К вопросу о причинах пропуска срока принятия наследства, признаваемых судом уважительными при восстановлении этого срока (ч. 1 ст. 547 ГК РСФСР, п. 1 ст. 1155 ГК РФ)

(Шилохвост О. Ю.) («Юридическая литература», 2005)

К ВОПРОСУ О ПРИЧИНАХ ПРОПУСКА СРОКА ПРИНЯТИЯ НАСЛЕДСТВА, ПРИЗНАВАЕМЫХ СУДОМ УВАЖИТЕЛЬНЫМИ ПРИ ВОССТАНОВЛЕНИИ ЭТОГО СРОКА (Ч. 1 СТ. 547 ГК РСФСР, П. 1 СТ. 1155 ГК РФ)

О. Ю. ШИЛОХВОСТ

Шилохвост О. Ю., начальник отдела Исследовательского центра частного права, кандидат юридических наук.

Нормативное регулирование условий принятия наследниками наследства по истечении установленного законом срока не претерпело существенных изменений в новом наследственном законодательстве. До 1 марта 2002 г. действовала ч. 1 ст. 547 ГК РСФСР, допускавшая продление судом срока для принятия наследства, «если он признает причины пропуска срока уважительными». С 1 марта 2002 г. действует норма п. 1 ст. 1155 ГК РФ, в соответствии с которой суд может восстановить срок для принятия наследства, «если наследник не знал и не должен был знать об открытии наследства или пропустил этот срок по уважительным причинам». Таким образом законодатель указал наиболее распространенные на практике причины пропуска срока для принятия наследства, возложив оценку уважительности иных причин на суд. В то же время, в отличие от ранее действовавшего законодательства, п. 1 ст. 1155 ГК допускает обращение в суд наследника с иском о восстановлении пропущенного срока в течение шести месяцев после того, как причины пропуска этого срока отпали. Кроме того, ввиду допускавшихся в судебной практике колебаний в части определения вопросов, подлежащих разрешению судом при восстановлении срока для принятия наследства <*>, закон установил, что принимая решение о восстановлении срока для принятия наследства, суд одновременно признает наследника принявшим наследство и должен определить доли всех наследников в наследственном имуществе, а при необходимости — определить меры по защите прав нового наследника на получение причитающейся ему доли наследства. При этом ранее выданные свидетельства о праве на наследство признаются судом недействительными (п. 1 ст. 1155 ГК). ——————————— <*> В ст. 547 ГК РСФСР соответствующие указания отсутствовали. В Постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 1 июля 1966 г. N 6 «О судебной практике по делам о наследовании» (Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР (Российской Федерации) по гражданским делам. М., 1997. С. 15) разъяснялось, что «продлевая пропущенный по уважительным причинам срок для принятия наследства, принятого другими наследниками или перешедшего к государству, суд должен также разрешать вопрос о признании за истцом права на причитающуюся ему часть имущества» (подп. «д» п. 7). В Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 апреля 1991 г. N 2 «О некоторых вопросах, возникающих у судов по делам о наследовании» (там же. С. 263) применительно к случаям, когда «ни один из наследников не принял наследство» и «имущество не перешло в собственность государства», говорилось исключительно о продлении судом срока для принятия наследства и о праве наследника «в любое время обратиться в нотариальную контору за получением свидетельства о праве на наследство» (п. 4), что означало, по существу, ошибочное признание возможности завершения искового производства вынесением решения о продлении срока на принятие наследства без разрешения вопроса о принадлежности материальных прав (см.: Ярошенко К. Б. Вопросы применения законодательства о наследовании (о сроках принятия наследства) // Комментарий судебной практики. Вып. 8. М., 2002. С. 9).

I. Т. Ч. и Ю. Ч. обратились в суд с иском о продлении срока для принятия наследства, открывшегося после смерти их отца К. Ч., умершего в октябре 1999 г., и признании за ними права собственности за каждой по 1/2 части квартиры, принадлежавшей К. Ч., мотивируя свои требования тем, что срок для принятия наследства был пропущен ими по уважительной причине, так как они были несовершеннолетними, а кроме того, на момент открытия наследства нотариусом не было принято заявление о принятии наследства, которое было подано в установленный законом срок их матерью — Л. Ч., поскольку указанная квартира по договору ренты принадлежала уже не их отцу К. Ч., а другому лицу, Ю. Н., с которым К. Ч. заключил договор ренты, признанный впоследствии (в июле 2002 г.) судом недействительным. Решением Преображенского районного суда г. Москвы от 21 марта 2003 г. иск был удовлетворен полностью. Определением Судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 10 июня 2003 г. решение суда оставлено без изменения. В порядке надзора 20 сентября 2004 г. дело было передано для рассмотрения по существу в Президиум Московского городского суда. Проверив материалы дела и обсудив доводы надзорной жалобы, Президиум Московского городского суда отменил решение Преображенского районного суда от 21 марта 2003 г. и Определение Судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 10 июня 2003 г., а дело направил в суд первой инстанции на новое рассмотрение <*>. ——————————— <*> См.: Постановление Президиума Московского городского суда по делу N 44г-803 от 7 октября 2004 г.

