(Булаевский Б. А.) («Журнал российского права», 2012, N 5)
ПРИМЕНЕНИЕ ПРЕЗУМПЦИЙ В РЕГУЛИРОВАНИИ ОТНОШЕНИЙ ПО ПОВОДУ РЕЗУЛЬТАТОВ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И СРЕДСТВ ИНДИВИДУАЛИЗАЦИИ
Б. А. БУЛАЕВСКИЙ
Булаевский Борис Александрович, ведущий научный сотрудник отдела гражданского законодательства и процесса ИЗиСП, кандидат юридических наук, доцент.
Предлагается обзор применения презумпций при построении норм, регулирующих отношения по поводу интеллектуальных прав, рассматриваются возможные сферы применения презумпций в таких отношениях.
Ключевые слова: правовые презумпции, интеллектуальные права, применение презумпций, охрана интересов.
Application of presumptions in the relations regulation in the field of results of intellectual activity and means of individualization B. A. Bulaevsky
This article provides an overview of the presumptions application in the construction of the norms governing the relationship over intellectual property rights and the possible scopes of presumptions application in such a relationship are examined.
Key words: legal presumptions, intellectual property rights, application of presumptions, protection of the interests.
Сфера отношений, складывающихся по поводу результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации, опосредует особую группу частных интересов. Их признание, реализация, обеспечение и защита в современных условиях приобретают все большую значимость. Правовая охрана таких интересов достигается путем использования широкого круга правовых средств, среди которых особое место занимают правовые презумпции — юридические конструкции, представляющие собой основанные на предположении модели юридически значимых явлений, применяемые в правовом регулировании при наступлении обстоятельств, определенных правовой нормой, и не применяемые при опровержении соответствующего предположения. Их основное назначение видится в устранении неопределенности в праве и восполнении правовых отношений недостающими юридически значимыми явлениями (юридическими фактами, правоотношениями, отношением субъектов к своему поведению и его последствиям и др.), без которых нормальное развитие соответствующих отношений зачастую оказывается невозможным. В части четвертой ГК РФ, составляющей основу правовой регламентации отношений, складывающихся по поводу результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации, презумпции представлены весьма широко. Таковыми безусловно являются презумпции авторства («лицо, указанное в качестве автора произведения науки, литературы или искусства на оригинале или экземпляре произведения, считается его автором, если не доказано иное» (ст. 1257); «лицо, указанное в качестве автора в заявке на выдачу патента на изобретение, полезную модель или промышленный образец, считается автором изобретения, полезной модели или промышленного образца, если не доказано иное» (ст. 1347); «лицо, указанное в качестве автора в заявке на выдачу патента на селекционное достижение, считается автором селекционного достижения, если не доказано иное» (ст. 1410); «лицо, указанное в качестве автора в заявке на выдачу свидетельства о государственной регистрации топологии интегральной микросхемы, считается автором этой топологии, если не доказано иное» (ст. 1450)) и схожие с ними презумпции, персонифицирующие иных субъектов интеллектуальных прав («при отсутствии доказательств иного изготовителем аудиовизуального произведения признается лицо, имя или наименование которого указано на этом произведении обычным образом» (ст. 1263); «при отсутствии доказательств иного изготовителем фонограммы признается лицо, имя или наименование которого указано обычным образом на экземпляре фонограммы и (или) его упаковке» (ст. 1322); «при отсутствии доказательств иного изготовителем базы данных признается гражданин или юридическое лицо, имя или наименование которых указано обычным образом на экземпляре базы данных и (или) его упаковке» (ст. 1333)). Следует также сказать и о правиле п. 2 ст. 1265 ГК РФ, в соответствии с которым при опубликовании произведения анонимно или под псевдонимом (за исключением случая, когда псевдоним автора не оставляет сомнения в его личности) издатель, имя или наименование которого указано на произведении, при отсутствии доказательств иного считается представителем автора и в этом качестве имеет право защищать права автора и обеспечивать их осуществление. Наличие здесь презумпции бесспорно, а ее отличие от вышеназванных заключается в том, что она направлена не на персонификацию лица, а на определение правового статуса лица, имеющего в иных обстоятельствах другой объем прав. Широко известны презумпции достоверности сведений реестров (п. 6 ст. 1262 ГК РФ: «сведения, внесенные в Реестр программ для ЭВМ или в Реестр баз данных, считаются достоверными, поскольку не доказано