(Аверьянова Т. В.) («Эксперт-криминалист», 2008, N 4)
НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПРАКТИКИ СУДЕБНОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ И ПУТИ ИХ РЕШЕНИЯ
Т. В. АВЕРЬЯНОВА
Аверьянова Т. В., заслуженный деятель науки Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор (ЭКЦ МВД России).
Развитие науки и техники, внедрение ее в практику экспертно-криминалистических подразделений органов внутренних дел, несомненно, дает свои положительные результаты в раскрытии и расследовании преступлений. Неуклонно возрастает значение использования в уголовном процессе вещественных доказательств, заключений экспертов как важнейших объективных источников создания надежной доказательственной базы. Необходимость квалифицированного, эффективного и своевременного использования криминалистических средств и методов сегодня — неотъемлемая часть в расследовании убийств, изнасилований, грабежей, разбоев, краж, преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков, и других преступлений. Являясь наиболее многочисленными и представительными по сравнению с другими судебно-экспертными учреждениями, особенно в районном звене, экспертно-криминалистические подразделения ОВД выполняют более 80% всех экспертиз по уголовным делам, расследуемым правоохранительными органами. Только в 2007 г. применение криминалистических средств и методов способствовало созданию объективной доказательственной базы по более 71% всех расследованных преступлений. Однако такие высокие показатели деятельности экспертно-криминалистических подразделений (ЭКП) ОВД в раскрытии, расследовании преступлений не означают, что решены все проблемы, с которым приходится сталкиваться на практике и которые условно можно разделить на проблемы методического, организационного и процессуального характера. Говоря о проблемах методического характера, следует прежде всего отметить факт включения в сферу судебной экспертизы новых объектов, возникновения новых задач, которые ставит перед экспертами следственная практика, требующих разработки на основе уже имеющегося эмпирического материала соответствующих экспертных методик исследования как новых, так и уже известных, но изменившихся объектов, а также в разработке методических рекомендаций для сотрудников правоохранительных органов по обнаружению, фиксации, исследованию и использованию доказательств в процессе раскрытия и расследования преступлений. И это едва ли не главная проблема в практической деятельности экспертов. Именно разработка новых методик исследования, их апробация, внедрение и сертификация является основной проблемой, над которой в настоящее время усиленно работают не только сотрудники ЭКЦ МВД России, но и ЭКП. Так, в настоящее время разработаны методики по производству отдельных видов компьютерных экспертиз, что, несомненно, позволяет проводить их на достаточно высоком научном уровне, решать задачи, поставленные перед экспертами следственными и судебными органами в области исследования компьютерной информации, являющейся доказательством по расследуемым уголовным делам, в том числе имеющим большой общественный резонанс (хищение акций из депозитария РАО «Газпром», расследование хозяйственной деятельности финансовой группы «Хопер» и др.). Есть и другие проблемы методического характера. Однако, отдавая отчет в том, что практически невозможно раскрыть в одной работе все проблемы, с которыми приходится сталкиваться на практике, считаем необходимым остановиться на проблемах организационного характера. Прежде всего, это проблема взаимодействия сотрудников правоохранительных органов в процессе раскрытия и расследования преступлений. В широком смысле под взаимодействием понимается деловой контакт, совместная работа по борьбе с преступностью, в узком — «основанная на законе согласованная деятельность административно независимых друг от друга органов следствия и экспертной службы, направленная на раскрытие, расследование, пресечение и предупреждение конкретного преступления путем наиболее целесообразного сочетания методов и средств, присущих этим органам» <1>. ——————————— <1> Взаимодействие следователей, прокуратуры и органов милиции при расследовании преступлений (коллектив авторов). М., 1964. С. 4.
