(Невский С. А.) («Административное право и процесс», 2012, N 11)
ПОЛИЦЕЙСКИЙ НАДЗОР В САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ В 80-Х ГГ. XIX В.
С. А. НЕВСКИЙ
Невский Сергей Александрович, профессор кафедры уголовно-правовых дисциплин Московского государственного лингвистического университета, доктор юридических наук, профессор.
В статье рассматриваются вопросы организации полицейского надзора в Санкт-Петербурге в 80-х гг. XIX в. Уделяется особое внимание взаимодействию наружной полиции и Охранного отделения.
Police supervision in Sankt-Petersburg in 1880-s S. A. Nevskij
The article considers the issues of organization of police supervision in Sankt-Petersburg in 1880-s; the special attention is drawn to interaction of outdoor police and gendarmerie.
В одной из ранее опубликованных статей нами рассматривался вопрос об организации полицейского надзора в странах Западной Европы и в России в XIX в. <1>. В предлагаемой статье в развитие указанной проблематики освещаются особенности полицейского надзора в Санкт-Петербурге в 80-х гг. XIX в. Основой статьи послужила Записка об организации полицейского надзора в России (далее — Записка), изученная в Государственном архиве Российской Федерации <2>. Указанная Записка выполнена рукописным способом, ее содержание дает основания полагать, что она составлена в 80-е гг. XIX в. ——————————— <1> Невский С. А. Полицейский надзор в странах Западной Европы и в России в XIX в. (по материалам записки, составленной Н. Д. Рычковым) // Международное публичное и частное право. 2011. N 2(59). С. 35 — 39. <2> Записка об организации полицейского надзора в России // Государственный архив Российской Федерации (далее — ГАРФ). Ф. 102. Оп. 262. Д. 82.
В Записке отмечено, что надзор за неблагонадежными элементами населения составлял одну из важнейших обязанностей участковой полиции (основным звеном полиции в указанный период в Санкт-Петербурге был участок, возглавлявшийся приставом. — С. Н.). Осуществление полицейского надзора обусловливало наличие взаимодействия полиции с учрежденным при канцелярии градоначальника Отделением по охранению общественного порядка и спокойствия (далее — Охранное отделение), имевшему при участковых управлениях полиции «в качестве непосредственных своих органов» особых околоточных надзирателей, именовавшихся наблюдательными <3>. ——————————— <3> ГАРФ. Ф. 102. Оп. 262. Д. 82. Л. 1 (здесь и далее при цитировании архивных документов сохранены по возможности их стиль и орфография).
Полицейский надзор «по способам своего осуществления» разделялся на судебный и административный. Судебный надзор учреждался по приговорам судов (ст. 245, 251, 252 и 318 Улож. о нак.), или как последствие определенных исправительных наказаний, или же по распоряжениям судебных властей в виде меры пресечения «способов уклоняться от следствия и суда». Лиц, состоявших под надзором полиции на основании судебных приговоров, в Петербурге не было, поскольку, согласно примечанию к ст. 48 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных (по прод. 1876 г.), лица, подлежавшие полицейскому надзору по отбытии сроков заключения в исправительных отделениях, рабочем доме, крепости и смирительном доме, не имели права проживать в Санкт-Петербурге <4>. ——————————— <4> ГАРФ. Ф. 102. Оп. 262. Д. 82. Л. 1, 1 об.
В случае учреждения надзора полиции «в виде меры подследственной» участковое управление, получив от судебного следователя, окружного суда или мирового судьи уведомление об учреждении надзора, изымало у поднадзорного паспорт и выдавало ему временный вид на жительство, как правило, сроком на два месяца, в котором указывалось, что его предъявитель лишен права отлучаться из Санкт-Петербурга. Если судебный следователь оставлял в материалах уголовного дела паспорт обвиняемого и отпускал его с реверсом, то последний также заменялся в участке временным видом на жительство. Временные виды на жительство прописывались обычным порядком, а сведения о поднадзорных вносились в особые книги. Околоточные надзиратели были обязаны постоянно иметь сведения о проживающих на подведомственной им территории города поднадзорных. В том случае, если кто-либо из поднадзорных скрылся, околоточные надзиратели были обязаны незамедлительно сообщить об этом приставу. В Записке отмечено, что «такия меры обезпечивают цель надзора, т. е. явку к следствию или суду, до тех пор, пока обвиняемый не решается проживать без прописки или с фальшивым паспортом» <5>. ——————————— <5> ГАРФ. Ф. 102. Оп. 262. Д. 82. Л. 1 об., 2.