иное»; п. 8 ст. 1452 ГК РФ: «сведения, внесенные в Реестр топологий интегральных микросхем, считаются достоверными, если не доказано иное»). Кроме того, презумпции содержатся и в ряде других статей ГК РФ (например, в п. 1 ст. 1334: «при отсутствии доказательств иного базой данных, создание которой требует существенных затрат, признается база данных, содержащая не менее десяти тысяч самостоятельных информационных элементов (материалов), составляющих содержание базы данных»; подп. 2 п. 2 ст. 1358: «если продукт, получаемый запатентованным способом, является новым, идентичный продукт считается полученным путем использования запатентованного способа, поскольку не доказано иное», назовем ее «презумпция заимствования»; п. 2 ст. 1448 по сути закрепляет презумпцию оригинальности топологии интегральной микросхемы). На существование презумпции в п. 2 ст. 1268 ГК РФ обращает внимание А. С. Васильев, полагая, что в нем установлена презумпция согласия автора, передавшего произведение по договору для использования, на обнародование; одновременно он указывает, что эта презумпция опровержению не подлежит <1>. Не признавая существование неопровержимых презумпций (определяя подобные конструкции средствами, отличными от презумпций) <2>, отметим, что презумпция, причем опровержимая, в данном случае действительно существует, однако выявлена она может быть только при одновременном исследовании положений п. 3 ст. 1268 ГК РФ, в котором отмечается, что произведение, не обнародованное при жизни автора, может быть обнародовано после его смерти лицом, обладающим исключительным правом на произведение, если обнародование не противоречит воле автора произведения, определенно выраженной им в письменной форме (в завещании, письмах, дневниках и т. п.). Следовательно, хотя передача по договору произведения для использования и считается подтверждением согласия на обнародование этого произведения, сохраняется такое положение только при жизни автора, а после его смерти может быть опровергнуто при одновременном наличии следующих условий: 1) произведение не было обнародовано при жизни и 2) воля автора на запрет обнародования произведения определенно выражена им в письменной форме. Таким образом, перед нами презумпция с особым режимом действия во времени. ——————————— <1> См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (учебно-практический). Части первая, вторая, третья, четвертая (постатейный) / Под ред. С. А. Степанова. 2-е изд. М.; Екатеринбург, 2009. <2> Подробнее об этом см.: Булаевский Б. А. Классификация правовых презумпций // Журнал российского права. 2010. N 11. С. 75 — 78.
Презумпции можно обнаружить и в иных законах, регулирующих отношения в сфере интеллектуальной деятельности. Например, в п. 2 ст. 12 Федерального закона от 25 декабря 2008 г. N 284-ФЗ «О передаче прав на единые технологии» содержится положение, в соответствии с которым в случаях, когда никто из лиц, которым право на единую технологию принадлежит совместно с Российской Федерацией или субъектом РФ, не выразит желание приобрести право на единую технологию в полном объеме и не будет достигнуто общее согласие о передаче права на единую технологию, лицо, осуществляющее распоряжение правом на единую технологию от имени Российской Федерации или субъекта РФ, имеет право распорядиться правом на данную единую технологию с учетом интересов всех лиц, которым право на данную единую технологию принадлежит совместно с Российской Федерацией или субъектом РФ. При этом предполагается, что, оценивая соответствующие акты распоряжения правом на единую технологию, лицо, осуществляющее распоряжение от имени Российской Федерации или субъекта РФ, действует с учетом интересов других обладателей прав на данную технологию. Доказательство иного позволяет оспаривать действительность передачи прав на единую технологию. Отдельные презумпции содержатся в международных нормах. Например, в ст. 5 Парижской конвенции по охране промышленной собственности (1883 г.) речь идет о презумпции неуважительности причин неиспользования или недостаточного использования изобретения за пределами четырехлетнего срока, что влияет на выдачу принудительной лицензии третьим лицам; ст. 34 Соглашения по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности (1994 г.) <3> устанавливает, что любой идентичный продукт, произведенный без согласия патентовладельца, при отсутствии доказательств противного, считается полученным запатентованным способом: а) если продукт, полученный запатентованным способом, является новым; б) если существует значительная вероятность того, что идентичный продукт был изготовлен с применением данного способа, и патентовладелец, прикладывая разумные усилия, не в состоянии определить, какой в действительности процесс был использован. ——————————— <3> Заключено в г. Марракеше 15 апреля 1994 г. Россия не участвует.