Казалось бы, всем сотрудникам системы МВД достаточно ясно, что именно от четкого взаимодействия — в процессе раскрытия и расследования преступлений во многом зависят результаты этой деятельности. Тем не менее, как показывает практика, в процессе предварительного следствия по каждому пятому уголовному делу анализ следов и вещественных доказательств в установлении и изобличении виновных лиц не используется. В значительной мере подобная ситуация обусловлена отсутствием четко налаженной системы контроля и спроса за своевременным и полным использованием изъятых с мест происшествий материальных следов преступлений. Отмечается также слабое взаимодействие следователей с работниками экспертно-криминалистических подразделений в вопросах активного использования результатов экспертного исследования вещественных доказательств по конкретным делам. Крайне редко привлекаются эксперты для составления планов согласованных следственных действий и ОРМ по уголовным делам о нераскрытых преступлениях, в результате чего изъятые следы остаются невостребованными. Данная проблема не нова. Еще в 1994 г. в целях повышения эффективности использования изъятых с мест происшествия следов и вещественных доказательств в раскрытии и расследовании преступлений были разработаны практические рекомендации по взаимодействию следственных, оперативных и экспертно-криминалистических подразделений ОВД. В этих рекомендациях, в частности, говорилось, что вопросы использования изъятых следов и вещественных доказательств в раскрытии и расследовании преступлений должны включаться в планы совместных следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий, разрабатываемых по уголовным делам; что к составлению планом необходимо привлекать сотрудников ЭКП, принимавших участие в осмотрах мест происшествий. Последние, в свою очередь, при необходимости обязаны провести предварительные исследования следов для установления данных о личности преступника. В том случае, если результаты предварительного исследования следов имеют значение для разработки розыскных версий, составляется справка, которая докладывается руководителю СОГ и передается оперативному сотруднику. Причем организация контроля за активным использованием в раскрытии и расследовании преступлений изъятых следов и вещественных доказательств обеспечивается руководителями следственных, оперативных аппаратов и ЭКП. К сожалению, приходится констатировать, что, как показывает практика, контроль движения изъятых с участием специалистов следов и вещественных доказательств по конкретным нераскрытым преступлениям ведется слабо. Значительная часть следов, изъятых с мест происшествий, остается невостребованной, а значит, утрачивается необходимая для раскрытия и расследования преступлений информация. Полагаем, что необходимо возобновить практику взаимодействия сотрудников следственных, оперативных аппаратов и ЭКП, в частности, в следующих формах: — участие экспертов в составе постоянно действующих СОГ по раскрытию и расследованию конкретных видов преступлений; — организация руководителями ЭКЦ МВД, УВД полного экспертно-криминалистического сопровождения работы по раскрытию и расследованию тяжких преступлений, имеющих общественный резонанс или состоящих на контроле МВД России, МВД, УВД; — ведение контрольных карточек (контрольно-наблюдательных дел движения изъятых следов и вещественных доказательств), в которых сосредоточиваются полные сведения об их использовании по конкретным уголовным делам о нераскрытых преступлениях: о назначении экспертиз, проведении проверок по экспертно-криминалистическим учетам, картотекам, коллекциям и полученных при этом результатах; использование для обеспечения контроля возможностей ПЭВМ; — участие экспертов совместно со следователями в инвентаризации уголовных дел о нераскрытых преступлениях с целью проверки использования изъятых вещественных доказательств и внесения письменных рекомендаций по отработке следов и вещественных объектов в карточки, хранящиеся в делах, и т. д. Наконец, кратко остановимся на непосредственном влиянии на судебно-экспертную деятельность законодательной базы. В своих рассуждениях мы отталкиваемся от аксиомы: эксперт должен иметь четкие представления об основе основ как расследования преступлений, так и судебно-экспертной деятельности и его процессуальной базе. Эта проблематика особенно актуальна в наши дни, когда процессуальное законодательство претерпевает перманентные изменения. Это важно еще и потому, что здесь важнейшая линия связи расследования с экспертной деятельностью. Принятие Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» (2001 г.) и УПК РФ, несомненно, оказало положительное влияние не только на развитие судебной экспертизы как института уголовно-процессуального права, но и на судебно-экспертную деятельность в целом. Наряду с этим следует отметить и некоторые разногласия, встречающиеся в отдельных нормах рассматриваемых законов, являющихся источником возникновения проблем экспертной практики. Не рассматривая все разногласия, остановимся лишь на одной коллизии, касающейся такого нового средства доказывания, как заключение и показания специалиста. Законодатель внес соответствующие дополнения в ст. ст. 74, 80 УПК РФ (Федеральный закон от 4 июля 2003 г. N 92), определив заключение и показание специалиста как новые доказательства. Причем в соответствии с ч. 3 ст. 80 УПК РФ заключение специалиста есть «представленное в письменном виде суждение по вопросам, поставленным перед специалистом сторонами». Вот и все. Не раскрыто ни содержание этого доказательства, ни его назначение, ни форма изложения, ни многое другое. В результате среди ученых и практиков нет единого мнения даже по вопросу, что следует понимать под суждением специалиста, облекаемого в форму его заключения, проводит ли специалист при этом какие-либо исследования, чем отличается заключение специалиста от заключения эксперта и т. п. Особого внимания заслуживает заключение специалиста как некая форма альтернативной судебной экспертизы. Не секрет, что, провозгласив