(Овлащенко А. В.) («Международное публичное и частное право», 2007, N 5)
МЕЖДУНАРОДНОЕ МОРСКОЕ ПРАВО И ФОРМИРОВАНИЕ МОРСКОЙ ПОЛИТИКИ ЕВРОПЕЙСКОГО СОЮЗА: ПРОБЛЕМЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
А. В. ОВЛАЩЕНКО
Овлащенко А. В., кандидат юридических наук.
Как известно, межгосударственные отношения, связанные с освоением и использованием пространств и природных ресурсов Мирового океана, регулируются международным правом, прежде всего нормами одной из его важнейших и сложнейших отраслей — международного морского права. В свою очередь, морская политика государств направлена как на защиту государственных морских интересов, так и на создание наиболее благоприятных условий для их реализации. Морская дипломатия, военно-морская, судоходная, морехозяйственная (рыболовная, горнодобывающая), экологическая, морская научно-техническая политика и т. д. — все это подразумевают, говоря о морской политике в целом. На морской политике конкретного государства прямо отражаются и особенности подхода этого государства к действующему международно-правовому режиму Мирового океана. Ответственный за рыболовство и морские отношения еврокомиссар Дж. Борг в своей речи «Океан и международное морское право: к новым горизонтам», произнесенной 2 сентября 2005 г. в Международном трибунале по морскому праву (г. Гамбург), в частности, сказал, что ратификацию Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. 148 государствами можно рассматривать как значительное достижение «глобального соуправления, основанного на господстве права (global governance based on the rule of the law)» <1>. ——————————— <1> Speech by EU Commissioner Borg on Oceans and the Law of the Sea (http://www. europa-eu-un. org/articles/en article_5001_en. htm).
В одной из недавно опубликованных работ обращается внимание на то, что сам термин «governance» вызывает дискуссии как среди зарубежных, так и среди российских ученых. Термин «governance» западные ученые и политики используют обычно при обсуждении проблем управления на многосторонней основе, актуальных в условиях взаимосвязанности и взаимозависимости различных государств. ООН в одном из своих документов характеризует концепцию «governance» как комплекс механизмов, процессов, отношений и институтов, с помощью которых граждане и объединения определяют свои интересы, осуществляют их права и обязанности и сотрудничают в их урегулировании. Широко используемый русский перевод этого термина — «управление во благо» — во многом уводит в сторону от самой сути понятия «governance», фактически означающего не что иное, как «соуправление». Наиболее полное применение концепция «governance» нашла сегодня в океанической сфере <2>. ——————————— <2> См.: Писарев В. Д. Океаническое соуправление и политика США // США — Канада. Экономика, политика, культура. 2007. N 2. С. 3 — 5.
Вообще широко ныне упоминаемая «взаимосвязанность и взаимозависимость» стран по использованию пространств и природных ресурсов Мирового океана, а также рассмотрение его политико-правового статуса как «общего достояния (наследия) всех жителей планеты» требуют кратких комментариев. Во-первых, отмеченную «взаимосвязанность и взаимозависимость» в океанической области все-таки следует рассматривать в общем контексте доминирующей в современном мире «неолиберальной» концепции. Часто забывают, что концепция «взаимосвязанности и взаимозависимости» возникла вовсе не потому, что была востребована «самой жизнью» (как это сейчас пытаются представить), а явилась результатом конкретных научно-прикладных разработок, проводимых в интересах внешней политики США. Соединенные Штаты рассчитывают на сохранение своих возможностей экономического роста только на путях создания глобального соуправления ограниченным мировым ресурсным и экологическим потенциалом, инициаторами которого и выступили сами. Другими словами, ориентируя другие страны (прежде всего, слаборазвитые и страны с переходной экономикой) на создание единообразной национальной морской политики, США преследуют совершенно конкретную цель: сохранить возможности для продолжения неограничиваемого в рамках системы международных отношений экономического роста <3>. ——————————— <3> Там же. С. 22.