При этом Президиум указал, что, признавая доводы истцов об уважительности пропуска срока принятия наследства обоснованными, суд сослался на объяснение истцов о том, что нотариусом не было принято заявление о принятии наследства. Однако данные доводы в нарушение требований процессуального законодательства (ст. 56 ГПК РФ) ничем подтверждены не были. Кроме того, принимая решение о восстановлении срока принятия наследства, суд исходил из того, что договор ренты, заключенный между К. Ч. и Ю. Н., был признан недействительным решением районного народного суда (31 июля 2002 г.), которое определением судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда (14 октября 2002 г.) было оставлено без изменений. Однако 19 июня 2003 г. решение районного суда от 31 июля 2002 г. и Определение Судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 14 октября 2002 г. были отменены Президиумом Московского городского суда и дело было направлено в суд первой инстанции на новое рассмотрение. Таким образом, обжалуемые решение Преображенского районного суда и определение судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда были постановлены на основании решения суда первой инстанции по иску о признании договора ренты недействительным, которое было впоследствии отменено. Президиум, кроме того, отметил, что из материалов дела не видно, имеется ли другое имущество умершего К. Ч., в отношении которого необходимо оформить наследственные отношения. 1. В приведенном деле основанием для отмены надзорной инстанцией решения районного суда, признавшего уважительными причины пропуска срока для принятия наследства, является нарушение требований процессуального законодательства (отсутствие подтверждения отказа нотариуса в принятии заявления о принятии наследства и ссылка на впоследствии отмененное решение суда, признавшего недействительным договор ренты). Однако материалы дела дают основание и для постановки ряда материально-правовых вопросов. 2. Судя по материалам дела, Л. Ч., действуя в интересах несовершеннолетних Т. Ч. и Ю. Ч., обратилась к нотариусу с заявлением о принятии наследства, состоявшего из спорной квартиры. Мотивом для отказа нотариуса в принятии заявления Л. Ч. о принятии наследства, очевидно, послужило то обстоятельство, что на момент обращения Л. Ч. к нотариусу договор ренты не был оспорен (он был признан недействительным спустя 2 года и 9 месяцев после открытия наследства) и квартира не входила в состав наследства. Подобный отказ представляется нам совершенно необоснованным, поскольку закон (ч. 2 ст. 546 ГК РСФСР, действовавшая в момент заявления Л. Ч. о принятии наследства, и ныне действующая ст. 1153 ГК) не обусловливает принятие наследства путем подачи нотариусу заявления о принятии наследства наличием или отсутствием наследственного имущества. Таким образом, наследник мог подать заявление о принятии наследства даже в случае, когда в этот момент у него отсутствовали сведения о составе имущества наследодателя. Закон, таким образом, устанавливая определенный срок для принятия наследства, не исключал, что собственно наследственное имущество могло появиться и по истечении этого срока. В рассматриваемом деле нотариус имел право лишь отказать в выдаче свидетельства о праве на наследство, поскольку закон (ч. 1 ст. 72 Основ законодательства Российской Федерации о нотариате) обязывал его проверить состав и место нахождения наследственного имущества. То обстоятельство, что на момент обращения к нотариусу квартира находилась в собственности другого лица, равно как и отсутствие на этот момент сведений о составе имущества наследодателя, не могут являться основанием для отказа в принятии нотариусом заявления о принятии наследства, поскольку для совершения этого действия нотариус должен лишь надлежащим образом удостоверить, что соответствующие наследники в течение установленного законом срока изъявили намерения стать субъектами прав и обязанностей, принадлежавших наследодателю. Поэтому при принятии заявления о принятии наследства нотариус лишь устанавливает личность наследника, проверяет подлинность его подписи на заявлении и делает на этом заявлении отметку с указанием наименования документа, удостоверяющего личность, и его реквизитов <*>. Проверка нотариусом наличия имущества в случае обращения к нему с заявлением о принятии наследства действующим законодательством не предусматривается, а поэтому отказ в принятии такого заявления должен считаться необоснованным. ——————————— —————————————————————— КонсультантПлюс: примечание. Монография Т. И. Зайцевой, П. В. Крашенинникова «Наследственное право. Комментарий законодательства и практика его применения» включена в информационный банк согласно публикации — Статут, 2003 (издание четвертое, переработанное и дополненное). —————————————————————— <*> См.: Зайцева Т. И., Крашенинников П. В. Наследственное право: Комментарий законодательства и практика его применения: 2-е изд., испр. и доп. М., 2001. С. 47.

