые отношения связывали поэта и выпускника второго выпуска Лицея Дмитрия Алексеевича Эристова (1797 — 1858), поэта-дилетанта, сотрудника Комиссии по составлению законов, в дальнейшем — служащего II Отделения канцелярии, генерал-аудитора и пр. В 1835 году именно Эристов и М. Л. Яковлев вовлекли поэта в работу над «Словарем историческим о святых…». В ноябре (8-го числа) 1836 года те же Яковлев и Эристов (вместе с еще одним лицеистом Ф. Матюшкиным) слушают рассказ Пушкина о полученном им анонимном дипломе «рогоносца» и пытаются строить версии о его «происхождении». К лицейскому окружению поэта достаточно близко (в т. ч. по общности взглядов на проблемы государства и права) находятся его знакомые по декабристскому движению. В этой связи к без сомнения юридическим контактам поэта можно отнести полковника Павла Ивановича Пестеля (1793 — 1826), одного из идеологов декабристов, главы Южного общества, пользовавшегося заслуженным авторитетом и уважением у Пушкина. П. Пестель был автором «Русской Правды» — конституции заговорщиков, солидного политико-правового документа, сам Пушкин неоднократно встречался с Пестелем и высоко отзывался об его интеллектуальном потенциале. «Хромой Тургенев», один из идеологов движения декабристов — Николай Иванович Тургенев (1789 — 1871) не без основания может быть причислен к «юридическому» окружению поэта. Их знакомство началось в 1817 году и было связано с деятельностью литературного общества «Арзамас». Получив юридическо-политическое образование в Геттингенском университете, Тургенев увлекается вопросами политической экономии и права, став автором популярной в России книги «Опыт теории налогов» (1818). Впрочем, нужно отметить, что Н. Тургенева (с 1825 года — в вынужденной эмиграции) и А. С. Пушкина связывали весьма непростые взаимоотношения. Осенью 1817 года у Н. И. Тургенева Пушкин общается с Андреем Ивановичем Барановым, помощником начальника отделения Комиссии по составлению законов.
Южная ссылка
С адвокатом Петром Флери Пушкин общался в Кишиневе в 1821 году на почве принадлежности к масонской ложе «Овидий». «Человеком умным и деловым» предстает у Пушкина чиновник канцелярий генерала Инзова и графа Воронцова (Одесса и Кишинев, 1821 — 1823) Михаил Иванович Лекс (1793 — 1856), позднее — товарищ министра внутренних дел. На август 1823 г. приходится одесское знакомство поэта с чиновником канцелярии графа Воронцова Алексеем Ираклиевичем Левшиным (1792 — 1879), в последующем — одесским градоначальником и товарищем министра внутренних дел. Интересной фигурой в окружении Пушкина является Иван Петрович Липранди (1790 — 1880), боевой офицер, чиновник по особым поручениям при графе Воронцове, в дальнейшем — при министре внутренних дел, согласно некоторым источникам много лет успешно действовавший на поприще тайного политического сыска и военной разведки. Имел большую и разнообразную библиотеку, возможностями которой пользовался Пушкин, находясь в ссылке на юге России. Автор присоединяется к мнению А. В. Наумова, обоснованно поставившего под сомнение высказанное отдельными пушкинистами предположение о том, что в кишиневско-одесский период Липранди по поручению властей шпионил за политически неблагонадежным Пушкиным. В общий круг общения Пушкина и Липранди по Кишиневу (1820 — 1821 гг.) входили советник областного бессарабского суда Апостол Константинович Стамо (1755 — 1830) и член областного суда Ралли Захар (Земфир) Эммануилович (1769 — 1831), а также, возможно, и сам председатель того же суда Ф. И. Недоба. Непросто складывались отношения у Пушкина со своим начальником — генерал-губернатором Новороссийского края графом Михаилом Семеновичем Воронцовым (1782 — 1856), человеком богатых и разносторонних дарований. В его военно-политической биографии был следующий интересующий автора эпизод. Воронцов командовал русским оккупационным корпусом, находившимся во Франции с 1815 по 1818 год. Ближайшим помощником командующего был младший из братьев Тургеневых — Сергей Иванович Тургенев (1792 — 1827). М. С. Воронцов обратил внимание на проблемы с воинской дисциплиной среди своих подчиненных и недостаточную, по его мнению, роль военных судов в борьбе с правонарушениями военнослужащих. Воронцов решил навести порядок с судопроизводством и написал проект правил для военных судов корпуса, которые затем были отредактированы Тургеневым. В результате был издан командующим приказ «Некоторые замечания о производстве в корпусе военных судов». Был введен запрет на телесные наказания солдат (палками) во время учений, офицеры были обязаны при определении меры наказания в отношении подчиненных руководствоваться исключительно законом. Тургенев-младший, близко познакомившийся с Пушкиным в Петербурге в январе 1820 г., вполне мог рассказывать ему о своей службе под началом либерального и широко образованного графа.
