Борис Пантелеев, кандидат юридических наук, г. Москва.
В газете «ЭЖ-Юрист», в N 11 за 2013 год, была опубликована статья М. Артемьева «Журнал «Хастлер» против Фалуэлла». В ней рассказано об одном деле, по результатам рассмотрения которого был создан судебный прецедент в США: отныне общественные фигуры могли безбоязненно избираться карикатуристами, комиками в качестве мишеней их острот. Конечно, свобода самовыражения важна, но главное при этом — не перейти ту грань, за которой критика превращается в оскорбление.
Выход за пределы допустимого
Критериями оценки пределов допустимого для СМИ являются нормы Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (ЕКПЧ), которую Россия добровольно ратифицировала и обязалась выполнять с 1998 года. Статья 10 ЕКПЧ гарантирует каждому право свободно выражать свое мнение, а также получать и распространять информацию и идеи. Вместе с тем это право не является безусловным. В части 2 ст. 10 ЕКПЧ говорится о пределах самовыражения. В этой же норме содержится жесткое требование, чтобы вводимые ограничения были «необходимыми в демократическом обществе».
Проиллюстрируем, как производится оценка правомерности выхода за пределы допустимого, на примере дела «Красуля против России».
Анализируя обстоятельства дела, Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) принял во внимание следующее: позицию заявителя, позицию человека, против которого была направлена критика, предметное содержание публикации, характеристику, данную спорным высказываниям национальными судами, словесное выражение высказываний заявителя, а также наказание, которое было к нему применено. Сам по себе ни один из этих пунктов не предрешает решения, их все необходимо анализировать в совокупности и определять, на чьей стороне — истца или ответчика (обвинения или защиты) — находится перевес.
При анализе статуса ответчика (того, кто распространял информацию) следует учитывать, что журналист, редакция, СМИ пользуются большей защитой, чем отдельные физические или юридические лица, поскольку в задачу СМИ входит информирование населения, распространение знаний, поддержание общественной дискуссии по вопросам, представляющим значимость для развития демократии и обеспечения эффективного управления государством.
В отношении должности и статуса того, о ком информация была распространена, следует иметь в виду, что «пределы допустимой критики в отношении политиков как таковых шире, чем в отношении частного лица. В отличие от последнего первый должен проявлять большую степень терпимости к пристальному вниманию журналистов и всего общества к каждому его слову и действию. Политические деятели должны выказывать большую степень терпимости, особенно если они сами делают публичные заявления, которые способны вызвать критику. Однако, выходя на арену общественных дискуссий, частные лица и ассоциации также представляют себя на всеобщее обозрение».
В деле «Красуля против России» главный редактор газеты «Новый гражданский мир» был привлечен к ответственности по ч. 3 ст. 129 УК РФ (за клевету, связанную с обвинением в совершении особо тяжкого преступления) за публикацию статьи о губернаторе Ставропольского края под названием «Черногоров подбирается к Ставрополю». Размышляя по поводу одного решения городской думы, автор статьи назвал губернатора «шумным и амбициозным, но полностью неспособным» управлять регионом.
ЕСПЧ отметил, что в данном деле публикация касалась профессионального политика, в отношении которого пределы приемлемой критики шире, чем в случае с частным лицом. Суд исходил из того, что политики, общественные деятели, депутаты законодательного собрания, выборные лица имеют возможность доказать свою правоту и отстоять свою точку зрения в СМИ, публичных дискуссиях и т. п., то есть для них моральный вред может быть компенсирован не только деньгами. В большинстве случаев ЕСПЧ считает, что в случае публикации недостоверных фактов, вызванной добросовестным заблуждением журналиста, для защиты их чести и достоинства достаточно потребовать опубликования опровержения. Именно поэтому министры и депутаты проигрывают иски к журналистам, если суд строго руководствуется действующими стандартами.
Свобода сужается
Пределы допустимой критики в отношении общественных деятелей, политиков достаточно широки. В отношении правительства эти пределы еще шире, поскольку эффективность государственного управления представляет непосредственный интерес для народа. Значительно меньше свободы у СМИ и частных лиц в отношении критики стражей порядка, выполняющих свои функции.
Так, в деле «Яновский против Польши» ЕСПЧ выяснил, соответствовало ли в рассматриваемых обстоятельствах ограничение права господина Яновского на свободу выражения взглядов «насущной общественной необходимости», отвечало ли оно определенной законной цели и были ли у национальных органов власти основания, оправдывающие это вмешательство. Заявитель был признан виновным в нанесении оскорбления муниципальным стражам порядка, которых во время инцидента на площади он назвал «чокнутыми» и «глупцами». Основанием для признания его виновным были эти 2 слова, которые и суд первой инстанции, и апелляционный суд признали оскорбительными, а не тот факт, что он высказал критику в адрес стражей порядка или указал на то, что их действия были незаконными.
Отметим, что критика суда и судей еще менее допустима, поскольку она может отрицательно повлиять на авторитет судебной власти и беспристрастность правосудия. Именно поэтому ЕСПЧ очень пристально анализирует все нюансы дел, которые так или иначе связаны с судебной властью.
Конкретная личность под защитой
При анализе содержания материала ЕСПЧ учитывает его тему, интерес для общества, значимость для развития демократии и т. п. Содержание материала может служить распространению идей и знаний, привлекать внимание к политическим и общественным проблемам, оценивать эффективность государственного управления, обсуждать расходование бюджетных средств и т. д. Но нападки на конкретную личность, которые не имеют никакой информационной ценности и преследуют исключительно цель доставить ей неприятности, опорочить, очернить, оскорбить, не находятся под защитой ЕКПЧ.