В основу указанной концепции легла так называемая теория международной взаимозависимости, родившаяся в Гарвардском университете (США) и разработанная американскими учеными Р. Купером, Э. Морзом, Ф. Бергстеном, Дж. Найем («школа транснационализма»). Концепция «взаимозависимости» была использована администрацией президента Дж. Буша-младшего в качестве своеобразной основы нынешнего внешнеполитического курса США <4>. Она же благодаря информационно-пропагандистской мощи Соединенных Штатов во многом стала своеобразной идеологемой современных международных отношений. Благодаря дипломатическим усилиям США эта же концепция попала в ряд итоговых документов, выработанных под эгидой ООН, стала фигурировать во многих международных договорах. ——————————— <4> См.: Воронов К. В. Глобальная интерсистема: эволюция, структура, перспективы // Мировая экономика и международные отношения. 2007. N 1. С. 18.
Во-вторых, дно Мирового океана за пределами национальной юрисдикции (т. е. за пределами континентального шельфа прибрежного государства) составляет международный район морского дна, который Конвенцией 1982 г. обозначен термином «Район». Именно дно Мирового океана (за пределами национальной юрисдикции) и его ресурсы являются «общим наследием человечества». Справедливо было указано на то, что «содержательный стержень этого понятия — непризнание государствами — участниками Конвенции 1982 г. притязаний на Район и его ресурсы» <5>. В развитие регулирования деятельности в Районе было принято Соглашение (от 28 июля 1994 г.) об осуществлении части XI Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. Вся деятельность в Районе контролируется специальным органом — Международным органом по морскому дну (Органом). ——————————— <5> Вылегжанин А. Н., Гуреев С. А., Иванов Г. Г. Международное морское право: Учебное пособие / Отв. ред. С. А. Гуреев. М.: Юридическая литература, 2003. С. 164.
Но сама политико-правовая конструкция «общего наследия человечества», в соответствии с ныне действующими нормами международного морского права, вовсе не распространяется на другие пространства и природные ресурсы Мирового океана. Хотя, надо заметить, что при ее разработке и обсуждении подобные предложения неоднократно высказывались зарубежными учеными. Причем в дальнейшем предпринимались попытки распространить концепцию общего наследия человечества (несмотря на отсутствие определения «общего наследия человечества» в теории и практике международных отношений) на иные сферы межгосударственных отношений. В частности, на Луну и другие небесные тела, геостационарную орбиту, Антарктику (ее природные ресурсы), морские биоресурсы, окружающую среду и даже на международные экономические отношения в целом <6>. ——————————— <6> См.: Клименко Б. М. Общее наследие человечества (международно-правовые вопросы). М.: Международные отношения, 1989. С. 24.
30 июня 2007 г. завершился инициированный Европейской комиссией годичный процесс обсуждения государствами — членами ЕС, всеми заинтересованными сторонами — частными лицами, неправительственными организациями, национальными и региональными органами, научными сообществами — будущей «целостной» морской политики Евросоюза. Наиболее сложными и трудными для научного познания являются закономерности эволюции, развития социальных, в частности политических, систем, которые приводят к тому, что в этих системах возникают новые, ранее небывалые явления, события, процессы. В связи с этим важно выяснить некоторые наиболее общие и в немалой степени проблемные вопросы соотношения совершенно нового явления в международных морских отношениях — формирующейся морской политики Евросоюза и современного международного морского права. Не столь отдаленная предыстория морской политики ЕС такова. 25 — 26 июня 2003 г. на министерском совещании, прошедшем в Бремене, была принята совместная декларация Хельсинской комиссии (ХЕЛКОМ) и Комиссии по защите морской среды Северо-Восточной Атлантики (ОСПАР). В декларации была выражена поддержка предложению Европейской комиссии по выработке Европейской морской стратегии, основанной на экосистемном подходе. В разделе декларации, озаглавленном «К Европейской морской стратегии», презюмировалась необходимость интеграции в более широких областях, чем те, которыми занимаются в настоящее время ХЕЛКОМ и ОСПАР. По мнению разработчиков декларации, Европейская морская стратегия должна охватывать «все моря вокруг Европы», или «Европейские моря», включая Балтийское, Черное, Средиземное моря, северо-восточную часть Атлантического океана и даже Северный Ледовитый океан (который, строго говоря, географически очень сложно отнести к «Европейским морям»). Последнее может прямо затронуть интересы арктических государств, в первую очередь России. На официальном сайте Европейской комиссии в популярной версии вопросов и ответов о морской политике ЕС весьма доходчиво объясняется, что площадь «морской поверхности» (морских пространств), находящихся под юрисдикцией стран — членов ЕС, больше, чем их земная территория. Включая отдаленные регионы, указано дальше, «морская территория Европейского союза (maritime territory of the European Union) самая большая в мире» <7>. ——————————— <7> FAQs: Questions and Answers on a Future Maritime Policy for the Union (http://www. ec. europa. eu/maritimeaffairs/faq_en. html).
