(Лухманова А. В.) («История государства и права», 2009, N 13)
ТЕОРИЯ МОТИВАЦИИ А. СМИТА (СОЦИАЛЬНО-ПРАВОВОЙ АСПЕКТ)
А. В. ЛУХМАНОВА
Лухманова Анастасия Владимировна, соискатель кафедры теории и истории государства и права Санкт-Петербургского государственного университета.
Статья содержит современное прочтение научного наследия А. Смита, в частности его теории мотивации и спонтанного порядка, приводящего личную материальную заинтересованность в гармонию с благом всего общества. В эпоху Просвещения мысль о доминировании общественного целого над отдельным индивидом была постепенно вытеснена идеей эмансипации человека, в рамках которой общество понималось как взаимодействие свободных индивидов. Например, в либеральной доктрине «невидимой руки» Адама Смита институциональная интеграция общества основана на максимальной свободе действий каждого индивида. Жизнь общества состоит из краткосрочных и долгосрочных взаимодействий, при этом действия индивидов могут быть направлены на общее благо или частный интерес, либо во вред и тому и другому. Возникают эти взаимодействия на основе определенных интересов, целей и побуждений. Отметим, что А. Смит в качестве побуждающего мотива к действию определял эгоистические, или, другими словами, — частные (собственные) интересы индивида. Но ключевым моментом его концепции является тезис о том, что действиями людей руководят нравственные чувства. «К какому бы началу ни относили наши нравственные способности — к определенному ли состоянию нашей рассудочной деятельности, к самобытному ли инстинкту, называемому нравственным чувством, или к какому-либо иному началу нашей природы, — не подлежит сомнению, что мы одарены ими, как руководством в нашем поведении» <1>. Первоначально мы одобряем или осуждаем какой-нибудь поступок не вследствие того, что он кажется нам согласным с некоторыми общими правилами или противоречащим им, но «сами общие правила, напротив того, устанавливаются на основании опыта о том, что известного рода поступки, обусловленные известными обстоятельствами, вообще встречают одобрение или порицание» <2>. Отсюда вытекает вопрос: почему необходимо производить эту оценку и на каком уровне она производится? ——————————— <1> Смит А. Теория нравственных чувств. М., 1997. С. 166. <2> Там же. С. 161.
Признание общих стандартов оценки в тех или иных затруднительных случаях дает возможность определить степень осуждения или одобрения, которую заслуживают действия любого члена общества, где приняты эти стандарты. Общепринятая система ценностей порождает однообразно структурированное пространство действия. Поддержание единства в обществе требует от него согласия относительно существенных моментов совместной жизнедеятельности. Целостность общества, по мнению А. Смита, зависит от действий каждого его члена. «От исполнения требований справедливости, искренности, целомудрия, добросовестности зависит существование общества, которое вскоре распалось бы, если бы людям не внушалось уважение к правилам нравственности, имеющим столь важное значение» <3>. Отмеченное А. Смитом свойство саморегуляции, присущее обществу как системе, где структурированные элементы вступают во взаимодействие согласно определенным закономерностям, основано на уважении к общим правилам. «Наше уважение к общим правилам нравственности и есть собственно так называемое чувство долга. Это весьма важный закон для жизни человеческой: только он один и может управлять действиями всей массы людей» <4>. При объяснении поведения людей следует принимать тот факт, что люди стремятся соблюдать свои интересы, но само содержание интересов подвержено изменениям. Эти изменения нельзя рассматривать как произвольные по отношению к социальной структуре. Речь идет в данном контексте об институциональных образцах поведения. Одной из важных функций институциональных образцов поведения является организация во взаимосвязанную систему произвольных эгоистических тенденций человеческого действия. Попытаемся выяснить, каким образом создаются институциональные формы общения. ——————————— <3> Там же. С. 165. <4> Там же. С. 163.