Поскольку надзорная инстанция указала на отсутствие в деле доказательств отказа нотариуса в принятии заявления о принятии наследства, вопрос о правомерности или неправомерности его отказа может быть решен только при исследовании обстоятельств, при которых истицам было отказано в принятии заявления о принятии ими наследства. 3. Очевидно, если выяснится, что нотариус действительно отказал Л. Ч. в принятии у нее заявления о принятии Т. Ч. и Ю. Ч. наследства после смерти К. Ч., причина пропуска срока для принятия наследства должна считаться уважительной, так как истицы, обратившись в установленный законом срок с заявлением о желании принять наследство К. Ч., в чем бы оно ни заключалось, были, помимо их воли, лишены возможности совершить соответствующее действие. Однако, имея достоверно подтвержденные данные о том, что истицы своевременно обращались к нотариусу с заявлением о принятии наследства, суд, по нашему мнению, должен был не продлевать им срок на принятие наследства, а признать их своевременно принявшими наследство, так как подача заявления, пусть и по каким-либо причинам не принятого нотариусом, сама по себе свидетельствует о желании истиц приобрести наследство. Истицам следовало бы, как представляется, обратиться в суд с обжалованием отказа в совершении нотариального действия (ст. 33 Основ законодательства Российской Федерации о нотариате) и с заявлением об установлении факта принятия ими наследства, которое должно рассматриваться не в исковом порядке, а в порядке особого производства. В рассматриваемом деле отсутствуют основания для продления срока, которое бывает необходимым в тех случаях, когда наследники в силу признанных судом уважительными причин были лишены возможности своевременно совершить волеизъявление о принятии наследства. Судя по материалам дела, своевременное волеизъявление как раз имело место, оно лишь не было должным образом зафиксировано нотариусом, и отказ нотариуса от принятия заявления о принятии наследства как раз и является доказательством своевременного совершения истицами действий, необходимых для принятия наследства. Такой подход, кроме того, позволит избежать искусственного увязывания вопроса об уважительности причин пропуска наследницами срока с юридической судьбой договора ренты. Из материалов рассматриваемого дела видно, что надзорная инстанция связывает вопрос о восстановлении истицам срока для принятия наследства с действительностью договора ренты, так что при последующем подтверждении факта действия этого договора в период обращения истиц с заявлением о принятии наследства они не могут быть признаны пропустившими срок на принятие наследства по уважительной причине, тогда как признание договора ренты недействительным является достаточным для признания судом уважительным пропуска этого срока. Увязывание вопроса о принятии наследства с действительностью договора отчуждения наследственного имущества, как это предлагается в рассматриваемом решении надзорной инстанции, кроме того, должно означать, что рассмотрение вопроса о признании наследственных прав следовало бы откладывать при любом оспаривании такого отчуждения, поскольку соответствующее решение, определяющее судьбу спорного имущества, в свою очередь может быть обжаловано и в кассационной, и в надзорной инстанции. По нашему мнению, истицы должны быть признаны своевременно принявшими наследство К. Ч. независимо от дальнейшей судьбы договора ренты. И именно признание за ними наследственных прав позволило бы им в дальнейшем претендовать на наследственное имущество после смерти К. Ч., если соответствующий договор отчуждения квартиры будет признан недействительным. 4. Мотивы, изложенные в постановлении надзорной инстанции, дают основания для постановки вопроса о том, связан ли суд при принятии решения о продлении (восстановлении) срока на принятие наследства необходимостью исследовать состав наследственного имущества, и, соответственно, должно ли отсутствие имущества на момент подачи иска (как в рассматриваемом деле — вопрос о действительности договора ренты не был решен окончательно) являться основанием для отказа от продления или восстановления срока. На этот вопрос следует, по нашему мнению, дать отрицательный ответ. Ни ст. 547 ГК РСФСР, ни ст. 1155 ГК не связывают возможность продления (восстановления) срока на принятие наследства с наличием к этому момента наследственного имущества. Разумеется, в большинстве случаев наследственное имущество будет налицо, давая тем самым основание для возбуждения производства о продлении срока на принятие наследства. Однако возможны и случаи, подобные рассматриваемому делу, когда вопрос о принадлежности наследодателю имущества может оставаться неразрешенным в течение более или менее длительного периода. Последнее обстоятельство является особенно актуальным в связи с тем, что п. 1 ст. 1155 ГК предусматривает возможность подачи иска о восстановлении пропущенного срока лишь в течение шести месяцев после отпадения причины его пропуска. Так что, если бы в течение этих месяцев вопрос о принадлежности спорной квартиры не получил бы еще окончательного разрешения, суд, будучи связанным необходимостью решать вопрос о восстановлении срока в зависимости от наличия наследственного имущества, должен был бы отказать в иске, с чем никак нельзя согласиться. Позиция о независимости вопроса о восстановлении срока на принятие наследства от наличия наследственного имущества находит свое подтверждение и в тексте действующего закона, предписывающего принятие мер «по защите прав нового наследника на получение причитающейся ему доли наследства» (что, действительно, возможно лишь при наличии наследственного имущества) не во всех без исключения случаях рассмотрения вопроса о восстановлении срока на принятие наследства, а лишь «при необходимости» (п. 1 ст. 1155 ГК), допуская, таким образом, решения о восстановлении срока, в которых эти меры могут отсутствовать, а значит, допуская и отсутствие самого имущества в момент рассмотрения спора. II. М. К. обратилась в суд с иском к инспекции Министерства Российской Федерации по налогам и сборам по Восточному административному округу г. Москвы о продлении срока принятия наследства после смерти своего сына И. А., умершего в мае 2000 г., мотивируя свое требование тем, что установленный законом срок для принятия наследства был ею пропущен по уважительным причинам: болезнь, преклонный возраст, незнание закона. Решением Перовского районного суда г. Москвы от 17 июня 2002 г. иск был удовлетворен полностью. В кассационном порядке решение не обжаловалось. 29 ноября 2004 г. в порядке надзора дело было передано для рассмотрения по существу в Президиум Московского городского суда. Проверив материалы дела и обсудив доводы надзорной жалобы, Президиум Московского городского суда отменил решение Перовского районного суда от 17 июня 2002 г., а дело направил в суд первой инстанции на новое рассмотрение <*>. ——————————— <*> См.: Постановление Президиума Московского городского суда по делу N 44г-921 от 16 декабря 2004 г.