В современном международном морском праве в основу классификации морских пространств положено в качестве первичного критерия наличие или отсутствие территориального суверенитета над ними. В случае осуществления суверенитета во внутренних морских водах, территориальном море (ограниченных 12 морскими милями) и архипелажных водах (в последних двух случаях с определенными изъятиями) принимается, что суверенитет распространяется, кроме того, на воздушное пространство, а также на поверхность и недра морского дна. Континентальный шельф прибрежных государств не является государственной территорией, поэтому говорить о «морской территории» ЕС как о «самой большой в мире» будет юридически неверно. О том, что цель морской стратегии Европейского союза — охватить все «Европейские моря», было заявлено и комиссаром ЕС по окружающей среде М. Валлстрем. Кроме того, стратегия должна отражать «то воздействие Европы, которое она оказывает на остальные океаны и моря мира». Другими словами, соответствующие элементы стратегии должны реализовываться на глобальном уровне. В декларации особо приветствовалось широко поддержанное Европейским союзом в целом предложение Франции, Бельгии, Ирландии, Португалии, Испании и Великобритании о том, чтобы большие районы Атлантики вдали от берегов этих государств должны быть признаны «Особо уязвимыми морскими районами» (ОУМР). Таким образом, геополитическая борьба за Атлантику, правда, теперь уже не военными, а политико-правовыми методами продолжается. Приветствовалось в декларации и предложение Дании, Швеции, Финляндии, Германии, Франции и других западноевропейских стран объявить Балтийское море ОУМР. Как известно, на 51-й сессии Комитета по защите морской среды ИМО, которая проходила в конце марта — начале апреля 2004 г., всему Балтийскому морю был дан статус ОУМР. В обоснование своей позиции страны-инициаторы заявили, что такое назначение осуществлено в качестве части процесса, в котором должным образом учтены все технические аспекты, упомянутые в руководстве по такому назначению, содержащемуся в Резолюции А. 927 (22), принятой 29 ноября 2001 г. на Ассамблее ИМО <8>. ——————————— <8> См.: Кулистикова О. В. Об установлении особо уязвимых морских районов (ОУМР) в регионе Балтийского моря // Ежегодник морского права 2005 / Отв. ред. А. Л. Колодкин. М.: Союзморниипроект, 2006. С. 159 — 160.
Не секрет, что Балтика рассматривается Европейским союзом как своеобразный полигон для отработки Европейской морской стратегии. Основываясь на задачах охраны Балтийского моря, прибрежные страны региона под эгидой ХЕЛКОМ разрабатывали Балтийский план действий на период до 2020 г., который должен стать их вкладом в Европейскую морскую стратегию. Инициатива ЕС по разработке Европейской морской стратегии сразу же вызвала множество вопросов в других странах, в том числе в России. Известна в целом обоснованно негативная реакция со стороны Российской Федерации на объявление Балтийского моря ОУМР, несогласие с решением ИМО. На 87-й сессии Юридического комитета ИМО ряд стран, включая Россию, а также некоторые специализированные международные организации заявили, что, признавая необходимость защиты Западного Европейского побережья от загрязнения, не считают тем не менее, что этот район должен быть определен в качестве ОУМР. Обозначение Балтийского моря ОУМР противоречит Конвенции ООН по морскому праву 1982 г., конкретно п. 6 ст. 211. Осуществление мер по назначению ОУМР в таком обширном и разнообразном регионе может стать прецедентом, который послужит поводом для выдвижения других инициатив по принятию аналогичных мер в других частях мира. Состоявшаяся еще в начале 2003 г. встреча представителей Министерства транспорта Российской Федерации с заместителем руководителя бюро по морской политике Европейского союза Ж. Мишо была посвящена консультациям по вопросам сотрудничества России с ЕС в области повышения безопасности судоходства при перевозках тяжелых сортов нефти, а также вопросам дальнейшего использования однокорпусных танкеров. Эксперты Минтранса с пониманием отнеслись к предлагаемым экспертами ЕС мерам, но высказались против регионального подхода в решении этих проблем и предложили рассматривать их вместе со всем остальным мировым сообществом в рамках Международной морской организации (ИМО), членами которой являются более 140 государств. По мнению экспертов, это позволило бы учесть многосторонний характер рассматриваемых проблем. Неформальный