(Пьянов Н. А.) («Журнал российского права», 2012, N 5)
ГОСУДАРСТВЕННОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ КАК САМОСТОЯТЕЛЬНАЯ НАУЧНАЯ ПРОБЛЕМА
Н. А. ПЬЯНОВ
Пьянов Николай Андреевич, профессор кафедры теории и истории государства и права Юридического института Иркутского государственного университета, кандидат юридических наук, доцент.
Освещается проблема государственного регулирования общественных отношений. Рассматриваются соотношение государственного и правового регулирования, изучается вопрос о понятии права, от решения которого зависит понимание государственного регулирования; обращается внимание на правовое регулирование, существующее как в догосударственном, так и в государственно-организованном обществе.
State regulation as independent scientific problem N. A. Pyanov
The author briefly identifies the problem of social relations state regulation; considers the correlation of state and legal regulation. The article also deals with the notion of law since the problems of understanding the state regulation and its relation to legal regulation depends on it. The author pays attention to legal regulation in pre-state as well as in state-organized society.
В отечественной юридической науке, в частности в теории государства и права, проблема государственного регулирования общественных отношений специально не ставилась, хотя ей уделяется много внимания. Ситуация на первый взгляд парадоксальна, однако суть ее в том, что государственное регулирование исследуется наукой как проблема правового регулирования, поскольку никакого различия между ними не проводится. Вследствие этого правовое регулирование полностью отождествляется с государственным регулированием, и наоборот. Но тождественны ли правовое и государственное регулирование? Исследования, проводимые современной российской наукой в области понимания права и его соотношения с законом, свидетельствуют о том, что правовое и государственное регулирование следует различать. Проблема государственного регулирования имеет самостоятельное научное значение и не должна сводиться к проблеме правового регулирования, поскольку в свете современных научных представлений о соотношении права и закона государственное и правовое регулирование — явления не совпадающие. В действительности правовое регулирование общественных отношений не сводится только к их государственному регулированию, а государственное регулирование не всегда и не во всем оказывается правовым. Отождествление отечественной юридической наукой государственного и правового регулирования обусловлено сложившимся еще в советский период пониманием права как совокупности (системы) установленных или санкционированных государством норм, выражающих его волю и обеспеченных его принудительной силой. При таком понимании права, когда оно ставится в прямую зависимость от государства, иного видения вопроса о соотношении государственного и правового регулирования, кроме как их отождествления, просто не может быть. Если право сводится к установленным или санкционированным государством нормам, то и регулирование, осуществляемое этими нормами, будет трактоваться как государственное и правовое одновременно. Понимание права как установленных или санкционированных государством норм, обеспеченных его принудительной силой, разумеется, не было изобретением советской юридической науки. Своим появлением оно обязано юридическому позитивизму, который, как известно, исходил из того, что право — это любое установление государственной власти, независимо от того, каким содержанием оно наполнено. И хотя советская юридическая наука никогда не причисляла себя к юридическому позитивизму, поскольку позиционировалась в качестве марксистско-ленинской, классовой науки, но ввиду того, что право сводилось ею к исходящим от государства нормам, она, сама того не желая, примыкала к юридическому позитивизму <1>. ——————————— <1> Как отмечает В. А. Четвернин, советская концепция права — это разновидность легистского позитивизма (см.: Четвернин В. А. Введение в курс общей теории права и государства: Учеб. пособие. М., 2003. С. 32).