Полицейская практика в отношении полицейского надзора не была единообразной. Это отчасти происходило по вине судебных учреждений. Например, одни судебные следователи оставляли паспорта обвиняемых у себя и выдавали им реверсы, другие — отсылали обвиняемых в участки с паспортами и без реверсов, третьи — оставляя паспорта при уголовных делах, просто сообщали полиции об учреждении надзора. В полицейских участках также не было установлено определенных правил. В частности, во 2-м Московском — временных видов на жительство не выдавали, ограничиваясь лишь отобранием паспорта, в 4-м Московском — паспорта хранились у околоточных надзирателей, во 2-м Литейном — временный вид на жительство выдавался лишь в случае переезда поднадзорного на жительство в другой участок. Полицейское наблюдение за лицами, прибывавшими в Санкт-Петербург, было организовано следующим образом. Помимо обыкновенных адресных листков, учрежденных для общего и участкового адресных столов, состоявший при каждом участке наблюдательный околоточный надзиратель был обязан ежедневно представлять в Охранное отделение особые листки о прибывших в меблированные комнаты и гостиницы. С этой целью он должен был лично обходить все указанные заведения, расположенные во вверенном его наблюдению районе. Собирая необходимые сведения о прибывших и убывших, околоточный надзиратель получал от содержателей заведений соответствующий листок (бланки особых листков предоставлялись Охранным отделением содержателям гостиниц и меблированных комнат), который он должен был отправить не позднее вечера того же дня в Охранное отделение. Однако, как указано в Записке, по словам околоточных надзирателей, они редко успевали получать особые листки на местах, и содержатели гостиниц и меблированных комнат доставляли их в участок вместе с обыкновенными адресными листками. В Охранном отделении листки о прибывших и выбывших из гостиниц и меблированных комнат сортировались в алфавитном порядке на три разряда: 1) листки, доставленные из заведений, расположенных на улицах, по которым обычно проезжал Император; 2) листки о прибывших в иные («прочия») заведения; 3) листки о выбывших из этих заведений <6>. ——————————— <6> ГАРФ. Ф. 102. Оп. 262. Д. 82. Л. 3, 3 об.
Затем листки просматривались специально назначенными чиновниками. Поводами, устранявшими подозрения, признавались: преклонный возраст прибывших; маленькие дети; лица, прибывшие с больными, и т. п. Во всех иных случаях Охранное отделение требовало по особой форме от учреждения, выдавшего предъявленный паспорт, сведения о его действительности и о личности предъявителя. В случае положительного ответа никаких мер по наблюдению за прибывшим не принималось. Но если ответ давал повод к предположениям о подложности паспорта или принадлежности его другому лицу, то Охранное отделение, «руководствуясь другими, имеющимися в его распоряжении данными», вправе было установить за прибывшим тщательное негласное наблюдение, результаты которого определяли дальнейший образ действий. Однако чаще всего предъявитель сомнительного документа приглашался в Охранное отделение для разъяснения недоразумений. Если его объяснения оказывались «не уважительными», то он передавался в распоряжение Судного отделения Канцелярии, «которое со своей стороны поступает установленным в законе порядком» <7>. ——————————— <7> ГАРФ. Ф. 102. Оп. 262. Д. 82. Л. 3 об., 4, 4 об.
В тех случаях, когда ответ, указывавший на подложность паспорта, был получен уже после отъезда предъявителя из Санкт-Петербурга, то сведения о сомнительности его документа сообщались соответствующим властям той местности, куда он выбыл. Если предъявитель уехал, «не дав отметки», делалось распоряжение о повсеместном розыске посредством циркулярных сообщений губернаторам из Департамента полиции. Из числа поступавших ежемесячно в Охранное отделение 7500 листков запросы о паспортах были посланы: в 1882 г. — по 18 798 листкам, в 1883 г. (по состоянию на 1 ноября) — по 15 630 листкам. По этим запросам получены ответы, содержавшие указания на сомнительность паспортов 172 лиц, 140 из которых на момент составления Записки состояли под наблюдением Охранных отделений <8>. ——————————— <8> ГАРФ. Ф. 102. Оп. 262. Д. 82. Л. 4 об., 5, 5 об.
Проверка документов лиц, прибывавших на частные квартиры, возлагалась на участковых приставов, которые с этой целью обязывались изучать домовые книги. В тех случаях, когда личность прибывшего лица и обстановка прибытия давали повод к какому-либо подозрению, участковые приставы посылали в соответствующие учреждения по месту выдачи паспорта запросы, при этом пристав подписывался за начальника Охранного отделения, куда поступал ответ, минуя участок. Таких запросов послано: в июле 1883 г. — 169; в августе — 349; в сентябре — 161; в октябре — 222. В Записке отмечено, что участковые управления относились «к этой отрасли полицейской деятельности крайне небрежно, что доказывается неравномерным числом запросов и совершенным их отсутствием в некоторых участках» <9>. ——————————— <9> ГАРФ. Ф. 102. Оп. 262. Д. 82. Л. 5 об., 6.
