ДОГОВОР КАК ОСНОВАНИЕ ВОЗНИКНОВЕНИЯ ОТНОШЕНИЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ЗАВИСИМОСТИ МЕЖДУ ОСНОВНЫМИ И ДОЧЕРНИМИ ОБЩЕСТВАМИ
В. Г. КРЫЛОВ
Крылов Вадим Григорьевич, доцент кафедры предпринимательского и корпоративного права юридического факультета им. М. М. Сперанского Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ, кандидат юридических наук.
Статья посвящена одному из трех содержащихся в российском законодательстве оснований возникновения отношений между основным и дочерним обществами — договору. Отсутствие полноценного правового регулирования, неоднозначное доктринальное толкование норм законодательства, посвященных данному институту, делают актуальным ответ на вопрос о том, какой договор может быть признан основанием возникновения отношений между основным и дочерним обществами.
Ключевые слова: дочернее общество, материнская компания, договор управления, экономическая зависимость, основание возникновения отношений.
Contract, as a reason of economic dependence between the parent and subsidiary companies V. G. Krylov
The article contains analysis of contract as one of the three grounds that establish the «parent — subsidiary» relationships between legal entities under Russian law. The lack of regulation, the ambiguity of provisions of law and the possibility of its broad interpretation add relevance to the discussion of what elements of contract may lead to the recognition of its parties as being in a «parent — subsidiary» relationship.
Институт дочерних и зависимых обществ является новеллой не только для российского законодательства, но и для мировой практики. Зарубежное законодательство в этой области до сих пор не сформировалось окончательно и продолжает развиваться. Особенность отношений дочернего общества с основным, характеризующаяся как отношения юридически самостоятельных, но экономически неравных субъектов, предопределила одну из целей, объясняющих допустимость подобных отношений — защита законных и уязвимых в такой ситуации интересов кредиторов хозяйственного общества и его акционеров (участников), что достигается установлением законодательством специальной ответственности основного общества. В этой связи перед законодательством поставлены задачи защиты интересов кредиторов и участников (акционеров) дочернего общества, не способных определять решения, им принимаемые. Общество признается дочерним по отношению к другому обществу (товариществу) по трем основаниям. Во-первых, в связи с преобладающим участием основной компании в уставном капитале дочерней. Во-вторых, вследствие договора, заключенного дочерним обществом с основным. И в-третьих, в связи с иными случаями. Одним из оснований возникновения отношений «основное — дочернее», указанным в ст. 105 ГК РФ, является договор. В российском законодательстве не содержится указания на договор, предметом которого было бы установление указанных выше отношений между самостоятельными участниками гражданского оборота. В отличие от отечественного законодательства в европейских правопорядках уделяется значительное внимание договорам, в силу которых возникают отношения зависимости. Если в ГК РФ указывается договор как основание для возникновения отношений «основное — дочернее общество», то, например, в германском акционерном законодательстве перечисляются конкретные виды договоров, такие отношения порождающие. Таковыми признаются договоры подчинения и о включении одного предприятия в другое, договоры, в силу которых одно общество обязуется перечислять получаемую им прибыль другому обществу (договор отчисления прибыли), объединяет свою прибыль с другим обществом (договор общей прибыли). Еще одним договором из этой группы признается сделка, в силу которой предприятие передается в аренду (договор аренды предприятия). Стоит согласиться с выводом ученых, которые отмечают в своих работах, что в основе отношений между материнской компанией и дочерним обществом чаще всего лежит имущественный договор. И. С. Шиткина пишет: «Это может быть договор доверительного управления, совместной деятельности, кредита, ипотеки, залога ценных бумаг, иной имущественный договор» <1>. К. Портной отмечает, что в качестве такого договора может выступать имущественный договор, например договор ипотеки, кредита, залога <2>. ——————————— <1> Шиткина И. С. Холдинги. Правовой и управленческий аспекты. М.: Городец-издат, 2003. С. 47. <2> Портной К. Правовое положение холдингов в России. М., 2004. С. 21.