Московский и петербургский период (20 — 30-е годы)
В пушкинистике и исследованиях по творчеству М. Ю. Лермонтова, а также литературе по истории отечественного уголовного права достаточно подробно рассматривается научная биография Льва Алексеевича Цветаева (1777 — 1835) как видного представителя российской (московской) школы уголовного права. Самые известные труды Цветаева («Краткая теория законов», часть 1; части 2 и 3, изданные в 1810 году в Москве университетской типографией) были в библиотеке А. С. Пушкина. Представляется уместным предложить расширить круг общения поэта и ученого: Л. Цветаев на протяжении многих лет также исполнял обязанности цензора (в г. Москве) и в этом качестве также был хорошо, по видимому, знаком Александру Сергеевичу как минимум с середины первого десятилетия и по 1833 годы. Можно констатировать, что Цветаев-цензор всегда благосклонно относился к решению вопросов публикации произведений Пушкина. Мы не располагаем точными сведениями об их личном общении, хотя рискнем предположить, что по вопросам «цензурного» прохождения произведений поэта они наверняка встречались. С Константином Ивановичем Арсеньевым (1789 — 1865), историком и статистиком, академиком (с 1841 г), профессором Петербургского университета, Пушкин общается в 1834 — 1836 гг., в т. ч. на «средах» у Плетнева. В конце 1834 года собеседники обсуждают между собой «о лицах и событиях времен Петра Великого». В мае 1832 г. Пушкин и П. Вяземский были у Михаила Андреевича Балугьянского (1769 — 1847), который давал бал в своем петербургском доме, — авторитетного экономиста и юриста, ректора Петербургского университета, в то время — члена Комиссии по составлению законов. Других достоверных сведений об их общении не сохранилось. В 1832 — 1833 гг. Пушкин у В. Ф. Одоевского знакомится с Николаем Александровичем Безобразовым (1816 — 1867), в будущем — юристом, активным деятелем эпохи реформ 60-х годов. Предположительно к 1836 году относится знакомство Пушкина с Петром Александровичем Валуевым (1814 — 1890), женатым на дочери друга поэта — князя П. Вяземского. В то время Валуев был подававшим виды чиновником II Отделения Собственной Е. И.В. канцелярии, а впоследствии — министр внутренних дел и пр. В неприятном для Пушкина конфликте и судебной тяжбе с петербуржским домовладельцем — купцом П. А. Жадимеровским, который воспользовался доверчивостью поэта и должным образом не оформил правомерное расторжение договора об аренде квартиры на ул. Гороховой в 1833 году, Пушкин, проиграв дело в Надворном суде по иску купца, договорился с Василием Павловичем Варленковым (ум. не ранее 1845 г.), секретарем 4-го департамента Надворного суда, о составлении апелляционной жалобы (май 1835 г.). В августе 1835 года она была подана в Петербургскую Палату гражданского суда (судебная тяжба завершилась лишь после смерти поэта, не в его пользу; опека уплатила истцу присужденную сумму). В Москве в 1826 — 1827 гг., Пушкин находился под «мелочной» опекой жандармов, возглавляемых начальником 2-го окружного корпуса жандармов Александром Александровичем Волковым (1778 — 1833), настороженно-негативно отзывавшемся о своем «подопечном». На 1826 — 1833 гг. приходится общение Пушкина с московским писателем и переводчиком, чиновником особых поручений министерства внутренних дел Авраамом Сергеевичем Норовым (1795 — 1869). Летом 1836 года Пушкин несколько раз встречается с доктором права Карлом Фридрихом фон Гроссгейнрихом, воспитателем рано умершей поэтессы Е. Кульман. Предмет разговоров — творчество поэтессы. С Владимиром Ивановичем Далем (1801 — 1872), писателем, лексикографом, врачом, этнографом, в зрелые годы — заведующим Особой канцелярией министерства внутренних дел (1843 — 1849 гг.), Поэта связывали дружеские отношения на протяжении многих лет, вплоть до последних дней жизни. В 1833 году Даль, будучи чиновником особых поручений при военном