Содействует выявлению презумпций и правоприменительная практика. Так, в п. 28 Постановления Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 26 марта 2009 г. N 5/29 «О некоторых вопросах, возникших в связи с введением в действие части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации» внимание правоприменителей обращается на существование презумпции творческого характера деятельности автора. В соответствии с данной презумпцией, пока не доказано иное, результаты интеллектуальной деятельности (объекты авторского права) предполагаются созданными творческим трудом. Данная презумпция имеет косвенное закрепление и вытекает из смысла положений ст. 1228, 1257 и 1259 ГК РФ. Весьма характерно в этом отношении дело, которое имело место до введения в действие части четвертой ГК РФ. Акционерное общество обратилось в арбитражный суд с иском к издательству о запрещении ответчику использовать в качестве наименования выпущенной в свет серии книг название «Энциклопедия для детей и юношества». Истец полагал, что использование этого названия нарушает его авторские права на часть (название) произведения, опубликованного истцом раньше, чем ответчиком, и состоящего из нескольких томов под общим названием «Энциклопедия для детей». Арбитражный суд отказал в иске, указав, что истец не доказал творческого (оригинального) характера названия, использованного им для серии книг. Наоборот, неоригинальность словосочетания «Энциклопедия для детей» очевидна <4>. ——————————— <4> См.: п. 2 информационного письма Президиума ВАС РФ от 28 сентября 1999 г. N 47 «Обзор практики рассмотрения споров, связанных с применением Закона Российской Федерации «Об авторском праве и смежных правах».
В другом деле Московский городской суд, рассматривая надзорную жалобу на определение Судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда, отметил, что в отношении комментариев, по поводу которых возник спор, суду следовало исходить из презумпции создания их в результате творческого труда, не придавая преимущественного доказательственного значения их новизне, уникальности и (или) оригинальности, поскольку последние сами по себе не могут опровергать отсутствие их создания в результате творческого труда <5>. ——————————— <5> См.: Определение Московского городского суда от 20 мая 2011 г. по делу N 4г/1-3975. Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
Творческий характер предполагается и при создании иных результатов интеллектуальной деятельности. Общей правовой основой служит положение п. 1 ст. 1228 ГК РФ, указывающее на необходимость творческого характера деятельности автора. Одновременно говорится о том, что не признаются авторами результата интеллектуальной деятельности граждане, не внесшие личного творческого вклада в создание такого результата, в том числе оказавшие его автору только техническое, консультационное, организационное или материальное содействие или помощь либо только способствовавшие оформлению прав на такой результат или его использованию. Отсутствие в ГК РФ узнаваемых формул презумпций не должно стать основанием для выводов об отсутствии отдельных презумпций. В частности, нельзя согласиться с мнением Н. В. Иванова, который отрицает существование такой презумпции в отношении программ для ЭВМ и баз данных <6>. ——————————— <6> См.: Иванов Н. В. Авторские и смежные права в музыке: Учеб.-практ. пособие / Под ред. А. П. Сергеева. М., 2009. До принятия части четвертой названная презумпция была закреплена, в частности, в п. 2 ст. 3 Закона РФ от 23 сентября 1992 г. N 3523-1 «О правовой охране программ для электронных вычислительных машин и баз данных» (утратил силу с 1 января 2008 г.), предусматривавшем, что творческий характер деятельности автора (соавторов) предполагается до тех пор, пока не доказано обратное.