диалог российских специалистов и представителей Европейской комиссии продолжился в 2005 и 2006 гг. в рамках Международного экологического форума «День Балтийского моря», который проходил в Санкт-Петербурге. Однако результаты дискуссии не нашли отражения в итоговом документе. На это обращали особое внимание участники «круглого стола» «Взаимодействие бизнес-сообщества и власти при реализации приоритетных проектов транспортного комплекса Северо-Запада России», который состоялся (при научном сопровождении Российской академии наук и Российской академии транспорта) 26 сентября 2006 г. в Санкт-Петербурге во время проведения Международной выставки и конференции «Транспорт и международный транзит ТРАНСТЕК-2006». В 2005 г. состоялся «круглый стол» на тему «Морская доктрина России и проект Европейской морской стратегии: пути взаимодействия». Сопредседатель мероприятия, представитель Европейской комиссии П. Мэрфи, отмечал, что в Европейском союзе в тот момент разрабатывались два различных документа: Европейская морская стратегия и «Зеленая книга» о морской политике. Участники «круглого стола» одобрили участие российских экспертов в заключительных обсуждениях текста Европейской морской стратегии. Отчасти пассивное отношение российской стороны к выработке этого документа, а также неучастие в упомянутых выше и ряде других международных конференций по Европейской морской стратегии, в значительной степени лишило Россию возможности повлиять на содержание Стратегии. Во время работы «круглого стола» российские специалисты предложили полнее отразить роль геологической среды как основы для всех видов деятельности в Мировом океане. Российские ученые настаивали также на редактировании раздела о рыболовстве с учетом существования естественных циклов снижения и повышения продуктивности и вылова рыбы в Балтийском море, т. е. с существованием природных циклов развития экосистем. Российские эксперты предложили учитывать и включить в текст Европейской морской стратегии нормы международного морского права, как универсальные, так и нашедшие отражение в региональных конвенциях. Последний момент является принципиально важным. В 2002 г. в ходе прений по вопросу о Мировом океане и международном морском праве Европейский союз вновь выразил озабоченность по поводу того, что декларации, с которыми выступают некоторые государства, выглядят как оговорки, исключающие или изменяющие юридическое действие определенных норм Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. <9>. Однако вскоре разлив с судна «Prestige», на котором перевозилось 77000 т тяжелого нефтяного топлива, повлек за собой принятие тремя государствами — членами Европейского союза — Испанией, Францией и Португалией односторонних мер, заключавшихся в запрете заходить однокорпусным танкерам в 200-мильные исключительные экономические зоны указанных стран. Ими были приняты соответствующие меры к обеспечению этого запрета. Эти действия формально нарушали ст. 58 Конвенции ООН по морскому праву 1982 г., участником которой является Европейский союз. ——————————— <9> Ocean and the Law of the Sea. Report of the Secretary-General. March 2003. A/58/65 (http://www. un. org/depts/los. html). <10> Ports For Europe: European’s Maritime Future in a Changing Environment / Ed. by L. Bekemans and S. Beckwith. Brussels: European Interuniversity Press, 1996. P. 38.
На 76-й сессии Комитета по безопасности на море ИМО несколько делегаций предостерегли от принятия односторонних мер, подчеркнув, что меры должны обсуждаться и утверждаться в рамках ИМО, которая является компетентной организацией, разрабатывающей и утверждающей стандарты безопасности международного судоходства, охраны и защиты морской среды. Безусловно, вопросы экологии и ее защиты призваны играть в современном мире очень большую роль <10>. Однако экологические проблемы таят в себе опасность использования их в целях вытеснения конкурентов в такой традиционно жесткой области международного бизнеса, к какой относится торговое судоходство. В этом смысле прямо затронувшее российские интересы объявление Балтийского моря «особо уязвимым морским районом» — наглядный тому пример. Ситуация с Балтийским морем фактически повторяет аналогичную ситуацию 70 — 80-х годов прошлого века, когда страны «Общего рынка» стремились превратить Северное море в «озеро ЕЭС» <11>. ——————————— <11> См.: Войтоловский Г. К. Стратегия рыболовства: международные условия. М.: Агропромиздат, 1988. С. 164.