В Записке также указано, что, по отзывам лиц, «близко стоящих к этому делу, правильно организованная проверка паспортов совершенно почти вывела в Петербурге обычай неблагонадежных лиц проживать с чужими или подложными видами». Однако вместе с тем стало распространяться проживание без прописки по частным квартирам. Установление подобных фактов сопровождалось значительными трудностями и было возможно лишь путем тщательного и осторожного наблюдения, подробных проверок домовых книг наиболее посещавшихся такими лицами домов, а также запросов о паспортах обывателей, проживавших в указанных домах. В обязанности наблюдательных околоточных надзирателей также входил сбор сведений об изменении местожительства студентами всех высших учебных заведений. Такая отчетность была заведена по требованию руководства учебных заведений и поступала в Охранное отделение, которое два раза в месяц сообщало списки студентов, переменивших квартиры, соответствующим «учебным Начальствам». С 1 января по 1 октября 1883 г. из 22 участков поступило 2426 таких ведомостей. Другие участки, в числе которых находились 1-й и 2-й Выборгские, 2-й Васильевский (вероятно, Василеостровский. — С. Н.), 2-й, 3-й и 4-й Петербургские, их не доставили, вследствие чего в Записке сделан вывод о том, что данная отчетность велась неаккуратно и «вряд ли сохранение ея вызывается полицейскими интересами» <10>. ——————————— <10> ГАРФ. Ф. 102. Оп. 262. Д. 82. Л. 6, 6 об., 7.
Полицейский надзор, учреждавшийся по распоряжениям административных властей по своим последствиям для поднадзорного, разделялся на: а) гласный надзор, учреждавшийся на основании Высочайше утвержденного 12 марта 1882 г. Положения Комитета Министров; б) негласный, не подвергавший поднадзорного каким-либо ограничениям; в) надзор, учреждавшийся за лицами, привлеченными к делам политического характера в виде меры пресечения «способов уклоняться от следствии и суда». При этом в участковых управлениях не делали различия между указанными категориями полицейского надзора и вносили всех лиц, упоминавшихся в секретных дополнениях («прибавлениях») к приказам по полиции под наименованием «лиц, состоящих под секретным надзором», в одну общую книгу. Общая книга в некоторых участках велась с 1876 г. и содержала сведения о более 2 тыс. лиц, привлекавшихся к дознаниям по политическим делам в Санкт-Петербурге, отданных под надзор полиции по распоряжениям Министерства внутренних дел и чинов Корпуса жандармов. Также в эту книгу заносились сведения о лицах, прибытие которых в Санкт-Петербург только ожидалось. Обо всех перечисленных лицах, без исключения, в том числе находившихся под негласным надзором, составлялись в общем порядке розыскные листки, а сведения о проживавших в пределах участка, кроме того, заносились в особую книгу. Одни участки имели две подобные книги: одну для поднадзорных вообще, другую — для состоявших под негласным надзором. Как сказано ранее, участковая полиция не различала в своей работе категорий надзора, поэтому сведения о негласном надзоре, учреждение которого должно быть неизвестным лицу, в отношении которого эта мера применялась, делались достоянием всех без исключения служащих в участковом управлении. Такому положению дел немало способствовали установленный сложный порядок отчетности, записи в нескольких книгах и розыскные листки: ведение отчетности, книг и составление листков обусловливали участие многих лиц, и негласный надзор, таким образом, фактически становился гласным <11>. ——————————— <11> ГАРФ. Ф. 102. Оп. 262. Д. 82. Л. 7, 7 об., 8, 8 об.
В случае перемены места жительства поднадзорного (когда его новое место жительства находилось на территории другого полицейского участка) последовательность действий чинов полиции была следующая: 1) пристав участка, где ранее проживал поднадзорный, отсылал в Охранное отделение ведомость о выбытии, а копию этой ведомости приставу того участка, куда поднадзорный переехал; 2) пристав участка, где находилось новое место жительства поднадзорного, после его прибытия представлял в Охранное отделение особую ведомость; 3) наблюдательные околоточные надзиратели обоих участков, в свою очередь, также сообщали в Охранное отделение о последовавшей перемене местожительства; 4) в книгах в обоих участках делались соответствующие отметки о прибытии и убытии поднадзорного <12>. ——————————— <12> ГАРФ. Ф. 102. Оп. 262. Д. 82. Л. 8 об., 9.