В качестве основания для такого решения Президиум указал на то, что судом были допущены существенные нарушения норм процессуального права, выразившиеся в том, что не были привлечены к участию в деле другие наследники И. А. — Н. Р. и М. Ж., хотя принятым решением затрагивались их права, а также не были установлены действительные обстоятельства дела и круг наследников И. А. Признание судом уважительными причин пропуска М. К. срока принятия наследства в решении Президиума не подвергалось сомнению. 1. Надзорная инстанция, мотивируя отмену решения районного суда, лишь констатировала, что «срок пропущен истицей по уважительным причинам, каковыми являются преклонный возраст (77 лет), состояние здоровья, незнание наследственного права». По нашему мнению, как районным судом, так и надзорной инстанцией незнание истицей закона было без достаточных оснований указано в качестве самостоятельной причины пропуска срока для принятия наследства. Ни ст. 547 ГК РСФСР, которой суд, судя по всему, руководствовался (так как иначе он должен был бы отказать в иске по причине пропуска установленного действующим законом шестимесячного срока, в течение которого может быть заявлено требование о восстановлении срока), ни п. 1 ст. 1155 ГК не содержат исчерпывающего перечня оснований, по которым пропуск срока на принятие наследства может быть признан уважительным. В литературе применительно к ст. 547 ГК РСФСР указывалось, что к числу уважительных причин следует отнести то, что «наследник не знал или не мог знать об открытии наследства (о смерти наследодателя), либо, хотя и знал об открытии наследства, не мог в установленном порядке выразить свою волю (тяжелая болезнь, беспомощное состояние, неграмотность и др.)», т. е. именно те обстоятельства, которые в соответствии со ст. 205 ГК РФ являются основанием для восстановления срока исковой давности <*>. Первая из названных причин к рассматриваемому делу не имеет отношения, так как истица не отрицала, что ей было известно об открытии наследства. В ряду причин, связанных с личностью наследника, закон (ст. 205 ГК) называет среди прочих и те, которые были признаны судом уважительными в рассматриваемом деле — болезнь и беспомощное состояние (преклонный возраст). ——————————— <*> См.: Ярошенко К. Отдельные вопросы наследственного права в судебной практике // Российская юстиция. 2001. N 11. С. 35.