Но самым примечательным в этой сфере межгосударственных отношений можно считать следующий факт. В письме на имя Генерального секретаря ООН от 20 декабря 2002 г. заместитель председателя Европейской комиссии заявил, что многие международные нормы, регулирующие морское судоходство, а также нормы международного морского права в целом в их нынешнем состоянии представляют собой баланс интересов, сформировавшихся несколько десятилетий, а то и столетий назад. Было указано, что Европейская комиссия и государства — члены ЕС намереваются активно выступать в ООН, ИМО, других международных организациях за пересмотр норм международного морского права <12>. ——————————— <12> Ocean and the Law of the Sea. Report of the Secretary-General. March 2003. A/58/65 (http://www. un. org/depts/los. html).
Морская политика государств динамично связана с современным международным морским правом. Конкретные внешнеполитические действия государств в сфере международных морских отношений не могут осуществляться в отрыве от существующего в Мировом океане международного правопорядка. В процессе практического проведения морской политики государства через отстаивание своей позиции активно воздействуют на формирование международно-правовых условий различных видов морской деятельности. Учитывая, что в XXI в. Европейский союз становится одним из важнейших участников мировой политики, вполне возможно возникновение ситуации, когда наиболее сильно политически и экономически продвинутое интеграционное объединение, приобретающее уже в настоящее время все в большей степени признаки конфедерации и федерации, может реально инициировать процесс (подобно тому, как Соединенные Штаты инициировали перестройку международных морских отношений после окончания Второй мировой войны <13>) смены существующего в Мировом океане правопорядка, выработанного за последние полвека. ——————————— <13> См.: Anand R. Origin and Development of the Law of the Sea: History of International Revisited. The Hague: Martinus Nijhoff, 1983; Duff J. A Note on the United States and the Law of the Sea: Looking Back and Moving Forward // Oceans Development and International Law. 2004. Vol. 35. Issue 3. P. 195 — 219.
В контексте этого актуализируются и вопросы соотношения права Европейского союза как своеобразного «внутриевропейского права» и международного (морского) права. Одни из ведущих российских специалистов по праву Европейского союза считают, что под европейским правовым пространством должна пониматься сфера регулируемых европейским интеграционным правом общественных отношений, возникающих в процессе формирования и функционирования Европейских сообществ и Европейского союза. Его содержание образует acquis communautaire, т. е. общее правовое достояние народов и граждан ЕС, обеспечивающее правовую защиту прав и интересов как публичных, так и частных лиц, основанных на нормах права Европейского союза. В какой-то мере само понятие acquis совпадает с такой категорией, как «правовая система», хотя последнее несколько шире. Современное право ЕС — это относительно самостоятельная и автономная правовая система. Особая природа этого права связана с тем, что оно не идентично ни национальному праву государств — членов ЕС, ни международному правопорядку. Попытка представить его как подсистему или даже субрегиональную подсистему международного права более чем спорна. Решающее значение имеет то, что по своим основным параметрам, по критериям, которые лежат в основе определения самостоятельности правовой системы, право ЕС существенно отличается от общего международного права. Это, конечно, не означает существования какой-то непреодолимой разграничительной линии. Тем не менее не только по характеру регулируемых отношений, но и по способу и методам этого регулирования право ЕС не может отождествляться с международным. Однако их взаимосвязь тоже несомненна, поскольку и международное публичное право, и международное частное право, и европейское интеграционное право служат в целом регулированию отношений в рамках современного международного правопорядка и его реализации в различных формах правового бытия. Вряд ли оправданно с научной точки зрения говорить о наличии особого европейского международного права. Применительно к Европейскому региону речь может идти о своеобразной международно-правовой практике, связанной с деятельностью государств этого региона и функционированием общеевропейских институтов и норм, регулирующих взаимоотношения государств в этом регионе. В итоге формирование единого правового пространства ЕС — это сложный и противоречивый процесс <14>. ——————————— <14> См.: Энтин Л. М., Матвеевский Ю. А. Единое правовое пространство и правовая стратегия Европейского союза // Европа перемен: концепции и стратегии интеграционных процессов: монография / Н. П. Шмелев и др.; под ред. Л. И. Глухарева; Моск. гос. ун-т им. М. В. Ломоносова; Учеб.-науч. центр проблем интеграции и системного анализа ЕС; Каф. полит. экономии экон. фак. М.: Крафт +, 2006. С. 181 — 183.