Согласно теории А. Смита, воплощение взаимодействий и есть институциональные формы общения, присоединяясь к которым индивид может ожидать определенного результата от своих действий, а человечество в целом может «покорять время» и двигаться по линии необратимого прогресса, не страшась своего будущего. Общие правила поведения в обществе, которые выявлены путем наблюдения за действительностью, утверждал мыслитель, становятся естественными. Они выявляются с помощью естественного чувства добра и зла, иначе говоря, переживаются с помощью определенных способностей как «доброе» или «злое», «приличное» и «неприличное», «справедливое» и «несправедливое». Допустим, что нравственные чувства даны человеку как руководство к действию: что удовлетворяет нравственным способностям людей, то «хорошо и справедливо и должно быть сделано; что оскорбляет их, то вредно и нехорошо и того следует избегать; одобряемые ими чувства приятны и должно следовать им; не одобряемые ими чувства неприличны и должны быть сдержаны» <5>. Важно определить, какие действия имеют значимость для общества (социума). ——————————— <5> Там же. С. 167.
Немецкий социолог М. Вебер ввел в научный оборот понятие «социальное действие». Это действие, «субъективный смысл которого относится к поведению других людей». М. Вебер объясняет всю совокупность связей и отношений, в которые вступают люди в обществе, как акт их взаимного сознательного отношения друг к другу <6>. Не каждое действие индивида рационально, но социальное действие является осознанным действием. В теории социального действия Т. Парсонса исходным пунктом его рассуждений выступает тезис о внутренней рациональности действия <7>. В данном контексте уместна постановка вопроса о принципах или общих правилах, руководящих рациональным социальным действием. ——————————— <6> Посконин В. В., Посконина О. В. Т. Парсонс и Н. Луман: два подхода в правопонимании. Ижевск, 1998. С. 9. <7> См.: Парсонс Т. О структуре социального действия. М., 2002.
Понятие рациональности действия в терминах утилитарного позитивизма раскрывается через такие основные категории, как «цель», «средства достижения цели» и «условия достижения цели». Рациональное действие — это процесс или непрерывная последовательность взаимосвязанных действий, направленных на достижение определенной цели. Целью можно назвать конкретное положение вещей, предвидимое деятелем, с учетом условий внешней среды и наследственности. При этом связь между осуществляемыми действиями и целью может быть обнаружена как самим деятелем, так и другими деятелями, участниками данного социального действия или его наблюдателями. Изначально в процессе развития утилитаризма как направления политико-правовой мысли в основном проводился анализ экономической деятельности и утверждалось, что действия индивидов направлены на достижение цели с меньшими затратами и большей, как следствие, эффективностью. Ранний или классический утилитаризм XIX в. предложил моральную теорию, в которой этика непосредственно опирается на антропологию. Так, согласно идеям Д. Бентама, удовольствия и страдание суть основополагающие природные принципы человеческой жизни. Мораль, право и государство должны строиться в соответствии с этим природным началом. Подводя промежуточный итог, уместно подчеркнуть: для того чтобы социальное действие не выглядело как «простое приспособление к внешним материальным условиям», необходимо допущение о случайности выбора индивидом своих целей <8>. Корректировка недостатков классической утилитарной концепции производилась путем введения понятия «вероятность». Вероятность допускает возможность ошибок, проистекающих из ограниченности наличного объективного знания. Следовательно, допустимы нелогичные действия — действия, которые не направлены на достижение определенных целей и потому нерациональные либо направленные на достижение цели не самым эффективным способом. Кроме того, существуют факторы, препятствующие достижению цели. ——————————— <8> Ковалев А. Д. Спор вокруг наследия Т. Парсонса // Социологические исследования. 1985. N 3. С. 158.