Однако третья признанная судом уважительной причина пропуска срока на принятие наследства — незнание закона — не только не упоминается в применимом к данному случаю по аналогии перечне ст. 205 ГК РФ, но и не может быть признана, даже наряду с иными обстоятельствами, уважительной причиной для того, чтобы освобождать соответствующее лицо от последствий действия незнаемого им закона. На первый взгляд, «незнание закона» сродни «неграмотности», которая прямо упоминается в ст. 205 ГК. Однако неграмотность делает лицо социально уязвимым во всех без исключения отношениях, в которое такое лицо вступает, почему закон и признает ее извинительным обстоятельством несовершения этим лицом в установленный срок необходимых для защиты своих прав и интересов действий. Иное дело — незнание закона. Лицо, не обладающее в достаточной мере необходимыми познаниями в юридической сфере, всегда может обратиться за оказанием содействия в защите своих интересов в соответствующие государственные органы, адвокатуру, нотариат, наконец, в суд. В рассматриваемом случае только преклонный возраст и состояние здоровья истицы препятствовали ей обратиться за содействием к другим лицам и органам, и только эти обстоятельства — преклонный возраст и состояние здоровья — должны быть признаны уважительными причинами, которые действительно лишали ее возможности своевременного осуществления необходимых для принятия наследства действий. Оценивая изложенные в исковом заявлении причины пропуска срока для принятия наследства, суд должен был, по нашему мнению, признать в качестве таковых лишь преклонный возраст и состояние здоровья, отвергнув ссылку на «незнание закона» как одно из обстоятельств, в силу которого истица не смогла своевременно принять наследство. 2. Рассмотренное дело дает основание для постановки еще одного вопроса, связанного с действующим законодательным регулированием условий восстановления пропущенного срока. В п. 1 ст. 1155 ГК, как уже отмечалось, упоминается лишь наиболее распространенная причина пропуска срока, которая должна быть признана судом уважительной, а именно, что наследник не знал и не должен был знать об открытии наследства. Оценка уважительности других причин отнесена к усмотрению суда. При этом к числу иных, помимо незнания, причин должны быть отнесены и перечисленные в ст. 205 ГК тяжелая болезнь, беспомощное состояние, неграмотность <*>. Поскольку п. 1 ст. 1155 ГК ограничивает время подачи иска о восстановлении пропущенного срока на принятие наследства шестью месяцами «после того, как причины пропуска этого срока отпали», возникает вопрос о порядке отсчета этого шестимесячного срока. ——————————— <*> См.: Наследственное право / Отв. ред. К. Б. Ярошенко. М., 2005. С. 174.

Для большинства перечисленных в ст. 205 и п. 1 ст. 1155 ГК причин этот порядок очевиден. Для случая, когда наследник «не знал и не должен был знать» об открытии наследства, интересующий нас срок должен отсчитываться с момента отпадения этого обстоятельства, т. е. с момента, когда наследник узнает об открытии наследства. В случае с тяжелой болезнью или беспомощным состоянием, когда эти обстоятельства были причиной незнания наследником об открытии наследства, срок следует отсчитывать с момента выздоровления, когда наследник должен узнать о смерти наследодателя. Вопрос значительно усложняется в случае, когда речь идет о неграмотности или о таком тяжелом заболевании, возможность отпадения которого не относится к числу вероятных событий. Если соответствующая болезнь дает основания для признания больного недееспособным (ст. 29 ГК) или для ограничения его дееспособности (ст. 30 ГК), проблема уважительности пропуска таким больным срока для принятия наследства должна решаться в контексте надлежащего исполнения соответствующим опекуном или попечителем своих обязанностей по защите прав и интересов своих подопечных. Что касается неграмотности, то наследник, будучи вполне дееспособным, может оставаться неграмотным всю свою жизнь. Означает ли это, что раз для неграмотных наследников нет возможности установить начало течения шестимесячного пресекательного срока, этот срок к ним вообще не применим и они, следовательно, могут обратиться в суд с иском о восстановлении пропущенного срока на принятие наследства в любое время. По нашему мнению, на этот вопрос следует дать отрицательный ответ. Для решения вопроса о том, подлежит ли рассмотрению иск неграмотного наследника о восстановлении срока на принятие наследства, суд должен исследовать вопрос о том, в какой момент такое неграмотное лицо, действуя добросовестно и разумно, должно было узнать об открытии наследства, и с этого момента отсчитывать шестимесячный пресекательный срок. И в случае неграмотности, которая может никогда не отпасть, и в случае с другими обстоятельствами, отпадение которых можно считать вероятным, существенное значение может иметь промежуток времени между открытием наследства и принятием к рассмотрению иска о восстановлении пропущенного срока. По нашему мнению, продолжительность этого промежутка не должна подрывать стабильность гражданского оборота, оставляя в течение долгого времени наследников, уже принявших наследство, в неведении относительно окончательной судьбы перешедшего к ним имущества. Поэтому de lege ferenda следовало бы во всяком случае ограничить возможность предъявления соответствующего иска тремя годами с момента, когда такой наследник получил право на принятие наследства <*>. ——————————— <*> Отсчитывать этот срок с момента открытия наследства не представляется возможным, так как при наличии восьми очередей наследников по закону (ст. ст. 1142 — 1145, 1148 ГК), каждая из которых имеет полгода для принятия наследства (п. 2 ст. 1154 ГК), наследники последних двух очередей смогут получить это право только по истечении трех лет с момента открытия наследства.