Позитивистское понимание права, кажущееся весьма привлекательным, на самом деле методологически несостоятельно, так как правом с точки зрения позитивизма может признаваться все что угодно, лишь бы на это была воля государства. Правом может быть признан, например, даже государственный произвол, если он получил официальное закрепление в исходящих от государства нормах, несмотря на то что право и произвол — вещи несовместимые. По всей видимости, осознание методологической несостоятельности юридического позитивизма в вопросах понимания права побудило многих российских правоведов к поиску новой парадигмы права. Сегодня предложено немало альтернативных концепций права, но наиболее предпочтительной представляется концепция, согласно которой право — это признаваемая в обществе свобода, возможность определенного поведения участников общественных отношений. Идея, связывающая право со свободой, имела широкое распространение в истории правовой мысли, хотя интерпретировалась по-разному. Мы исходим из того, что понимание права как свободы поведения участников общественных отношений вытекает из его начального смысла. Изначально право — это свобода, возможность определенного поведения. «Иметь право на что-то, — пишет В. А. Четвернин, — значит обладать свободой, быть свободным в совершении каких-либо действий и поступков» <2>. По мнению С. С. Алексеева, «под словом «право» в любом его значении подразумевается обоснованная, оправданная свобода или возможность поведения, которая признается в обществе» <3>. Понимание права как свободы поведения мы находим и в справочной литературе. По С. И. Ожегову, право — охраняемая государством, узаконенная возможность, свобода что-нибудь делать, осуществлять <4>. ——————————— <2> Четвернин В. А. Понятия права и государства: Введение в курс теории права и государства. М., 1997. С. 14. <3> Алексеев С. С. Государство и право: Учеб. пособие. М., 2008. С. 38. <4> См.: Ожегов С. И. Словарь русского языка / Под ред. Н. Ю. Шведовой. М., 1987. С. 467 — 468.
Понимание права как свободы поведения участников общественных отношений не сводится к установленным или санкционированным государством нормам. Более того, оно позволяет различать право в юридическом и неюридическом смысле <5>, что представляется весьма важным. Право в неюридическом (общесоциальном) смысле — это свобода, возможность определенного поведения, которая признается обществом или его отдельными негосударственными институтами. Право в юридическом (позитивном) смысле — это свобода, возможность определенного поведения, которая признается государством. ——————————— <5> О праве в юридическом и неюридическом смысле неоднократно говорит, например, С. С. Алексеев (см., например: Алексеев С. С. Восхождение к праву: поиски и решения. М., 2001. С. 414 — 428). Обращают на это внимание А. В. Мицкевич (см.: Теория права и государства: Учебник для вузов / Под ред. Г. Н. Манова. М., 1995. С. 19) и В. А. Толстик (см.: Теория государства и права: Учебник / Под ред. В. К. Бабаева. М., 1999. С. 39 — 40).
Юридические и неюридические характеристики права широко распространены в литературном языке (например, «материнское право», «отцовское право», «право старшинства», «право члена профсоюза», «моральное право», «юридическое право»). В связи с этим, когда речь заходит о праве, не мешало бы уточнять, в каком, юридическом или неюридическом, смысле употребляется это понятие. Различение права в юридическом и неюридическом смысле имеет важное методологическое значение для решения ряда вопросов, и прежде всего вопросов происхождения права, правового и государственного регулирования. В научной литературе на протяжении длительного времени ведется дискуссия о том, когда возникает право: одновременно с обществом или одновременно с государством. В последнее время в отечественной науке чаша весов все больше склоняется к первой позиции. Однако стоит только поставить вопрос, какое — юридическое или неюридическое — право возникает одновременно с обществом, как становится ясно, что одновременно с обществом возникает неюридическое право, т. е. право в общесоциальном смысле <6>, которое получает закрепление в обычаях и других социальных нормах первобытного общества как определенная мера свободы поведения участников общественных отношений. ——————————— <6> Как отмечает С. С. Алексеев, право в общесоциальном смысле «…является неотъемлемым атрибутом человеческого общества с момента его возникновения» (Алексеев С. С. Восхождение к праву: поиски и решения. С. 140).