Вместе с тем отдельные нормы гражданского законодательства иногда ошибочно воспринимаются как нормы, содержащие презумпции. Так, Д. В. Мурзин указывает на существование презумпции в п. 3 ст. 1233 ГК РФ <7>. Однако содержащееся в данном пункте правило представляет собой лишь одну из диспозитивных норм: договор, в котором прямо не указано, что исключительное право на результат интеллектуальной деятельности или на средство индивидуализации передается в полном объеме, считается лицензионным договором, за исключением договора, заключаемого в отношении права использования результата интеллектуальной деятельности, специально созданного или создаваемого для включения в сложный объект. Аналогичный вывод делает и О. Ю. Шилохвост, комментируя ст. 1233 ГК РФ. В частности, он указывает, что «необходимость в такой презумпции возникает тогда, когда при толковании условий договора (ст. 431 ГК) буквальное его содержание не позволяет сделать однозначный вывод о том, была ли воля сторон направлена на полное отчуждение исключительного права или только на предоставление права использования соответствующего результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации». Правда, тут же верно добавляет, что «из комментируемой нормы следует, что воля сторон на полное отчуждение исключительного права не может предполагаться или косвенно выводиться из содержания договора. Соответствующий договор должен содержать непосредственное указание на то, что его предметом является полное отчуждение (передача в полном объеме) исключительного права» <8>. Одновременно О. Ю. Шилохвост указывает на существование иной презумпции, которая якобы закрепляется в абз. 2 п. 1 ст. 1240 ГК РФ. Однако и здесь диспозитивное правило рассматривается как презумпция <9>. Но это не так, хотя бы по той причине, что иное не может быть доказано — договор либо лицензионный, либо нелицензионный. ——————————— <7> См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (учебно-практический). Части первая, вторая, третья, четвертая (постатейный) / Под ред. С. А. Степанова. М.; Екатеринбург, 2009. <8> Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части четвертой (постатейный) / Отв. ред. Л. А. Трахтенгерц. М., 2009. С. 33. <9> Такой подход во многом объясняется тем, что якобы учение о юридических презумпциях превратилось в общее учение о диспозитивных нормах (см.: Энциклопедический словарь. Т. XXV. СПб., 1898. С. 53). Последовательным сторонником данного подхода является в настоящее время Э. П. Гаврилов, отождествляющий диспозитивные общие нормы и нормы-презумпции (см.: Гаврилов Э. П., Еременко В. И. Комментарий к части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации (постатейный). М., 2009).
Ряд авторов именуют презумпцией и правила п. 2 ст. 1236 ГК РФ, в соответствии с которыми, если лицензионным договором не предусмотрено иное, лицензия предполагается простой (неисключительной) <10>. Но и здесь имеет место обычное диспозитивное правило, отрицающее по самой сути какое-либо доказывание иного, имманентно присущего любой презумпции. ——————————— <10> См., например: Гаврилов Э. П., Еременко В. И. Указ. соч. (автор — Э. П. Гаврилов); Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части четвертой (постатейный) / Отв. ред. Л. А. Трахтенгерц. С. 54 (автор — О. Ю. Шилохвост); Комментарий к части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации (поглавный) / Под ред. А. Л. Маковского. М., 2008 (автор — Е. А. Суханов).
О. А. Городов усматривает презумпцию в норме, закрепленной в абз. 2 п. 1 ст. 1235 ГК РФ, отмечая, что согласно этой презумпции лицензиат может использовать результат интеллектуальной деятельности в пределах тех прав и теми способами, которые предусмотрены лицензионным договором <11>. Вместе с тем в данном пункте закрепляется обычная императивная норма, определяющая объем прав лицензиата. ——————————— <11> См.: Городов О. А. Правовая охрана и использование единых технологий, созданных за счет или с привлечением бюджетных средств. М., 2010.