III. В. К. обратился в суд с иском к Инспекции Министерства Российской Федерации по налогам и сборам по Южному административному округу г. Москвы о продлении срока для принятия наследства по закону после смерти его отца К. К., умершего в мае 1995 г., на том основании, что он пропустил срок по уважительной причине: не знал, что отец умер, так как вторая жена отца П. К. не сообщила ему об этом, а также не знал, что квартира отца приватизирована. П. К. приняла в январе 1996 г. наследство после смерти мужа. В ноябре 2003 г. П. К. умерла, завещав свое имущество дочери — Л. Б. Решением Чертановского районного суда г. Москвы от 5 апреля 2004 г. иск был удовлетворен полностью. В кассационном порядке решение не обжаловалось. В надзорной жалобе Л. Б. — наследницы П. К. по завещанию — отмечались существенные нарушения судом норм материального и процессуального права, выразившиеся в том, что при продлении В. К. срока для принятия наследства судом не были установлены наследники умершей П. К. и не привлечены к участию в деле, а при признании уважительности причин пропуска В. К. срока для принятия наследства объяснения истца не были подтверждены доказательствами. В порядке надзора дело было 29 ноября 2004 г. передано для рассмотрения по существу в Президиум Московского городского суда. Проверив материалы дела и обсудив доводы надзорной жалобы, Президиум отменил решение Чертановского районного суда от 5 апреля 2004 г., а дело направил в суд первой инстанции на новое рассмотрение <*>. ——————————— <*> См. Постановление Президиума Московского городского суда по делу N 44г-931 от 16 декабря 2004 г.

При этом Президиум нашел доводы, изложенные в надзорной жалобе, обоснованными, указав, что суд, признав причину пропуска В. К. срока принятия наследства, поскольку он не знал о смерти своего отца, так как жена отца П. К. ему об этом не сообщила, не привел в обоснование своего вывода никаких доказательств об уважительности причины пропуска В. К. срока для принятия наследства. Кроме того, судом не был определен круг наследников умершей в ноябре 2003 г. П. К. и не было истребовано наследственное дело К. К., из которого следует, что П. К. была признана наследницей К. К. Президиум также отметил, что при новом рассмотрении спора суду необходимо привлечь к участию в деле Л. Б. и других наследников П. К., определив их процессуальное положение, а также истребовать наследственные дела по имуществу К. К. и П. К. 1. Отменяя решение районного суда, надзорная инстанция вполне обоснованно указала на отсутствие в деле доказательств уважительности пропуска истцом срока для принятия наследства. Однако помимо этого существенного нарушения требований процессуального законодательства данное дело позволяет обсудить ряд материально-правовых вопросов. 2. Надзорная инстанция отметила лишь отсутствие в деле доказательств того, что вторая жена наследодателя не сообщила истцу — сыну наследодателя — о смерти его отца. По нашему мнению, даже наличие достаточных доказательств изложенных обстоятельств не должно влечь признание уважительным пропуска срока для принятия наследства, когда сын по крайней мере в течение шести месяцев не поддерживал отношений с отцом, а узнав впоследствии об открытии наследства, начал проявлять заинтересованность в получении наследства <*>. ——————————— <*> Подобные дела, к сожалению, нередко встречаются в судебной практике. К. Б. Ярошенко приводилось дело из надзорной практики Президиума Московского городского суда с аналогичной фабулой: в 1999 году сын обратился с иском о продлении срока для принятия наследства после своей матери, умершей в 1994 году, пропущенного им ввиду того, что муж матери скрыл от нотариуса наличие других наследников. Этот иск был судом удовлетворен, а в надзорном порядке решение суда было отменено, правда, в связи с допущенными ошибками в расчете причитающейся истцу доли (см.: Ярошенко К. Б. Вопросы применения законодательства о наследовании (о сроках принятия наследства) // Комментарий судебной практики. Вып. 8. М., 2002. С. 10 — 11).