Закрепляя эту свободу (т. е. право), обычаи и другие социальные нормы первобытного общества не становятся вместе с тем правовыми регуляторами общественных отношений, поскольку выступают в качестве мононорм — недифференцированных, синкретических правил поведения, которые не могут быть отнесены ни к области права, ни к области морали, ни к области религии <7>. Правовые регуляторы общественных отношений возникают позднее, с переходом первобытного общества к производящей системе хозяйства, когда зарождаются и начинают развиваться товарно-рыночные отношения. Появление товарно-рыночных отношений потребовало новых правил поведения, так как ранее действовавшие нормы первобытного общества не были рассчитаны на регулирование подобных отношений. Этими новыми правилами поведения стали постепенно сформировавшиеся в процессе развития товарно-рыночных отношений правовые обычаи. Правовые обычаи, в своем единстве составившие обычное право, и явились первыми правовыми регуляторами общественных отношений, поскольку они уже не были мононормами и не имели в своем содержании никаких других поведенческих начал, кроме правовых. ——————————— <7> Идея мононорм, выдвинутая А. И. Першицем (см., например: Алексеев В. П., Першиц А. И. История первобытного общества: Учебник для вузов. 5-е изд. М., 2001. С. 180; Думанов Х. М., Першиц А. И. Мононорматика и начальное право (статья первая) // Государство и право. 2000. N 1. С. 98), была поддержана многими исследователями, в том числе и представителями юридической науки (см.: Куббель Л. Е. Очерки потестарно-политической этнографии / Отв. ред. А. И. Першиц. М., 1988; Лукашева Е. А. Право, мораль, личность / Отв. ред. В. М. Чхиквадзе. М., 1986. С. 48 и след.; Алексеев С. С. Теория права. 2-е изд. М., 1995; Венгеров А. Б. Теория государства и права: Учебник. М., 1998. С. 68, 69).
Следует заметить, что вопрос о возникновении правовых обычаев в отечественной научной литературе относится к числу дискуссионных. Многие исследователи считают, что правовые обычаи, а значит и обычное право, появляются только в результате правосанкционирующей деятельности государства, когда оно придает тем или иным обычаям юридическое значение и берет их под свою защиту. Вследствие этого обычаи становятся правом в юридическом смысле, т. е. позитивным правом, а осуществляемое ими регулирование — и правовым, и государственным одновременно. Разумеется, подобный взгляд на правовые обычаи, правовое и государственное регулирование основан на позитивистских представлениях о праве, на понимании права как совокупности (системы) норм, установленных или санкционированных государством. Более верной представляется точка зрения, согласно которой обычаи становятся правовыми не по воле государства, а в силу присущего им содержания, обусловленного регулируемыми отношениями <8>. Подтверждением тому являются научные изыскания в области социальной и юридической антропологии, которые доказывают, что обычное право возникает еще до появления государства, в так называемый предгосударственный период. Как считает, например, Г. В. Мальцев, и с этим следует согласиться, «государство, когда оно появляется, активно формирует систему позитивного права, установленного в виде законов, административных распоряжений, судебных прецедентов, санкционированных обычаев и т. д. Но уже до возникновения государства как особой политической организации человечество накапливает известный правовой опыт регуляции общественных связей нормами обычного права, которые возникли и оформляются в эпоху классообразования и отражают сложную, запутанную и длинную практику этой догосударственной или предгосударственной стадии» <9>. ——————————— <8> Как замечает В. А. Четвернин, «обычаи и договоры могут иметь правовое (и неправовое) содержание независимо от их официального признания, властного санкционирования» (Четвернин В. А. Введение в курс общей теории права и государства. С. 19). <9> Мальцев Г. В. Происхождение и ранние формы права и государства // Проблемы общей теории права и государства: Учебник для вузов / Под общ. ред. В. С. Нерсесянца. М., 2001. С. 98.