«Для методологической стройности утилитарной концептуальной схемы также был необходим в качестве элемента методологии утилитаризма классический тезис о тождестве интересов» <9>, который был положен в основу теории социальной пользы. В рамках позитивистской утилитарной терминологии «социальная польза» — это признаваемое всеми членами общества «благо для всех». «Формулировка принципа пользы не принадлежит Д. Бентаму, и он никогда не приписывал ее себе. Она проходит через весь XVIII в., начиная с Ф. Хатчесона, и встречается у Ч. Беккария, Д. Пристли, К. Гельвеция и др. Однако именно Д. Бентам придал ей принципиальное значение для построения теории морали» <10>. Д. Бентам рассматривал «пользу» не только как описательный и объяснительный принцип нравственности, но и как основополагающее этико-нормативное начало: принцип полезности задает основной критерий оценки того или иного действия. В теории Д. Бентама «польза» — обобщающее понятие. «Проверить, является ли определенное действие человека или мера правительства нравственной, или полезной, или доброй, мы реально можем — по мнению Д. Бентама, — лишь исследуя, в какой степени оно содействовало повышению количества и качества удовольствия людей» <11>. У Ф. Хатчесона эта формулировка имеет следующий вид: «то действие является наилучшим, которое обеспечивает самое большое счастье для наибольшего числа людей» <12>. Шотландского философа Ф. Хатчесона, учителя А. Смита, некоторые исследователи считают предтечей идеологии утилитаризма. Согласимся с точкой зрения А. А. Гусейнова, что такое утверждение некорректно, ибо идея самого «принципа полезности», хотя и не в сформулированном, но в достаточно развернутом виде, прослеживается уже у Цицерона <13>. Во всяком случае статус концепции придал утилитаризму Джон Стюарт Милль. В его учении утилитаризм — это теория, направленная против эгоизма, т. е. против такого мнения, согласно которой добро заключается в удовлетворении человеком личного интереса. Приемлемость или неприемлемость в каждом конкретном случае получаемого удовольствия или выгоды определяется тем, содействуют ли они достижению высшей цели — «наибольшей суммы общего счастья». Поэтому в общественной жизни люди должны учитывать, что на этом же основываются определения (оценки) явлений и событий как хороших, так и дурных. ——————————— <9> Посконин В. В., Посконина О. В. Указ. соч. С. 46. <10> Гусейнов А. А. История этических учений. М., 2003. С. 697. <11> Там же. С. 699. <12> Хатчесон Ф. Исследование о происхождении наших идей красоты и добродетели [II, III, VIII] // Хатчесон Ф., Юм Д., Смит А. Эстетика. М., 1973. С. 174. <13> Гусейнов А. А. Указ. соч. С. 696.
Важно указать на общепринятое критическое замечание оппонентов утилитаризма: если мышление и действия индивидов определяются только соображениями полезности, то возникает угроза целостности общества. Интерпретируя схему взаимодействия в рамках утилитарной концепции, основанную на интересах как мотивах поведения, мы имеем «интересы, стремящиеся вырваться из-под нормативного контроля». Т. Парсонс полностью развеял миф о том, что эгоистические интересы угрожают целостности общества: «Пресловутое «стяжательство», характерное для капиталистической экономики, мало связано с прямым действием элемента эгоистического интереса мотивации типичного индивида — оно связано с институциональной структурой» <14>. Устойчивость социальной системы возможна только в том случае, когда деятельность индивидов в каких-то пределах может считаться предсказуемой. «Институциональная структура в действительности является не чем иным, — считает американский исследователь, — как довольно стабильным способом организации человеческой деятельности и мотивационных фактов, на которых она основывается» <15>. Существенное изменение институциональной структуры осуществляется только тогда, когда происходит существенное изменение самих мотивационных факторов. Рассматривая данную концепцию взаимодействия индивидов в рамках системного подхода, мы с уверенностью можем сказать, что социальное действие в рамках институциональных моделей не может быть беспорядочным <16>. Задачей нормативной модели является определение границы узаконенных ожиданий, за которые не должны выходить действия индивидов. При отклонении от заданной нормы институциональные модели порождают противодействие. Например, типичной реакцией на нарушение институционально установленного правила будет негодование, основанное на чувстве обманутого ожидания. В жизни существует множество обстоятельств, которые создают условия или вынуждают индивида к большему или меньшему отклонению от институционально одобренных стандартов. Личность становится органической частью социальной системы благодаря роли, определяющей социальный статус личности <17>. Вполне возможно формирование личностей, не интегрированных полностью в социальную систему. Тогда эгоистические тенденции вступают в конфликт с его ролью и статусом. Состояние психологической беззащитности провоцирует реакции, среди которых стяжательство является одной из самых распространенных форм поведения и заключается в повышенной агрессивности в преследовании личных целей (эгоистических интересов) <18>. ——————————— <14> Парсонс Т. Указ. соч. С. 349. <15> Там же. С. 338. <16> Там же. С. 246. <17> Посконин В. В., Посконина О. В. Указ. соч. С. 53. <18> Парсонс Т. Указ. соч. С. 352.
