ЗНАЧЕНИЕ КОМПЛЕКСНОГО ПРАВОВОГО ПОДХОДА ПРИ УРЕГУЛИРОВАНИИ ВНУТРИГОСУДАРСТВЕННЫХ ВООРУЖЕННЫХ КОНФЛИКТОВ <*>
С. В. ЛЫСЮК
——————————— <*> Lysyuk S. V. The value of comprehensive legal approach in regulation of intrastate armed conflicts.
Лысюк Святослав Вячеславович, аспирант кафедры конституционного и муниципального права Российской правовой академии Министерства юстиции Российской Федерации.
За последние два десятилетия в мире произошло порядка сорока вооруженных конфликтов, большую часть из которых составили внутригосударственные вооруженные конфликты. Таким образом, события последних десятилетий поставили проблему внутригосударственных вооруженных конфликтов на одно из первых мест как в западной, так и в отечественной науке.
Ключевые слова: внутригосударственные вооруженные конфликты, комплексный правовой подход, соотношение норм конституционного и международного права, правовое регулирование внутригосударственных конфликтов, государственный правопорядок.
Over the last twenty years there were approximately forty armed conflicts around the world, most of which were the intrastate ones. Thus, the events of recent decades have posed the problem of internal armed conflicts as one of the most important both in the west and in domestic science.
Key words: intrastate armed conflicts, comprehensive legal approach, relation of norms of constitutional and international law, legal regulation of intrastate conflicts, state law and order.
При всей сложности правового регулирования внутригосударственных вооруженных конфликтов отличительной особенностью этого вида конфликтов является то, что они происходят внутри государства. Соответственно отношения в данном конфликте будут в обязательном порядке регулироваться нормами национального права, в частности конституционного. Однако ряд событий, сопровождающих внутригосударственные конфликты (массовая миграция, этническое насилие и пр.), требуют применения и норм международного гуманитарного права (далее — МГП). Вопрос соотношения международного и внутригосударственного права долгое время не являлся ключевым в юриспруденции, поскольку изначально международное право («право народов») в течение столетий не воспринималось как особая система права, принципиально отличающаяся от иных источников права. Следует помнить, что в Средневековье и Новое время не только право народов регулировало международные отношения в Европе. Так, известный английский юрист У. Батлер в своих «Комментариях» помимо международного права выделял следующие отрасли права: естественное, божественное, римское, каноническое, торговое, морское, которые также регулировали международные отношения и дополняли английское общее, статутное право и право справедливости <1>. Правовое регулирование касалось прав и обязанностей индивидов, а не государств. ——————————— <1> Батлер У. Э. Взаимодействие международного и национального права (на примере Великобритании) // Советское государство и право. 1987. N 5. С. 112.
Признание того, что международное, морское, торговое право и другие отрасли права устанавливали права и обязанности для индивидов, исключало теории о невозможности непосредственного действия их норм. Поэтому первой доктриной соотношения международного и внутригосударственного права, получившей распространение в XVIII в., стала доктрина инкорпорации (incorporatio — лат. «включение»), которую авторитетно поддерживали выдающиеся британские юристы Мэнсфилд и Блэкстон. В соответствии с данной теорией нормы международного права составляли часть права страны и непосредственно применялись субъектами национального права, обеспечивались национальными средствами правовой защиты и принуждением. Эта доктрина, несмотря на давность происхождения, и по сей день продолжает применяться в отношении международного обычного права в государствах Британского Содружества и Соединенных Штатах Америки <2>. ——————————— <2> Brownlie I. Principles of International Public Law. Oxford, 1990. P. 43 — 48.
В 1899 г. видный немецкий ученый Г. Трипель издал монографию «Международное и внутригосударственное право», в которой изложил теорию дуализма. Трипель писал: «Международное и внутригосударственное право суть не только различные отрасли права, но и различные правопорядки. Это два круга, которые тесно соприкасаются, но никогда не пересекаются» <3>. ——————————— <3> Цит. по: Мюллерсон Р. А. Соотношение международного и национального права. М., 1982. С. 10.