Возникновение обычного права до появления государства дает основание утверждать, что правовое регулирование появляется раньше государства и осуществляемого им регулирования общественных отношений. Уже по этой причине правовое регулирование не следует отождествлять с государственным регулированием. Не следует этого делать еще и потому, что даже в условиях государственно-организованного общества государство не является единственным субъектом, осуществляющим правовое регулирование. Правовые обычаи, возникшие в догосударственном обществе, но не получившие государственного признания, бесследно не исчезают. Они и в государственно-организованном обществе сохраняют свое действие как правовые регуляторы общественных отношений <10>. Кроме того, в государственно-организованном обществе появляются и другие правовые регуляторы негосударственного типа, например городское право или религиозные правовые системы. Как отмечает Ж. Карбонье, юридическая социология считает, что «в одно и то же время, на одном и том же социальном пространстве могут сосуществовать несколько правовых систем; разумеется, прежде всего государственная, но наряду с ней и другие, независимые от нее и даже эвентуально соперничающие с ней… В средние века каждое социальное пространство пестрело правовыми системами, подобно тому, как имели одновременное хождение различные денежные системы. Обычаи — общие и местные, римское право, каноническое право, городские хартии, корпоративные уставы — все это были конкурирующие системы» <11>. Примерно в том же духе высказывается и Р. Давид: «В современном мире каждое государство имеет свое право, а бывает и так, что в одном и том же государстве действуют несколько конкурирующих правовых систем. Свое право имеют и негосударственные общности: каноническое право, мусульманское право, индусское право, иудейское право» <12>. ——————————— <10> См.: Валеев Д. Ж. Обычное право и начальные этапы его генезиса // Правоведение. 1974. N 6. С. 72. <11> Карбонье Ж. Юридическая социология. М., 1986. С. 179 — 180. <12> Давид Р. Основные правовые системы современности. М., 1988. С. 37 — 38.
Таким образом, существование правового регулирования в догосударственном обществе, а также наличие в различных государствах наряду с государственной негосударственных правовых систем является неопровержимым доказательством того, что правовое регулирование общественных отношений не сводится к их государственному регулированию и что понятие «правовое регулирование» по своему объему шире понятия «государственное регулирование». Кроме того, государственное регулирование, которое априори принято считать правовым, в действительности не всегда таковым является. Это еще один аргумент в пользу того, что проблема государственного регулирования имеет самостоятельное значение. Государственное регулирование общественных отношений осуществляется прежде всего установленными или санкционированными государством нормами, которые в своем единстве образуют право в юридическом смысле, или позитивное право. Если исходить из того, что государственное регулирование — это правовое регулирование, то вполне естественно предположить, что позитивное право, коим и осуществляется государственное регулирование, — это право. Но здесь мы снова приходим к позитивизму, поскольку позитивное право — это нормы, установленные или санкционированные государством. Следовательно, отвергая позитивистскую трактовку права, мы, казалось бы, отвергаем и правовой характер позитивного права. Однако это не совсем так. Выше мы отмечали, что понимание права как свободы, возможности определенного поведения участников общественных отношений позволяет различать право в юридическом и неюридическом смысле. Юридические нормы в своем единстве — это нормы, установленные или санкционированные государством, это позитивное право. Последнее тоже может быть правом, если его нормы закрепляют и гарантируют свободу поведения участников общественных отношений. Позитивизм, как отмечалось, исходит из того, что правом являются любые установленные или санкционированные государством нормы, независимо от того, каково их содержание. Разделяемая нами концепция права основана на том, что правом в юридическом смысле является не только свобода поведения участников общественных отношений, закрепленная в юридических нормах, но и сами юридические нормы, закрепляющие и гарантирующие эту свободу. В юриспруденции, как известно, принято различать объективное право, или право в объективном смысле, т. е. нормы, исходящие от государства, и субъективное право — право в субъективном смысле, т. е. меру возможного поведения, закрепленную в этих нормах. Отсюда мера свободы, возможного поведения участников общественных отношений, закрепленная в юридических нормах, т. е. нормах позитивного права, — это субъективное право, а нормы позитивного права, закрепляющие и гарантирующие эту свободу, — объективное право. Таким образом, не все нормы позитивного права могут быть правом (в объективном смысле), поскольку не все они закрепляют и гарантируют свободу поведения участников общественных отношений. Нормы, закрепляющие произвол и насилие, что характерно для позитивного права, особенно тоталитарных государств, правом не являются <13>. В связи с этим нормы позитивного права, т. е. установленные или санкционированные государством, правильнее называть не правовыми, а юридическими нормами <14>. ——————————— <13> Как отмечает В. М. Шафиров, «репрессивные законы, доминирующие в законодательстве тоталитарных режимов, — по своей сути антиправовые, поскольку унижают человеческое достоинство, сводят на нет его права и свободы. В таких условиях закон перестает защищать человека от произвола власти, и наоборот, произвол и насилие возводятся в ранг закона» (Шафиров В. М. Право в человеческом измерении // Правоведение. 2004. N 3. С. 209). <14> В отечественной юриспруденции понятия «правовой» и «юридический» принято отождествлять, однако в свете рассматриваемой концепции права их все-таки следует различать.
