(Савинов Л. В.) («Государственная власть и местное самоуправление», 2011, N 3)
КОРРУПЦИЯ КАК МЕНТАЛЬНОСТЬ НАЦИИ И ЭТНОСА <*>
Л. В. САВИНОВ
——————————— <*> Savinov L. V. Corruption as mentality of nation and ethnos.
Савинов Леонид Вячеславович, доцент кафедры социологии и социального управления Сибирской академии государственной службы, кандидат политических наук.
В статье рассматриваются вопросы антикоррупционной политики государства, формирования антикоррупционного сознания, что требует серьезных социокультурных усилий с учетом региональных и этнических особенностей.
The article considers the issues of anti-corruption policy of state, formation of anti-corruption conscience which requires serious socio-cultural efforts taking into consideration the regional and ethnic peculiarities.
Key words: corruption, power, mentality, nation, ethnos, state system, political regime.
Актуальность борьбы с коррупцией (антикоррупционной политики) в современной России не вызывает сомнений ни у рядового гражданина, ни у президента. О коррупции как социальном явлении и социальной проблеме сегодня рассуждают и пишут и журналисты, и политики, и ученые. При этом содержание проблемы определяется векторами «коррупция везде» и «коррупция всегда». На этом фоне борьба с ней возведена в ранг еще одного национального проекта с полным набором сопутствующего инструментария: экспертного сопровождения, нормативно-правового обеспечения, политико-административного ужесточения и судебно-карающей перспективы. Однако успешная антикоррупционная политика невозможна без фундаментальных сдвигов в общественном, групповом и индивидуальном сознании, без серьезных позитивных коррекций в нормах, правилах и образцах поведения не только таких целевых групп, как государственные и муниципальные служащие, но и самих граждан. В связи с этим в данной работе представлена попытка исследования социокультурных и ментальных основ коррупции в широком смысле. При этом мы не ставим целью выявление российской и/или русской (иной этнической) специфики. Однако наш в большей степени социально-философский анализ, конечно же, будет сопровождаться и объясняться эмпирикой и содержанием российской реальности. Начнем с операционализации категориального аппарата исследования. В связи с этим нам необходимо раскрыть содержание таких понятий, как «коррупция», «ментальность», «нация» и «этнос (этническая группа)». Как известно, термин «коррупция» происходит от латинского слова corrumpere — «подкупать». Однако сегодня коррупция понимается не только как подкуп, но и как использование служебного положения в корыстных целях и отмывание доходов от преступлений, связанных с коррупцией. В резолюции «Практические меры борьбы с коррупцией», подготовленной секретариатом 8-го Конгресса ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушениями, проходившего в Гаване в августе — сентябре 1990 г., речь идет о нарушениях этического (нравственного), дисциплинарного, административного и уголовного характера, выражающихся в противозаконном использовании своего служебного положения субъектом коррупционной деятельности. В свою очередь, ментальность понимается нами как сложный социально-психологический феномен, включающий установки, автоматизмы и привычки сознания («ментальная матрица»), способ видения мира («матрицы восприятия»), представление людей («культурные коды»), инкорпорированных в ту или иную национальную, этническую, социокультурную или другую общность. Ментальность отражается в сознании и поведении, в языке и других знаково-символических системах, а в широком понимании в идеях и смыслах политики, экономики и культуры. При этом ментальность характеризуется как феномен научного и профанного, общего (группового) и особенного (индивидуального), статичного и динамичного, магистрального (стабильного ядра) и маргинального (текучей «периферии»). И все же множественность понимания ментальности можно привести к трем теоретико-методологическим основаниям: эссенциалистской (примордиалистской), конструктивистской и инструменталистской парадигм. И наконец, нация и этническая группа видятся в конструктивистско-инструменталистской парадигме, находящейся в жесткой теоретико-методологической оппозиции к примордиализму, когда нация — это высшая форма развития этноса. Мы отталкиваемся от нации как категории гражданской (не культурной) и политико-идеологической (не научной), как категории практики, а не анализа. Для нас содержание нации как политического согражданства в совокупности с пониманием этнической группы как общности людей, сформировавшейся на основе культурной идентификации, определяется интересами и ценностными представлениями, которые, в свою очередь, исторически ситуативны и потому пластичны. Итак, коррупционная деятельность была и есть в любом обществе независимо от формы государственного устройства и политического режима. Ни одна самая успешная демократия, как и ни одна самая жесткая диктатура, не смогла решить эту проблему. А в чем причина «расцвета» коррупции в современной России? Ее корни в нашей истории или в содержании сегодняшних социальных процессов? Наш ответ лежит в плоскости исторического и социокультурного понимания проблемы. В силу этого мы определяем магистральные и маргинальные основания коррупции в контексте массового, группового и личностного сознания и поведения, когда сама коррупция стала феноменом обыденности и повседневности. И потому одно из объяснений коррупции в России как исторической производной из факта