губернаторе, сопровождал А. С. Пушкина в его поездке по Оренбуржью в рамках сбора историко-правового и иного фактического материала, относящегося к Пугачевскому восстанию. Также можно напомнить читателю и о том, что В. И. Даль в свой «Толковый словарь живого великорусского языка» (т. 1 — 4, 1863 — 1866) включил многие термины девиантологического характера (преступление, пьянство и др.), снабдив их весьма точными краткими социально-правовыми комментариями. Многолетним доброжелательным знакомым поэта, еще с «арзамасского» периода, был переводчик и мемуарист Степан Петрович Жихарев (1788 — 1860), в 1823 — 1827 гг. московский губернский прокурор. Знакомым А. С. Пушкина в 1826 — 1828 гг. приходился сотрудник III Отделения Собственной Е. И.В. канцелярии, делопроизводитель Следственного комитета Андрей Андреевич Ивановский (1791 — 1848). Приятельские отношения связывали начиная с 1828 года Пушкина с литератором и чиновником министерства юстиции Василием Игнатьевичем Любич-Романовичем (1805 — 1888). Приятелем Пушкина с середины 20-х годов в Москве по карточным играм являлся Матвей Михайлович Карниолин-Пинский (1780 — 1866), автор журнальных статей, с 1831 г. — начальник отдела Департамента юстиции. С Дмитрием Васильевичем Коротким, служащим в ссудной кассе Опекунского Совета Воспитательного дома, Пушкин в течение 1831 — 1832 гг. неоднократно советовался по делам уплаты процентов. Он же, хорошо знавший ведение судебных процессов, снабдил поэта копией подлинного судебного дела помещика Крюкова против поручика Муратова, использованного при написании романа «Дубровский». По меньшей мере с 1827 года приятелем поэта по светским мероприятиям был Александр Васильевич Кочубей (1788 — 1866), бывший в одно время обер-прокурором Сената. Поэт в 30-е годы в Петербурге прибегал к услугам адвоката Густава Васильевича Лерха (1790 — не ранее 1847). Через него в 1830 году Пушкин урегулировал карточный долг с М. О. Судиенко, отставным офицером; позднее, в 1835 году, пытаясь помочь родственнику жены (Д. Н. Гончарову) в его тяжбе с купцом Усалевым, он вновь обращается за советом и юридической помощью к Лерху. В круг общения поэта периода 1826 — 1828 гг. входил юрист и товарищ А. Ищкевича, сотрудник Комиссии по составлению законов Франтишек Иероним Малевский (1800 — 1870).
Министры юстиции и руководители других правоприменительных ведомств России
Отдельное место среди юридических связей поэта занимает выдающийся государственный деятель России Михаил Михайлович Сперанский (1772 — 1839), ближайший сподвижник императора Александра Первого в вопросах преобразований страны (до своей ссылки в 1812 году), высокопоставленный чиновник министерства внутренних дел и министерства юстиции, с 1826 года — управляющий II Отделением канцелярии, занимавшимся вопросами реформирования и кодификации законодательства, с 1838 года был председателем Департамента законов Государственного совета. Напомним читателю, что именно под руководством Сперанского была проведена работа по составлению полного Собрания законов Российской империи в 46 томах (издание его было подарено Пушкину императором в 1832 году и находилось в его библиотеке) и Свода законов Российской империи в 15 томах, а еще в 1810 году именно Сперанский составил проект организации Царскосельского лицея. Известно, что еще в 1820 году, находясь в «ссылке» в должности генерал-губернатора Сибири, Сперанский обсуждал с лицеистом Ф. Матюшкиным (исследователем Ледовитого моря) Лицей, Пушкина, поэму «Руслан и Людмила». Тесное общение поэта и Сперанского приходится на начало — первую половину 1834 года, А. С. Пушкин при первой встрече с высокопоставленным российским чиновником в беседе поднимает темы Пугачева, Собрания законов, начала царствования императора Александра, генерала Ермолова. Поэт высоко оценивал роль М. М. Сперанского как выдающегося деятеля Александровской и Николаевской