Позитивное право, поскольку представляет собой своеобразный симбиоз правовых и неправовых норм, не является стопроцентным правом. По сути дела, имеет место презумпция правового характера позитивного права, согласно которой нормы позитивного права (юридические нормы) считаются правом до тех пор, пока не будет доказан их неправовой характер. Доказывать неправовой характер юридических норм в цивилизованных государствах поручается компетентным органам типа конституционных судов. Если такие органы признали действующую юридическую норму (или совокупность юридических норм) неконституционной или незаконной, то тем самым они признали ее неправовой характер. Такая норма де-факто утрачивает силу и исключается из системы государственного регулирования <15>. ——————————— <15> Говоря о признании Конституционным Судом РФ действующего закона неконституционным, Г. Жилин отмечает: «Признание закона противоречащим Конституции влечет устранение его из правового пространства, что означает отнесение закона к разряду неправовых» (Жилин Г. Соотношение права и закона // Российская юстиция. 2000. N 4. С. 9).
Наличие в позитивном праве правовых и неправовых норм является свидетельством того, что право и закон — явления не тождественные. Позитивистское понимание права не обостряет проблемы соотношения права и закона. Для позитивизма право и закон, когда под законом понимается любой нормативный акт государства и даже любая юридическая норма, суть одно и то же. Для непозитивистских концепций права, различающих правовые и неправовые законы, — это несовпадающие явления. Различение правовых и неправовых законов имеет важное методологическое значение для исследования проблемы государственного регулирования: если оно осуществляется правовыми нормами, законами, то является правовым, если неправовыми — соответственно неправовым. При этом государственное регулирование одновременно может быть правовым и неправовым, поскольку в составе позитивного права могут одновременно присутствовать правовые и неправовые юридические нормы. При позитивистской интерпретации права, когда правом считаются любые нормы, исходящие от государства, неправового регулирования общественных отношений просто не может быть. Однако если в этих нормах закрепляется насилие и произвол, ущемляются или сводятся на нет права и свободы человека, называть осуществляемое такими нормами регулирование общественных отношений правовым просто кощунственно. Поэтому весьма важным аспектом исследования проблемы государственного регулирования является выяснение того, что есть право и в чем должен заключаться правовой характер исходящих от государства норм. Только после выяснения этого вопроса мы сможем со всей определенностью сказать, является осуществляемое исходящими от государства нормами регулирование правовым или нет. Проблема государственного регулирования как самостоятельная научная проблема затрагивает и многие другие вопросы, например о принципах, методах, механизме государственного регулирования и т. д. Многие из них рассматриваются при исследовании вопросов правового регулирования, точнее — государственно-правового регулирования, но, как представляется, не совсем адекватно. В частности, при изучении механизма правового регулирования внимание обращается в основном на действие позитивного права, в то время как механизм государственного регулирования, независимо от того, является оно правовым или неправовым, включает нормотворческую деятельность государства и складывается, таким образом, не только из действия норм позитивного права, но и нормотворческой или, как принято считать, правотворческой деятельности государства. Несколько иного подхода требует также исследование методов государственного регулирования. Здесь необходимо обращать внимание как на правовые, так и на неправовые, силовые методы государственного регулирования. Кроме того, исследование с точки зрения методов государственного регулирования позволит, наконец, отойти от традиционной характеристики метода регулирования только как критерия разграничения отраслей позитивного права. Что касается принципов государственного