Так, по договору поручения доверитель поручает поверенному совершить какие-либо юридические действия для достижения определенного правового результата; по договору залога ценных бумаг залогодатель передает залогодержателю в залог ценные бумаги в качестве средства обеспечения исполнения основного обязательства. В результате исполнения указанных договоров стороны достигают определенного правового результата: доверитель — от выполнения поверенным юридически значимых действий, а залогополучатель — от получения обеспечения по основному обязательству. Однако одновременно с достижением указанного результата могут возникнуть основания для признания одной стороны по договору дочерним обществом по отношению к другой стороне по договору. Очевидно, что стороны таких договоров могут и не преследовать такой цели, зачастую даже не подозревая о возникновении возможности признать их отношения по договору отношениями экономической зависимости. С другой стороны, возможна и обратная ситуация, когда стороны гражданско-правового договора, не являющегося специальным договором между основным и дочерним обществами, заключают такой договор именно с целью установления отношений экономической зависимости между самостоятельными участниками хозяйственного оборота. Очевидно, что может возникнуть соблазн назвать такой договор в соответствии с положениями ст. 170 ГК РФ притворным и признать ничтожным. Представляется, что положения ст. 170 ГК РФ неприменимы в данном случае, поскольку гражданско-правовой договор «прикрывает» не сделку, а наличие отношений экономической зависимости. Согласно п. 2 ст. 69 Федерального закона «Об акционерных обществах» единоличный исполнительный орган общества без доверенности действует от имени общества, в том числе представляет его интересы, совершает сделки от имени общества. Аналогичные положения установлены п. 3 ст. 40 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью». Как видно из указанных положений, исполнение хозяйственным обществом взятых на себя обязанностей по договору возложено на единоличный исполнительный орган. В связи с этим нужно отметить, что возможность основного общества (товарищества) определять решения дочернего общества, вытекающая из существующих между ними договорных отношений, распространяется не только на вопросы, отнесенные к компетенции единоличного исполнительного органа. Например, по договору доверительного управления ценными бумагами хозяйственное общество (товарищество) может получить в качестве объекта такого управления акции другого общества, в отношении которых оно будет осуществлять правомочия собственника и соответственно сможет формировать волю такого общества по вопросам, отнесенным к компетенции общего собрания акционеров. В соответствии с российским законодательством в качестве единоличного исполнительного органа юридического лица выступает физическое лицо. Таким образом, воля юридического лица по вопросам, отнесенным к компетенции единоличного исполнительного органа, отождествляется с волей физического лица. С помощью института представительства возможна передача полномочий по принятию решений по определенным вопросам компетенции единоличного исполнительного органа другому (основному) хозяйственному обществу или товариществу. Институт представительства представлен в российском законодательстве договорами поручения, агентирования и комиссии. Согласно п. 1 ст. 971 ГК РФ по договору поручения одна сторона (поверенный) обязуется совершить от имени и за счет другой стороны (доверителя) определенные юридические действия. Права и обязанности по сделке, совершенной поверенным, возникают непосредственно у доверителя. То есть в рассматриваемом случае «представитель заключает сделку сам, т. е. выражает свою собственную волю, которая производит юридические последствия для принципала» <3>. Таким образом, воля поверенного в силу заключенного между ним и доверителем договора рассматривается как воля последнего. ——————————— <3> Нерсесов Н. О. Избранные труды по представительству и ценным бумагам в гражданском праве. М.: Статут, 2000. С. 31.
От своего имени, но создавая права и обязанности для другого лица, может действовать агент по агентскому договору, строящемуся по модели договора поручения. В качестве основания возникновения экономической зависимости между двумя самостоятельными участниками хозяйственного оборота может лежать как договорная конструкция поручения или агентирования, полномочия по которым для третьих лиц будут оформляться доверенностью, так и простое представительство, основанное на выдаче доверенности, например, на голосование на общем собрании акционеров. Из сказанного можно сделать вывод, что в качестве договора, устанавливающего отношения экономической зависимости, может выступать договор, оформляющий отношения посредничества, при котором посредник действует от своего имени. На эту особенность указывал в своих работах еще М. И. Кулагин: «В настоящее время широкое распространение получила практика передачи управления ценными бумагами специальным отделам банков, инвестиционным компаниям или же руководящим органам самой корпорации. При этом в странах континентальной системы права используется договор поручительства, а в странах общего права — институт доверительной собственности» <4>. ——————————— <4> Кулагин М. И. Государственно-монополистический капитализм и юридическое лицо // Избранные труды по акционерному и торговому праву. 2-е изд., испр. М.: Статут, 2004. С. 52.