Индивиды заинтересованы в тех способах поведения, которые позволяют им удовлетворять свои желания. Поскольку действие ориентировано на достижение цели и на конформизм по отношению к нормам, в его структуру включена необходимость оценки поступков, качества, достижений и т. д. Поступки, которые обычно вызывают одобрение или не вызывают осуждения, являются эффективными. Ведь они не встречают сопротивления на пути к цели. Следовательно, отличительной чертой действия индивида является двойная нормативная ориентация — ориентация на нормы эффективности и ориентация на общепринятые нормы поведения. С позиций либерализма эпохи Просвещения именно свободное взаимодействие частных (эгоистических) интересов является основным двигателем прогресса. Такое взаимодействие обладает свойством саморегуляции и неизбежно приводит к благополучию общества в целом. Если все рассуждения вести в терминах концепции институционально интегрированной социальной системы, тогда сохраняет силу положение о возможном совпадении эгоистических и общественно полезных мотиваций. При самоорганизации системы групповое равновесие зависит от конформистского поведения членов группы. По мере интеграции индивида в институциональную систему обнаруживается сильная тенденция к тесному взаимопроникновению нравственных чувств и эгоистических элементов личной структуры индивида. Для того чтобы институциональные модели действовали, они должны подкрепляться нравственным чувством большей части общества. Современные исследования, проводимые в рамках системного подхода, используют уже как очевидный факт то, что социальное действие нормативно, поскольку любая система нормативна и иерархична, и ее задачей является упорядочение своих элементов. Итальянский ученый В. Парето считается «отцом» понятия «социальная система». Общие методологические постулаты В. Парето позволили вместо простого перечисления составляющих логического (рационального) действия ввести «схему систематически связанных структурных элементов» <19>. Линию системного подхода к изучению общества от А. Смита и В. Парето можно провести к работам Т. Парсонса. В. В. Посконин отмечал творческое восприятие Т. Парсонсом идей В. Парето. По мнению Т. Парсонса, исследования В. Парето подтверждают наличие социального элемента в системной теории, что предполагает обязательное наличие общепризнанной системы ценностей. Сложно опровергнуть и утверждение В. В. Посконина о том, что «метод и теоретическое построение Э. Дюркгейма ближе всего к структурному функционализму Т. Парсонса» <20>, в исследованиях которого рассматриваемая система нормативных правил является одной из главных составляющих социальной среды. В своем политико-правовом учении Э. Дюркгейм утверждал, что общество — реальность особого рода, это есть психическая сущность и в ней содержатся коллективные представления. В свою очередь, опираясь на понятие коллективного сознания, Т. Парсонс создает свою концепцию нормативной ориентации действия. Принципы классического утилитаризма, как доказал Т. Парсонс в процессе создания этой концепции, невозможно использовать для анализа социальных фактов в рамках новой парадигмы — системного и структурно-функционального подходов. Институты или институциональные модели в том смысле, в котором данные понятия употребляются американским ученым, являются главным элементом социальной системы. Существенное значение в трактовке социальной системы придается институциональной структуре общества, понимаемой им как совокупность учреждений, обычаев и нравов, основанных на общем моральном чувстве и «интегрированной системе ценностей, разделяемой большими совокупностями людей» <21>. ——————————— <19> Там же. С. 242. <20> Посконин В. В., Посконина О. В. Указ. соч. С. 10. <21> Парсонс Т. Указ. соч. С. 238.
Под пристальным вниманием Т. Парсонса находились именно неутилитарные аспекты действия или внешние факты, противостоящие деятелю и не подпадающие ни под категорию наследственности, ни под категорию условий окружающей среды, которые «образуют среду особого рода — социальную среду» <22>. Они противостоят деятелю и не подпадают ни под категорию наследственности, ни под категорию условий окружающей среды. Контролю эти факторы для отдельного индивида не поддаются. Они доступны лишь контролю со стороны всех людей в их совокупности. Для этого, по словам Э. Дюркгейма, «существует система нормативных правил, подкрепленных санкциями» <23>. Причем страх перед санкциями вторичен, а первичен моральный долг как «мотив подчинения индивида данным правилам» <24>. Наиболее важным в политико-правовом учении Э. Дюркгейма является понятие «социальная солидарность». Она основана на проявлении общих ценностных установок через «ритуал», которому в своем политико-правовом учении исследователь уделяет особое внимание. Совокупность элементов действия (ритуал) существует в сознании индивида и имеет большое функциональное значение — это один из защитных механизмов общества против имеющейся тенденции к аномии. В свою очередь, поддержание системы нормативных правил обусловлено существованием общепризнанных ценностей. В любом частном случае каждый, у кого общие правила закреплены в памяти, может обращаться к ним для корректировки своего поведения. Следовательно, общие правила поведения могут служить основанием для определения всякой справедливости или несправедливости. ——————————— <22> Там же. С. 244. <23> Там же. С. 245. <24> Там же. С. 246.