регулирования, то этот вопрос еще не стал предметом исследования отечественной юридической науки. Между тем изучение данного вопроса позволяет выяснить, из каких идей, начал должно исходить государство, осуществляя регулирование общественных отношений. Не вдаваясь в подробности, поскольку этот вопрос требует отдельного освещения, отметим, что наиболее важное значение должен иметь принцип правового характера государственного регулирования. Суть этого принципа заключается в том, что государственное регулирование по идее должно быть правовым и осуществляться с помощью действительно правовых, а не псевдоправовых норм. Вследствие этого оно должно начинаться с возведения в закон не воли господствующего класса или какой-либо иной социальной общности, а права, которое как свобода поведения складывается в отношениях между людьми независимо от государства естественным путем. Задача же государства состоит в том, чтобы отыскать в этих отношениях право и оформить его в виде правовых норм. Г. В. Мальцев отмечает, что «искусство законодателя состоит в том, чтобы найти право в самой жизни и адекватно выразить его в законе» <16>. Аналогичного мнения придерживается и Л. И. Спиридонов: «Закон только тогда есть право, когда законодатель открыл его в объективной действительности, а открыв, сформулировал в виде писаных норм, принятых законодательной властью и объявленных ею в качестве общеобязательных» <17>. ——————————— <16> Мальцев Г. В. Происхождение и ранние формы права и государства. С. 135. <17> Спиридонов Л. И. Теория государства и права. М., 1995. С. 95.
Своего исследования ждут и другие вопросы государственного регулирования независимо от наличия связи их с позитивно-правовым регулированием. Таким образом, проблема государственного регулирования имеет самостоятельное значение и не должна сводиться к проблеме правового регулирования. Исследование государственного регулирования должно проводиться с выяснением его положительных и отрицательных сторон и опираться на практику, поскольку оно не всегда является правовым и даже не всегда связано с воздействием на поведение людей и общественные отношения <18>. Новых подходов требует и проблема правового регулирования, поскольку сведение его только к государственно-правовому оставляет в стороне вопросы негосударственного правового регулирования. ——————————— <18> Известно немало случаев, когда воздействие позитивного права было направлено, например, на поведение животных.
Библиографический список
Алексеев В. П., Першиц А. И. История первобытного общества: Учебник для вузов. 5-е изд. М., 2001. Алексеев С. С. Государство и право: Учеб. пособие. М., 2008. Алексеев С. С. Восхождение к праву: поиски и решения. М., 2001. Алексеев С. С. Теория права. 2-е изд. М., 1995. Валеев Д. Ж. Обычное право и начальные этапы его генезиса // Правоведение. 1974. N 6. Венгеров А. Б. Теория государства и права: Учебник. М., 1998. Давид Р. Основные правовые системы современности. М., 1988. Думанов Х. М., Першиц А. И. Мононорматика и начальное право (статья первая) // Государство и право. 2000. N 1. Жилин Г. Соотношение права и закона // Российская юстиция. 2000. N 4. Карбонье Ж. Юридическая социология. М., 1986. Куббель Л. Е. Очерки потестарно-политической этнографии / Отв. ред. А. И. Першиц. М., 1988. Лукашева Е. А. Право, мораль, личность / Отв. ред. В. М. Чхиквадзе. М., 1986. Мальцев Г. В. Происхождение и ранние формы права и государства // Проблемы общей теории права и государства: Учебник для вузов / Под общ. ред. В. С. Нерсесянца. М., 2001. Ожегов С. И. Словарь русского языка / Под ред. Н. Ю. Шведовой. М., 1987. Спиридонов Л. И. Теория государства и права: Учебник. М., 1995. Теория государства и права: Учебник / Под ред. В. К. Бабаева. М., 1999. Теория права и государства: Учебник для вузов / Под ред. Г. Н. Манова. М., 1995. Четвернин В. А. Введение в курс общей теории права и государства: Учеб. пособие. М., 2003. Четвернин В. А. Понятия права и государства: Введение в курс теории права и государства. М., 1997. Шафиров В. М. Право в человеческом измерении // Правоведение. 2004. N 3.