Не содержится презумпций и в правилах диспозитивных норм, закрепленных в ст. 1430 — 1432 ГК РФ, которые определяют принадлежность исключительных прав на селекционное достижение, поскольку иное не подлежит доказыванию, а может лишь позитивно следовать из договоров (контрактов) <12>. ——————————— <12> О существовании в указанных правилах презумпций см., например: Крылова Е. К. Комментарий к статьям 1430, 1431, 1432 // Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (учебно-практический). Части первая, вторая, третья, четвертая (постатейный) / Под ред. С. А. Степанова. 2-е изд. М.; Екатеринбург, 2009; Еременко В. И. Комментарий к статье 1430 // Э. П. Гаврилов, В. И. Еременко. Указ. соч.
Рассматривая правила ст. 1520 и 1533 ГК РФ, А. Л. Маковский указывает на наличие презумпции осведомленности третьих лиц о существовании зарегистрированного права на наименование места происхождения товара. Он справедливо отмечает, что «…заинтересованные лица знают о существовании зарегистрированного права конкретного лица на наименование места происхождения товара… не вследствие использования этим лицом знака охраны, а в результате публикации сведений о государственной регистрации этого наименования». Однако из этого не следует, что существует какая-либо презумпция, поскольку и доказательство иного нисколько не влияет на существование права. По всей видимости, слово «презумпция» использовано здесь лишь как синоним слова «предположение». Подобное словоупотребление — явление весьма распространенное в юридической литературе (по большей части ввиду элегантности звучания данного термина), но одновременно оно является и весьма качественным индикатором состояния разработанности общей теории правовых презумпций. Складывается парадоксальная ситуация: презумпции широко используются в правотворчестве и реализуются в правоприменении, но при этом юридическая наука до сих пор не предложила единого понимания презумпций и не определила их места в системе права, не установила их функций и особенностей действия. До сих пор не определены и способы закрепления новых презумпций. Вместе с тем все эти аспекты общей теории правовых презумпций тесным образом взаимосвязаны. Каждая презумпция выполняет свою особую функцию в процессе регулирования общественных отношений. Функция правового средства — это его возможное действие в соответствии с заданной целью, соответственно, функции правовых презумпций в механизме правового регулирования могут быть охарактеризованы как возможные формы их действия в целях правовой охраны интересов участников правоотношений. В связи с этим можно говорить о таких функциях презумпций, как признание интереса, реализация интереса, обеспечение интереса, защита интереса. Однако это общие функции, присущие любому правовому средству. Помимо них презумпции выполняют и специальные функции, субординированные по отношению к общим функциям <13>. Они позволяют не только правильно оценивать назначение презумпций, но и дают возможность совершенствовать существующие правила их формирования и действия. ——————————— <13> Подробнее о системе функций правовых презумпций см.: Булаевский Б. А. Функции правовых презумпций // Журнал российского права. 2011. N 3. С. 33 — 41.
Любая правовая презумпция как модель юридически значимого явления, сформированная на достоверных данных, обладает свойством модельной точности, что позволяет применять ее, не прибегая к проверке всякий раз, когда возникает потребность в применении презумпции. В то же время возможность применения модели в условиях, которые не учитывались при ее построении, позволяет говорить о вероятной недостоверности вывода, положенного в основу презумпции и, как следствие, о свойстве опровержимости презумпций. Указанные свойства находят свое проявление в таких функциях, как восполнение отношений нормативной моделью недостающего правового явления, освобождение субъекта интереса от обязанности подтверждения обстоятельств, позволяющих применять презумпцию <14>. ——————————— <14> Данная функция реализуется в тех случаях, когда применение презумпции не оспаривается другими лицами.