Например, жалоба «Чернышева против России» была признана неприемлемой. Журналистка Чернышева опубликовала статью, в которой раскритиковала ход и результат разбирательства российским судом гражданского дела по иску к ней жены местного прокурора, считая, что прокурор оказывал своей жене содействие в разрешении данного дела, используя свое служебное положение. Прокурор предъявил заявительнице иск о защите чести и достоинства. Заявительница опубликовала другую статью, которая была посвящена как обстоятельствам гражданского дела по иску жены прокурора, так и делу по иску самого прокурора к заявительнице. Прокурор предъявил второй иск, аналогичный первому, потом еще несколько. Заявительница подала встречный иск против прокурора, утверждая, что он нарушает право заявительницы на свободу выражения своего мнения.
Иск прокурора был удовлетворен, а встречный иск заявительницы — отклонен.
ЕСПЧ проанализировал жалобу, принял во внимание то, что имело место вмешательство в право заявительницы на свободу выражения, оценил это вмешательство в контексте той свободы усмотрения, которая имеется у государства при определении пределов пользования данной свободой в свете налагаемых на нее законом ограничений, провел различие между фактами и оценками и отметил:
«Требование доказать соответствие действительности оценочных суждений невозможно выполнить, и оно ограничивает саму свободу мнения, которая является фундаментальной частью права, защищаемого статьей 10… Однако даже тогда, когда высказывание признается оценочным суждением, пропорциональность вмешательства может зависеть от того, существует ли достаточная фактическая основа для оспариваемых высказываний, поскольку даже оценочное суждение без какой-либо фактической основы, его поддерживающей, может быть чрезмерным («Дежурсалем против Австрии»)».
Наконец, следует напомнить, что в демократическом обществе люди имеют право комментировать и критиковать отправление правосудия и официальных лиц, в него вовлеченных. Признается, что пределы допустимой критики в отношении гражданских служащих, исполняющих свои обязанности, могут в некоторых случаях быть шире, чем в отношении частных лиц. Однако нельзя сказать, что гражданские служащие сознательно поставили под пристальное внимание каждое свое слово и деяние в той же степени, что и политики, и что они должны соответственно рассматриваться наравне с ними, когда идет речь о критике их действий. Более того, гражданские служащие должны пользоваться доверием общества в условиях, свободных от произвольных перестановок, если от них требуется успешное выполнение ими своих функций, и, следовательно, может стать необходимой их защита от одиозных, оскорбительных или диффамационных атак в период исполнения ими своих обязанностей. Прокуроры являются гражданскими служащими, в задачу которых входит содействие надлежащему отправлению правосудия. В этом отношении они составляют часть механизма судебной системы в широком смысле этого термина. Все заинтересованы в том, чтобы они, как и работники судов, пользовались доверием общества. Следовательно, у государства может быть необходимость защитить их от необоснованных обвинений» («Лешик против Словакии», «Чернышева против России»).
ЕСПЧ отметил, что в оспариваемых публикациях речь шла о споре между частными лицами — заявительницей и женой прокурора и что у читателя создавалось впечатление, будто бы прокурор вмешивался в ход судебного разбирательства, оказывая содействие своей жене. Гражданка Чернышева писала в статье о своем личном деле, никого не цитировала и не использовала иные источники информации. Поскольку ч. 2 ст. 10 ЕКПЧ налагает обязанности и ответственность на журналистов, следует помнить об этом, когда спор идет о нападках на конкретную личность. В данном деле ЕСПЧ не посчитал необходимым анализировать содержание публикации с точки зрения того, были ли изложены в ней факты или оценочные суждения, поскольку обвинения гражданки Чернышевой носили голословный характер и она не предприняла никаких попыток показать их обоснованность. «Принимая во внимание все это и ранее сделанные заключения об отсутствии хотя бы какой-то фактической основы, Суд считает, что высказывания заявительницы были не добросовестным комментарием по поводу отправления правосудия, а пристрастным личным выпадом против профессиональной репутации прокурора» («Чернышева против России»). Соответственно, ЕСПЧ признал, что существовала «довлеющая социальная потребность» в том, чтобы предотвратить небрежное использование таких серьезных обвинений.
Истина где-то посередине
Международные стандарты дают четкое представление о пределах допустимого в общественных дискуссиях. Право на неправильное довольно широко, но не безгранично. Всякий человек, а не только журналист, обязан знать, что не находятся под охраной ЕКПЧ высказывания, мнения и идеи, отрицающие холокост, оправдывающие нацизм и неонацизм, содержащие утверждения о якобы имевшем место преследовании евреями поляков, огульные обвинения всех мусульман в терроризме, а также содержащие призывы к насилию. Эта позиция была выражена в ряде решений против Германии, Франции, Соединенного Королевства, Польши (Lehideux and Isorni v. France, 1998; Garaudy v. France, 2003; W. P. and Others v. Poland, 2004; Norwood v. the United Kingdom, 2004; Witzsch v. Germany, 2005).
Таким образом, международные стандарты подтверждают право журналиста на ошибку и/или добросовестное заблуждение относительно некоторых частностей при обоснованности сути высказываемой критики. Это очень важное положение нередко игнорируется российскими чиновниками, которые «выискивают блох» в неудобных для них текстах и обвиняют СМИ в неточностях, являющихся заведомо второстепенными.
Практика показывает, что пределы самовыражения изменчивы и всякий раз истину нужно искать в ходе состязательного судебного процесса.
Важным выводом является также последовательность рассуждений правоприменителей в подобных спорных случаях. Полагая критические высказывания нормой жизни в демократическом обществе, следователи, прокуроры и судьи обязаны исключать возможность уголовного преследования лиц, обвиняемых в вербальном экстремизме, до тех пор, пока не будут проанализированы и разумно опровергнуты гарантии свободы самовыражения, предоставленные международными стандартами и Конституцией РФ.