России. Великий поэт XVIII века Гавриил Романович Державин (1743 — 1816), в 1802 — 1803 гг. — министр юстиции, отметивший поэтическое дарование лицеиста А. С. Пушкина, оказал благотворное влияние на своих потомков своими лучшими произведениями общественно-правовой направленности («Властителям и судиям», «Ода к Фелице», «Вельможа» и др.). Пушкин на протяжении всей своей жизни сохранял к Державину глубоко уважительное отношение. С другим министром юстиции (1829 — 1839 гг.) — Дмитрием Васильевичем Дашковым (1788 — 1839) Пушкина связывали уважительные отношения по литературному обществу «Арзамас». Министр Дашков участвует в положительном решении вопроса о допуске поэта в архив Сената для изучения материалов, относящихся к восстанию крестьян под предводительством Е. Пугачева (1835 г.). Поэт, сатирик, министр юстиции в 1810 — 1812 гг. Иван Иванович Дмитриев (1760 — 1837) до прихода в министерство юстиции многие годы работал в Сенате, снискав заслуженное уважение и авторитет коллег по работе и современников. Автобиографический «Взгляд на мою жизнь» послужил для А. С. Пушкина свидетельством-источником при написании «Истории Пугачева» (1833). Наряду с Державиным, Карамзиным и Жуковским, Поэт причисляет И. Дмитриева к своим литературным учителям. Еще один известный литератор — Дмитрий Николаевич Блудов (1785 — 1864) многие годы занимал самые высокие посты в юридических ведомствах страны: в 1830 — 1831, 1839 — возглавлял министерство юстиции, в 1832 — 1837 — министерство внутренних дел. Будучи лично знакомым с Блудовым с детских лет, Пушкин лично обращается к высокопоставленному чиновнику в 1831 — 1832 гг. в связи с работой в царских архивах. Сохранились нелестные оценки Пушкина, характеризующие Блудова как государственного деятеля. С 1826 года, после декабрьских событий и до конца жизни судьба сводит поэта со «злым гением» — Александром Христофоровичем Бенкендорфом (1781 — 1844), шефом корпуса жандармов. О перипетиях их официальных взаимоотношений в пушкинистике написано много и весьма детально. Среди других заметных деятелей жандармско-полицейского корпуса, с которыми выпала необходимость более-менее тесно общаться поэту, были (в конце 20-х годов) Максим Яковлевич Фон-Фок (1777 — 1831), управляющий III Отделением Собственной Е. И.В. канцелярии и Леонтий Васильевич Дубельт (1792 — 1862), начальник штаба корпуса жандармов (с 1835), в последующем — руководитель III Отделения. Балашов Александр Дмитриевич (1770 — 1837) — министр полиции в 1810 — 1816 гг. Пушкин лично познакомился с Балашовым, по-видимому, много позднее, в 1832 году, в связи с участием в вопросе продажи земельного участка под Москвой, принадлежавшего бывшему главному полицейскому, талантливому механику А. Х. Кнерцеру, товарищу П. Нащокина. Но еще ранее, в июне 1828 г., в Департаменте гражданских и духовных дел был заслушан доклад Сената по поводу элегии Пушкина «Андрей Шенье». Этому неприятному для Пушкина «юридическому» событию предшествовало следующее событие — расследование силами Новгородского уездного суда дела Пушкина (а также Алексеева, Молчанова, Леопольдова) в связи с «Андрей Шенье». Суд в мае 1837 г. рекомендовал московскому обер-полицейскому Д. И. Шульгину установить за поэтом наблюдение. Департамент в лице Балашова и его коллег не согласился применить к Пушкину профилактические меры в виде подписки последнего, «дабы впредь никаких своих творений без рассмотрения и пропуска цензуры не осмеливался выпускать в публику под опасением строгого по законам взыскания». Таковы основные (но, разумеется, не исчерпывающие) сведения о круге знакомств и общений Александра Сергеевича Пушкина с представителями юридической России 10 — 30-х годов XIX века. Представляется, что дальнейшее углубленное изучение данного аспекта биографии и творчества поэта позволит получить новые знания, расширить имеющееся представление о многогранности его гения.