Видение ориентированной на будущее морской политики Европейского союза весьма емко и образно выразил председатель Еврокомиссии Ж. М. Баррозо: «Прошлое, настоящее и будущее Европы прочно заякорено (anchored) в океанах и морях… Морская политика ЕС может помочь реализовать громадный потенциал роста Европы… Благодаря ответственному управлению нашими общими морскими ресурсами (common marine resources), океаны и моря могут остаться источником богатства и процветания для каждого в Европе на многие годы» <15>. ——————————— <15> European Commission to Consult on Future Maritime Policy for the Union // Oil Spill Intelligence Report. 2005. Vol. 28. Issue 11. P. 1.
Понятно, что пока ни о какой «общности» морских природных ресурсов, прежде всего углеводородных — нефти и газа (есть немалые сложности, касающиеся и морских биологических ресурсов <16>), речь в Европейском союзе не идет. Применительно к ЕС проблема так называемой общности морских природных ресурсов вообще считается одной из сложнейших <17>. Использованный Ж. М. Баррозо термин «общие морские ресурсы» этимологически более всего близок опять-таки к уже упомянутому выше «общему наследию человечества» — самой, пожалуй, теоретически спорной и пролонгированно проблемной с точки зрения правоприменения, договорной (конвенционной) конструкции современного международного морского права. ——————————— <16> См.: McEvan D., Vesterguard N. Property Rights in Fishing: From State Property Towards Private Property?: A Case Study of Three EU Countries // Marine Policy. 2000. Vol. 23. N 6. P. 537 — 547. <17> См.: Nordmann C. Privatization of Marine Resources in European Union Countries: an overview of national situation / Marine resources: property rights, economics and environment / Ed. by M. Falque, M. de Alessi, H. Lamotte. Oxford: Elserier Science, 2002. P. 361 — 367.
Как видно, в основу Европейской морской стратегии и в значительной степени в основу формирующейся морской политики Европейского союза был положен экологический подход. Если говорить более строго, то использовался экосистемный подход. Это, конечно, не случайно. Политика Европейского союза в отношении окружающей среды является одним из основных направлений политики ЕС. Тем направлением, становление и развитие которого проходит уже на протяжении нескольких десятилетий <18>. ——————————— <18> См.: Economic Development and Environmental Sustainability: New Policy Options / Ed. by R. Lopez and M. Toman. Oxford: Oxford University Press, 2006. P. 17 — 23.
Конечно, использование экосистемного подхода объясняется не только политическими пристрастиями Евросоюза, а должно рассматриваться в гораздо более широком контексте обязанности всех государств включать экологический компонент в национальную морскую политику. Обязанность эта, опять же в соответствии с американскими интересами, уже эффективно инкорпорированными в механизмы межгосударственной взаимозависимости, должна создать реальные основы для расширения международного (путем дальнейшего заключения региональных и универсальных соглашений) контроля за освоением природных ресурсов Мирового океана. Это тем более важно, когда «в активную стадию вступила разработка концептуальных основ и реализация новых методов глобального управления взаимозависимостью суверенных государств» <19>. ——————————— <19> См.: Писарев В. Д. Управление прибрежными зонами Мирового океана: подход США и международные отношения // США — Канада. Экономика, политика, культура. 2002. N 7. С. 29.
Однако нарушение государствами — членами ЕС норм международного морского права в результате принятия ими (под предлогом защиты экологии) национальных законов или совместных актов, заявления высших должностных лиц Европейской комиссии об «устарелости» современного международного морского права формально отрицают сложившийся, основанный на фундаментальной международно-правовой основе и в целом оправданный, в том числе с точки зрения защиты морской среды, международный правопорядок в Мировом океане. Именно на основе современных принципов международного морского права, а не вопреки им следует строить защиту океанической среды. Этому нисколько не противоречит тот факт, что в ряде государств принята национальная политика в области океанов или комплексный механизм управления океанами, неотъемлемым элементом которого является экосистемный подход <20>. ——————————— <20> Ocean and the Law of the Sea. Report of the Secretary-General. March 2006. A/61/63 (http://www. un. org/depts/los. html).