существования на Руси принципа «кормления» видится нам недостаточным. Корни нашей коррупции уходят в ментальность россиян, за многие века существования своего государства смирившихся с мыслью о неизбежности этого зла. На исторические основания проблемы накладывается множество других причин ментального порядка. И важнейшая из них — правовой нигилизм и отсутствие должной общей и правовой культуры в российском обществе, среди ее политического класса, а также государственных и муниципальных служащих. Очевидно, что коррупциогенное поведение определяют не только экономические интересы, но и стремление получить другие капиталы: власть, престиж и т. д. Именно поэтому сегодня в структурах власти такие сущности, как «атмосфера», «моральный климат», «корпоративный дух», становятся катализаторами либо коррупционного, либо некоррупционного и антикоррупционного поведения. Нисколько не преувеличивая, можно сказать, что сегодня в России идет битва «культуры коррупции» и «культуры антикоррупции». И победа последней не очевидна. О том, насколько глубоко в нашем сознании укрепился феномен коррупции, можно судить и по его отражению в нашем языке: «оказать почесть», «проявить уважение», «мзда», «корм», «добыча», «подарок», «детишкам на молочишко», «вернуть долг», «любостяжательность», «лихоимство», «сребролакомство». О взятке писал Петр Великий как о «богопротивном лакомстве», С. Уваров как о «произвольном самовознаграждении», М. Салтыков-Щедрин как о «служебной сладости». И о причинах этого явления: «так уж устроен человек», «креста на них нет», «рыба гниет с головы», «власть портит», «Бога забыли» и т. п. Еще в дореволюционной России особенностью «русской взятки» было то, что ее перестали стыдиться, а если кто и возмущался, то его считали неисправимым «идеалистом»: «брали губернаторы, председатели гражданских и уголовных палат, брали в Сенате. Все это узаконилось, вошло в обычай, и проситель никогда не приходил в присутственные места с пустыми руками» <1>. ——————————— <1> Катаев И. М. Дореформенная бюрократия. По запискам, мемуарам и литературе. СПб.: Типография «Энергия», 1914. С. 18.
Известный исследователь «русской взятки» И. А. Голосенко выделяет два ее типа и пишет, что второй тип объяснения феномена обращает внимание на связи нашего административного быта с политикой, экономикой и культурой, которые отливались в форму исторических традиций. Перечисленные в первом типе взяточничества — нужда, «гнет территории» и т. п., конечно, имели место, но они накладывались на более глубинные обстоятельства нашей национальной жизни. Выяснилась парадоксальная роль взятки в ней, выступающей как «мандат» на политическую лояльность и как «локомотив» социальных и прежде всего экономических нововведений» <2>. ——————————— <2> Голосенко И. А. Феномен «русской взятки»: очерк истории отечественной социологии чиновничества. URL: http:// www. nationalism. org/ library/ science/ sociology/ golosenko/ golosenkojssa-1999.htm.
И все же, когда мы говорим о «российской коррупции» и «русской взятке», о какой ментальности идет речь? Гражданской (общенациональной) или этнической? Конечно, И. А. Голосенко под «русской взяткой» понимает российскую, т. е. национальную, но с большим историческим и социокультурным шлейфом. Однако надо признать, что принципиальных различий в национальной российской и этнической русской ментальности нет. Как нет и отличий в коррупции как ментальности россиян и этнических русских. Так сложилось, что многовековая история России как государства и россиян как сограждан строилась на особом цивилизационном базисе Русского государства, православия, русской культуры и русского языка. Вместе с тем в мультикультурном и полиэтничном обществе не может быть одной ментальности. Мы не можем отрицать существования ментальности миноритарных этносов (этнических групп). Значит, мы не можем отбрасывать концепт коррупции как ментальности нации и этноса. В этой связи значимой становится проблема совпадения национального (общероссийского) и этнических ментальных кодов. Совсем не очевидно, что взятка на Кавказе — это то же в своей ментальности, что и взятка в Сибири, или взятка в Бурятии то же, что и взятка в Тыве. Здесь не только иные формы, но и иное понимание и иное восприятие коррупции. Ни один из кавказцев не воспримет «мерседес» в юбилей «большого начальника» как взятку. Как если бы вместо автомобиля в Бурятии подарили бы коня. Формирование антикоррупционного сознания потребует серьезных социокультурных усилий с учетом региональных и этнических особенностей. Если в западноцентричных обществах важнейший инструмент борьбы с коррупцией — это закон, то в восточноцентричных — это традиция. И в первом, и во втором случае содержание ментальности принципиально иное. И потому в евразийской России требуется еще большее внимание к проблеме коррупции как ментальности. Наложение ментальных кодов Запада и Востока в России всегда создает гремучую смесь. И все же, как бороться в этих условиях с коррупцией? Конечно, ничего не исправить, пока не изменится отношение общества к этой проблеме, пока коррупция будет восприниматься как феномен повседневности. Ничего не изменится, пока государство и базовые институты гражданского общества не будут воспринимать коррупцию как рациональное зло. И ничего не изменится, пока человек будет в ладу с самим собой (совестью), с обществом (моралью), государством (законом), преподнося или принимая взятку. И все это из области ментального содержания общества, государства и личности.