А. Смит, рассматривая подобный вопрос в рамках своей теории, отметил один интересный момент. «Нет ни одного человека, который силой привычки, воспитания, примера не был бы способен получить такое уважение к общим правилам нравственности, которое постоянно побуждало бы его поступать прилично и избегать в продолжение всей своей жизни того, что действительно заслуживает порицания» <25>. В его утверждениях просматривается мысль о том, что людьми движет скорее стремление к уважению и любви окружающих — «человек справедливый и правдивый желает вовсе не богатства, он дорожит более всего доверием, которое он внушает к себе» <26>. Причем один индивид может постоянно и неуклонно руководствоваться этими правилами и всю жизнь поступать одинаковым образом. Другой же поступает по-всякому, в зависимости от того, действует ли он под влиянием расположения духа, личной выгоды или случайных обстоятельств. Однако и после того, как он нарушил эти правила, он не сразу утрачивает свое обычное к ним уважение. Такие правила Т. Парсонс определил как «нормативные модели, которые устанавливают, что в данном обществе считается должным, законным или ожидаемым образом действия или социального взаимоотношения. Конформизм по отношению к этим моделям — вопрос не только целесообразности, но и морального долга» <27>. Чувство долга, по мнению Т. Парсонса, присуще хорошо интегрированной (социализированной) личности. Такая личность чувствует себя обязанной жить соответственно ожиданиям, имеющим отношение к социальным ролям, выполняемым этой личностью. Соответствие индивидуальных планов ожиданиям непосредственного окружения как «нормативность ориентации» также было определено у В. Дильтея в качестве необходимой предпосылки достижения индивидом своих целей при взаимодействии с обществом <28>. ——————————— <25> Смит А. Указ. соч. С. 164. <26> Там же. С. 168. <27> Парсонс Т. Указ. соч. С. 334. <28> Посконин В. В., Посконина О. В. Указ. соч. С. 10.
Как уже отмечалось, система дифференцированных действий индивидов организована с помощью институционального определения социальной роли. Это некий «список поведенческих реакций» на определенные ситуации. (Дифференциация — один из уровней интеграции социальной системы. На этом уровне происходит «одобрение и принятие» или «осуждение и отторжение» различных видов отношений между индивидами, принадлежащими данной системе.) Индивид как личность должен признавать статус других лиц, которые расположены относительно его статуса на разных уровнях (более высоких или низких). Необходимость давать оценку своим и чужим действиям предполагает ранжированность, хотя бы приблизительную, тех самых качеств и свойств, при этом критерии ранжирования и способы их применения должны быть едиными — стратификация социальной системы. Наличие полномочий и прав является еще одной характерной чертой социальной системы. Стремление провести различие между разного рода воздействиями, оказываемыми индивидами друг на друга, приводит к необходимости выделить понятие «полномочий» как разрешенного вида воздействия, например, необходимого для выполнения определенных социальных ролей, и понятие «права как институционально закрепленной защиты от нежелательного воздействия» <29>. ——————————— <29> Парсонс Т. Указ. соч. С. 336.
Стратификация, дифференциация и наличие полномочий и прав являются признаками интегрированной социальной системы. Процесс сложного взаимодействия индивидов происходит (рассматривается) на двух уровнях: с одной стороны, взаимодействие бескорыстных и эгоистических элементов мотивации каждого конкретного индивида <30> и, с другой стороны, взаимодействие отдельного индивида с другими людьми. Существует некий механизм, обеспечивающий конформизм индивидов по отношению к главным институциональным моделям. Здесь прослеживается общая тенденция. Посредством такого механизма создается ситуация, в которой эгоистический интерес любого индивида может быть соблюден именно потому, что данный индивид ведет себя конформно по отношению к институциональным моделям. Без такой организации общество вряд ли было бы способно поддерживать порядок, который мы привыкли (или хотим) в нем видеть. ——————————— <30> Там же. С. 343.