Если поднадзорный проживал в меблированных комнатах и переезжал в другие меблированные комнаты, числился в запасе армии, то переезд его на другую квартиру обусловливал, кроме отметок в книгах, составление и представление в различные учреждения 10 адресных листков и 3 ведомостей. О различных переменах в положении поднадзорных (например, о женитьбе) участковое управление было обязано доставить в Охранное отделение особую ведомость, которая вместе с другими подшивалась к имеющемуся о каждом поднадзорном делу. Отчетность о поднадзорных включала в себя составление двух ежемесячных и одной полугодовой ведомости: 1) «ведомость о переменах, происшедших в положении всех проживающих в участке поднадзорных»; 2) ведомость о числе запросов, посланных в различные учреждения относительно подлинности паспортов лиц, прибывших в частные квартиры; 3) полугодовые ведомости в алфавитном порядке о лицах, состоявших под негласным надзором, по особо установленной форме <13>. ——————————— <13> ГАРФ. Ф. 102. Оп. 262. Д. 82. Л. 9, 9 об., 10.
При учреждении негласного полицейского надзора Охранное отделение ограничивалось объявлением об этом в секретном «прибавлении» к приказам градоначальника столицы. Установление срочного (на определенный срок) гласного надзора производилось посредством вызова лица в Охранное отделение, выдачи ему взамен вида на жительство временного свидетельства и объявления в приказе. После этого свидетельство прописывалось в полицейском участке. Наблюдение за негласными поднадзорными хотя и возлагалось на наблюдательных околоточных надзирателей, но участковые околоточные, знавшие их всех поименно, считали себя «призванными к тому наблюдению». Свои сведения они сообщали приставу, который представлял их градоначальнику. Такие донесения имели случайный характер; периодическое представление сведений об образе жизни, знакомствах, занятиях и поведении поднадзорного входило в обязанности наблюдательного околоточного надзирателя, который снабжался особыми листками N 1 и N 2 трех цветов: белого — для лиц, состоявших под негласным надзором; зеленого — для лиц, состоявших под гласным надзором; коричневого — для лиц, деятельность и знакомство которых по каким-либо причинам необходимо было выяснить. По прибытии лица одной из перечисленных категорий в Санкт-Петербург наблюдательный околоточный надзиратель помимо ведомостей, посылавшихся участковым приставам, доставлял в Охранное отделение на листке N 1 сведения о звании, происхождении, семейном положении и приметах, затем ежемесячно на листке N 2 — подробные указания об образе жизни и т. п. поднадзорного. Указанные бланки подписывались наблюдательным околоточным надзирателем, удостоверялись местным участковым приставом, на которого возлагалось аттестование поднадзорного. В Охранном отделении краткое содержание наиболее существенных сведений, содержавшихся в листках N 2, а также имена всех лиц, составлявших круг знакомств поднадзорного, записывались в особую книгу, «с подлежащими ссылками на другие страницы той же книги, если из различных листов обнаруживаются связи и сношения поднадзорных между собою и с теми же не состоящими под надзором лицами» <14>. ——————————— <14> ГАРФ. Ф. 102. Оп. 262. Д. 82. Л. 10, 10, 11.
В Записке отмечено, что из описания способов осуществления надзора «за вредными в политическом отношении элементами населения» видно, что наружная участковая полиция в значительной мере привлекалась к осуществлению этого надзора. Удостоверения пристава на донесениях наблюдательных околоточных надзирателей об образе жизни поднадзорных, обязанность аттестовать их в действительности втягивали участковую полицию в несвойственную ей область политики, превращая пристава, а вместе с ним его помощников и околоточных надзирателей в деятелей высшей государственной полиции. Циркулярные распоряжения градоначальников, вменявшие в обязанность приставам усиливать наблюдение за всеми политически неблагонадежными людьми, еще более способствовали «существованию такого порядка вещей, а между тем вряд ли смешение обязанностей наружной и политической полиции может быть признаваемо полезным». «Увлекаясь первенствующим значением политических дел», участковая полиция стремилась «к открытиям в сфере политических преступлений, для чего не обладая достаточными сведениями, часто возбуждает неосновательныя подозрения или излишней торопливостью парализует деятельность специальных агентов». Участие наружной полиции в наблюдении за политически неблагонадежными людьми, как состоявшими под негласным надзором, «так и намечаемыми для учреждения последняго», породило целый ряд ведомостей и очень сложную отчетность, вследствие чего «при других занятиях, произошло полное смешение, в глазах участковых управлений, установленных категорий полицейскаго надзора и указанное выше отсутствие однообразия в ведении книг и счислении поднадзорных». Далее в Записке утверждается, что «политическая полиция, казалось бы, может существовать совершенно отдельно и независимо от полиции наружной. Последняя не должна иметь инициативы в розысках, наблюдениях и тем более обысках и арестах, ограничивая свое содействие исполнением необходимых требований политической полиции, в тех же размерах, как и полиции сыскной, ведающей розыски по делам общеуголовным» <15>. ——————————— <15> ГАРФ. Ф. 102. Оп. 262. Д. 82. Л. 11 об., 12, 12 об.