Надо признать, что в настоящее время наблюдается возрождение известной с последних десятилетий прошлого столетия концепции, согласно которой «океанская экология должна быть основой океанского права», должна лежать в основе международного морского права <21>. Известно, что из чисто теоретической посылки «экология моря — основа международного морского права» могут возникать различные, зачастую потенциально конфликтные политико-правовые конструкции. Например, анализ ключевых моментов, целевых установок и исходных принципов американской политики по освоению Мирового океана и основ динамично формирующейся морской политики Европейского союза выявляет схожесть многих свойственных им концептуальных подходов. ——————————— <21> См.: Новое в международном морском праве / Отв. ред. М. И. Лазарев. М.: ИГПАН СССР, 1972. С. 174.
В частности, и в Соединенных Штатах, и в Европейском союзе признается незаменимая роль океанов и морей в социальной и культурной жизни государств и народов, цивилизирующая функция Мирового океана, способная вызывать глубокие и многомерные общественные изменения. Заметна схожесть риторики (при фактически разноуровневых целях: в случае ЕС — это интеграционные процессы, для США — интернационализация) в программных документах морской политики О неразрывности и трансграничном характере природных процессов в Мировом океане, зависимости этих процессов от антропогенного воздействия на морские экосистемы, невозможности для суверенных государств в одиночку решать возникающие в этой области проблемы и пр. В Соединенных Штатах, подобно тому как и в Европейском союзе звучат призывы ученых признать природные ресурсы Мирового океана «общественным достоянием». В этом смысле морская политика постоянных партнеров-оппонентов движется на параллельных курсах. Несмотря на такую схожесть, в ЕС должно присутствовать трезвое осознание и понимание реальной, существующей на сегодняшний день ситуации, при которой воздействие США на формирование системы международных отношений в области освоения Мирового океана продолжает оставаться одним из определяющих, фактически же превалирующим. Нынешняя океанская политика Соединенных Штатов «ориентирована на внедрение американских приоритетов в создаваемую международно-правовую структуру, условия и механизмы» управления взаимозависимостью стран, использующих Мировой океан <22>. ——————————— <22> См.: Писарев В. Д. Освоение Мирового океана и политика США // США — Канада. Экономика, политика, культура. 2000. N 11. С. 48 — 53.
Вопрос, по какому пути пойде т дальнейшее развитие правопорядка в Мировом океане, будут ли прежде всего задействованы уже известные и новые политико-правовые формы (с учетом эволюции механизмов ООН) или неизбежна цепь столкновений между странами и группами стран, остается открытым. Это, естественно, делает востребованным прогнозирование как самих международных морских отношений, так и их международно-правового регулирования и, соответственно, дальнейшего совершенствования методологии, методов и средств научного политического (геополитического) и международно-правового прогнозирования <23>. Основателем международно-правового прогнозирования в российской науке международного права был профессор И. И. Лукашук. ——————————— <23> См. подробнее: Овлащенко А. В. Правопорядок в Мировом океане: политико-правовые тенденции развития // Научные труды. Российская академия юридических наук. Вып. 4. Т. 2. М.: Издательская группа «Юрист», 2004. С. 333 — 338; Он же. Экспертные оценки в прогнозировании межгосударственных споров, связанных с морским недропользованием // Российский ежегодник международного права 2005. СПб., 2006. С. 351 — 354; О роли экспертных оценок в прогнозировании межгосударственных морских споров (к постановке вопроса) // Транспортное право. 2006. N 1. С. 16 — 19; Международное морское право и геополитика Мирового океана: теоретико-прикладные вопросы прогнозирования // Транспортное право. 2006. N 4. С. 2 — 7; Курсом в НАТО и ЕС: страны Балтии на контрагалсах морской политики // Мировая экономика и международные отношения. 2007. N 4. С. 33 — 39; Морская политика Европейского союза // Мировая экономика и международные отношения. 2007. N 7.