Согласно п. 1 ст. 1020 ГК РФ доверительный управляющий осуществляет в пределах, предусмотренных законом и договором доверительного управления имуществом, правомочия собственника в отношении имущества, переданного в доверительное управление. В такой ситуации доверительный управляющий обладает правомочиями по владению, пользованию и распоряжению ценными бумагами, а также возможностью осуществлять права, предоставляемые такими ценными бумагами. Если количество ценных бумаг, переданных в доверительное управление, будет достаточным для принятия решения на общем собрании акционеров, то управляющий сможет формировать волю общества, ценные бумаги которого переданы в доверительное управление, и соответственно будет считаться основным по отношению к нему. Другим способом определения воли единоличного исполнительного органа хозяйственного общества может быть обусловленная заключенным договором возможность одного общества (товарищества) контролировать принятие решений дочерним обществом. В качестве примера можно привести договор о залоге. Так, согласно п. 2 ст. 346 ГК РФ, если иное не предусмотрено законом или договором и не вытекает из существа залога, залогодатель вправе отчуждать предмет залога, передавать его в аренду или безвозмездное пользование другому лицу либо иным образом распоряжаться им только с согласия залогодержателя. В соответствии с п. 1 ст. 72 Федерального закона «Об ипотеке (залоге недвижимости)» залогодатель вправе продавать, обменивать, сдавать в аренду, предоставлять взаем имущество, относящееся к предприятию, переданному в ипотеку, и иным образом распоряжаться указанным имуществом, а также вносить изменения в состав данного имущества, если это не влечет уменьшения указанной в договоре об ипотеке общей стоимости имущества, относящегося к предприятию, а также не нарушает других условий договора об ипотеке; без разрешения залогодержателя залогодатель не вправе передавать имущество, относящееся к предприятию, в залог, совершать сделки, направленные на отчуждение недвижимого имущества, относящегося к предприятию, если иное не установлено договором об ипотеке. Как видно из приведенных выше статей, залогодатель по каждому из перечисленных выше договоров ограничен в распоряжении (главным образом в отчуждении) имуществом, составляющим предмет залога, волей залогодержателя. В случае если хозяйственное общество — залогодатель в лице соответствующего органа примет решение об использовании имущества, находящегося в залоге, в хозяйственной деятельности путем передачи его в аренду, возможность реализации такого решения будет поставлена в зависимость от воли общества (товарищества) — залогодержателя. В рассматриваемой ситуации залогодержатель обладает «разрешительными» правомочиями по отношению к процессу волеобразования общества-залогодателя, залогодержатель не может самостоятельно определить решение, принимаемое дочерним обществом, последнее само принимает решение, однако оно не создаст желаемых последствий (указанная сделка будет ничтожной в соответствии со ст. 168 ГК РФ, как сделка, не соответствующая требованиям закона), если на то не будет воли залогодержателя. Поскольку отношения «основное — дочернее» могут рассматриваться в контексте отдельно взятой сделки, описываемые случаи с договором залога являются основанием для возникновения таких отношений. Указанные выше договоры не преследуют в качестве своей основной цели установление отношений экономической зависимости между самостоятельными участниками гражданского оборота. Однако участники гражданского оборота в соответствии с принципом свободы договора могут заключить любой договор, не предусмотренный ГК РФ и не противоречащий действующему законодательству. Так, в случае если два (или более) хозяйственных общества захотят установить между собой отношения экономической зависимости, они могут заключить не предусмотренный ГК РФ договор между основным и дочерним обществами, в соответствии с которым один из участников добровольно наделяет другого правом определять принимаемые им решения. Согласно п. 1 ст. 432 ГК РФ договор считается заключенным, если между сторонами в требуемой в подлежащих случаях форме достигнуто соглашение по всем существенным условиям договора, под которыми понимаются условия, которые названы в законе или иных правовых актах как существенные или необходимые для договоров данного вида, а также все те условия, относительно которых по заявлению одной из сторон должно быть достигнуто соглашение. Рассматриваемый договор между основным и дочерним обществами не поименован в ГК РФ, а положения, содержащиеся в ст. 105 ГК РФ, а также Федерального закона «Об акционерных обществах» и Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью» также не содержат никакого указания на такие условия. В связи с чем можно сделать вывод, что стороны вправе включить в такой договор любые не противоречащие действующему законодательству положения. Следуя логике действующего законодательства, в таком договоре должно содержаться указание на право материнской компании давать обязательные указания дочернему обществу. В свете рассматриваемой темы надо обратить внимание на проблему, связанную с договором о передаче полномочий исполнительного органа общества управляющей компании. В юридической литературе отражены различные точки зрения по поводу того, является ли управляющая компания, возможность передачи которой функции исполнительного органа юридического лица предусмотрена ст. 103 ГК РФ, основным обществом по отношению к управляемой организации. Эта проблема сложна, и однозначного мнения среди юристов на сегодняшний день нет. Так, сторонник распространенной точки зрения Е. А. Суханов относит к числу договоров, создающих отношения «основное — дочернее», договор с управляющей компанией, которой передаются полномочия исполнительного органа общества <5>. ——————————— <5> Гражданское право: В 2 т. Т. 1: Учебник / Отв. ред. проф. Е. А. Суханов. 2-е изд., перераб. и доп. М.: БЕК, 1998. С. 241.
В обоснование позиции юристов, относящих договор с управляющей организацией к основаниям возникновения «дочерних» отношений, можно привести следующие доводы: во-первых, при заключении договора с управляющей организацией возникают отношения зависимости между формально самостоятельными юридическими лицами; во-вторых, одно общество (товарищество) в силу такого договора получает возможность определять и принимать решения другого общества; в-третьих, законодательство некоторых стран, например Германии, относит к договорам, инициирующим отношения экономической зависимости между юридическими лицами, договоры подчинения, в силу которых общество передает руководство своей деятельностью в руки другой организации <6>. ——————————— <6> Кулагин М. И. Государственно-монополистический капитализм и юридическое лицо // Избранные труды. М.: Статут, 1997. С. 143.