принцип состязательности сторон, законодатель не смог процессуальными средствами обеспечить его реализацию на стадии предварительного следствия. Например, судебная экспертиза при предварительном расследовании может быть назначена только лицом, ведущим производство по делу (следователем, дознавателем, прокурором). Сторона защиты может лишь ходатайствовать о назначении судебной экспертизы. Окончательное решение этого вопроса опять-таки зависит от лица, ведущего производство по делу (т. е. от сторон обвинения). Появление в уголовном процессе заключения специалиста открывает новые возможности перед стороной защиты в использовании специальных знаний. Согласно п. 3 ч. 1 ст. 53 УПК РФ защитник вправе привлекать специалиста в соответствии со ст. 58. Защитник вправе собирать доказательства путем получения предметов, документов и иных сведений (ч. 3 ст. 86). Статья 58 УПК РФ предоставляет право специалисту исследовать материалы уголовного дела (в том числе, естественно, и заключение эксперта) для постановки вопросов эксперту, а также для разъяснения сторонам и суду вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию. Сопоставление приведенных положений позволяет сделать вывод о том, что сторона защиты, не согласная с заключением эксперта или не получившая положительного решения об удовлетворении ходатайства о назначении экспертизы (первичной, дополнительной, повторной), может обратиться непосредственно к специалисту для получения его заключения. Такое заключение может быть дано до назначения экспертизы и стать основанием ее последующего проведения. Заключение специалиста может быть дано и по имеющемуся в деле заключению эксперта. Не следует полагать, что в подобных случаях специалисту доверяется оценка доказательства, каковым является заключение эксперта. Речь должна идти о проверке, а не об оценке доказательства. Это очень близкие, но все же разные категории. Вопросы, которые ставят в этих случаях перед специалистом (любая из сторон), должны носить не оценочный, а проверочный характер. По типу: достаточно ли было представленных материалов (с учетом их качества) для полного, всестороннего исследования; отвечали ли использованные методы и методики требованиям надежности, достоверности получаемых с их помощью результатов; какие методы (методики) было бы целесообразно использовать в данном исследовании? Не следует забывать и положение ч. 4 ст. 271 УПК РФ, согласно которой «суд не вправе отказать в удовлетворении ходатайства о допросе в судебном заседании лица в качества свидетеля или специалиста, явившегося в суд по инициативе стороны». Это положение равно для обеих сторон, но, думается, что чаще оно будет востребовано стороной защиты. При этом, естественно, специалист явится в суд не «с пустыми руками». Скорее всего, у него будет готово заключение, о приобщении которого к делу будет ходатайствовать сторона защиты, после чего он будет допрошен в суде. Теперь о допросе специалиста. В ч. 4 ст. 80 УПК РФ показания специалиста дифференцируются на две категории: а) сведения, сообщенные им при допросе об обстоятельствах, требующих специальных знаний; б) разъяснение своего мнения в соответствии со ст. 53 (привлечение специалиста защитником), ст. 168 (привлечение специалиста следователем), ст. 271 (допрос специалиста в судебном заседании) УПК РФ. Полагаю, что сведения, сообщаемые специалистом об обстоятельствах, требующих специальных знаний, — это его консультативная деятельность. Консультации его могут касаться как общих положений науки, техники, искусства, ремесла, так и конкретного их приложения к обстоятельствам дела (например, достаточно ли в материалах дела о ДТП данных для решения вопроса о том, имел ли водитель техническую возможность избежать аварийной ситуации. Если нет, то какие дополнительные материалы нужны для решения этого вопроса). Что касается разъяснения специалистом своего мнения, то это положение ч. 4 ст. 80 УПК РФ следует понимать как аналог допроса эксперта по поводу данного им заключения. В соответствии с ч. 1 ст. 205 УПК РФ эксперт допрашивается для разъяснения данного им заключения. Статья 80 (ч. 4) содержит указание на то, что специалист разъясняет свое мнение. В данном случае термин «мнение» выступает как синоним суждения, положенного в основу заключения специалиста. Таким образом, эту часть ст. 80 УПК РФ следует понимать как показания специалиста (его разъяснение) по данному им ранее заключению. Возникает естественный вопрос о том, в какую форму должно облекаться заключение специалиста. С одной стороны, оно не должно конструктивно отличаться от формы заключения эксперта (наличие вводной, исследовательской частей и выводов на поставленные вопросы), с другой — поскольку законодатель определил заключение специалиста как «представленное в письменном виде суждение по вопросам, поставленным перед специалистом сторонами», ни о каком исследовании в принятом в экспертной практике понимании этого термина (использовании соответствующих методик, методов и технических средств) речи не идет. Следует ли обосновывать в заключении, на чем основаны выводы суждения специалиста, законодатель не определил, как, впрочем, не определил и его ответственность перед законом за дачу заведомо ложного заключения. Конечно же, все вышеизложенное не является «истиной в последней инстанции». Но одно представляется бесспорным: необходимо законодательно урегулировать различные аспекты этой проблемы. Это статьи, касающиеся порядка обращения сторон к помощи специалиста (порядок его привлечения к уголовному судопроизводству), формы постановления, формы заключения специалиста; норма об обязательном приобщении к делу заключения специалиста (при предварительном исследовании), данного по инициативе стороны защиты (по аналогии с ч. 4 ст. 271 УПК РФ), норма, касающаяся допроса специалиста (как следственного действия) на стадии предварительного расследования. Возможна нормативная регламентация и иных действий, связанных с использованием заключения специалиста как одного из средств доказывания.