Из материалов дела следовало, что П. К., будучи наряду с В. К. наследницей К. К. по закону первой очереди, имела право только на 1/2 его квартиры и только этой половиной могла распорядиться, завещав ее Л. Б. Если при дальнейшем рассмотрении дела по существу выяснилось бы, что, приняв наследство К. К. целиком, П. К. действовала недобросовестно, умышленно скрывала наличие другого наследника — В. К., право последнего на 1/2 часть квартиры отца, очевидно, подлежало бы признанию и подтверждению в судебном порядке. Из этого, однако, не следует, что незнание сыном о смерти отца может считаться само по себе уважительной причиной пропуска сыном-наследником срока для принятия наследства. Доктриной гражданского права и судебной практикой всегда признавалось, что уважительными причинами могут признаваться такие связанные с личностью наследника обстоятельства, которые физически или юридически препятствовали совершению им действий, свидетельствующих о принятии наследства. Первой и наиболее распространенной на практике причиной пропуска срока для принятия наследства всегда являлось то обстоятельство, что наследник не знал и не мог знать об открытии наследства. Уважительность других обстоятельств должна оцениваться с точки зрения физической возможности наследника совершить соответств ующие действия. 3. Как следовало из материалов дела, истец ссылался в подтверждение уважительности пропуска им срока именно на неизвестность ему факта смерти отца. При этом возникает вопрос: может ли это незнание быть в указанных обстоятельствах признано уважительной причиной? По нашему мнению, не может. Истец не был тяжело болен, не находился в длительной командировке, он лишь, очевидно, недостаточно регулярно общался со своим отцом или вовсе с ним не общался, довольствуясь информацией, получаемой от П. К. Закон не ставит наследственные права наследников по закону в зависимость от регулярного общения соответствующих родственников между собой, ни даже от того, знал ли наследодатель о наличии такого родственника, почему в юридической литературе такие родственники и называются «смеющимися наследниками». Поэтому, если бы истец не общался со своим отцом даже в течение более продолжительного времени, чем шесть месяцев, отпущенные для принятия наследства, но вовремя совершил бы необходимые действия, вопрос о справедливости и законности этих последствий даже не подлежал бы обсуждению. Иное дело, если истец, не поддерживавший по крайней мере в течение шести месяцев никаких отношений с отцом, впоследствии предъявляет требование о признании его наследственных прав, рассчитывая на получение имущества от своего ближайшего родственника. Справедливость требует отказать ему в этом праве, усомнившись в том, что им были своевременно предприняты все необходимые и возможные действия для того, чтобы получить информацию об открытии наследства. Такой наследник, по нашему мнению, в силу близости родства по отношению к наследодателю, не может защититься вполне подходящей для более отдаленных родственников формулой «не знал и не должен был знать». Претендуя на отцовское наследство, В. К. «должен был знать» о смерти отца, поскольку, как следует из обстоятельств дела, отсутствуют какие-либо причины, физически или юридически препятствовавшие его отношениям с отцом. IV. В. Р. и И. П. обратились в суд с иском к Ю. С. о продлении срока принятия наследства после их отца В. К., умершего в мае 2000 г., об установлении факта принятия наследства после смерти отца и о признании за каждым истцом права собственности на 1/3 доли квартиры, принадлежавшей В. К. При этом истцы ссылались на пропуск срока принятия наследства по уважительной причине, так как они не знали, что спорная квартира была приватизирована их отцом в 1993 году, а своевременно к нотариусу они не имели возможности обратиться, поскольку В. Р. работала в представительстве английской фирмы и в 2000 году вынуждена была часто выезжать в командировки, а И. П. имеет двоих детей, которые в 2000 году часто болели. Истцы также указывали, что они фактически приняли наследство, поскольку после смерти В. К. его супруга Л. С. передала им часть вещей отца. После смерти Л. С. спорная квартира в порядке наследования по закону перешла к ее сыну Ю. С. Решением Тимирязевского районного суда г. Москвы от 23 января 2004 г. В. Р. и И. П. был продлен срок для принятия наследства после смерти их отца В. К.; был установлен факт принятия В. Р. и И. П. наследства; за В. Р. и И. П. было признано за каждой право собственности на 1/3 доли спорной квартиры; за Ю. С. было признано право собственности на 1/3 доли спорной квартиры в порядке наследования по закону после смерти его матери Л. С., умершей в апреле 2004 г. Определением Судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 12 июля 2004 г. решение было оставлено без изменения. В порядке надзора дело было 8 декабря 2004 г. передано для рассмотрения по существу в Президиум Московского городского суда. Проверив материалы дела и обсудив доводы надзорной жалобы, Президиум Московского городского суда оставил без изменения решение Тимирязевского районного суда от 23 января 2004 г. и Определение Судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 12 июля 2004 г., а надзорную жалобу — без удовлетворения <*>. ——————————— <*> См. Постановление Президиума Московского городского суда по делу N 44г-1003 от 23 декабря 2004 г.