Другая позиция отражена в работах И. С. Шиткиной, которая полагает, что предусмотренный ст. 103 ГК РФ договор об управлении «к числу договоров, создающих отношения экономической субординации, не относится» <7>. При этом приводятся следующие доводы: ——————————— <7> Шиткина И. С. Холдинги. Правовой и управленческий аспекты. М.: Городец-издат, 2003. С. 47.
— исполнительные органы в лице коммерческой организации, действующей по договору, подотчетны общему собранию и совету директоров общества (ст. 69 Федерального закона «Об акционерных обществах», ст. 32, 40 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью»); — управляющая организация несет ответственность за причиненные управляемой организации по ее вине убытки (п. 3 ст. 53 ГК РФ); — в соответствии со ст. 71 Федерального закона «Об акционерных обществах» и ст. 44 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью» общество или акционеры (участники) вправе обратиться в суд с иском о возмещении убытков к управляющей организации (в случае с ООО к управляющему); — полномочия управляющей организации могут быть досрочно прекращены по решению общего собрания общества в любое время (п. 4 ст. 69 Федерального закона «Об акционерных обществах», пп. 4 п. 2 ст. 33 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью»). Интересна позиция по данной проблеме С. Д. Могилевского <8>. Он рассматривает взаимоотношения управляющей и управляемой организации с точки зрения взаимодействия их воль, утверждая при этом, что воля управляющей организации является волей управляемого общества. Управляющая организация самостоятельно приобретает права и несет обязанности для управляемой компании, не определяя решения, принимаемые управляемым обществом, а непосредственно принимая решения от его имени. Более того, управляющая организация не является в этом случае самостоятельным субъектом гражданских отношений. ——————————— <8> Могилевский С. Д. Правовые основы деятельности акционерных обществ: Учеб.-практ. пос. М.: Дело, 2004. С. 325.
Представляется, что решение спора можно найти, лишь обратившись к сути правовой связи между управляющей и управляемой компаниями и к существу отношений дочернего и основного обществ. С формальной точки зрения отношения между управляющей компанией и управляемой организацией подпадают под действие дефиниций ст. 105 ГК РФ, поскольку в силу договора одно общество или товарищество может определять и принимать решения другого общества. Солидарная ответственность управляющей организации по сделкам, заключаемым управляемым обществом во исполнение ее указаний, логична и обоснованна. В то же время по своему содержанию это связь между юридическим лицом и организацией, выполняющей функции его исполнительного органа, которая, хотя и обладает формальной самостоятельностью, фактически ее утрачивает. На наш взгляд, договор о передаче полномочий единоличного исполнительного органа к числу договоров, порождающих отношения «основное — дочернее общество», относить не нужно, поскольку законодательство содержит нормы об ответственности управляющей организации вне зависимости от признания ее основной по отношению к управляемой компании. Для устранения противоречий в вопросе передачи полномочий исполнительного органа хозяйственного общества управляющей организации нужно конкретизировать положения ГК РФ, Федеральных законов «Об акционерных обществах» и «Об обществах с ограниченной ответственностью», касающиеся оснований возникновения связи «основное — дочернее общество», прямо указав, относится ли договор с управляющей организацией к основаниям возникновения таких отношений. Возможность осуществлять на основании договора полномочия исполнительного органа другого лица предусмотрена п. 1 ст. 69 Федерального закона «Об акционерных обществах», в котором, в частности, указывается, что по решению общего собрания акционеров полномочия единоличного исполнительного органа общества могут быть переданы по договору коммерческой организации (управляющей организации) или индивидуальному предпринимателю (управляющему). При этом решение о передаче полномочий единоличного исполнительного органа общества управляющей организации или управляющему принимается общим собранием акционеров только по предложению совета директоров (наблюдательного совета) общества. Однако в Федеральном законе от 8 февраля 1998 г. N 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» содержится лишь положение, согласно которому общество вправе передать по договору полномочия своего единоличного исполнительного органа управляющему, если такая возможность прямо предусмотрена уставом общества (ст. 42 указанного Закона), т. е. возможность передачи полномочий единоличного исполнительного органа общества с ограниченной ответственностью управляющей организации не предусмотрена. Российскому законодателю необходимо обратить внимание на зарубежную практику в исследуемой области. Богатый опыт западных правовых систем может не без успеха быть использован в процессе усовершенствования отечественного законодательства о дочерних обществах. Ведь фактически российским законодательством установлена лишь сама возможность создания таких обществ, в то время как подробной регламентации их деятельности внимания не уделяется.