Ученый выделил два основных отличия между этими правопорядками: 1) субъектами внутригосударственного права являются индивиды, в то время как субъектами международного права являются только государства; 2) источником внутригосударственного права является сама воля государства, в то время как источником международного права — общая воля государств (Gemeinwille) <4>. По мнению Г. Трипеля, «для того чтобы международное право смогло выполнить свою задачу, оно постоянно должно обращаться за помощью к внутреннему праву. Без него оно во многих отношениях является совсем бессильным. Оно подобно маршалу, дающему приказы только генералам и могущему достичь своих целей только в том случае, если последние согласно его указаниям дают новые приказы своим подчиненным» <5>. ——————————— <4> Stark’s Introduction to International Public Law. 11-th ed. London, 1994. P. 64. <5> Цит. по: Мюллерсон Р. А. Указ. соч. С. 10.
Подобного мнения придерживается в настоящее время известный итальянский юрист-международник А. Кассезе: «Поскольку международное право регулирует поведение не индивидов, а государств, оно не является самодостаточной правовой системой. Государства не имеют ни души, ни способности формировать и выражать самостоятельную волю; они являются «абстрактными» структурами, действующими через индивидов… Индивиды являются субъектами национальных правовых систем, самостоятельно определяющих процедуры избрания или назначения государственных чиновников и автономно устанавливающих круг их деятельности и полномочий. В этой сфере международное право должно подчиниться (mustbow) внутренним властям… Поэтому… международное право не может функционировать без постоянной помощи, содействия и поддержки со стороны национальных правовых систем… В рамках системы государства (скажем, Великобритании) нормы другого правопорядка, такого, как международное право, не могут применяться непосредственно, но могут быть только «трансформированы» в правовые нормы данной системы (т. е. в английские нормы). Пока эта трансформация не будет иметь места, международные стандарты будут просто иметь ценность «фактов» <6>. ——————————— <6> Cassese A. International Law in a Divided World. New York, 1994. P. 20.
Доктрина дуализма подразумевает, что международное право не зависит от воли какого-то одного государства, поскольку оно выражает общую волю всех государств. Каждое государство обязано добросовестно выполнять свои международно-правовые обязательства. Однако государство вольно самостоятельно определять, каким образом оно будет реализовывать данные обязательства. В своей правовой системе оно может даже устанавливать приоритет своего законодательства по отношению к международному праву. Безусловно, это может повлечь ответственность, но эта ответственность будет носить исключительно международно-правовой характер и никоим образом не будет иметь юридического значения для внутригосударственной правовой системы. Наряду с теорией дуализма к концу XIX в. возникает монистическая теория соотношения международного и национального права. В 1899 г. немецкий исследователь В. Кауфманн опубликовал труд «Юридическая сила международного права и взаимосвязь законодательной власти (Staatagesetzgebung) и государственных органов». В данной работе В. Кауфманн выдвинул основные принципы теории монизма, которая впоследствии была развита известным австрийским юристом и философом-неокантианцем Х. Кельзеном в его нормативистском учении о праве. Данная теория предполагает существование единой универсальной системы права, которая охватывает правопорядки различных уровней. Все право развивается в рамках так называемой основной нормы, которая, по словам Кельзена, «определяет основной фактор правотворчества так, что ее можно назвать конституцией в смысле правовой логики, в отличие от конституции в смысле позитивного права» <7>. Международное право имеет приоритетное значение по отношению к остальным нормам права. Оно занимает верхушку иерархической нормативной пирамиды и определяет юридическую действительность остальных правопорядков. Кельзен не разрывает государство и право. Для него государство — не политический институт, который впоследствии связывает себя своими же нормами права. Государство для Кельзена — изначально правовое образование. Оно может существовать только в своих юридических актах. Кельзен пишет: «Как только мы начинаем подразумевать под государством правопорядок, тотчас обнаруживается, что противостоящая простым этико-политическим постулатам «действительность» или «реальность» государства есть позитивность права. «Действительное» государство представляет собой позитивное право в отличие от справедливости, т. е. требования политики… Государство, не подчиненное праву, не мыслимо» <8>. ——————————— <7> Цит. по: Нерсесянц В. С. Философия права. М., 1997. С. 594. <8> Там же. С. 599.