Действуя в качестве правовых средств (как элементы системы права) и проявляя свои особые функции, презумпции неизбежно будут проявлять и общеправовые функции. Кроме того, любая презумпция, смоделированная под конкретные отношения, проявляет свойства, обусловленные спецификой отношений, в которых она будет восполнять отсутствие того или иного правового явления. Сфера отношений, связанных с результатами интеллектуальной деятельности и средствами индивидуализации, обладает существенными особенностями, которые не могут не учитываться при их регулировании. Главная из них — творческий характер деятельности, генерирующей интеллектуальные блага. Данная особенность должна приниматься во внимание как при оценке деятельности потенциальных обладателей интеллектуальных прав (что уже нашло свое проявление, в частности, в презумпции творческого характера деятельности авторов), так и при сопоставлении результатов деятельности нескольких лиц (например, в контексте новизны (оригинальности) полученных результатов и, следовательно, в возможном их заимствовании: таковы, в частности, презумпции, содержащиеся в подп. 2 п. 2 ст. 1358 и п. 2 ст. 1448 ГК РФ). Природа результатов творческой деятельности (интеллектуальных благ) также предопределяет особенности их правовой охраны. Легкость обособления результата интеллектуальной деятельности и возможность его одновременного использования несколькими лицами побуждает искать правовые формы, призванные сбалансировать интересы участников гражданского оборота. И одними только императивами здесь не обойтись. Многое отдается на откуп самим участникам соответствующих отношений в рамках договорного регулирования. Но и это не устраняет ситуации неопределенности, позволяющей ставить вопрос о возможности применения презумпций. Как правило, это связано с отсутствием ясно выраженной позиции участников отношений на использование результата интеллектуальной деятельности (что может восполняться, например, презумпцией согласия), но это и необходимость персонификации прав на такие результаты (например, презумпция авторства и т. п.). Возможным решением в отдельных ситуациях могла бы стать «презумпция приоритета прав» отдельных участников правоотношений. Важная особенность рассматриваемых отношений заключается также в том, что в своей основе почти все они опосредуют исключительные права. Как справедливо отметил А. Л. Маковский, «исключительное право… его объекты и субъекты, содержание этого права, его ограничения и пределы, особенности… его понятие и виды, сроки и сфера действия — решение этих вопросов в правовых нормах в совокупности образует и почти исчерпывает ту отрасль объективного гражданского права, которую принято называть «правом интеллектуальной собственности» <15>, и далее он пишет: «Мы имеем дело с единой подотраслью гражданского права, в основу которой положено признание законом субъективного гражданского исключительного права на все те результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации, какие закон находит подлежащими правовой охране» <16>. ——————————— <15> Маковский А. Л. О кодификации гражданского права (1922 — 2006). М., 2010. С. 590. <16> Там же. С. 592.
Специфика исключительных прав, и прежде всего их абсолютный характер, позволяет говорить как минимум о двух возможных направлениях применения презумпций: охрана интересов правообладателей и охрана интересов иных лиц. Так, запрет на использование запатентованных объектов без разрешения патентообладателей может подкрепляться закреплением презумпции нарушения прав патентообладателей, например через закрепление признаков использования охраняемых результатов интеллектуальной деятельности. Что касается охраны интересов иных лиц (не правообладателей), то здесь следует принимать во внимание весьма полезные правила, устраняющие препятствия на пути легального использования чужих результатов интеллектуальной деятельности, а также правила, охраняющие интересы лиц, создавших результаты интеллектуальной деятельности, аналогичные тем результатам, которые уже получили правовую охрану. Среди таких правил отметим положения, содержащиеся в п. 1 ст. 1362 ГК РФ об условиях выдачи принудительной лицензии на изобретение, полезную модель или промышленный образец и основаниях отказа в выдаче такой лицензии, схожие с ранее указанными правилами Парижской конвенции по охране промышленной собственности (ст. 5), а также правила п. 1 ст. 1423 о принудительной лицензии на селекционное достижение. Рассматривая особенности отношений, связанных с результатами интеллектуальной деятельности и средствами индивидуализации, необходимо