Президиум отметил, что суд исследовал имеющие значение для дела обстоятельства и признал причины пропуска срока для принятия наследства уважительными. Законы, которыми руководствовался суд первой инстанции, применены судом в соответствии с установленными правоотношениями. Судом были исследованы все предусмотренные нормами материального права доказательственные факты, наличие которых влияет на исход дела. 1. Надзорная инстанция, проверяя материалы данного дела, не нашла оснований для пересмотра состоявшихся по делу судебных решений, однако решение надзорной инстанции позволяет поставить два вопроса, лежащих в материально-правовой плоскости. 2. Во-первых, истцы обратились в районный суд по крайней мере с двумя взаимоисключающими требованиями: о продлении им срока для принятия наследства и о признании факта принятия ими наследства, выразившегося в принятии ими во владение некоторых вещей своего отца. Таким образом, истицы, с одной стороны, требовали подтверждения своевременного принятия ими наследства после смерти отца, а с другой стороны, просили о продлении им срока на принятие этого наследства, пропущенного по уважительной причине. Фактическое вступление наследников во владение наследственным имуществом является одним из способов принятия наследства, который осуществляется без обращения к нотариусу (ч. 2 ст. 546 ГК РСФСР, п. 2 ст. 1153 ГК). Лица, совершившие действия (в рассматриваемом деле — принятие истицами личных вещей отца, переданных его женой), свидетельствующие о фактическом принятии наследства, считаются принявшими наследство. В этом случае нет оснований для подачи в суд требования о продлении срока на принятие наследства. Таким образом, приняв некоторые вещи своего отца, истицы своевременно выразили намерение принять наследство, и суд, следовательно, признав это обстоятельство, должен был лишь надлежащим образом разделить между наследниками В. К. первой очереди — двумя дочерьми и женой — имущество, о принадлежности которого наследодателю истицам не было известно в момент принятия ими наследства после смерти В. К. Однако суд, как следует из материалов дела, признав факт принятия истицами наследства, исследовал также и вопрос об уважительности причин пропуска ими срока принятия наследства и, признав эти причины уважительными, продлил истицам срок на принятие наследства. По нашему мнению, решение суда в части продления истицам срока на принятие наследства противоречит той его части, в которой истицы признаны фактически принявшими наследство: если наследство должным образом принято, нет оснований для продления срока на его принятие по той простой причине, что в случае своевременного принятия наследства срок для принятия пропущен не был, а поэтому и не может быть восстановлен. К сожалению, ни в решении Тимирязевского районного суда, ни в решении Президиума Московского городского суда не приведены какие-либо доводы, обосновывающие восстановление срока на принятие наследства при наличии доказательств о своевременном волеизъявлении истиц на принятие наследства. 3. Во-вторых, вызывает сомнения обоснованность признания судом уважительными причин пропуска истицами срока для принятия наследства. Как следует из обстоятельств дела, обе истицы знали об открытии наследства, так как ими были приняты во владение отдельные вещи их отца. Таким образом, при определении уважительности причин пропуска срока речь может идти только о физической невозможности принятия истицами наследства. Суд признал уважительной причину пропуска срока В. Р., которая «работала в представительстве английской фирмы и в 2000 году вынуждена была часто выезжать в командировки». Из решения Президиума не ясно, была ли это длительная командировка, покрывшая собой необходимый для принятия наследства срок, однако указание на то, что истица выезжала в командировки в 2000 году «часто», свидетельствует о том, что этих командировок было несколько, и, во всяком случае, очевидно, не менее трех, а следовательно, ни одна из них не могла перекрыть собою установленный законом срок для принятия наследства. Суд признал уважительной причину пропуска срока истицей И. П., имевшей двоих детей, «которые в 2000 году часто болели». С этим доводом также трудно согласиться, так как из материалов дела не следует, что указанное обстоятельство препятствовало истице своевременно обратиться в нотариальную контору с заявлением о принятии наследства. Обоснованность доводов истиц об уважительности пропуска ими срока для принятия наследства вызывает сомнение еще и потому, что в 2000 году еще не действовало правило п. 1 ст. 1153 ГК о нотариальном удостоверении подписи наследника на заявлении о принятии наследства, передаваемом нотариусу другим лицом или пересылаемом ему по почте, а нотариальная практика допускала подачу заявления о принятии наследства в этих случаях и без нотариального удостоверения подписи наследника, лишь бы это заявление было подано нотариусу в течение срока, установленного законом для принятия наследства <*>. Следовательно, необходимые формальности считались бы соблюденными, если бы истицы направили нотариусу простые письма с заявлением о принятии ими наследства. Справедливости ради надо отметить, что если бы дело о восстановлении срока на принятие наследства рассматривалось бы в отношении наследства, к которому подлежало применению новое наследственное законодательство, указанная нотариальная практика уже не могла бы приниматься в расчет, так как прямо противоречила бы императивной норме закона о нотариальном засвидетельствовании подписи наследника, передающего заявление о принятии наследства не непосредственно, а через других лиц или по почте (абз. 2 п. 1 ст. 1153 ГК). В этом случае, в зависимости от конкретных обстоятельств дела, возможно было бы дать и иную оценку тем причинам, на которые истицы ссылались в обоснование уважительности пропуска ими срока на принятие наследства. ——————————— <*> См.: Зайцева Т. И., Крашенинников П. В. Указ. соч. С. 47 — 48.

Оценивая же обстоятельства дела в контексте действовавшего на момент открытия наследства законодательства и правоприменительной, в том числе нотариальной, практики, следует подчеркнуть, что из материалов дела не усматривается, что обстоятельства, на которые ссылались истицы, объективно препятствовали каждой из них своевременно заявить о принятии наследства даже путем простого письменного заявления, направленного нотариусу по почте. Иначе говоря, сами по себе обстоятельства, оправдывающие более или менее длительное отсутствие наследников в месте ведения наследственного дела, равно как и болезнь их ближайших родственников, не могут и не должны приниматься судом во внимание при отсутствии доказательств о том, что соответствующие обстоятельства объективно препятствовали их надлежащему волеизъявлению. В рассматриваемом деле такие доказательства не приведены.

——————————————————————