Государственный правопорядок может быть основан только на международном праве, которое составляет юридическую основу всех последующих актов государства. Кельзен рассматривает государство как юридическое лицо, корпорацию, т. е. «группу индивидов, к которым право относится как к единому объекту, как к лицу, которое имеет права и обязанности, отличные от прав и обязанностей индивидов, составляющих корпорацию». Соотношение международного и внутреннего права, по мнению Кельзена, аналогично соотношению национального правопорядка и внутренних норм корпорации. Приписывание государству (а не определенным людям) прав и обязанностей, как говорит Кельзен, «есть всего лишь мыслительная операция…» <9>. ——————————— <9> Там же. С. 600.
Утверждая примат международного права, Кельзен отрицает государственный суверенитет, очевидно толкуя его в абсолютном смысле: «Правопорядок, который исходит из нормы высшего порядка, исключает суверенитет». Как отмечает Г. Л. Сайдлер, «это приводит к признанию того, что международное право стоит над государствами, лишенными поэтому силою вещей суверенитета в пользу стоящей над ними организации «civitamaxima». Таким путем компетенция государства максимально ограничивается, ибо государства считаются только органами международного общения» <10>. ——————————— <10> Сайдлер Г. Л. Юридические доктрины империализма. М., 1959. С. 95.
Следует отметить, что монистический подход имеет большое практическое значение. Учение Кельзена оказало существенное влияние на формирование правовой системы Европейских сообществ. Среди новых теорий соотношения международного и внутригосударственного права заслуживает внимания теория гармонизации, предложенная английским профессором в 1957 г., известная также как «компромисс Фицмориса». Профессор Фицморис попытался разрешить спор между монизмом и дуализмом, указав на отсутствие предмета спора. Он обвинил этот спор в искусственности и оторванности от реальности. Действительно, и монизм, и дуализм построены на практически недоказуемых заключениях-аксиомах, которые можно либо принять на веру, либо не принимать. Спор между монистами и дуалистами идет не о фактах, а о теоретических предпосылках. Он обратил внимание на то, что в некоторой степени схожим применению международного права в национальной правовой системе является применение иностранного законодательства в соответствии с коллизионным правом, когда иностранное законодательство применяется в той степени, в какой оно не противоречит национальному законодательству государства. Из теории Фицмориса следует, что национальные судьи не могут применять международное право, не имея на то санкции, установленной внутригосударственным правом. Так же и международные арбитры и судьи применяют нормы внутригосударственного права лишь в той степени, в какой они не противоречат международному праву. В общем и целом, полагает Фицморис, существует тенденция к гармонизации национальных правовых систем и международного права. Национальные юристы, например, толкуют и разрабатывают национально-правовые акты, принимая во внимание международные обязательства своего государства, а юристы-международники разрабатывают международно-правовые акты, принимая во внимание особенности национальных законодательств. Поэтому его теория также известна как «теория гармонизации» <11>. ——————————— <11> Harris D. J. Cases and materials on international law. 5-th ed. London: Sweet & Maxwell, 1998. P. 68 — 71.
Похожую точку зрения имеет французский юрист Руссо, характеризующий международное право как координирующее право, которое автоматически не отменяет положения внутреннего права в случае конфликта обязательств в международной сфере. Данные авторы, а также британские ученые Я. Броунли, Р. Хиггинс, итальянец Л. Феррари-Браво, голландец Б. Баархорн отдают предпочтение практике, а не теории <12>. ——————————— <12> Higgins R. Problem and Process: International Law and how we use it! Oxford, 1996. P. 205 — 206.
Хотя монизм и дуализм считаются многими современными учеными устаревшими и не отражающими реальности теориями, именно они продолжают оставаться двумя основными источниками, формирующими позицию государств в отношении применения международного права в их правовых системах. И это неудивительно, ведь монизм — это теория о том, почему международное право необходимо применять во внутригосударственном праве, а дуализм — теория о том, почему такое применение невозможно. Государствам на практике как раз и нужны аргументы либо «за», либо «против» непосредственного применения международного права. Поскольку споры приводят нередко к компромиссам, в результате получается эклектическое правовое регулирование, созданное на основе теорий монизма и дуализма, но не укладывающееся ни в одну из этих концепций. Как представляется, все вышеупомянутые способы согласования внутригосударственного права с международным, как бы они ни назывались, могут быть в определенных ситуациях эффективными. Поэтому наиболее целесообразно говорить об эффективности комплексного подхода в правовом регулировании внутригосударственных конфликтов.