подчеркнуть, что они проявляются не только в связи с действием специальных презумпций интеллектуального права, но и при применении презумпций, имеющих общий характер для всего гражданского права. Это и презумпция добросовестности, и презумпции, связанные с действительностью сделок, и презумпция вины нарушителя прав, и др. В частности, в то время когда в гражданском законодательстве ссылки на добросовестность как объективное основание регулирования гражданских отношений и субъективный критерий оценки поведения субъектов гражданского права оказываются недостаточными для эффективного правового регулирования <17>, правоприменительная практика, верно оценивая потенциал добросовестности, существенным образом способствует более широкому применению требования добросовестности в регулировании имущественных и иных отношений, составляющих предмет гражданско-правового регулирования. Так, в одном из дел арбитражный суд констатировал отсутствие нарушения антимонопольного законодательства, указав, что добросовестное использование третьими лицами спорной полезной модели в своей деятельности предполагается до тех пор, пока не будет доказано обратное <18>. В другом деле, исходя из презумпции добросовестности, суд констатировал, что при заключении лицензионного договора предполагается, что лицензиар обладает исключительными правами на результат интеллектуальной деятельности в силу действия презумпции авторства <19>. И такие примеры не единичны. ——————————— <17> См.: проект Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации // URL: http://www. privlaw. ru. <18> См.: Постановление ФАС Уральского округа от 2 сентября 2010 г. N Ф09-6809/10-С1 по делу N А50-38336/2009. Доступ из СПС «КонсультантПлюс». <19> См.: Постановление ФАС Московского округа от 26 апреля 2010 г. N КГ-А40/3524-10 по делу N А40-98347/09-51-804. Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
Презумпции, связанные с действительностью сделок, наряду со специальными нормами об интеллектуальных правах (например, п. 3 ст. 1549 ГК РФ — в части распоряжения правом на технологию, принадлежащую совместно нескольким лицам), в основе своей заложены в первой части ГК РФ и могут проявить свое действие всякий раз, когда будет обнаружена неопределенность в наличии того или иного условия действительности сделки, прежде всего в части способности лиц к совершению тех или иных сделок (в случаях возникновения сомнений в вопросах обладания интеллектуальными правами либо наличия необходимых согласований), а также в связи с оценкой соответствия между волей и волеизъявлением участников сделки (в части объема передаваемых интеллектуальных прав). Что касается презумпции вины, то очевидность ее применения в сфере нарушения интеллектуальных прав, так же как и презумпций, связанных с действительностью сделок, бесспорна и не нуждается в специальном обосновании. Специфика же рассматриваемых отношений может проявляться, в частности, при определении субъекта обязанности опровергать заложенное в основу презумпции предположение. Таким образом, презумпции, связанные с результатами интеллектуальной деятельности и средствами индивидуализации, имеют существенное значение в деле охраны интересов участников гражданских правоотношений. Приведенные примеры свидетельствуют о важности презумпций и в большинстве случаев о незаменимости их иными правовыми средствами, что еще раз доказывает необходимость их более детального изучения.
Библиографический список
Булаевский Б. А. Классификация правовых презумпций // Журнал российского права. 2010. N 11. Булаевский Б. А. Функции правовых презумпций // Журнал российского права. 2011. N 3. Гаврилов Э. П., Еременко В. И. Комментарий к части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации (постатейный). М., 2009. Городов О. А. Правовая охрана и использование единых технологий, созданных за счет или с привлечением бюджетных средств. М., 2010. Иванов Н. В. Авторские и смежные права в музыке: Учеб.-практ. пособие / Под ред. А. П. Сергеева. М., 2009. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (учебно-практический). Части первая, вторая, третья, четвертая (постатейный) / Под ред. С. А. Степанова. 2-е изд. М.; Екатеринбург, 2009. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части четвертой (постатейный) / Отв. ред. Л. А. Трахтенгерц. М., 2009. Комментарий к части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации (поглавный) / Под ред. А. Л. Маковского. М., 2008. Маковский А. Л. О кодификации гражданского права (1922 — 2006). М., 2010. Энциклопедический словарь. Т. XXV. СПб., 1898.
