(Фролова О. Е.) («Эксперт-криминалист», 2012, N 4)
ИССЛЕДОВАНИЕ РЕЧИ В ПРИКЛАДНЫХ ЦЕЛЯХ: ПРОБЛЕМЫ И ГРАНИЦЫ <*>
О. Е. ФРОЛОВА
——————————— <*> Frolova O. E. Study of speech for applied purposes: problems and boundaries.
Фролова О. Е., старший научный сотрудник лаборатории фонетики и речевой коммуникации филологического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова, доктор филологических наук.
В статье рассматриваются вопросы границ семантической экспертизы: доказательство коммуникативного намерения «клевета» — вне компетенции лингвиста. Развитие языка делает словари, изданные 10 — 20 лет назад, недостаточно достоверным источником при определении значений. В этом случае исследователь должен опираться на анализ употреблений слова в современной речи.
Ключевые слова: лингвистика, семантика, значение слова, толковый словарь русского языка.
In the article the author deals with the matter of boundaries of semantic expert examination of text. A linguist can not prove communicative intention of defamation using linguistic methods. Dynamic nature of language makes dictionaries published 10 — 20 years ago doubtful sources for the semantic analyses of text. In this case a researcher should base his investigation on the use of unit in modern speech.
Key words: linguistics, semantics, meaning of the word, definition dictionary of the Russian language.
Обращение к лингвистике для получения доказательств в ходе предварительного и судебного следствия привело к возникновению новой отрасли знания — судебного речеведения или, в других терминах, юрлингвистики <1>. Деятельность эксперта-лингвиста регулируется требованиями Федерального закона от 31 мая 2001 г. N 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации». Однако лингвистические методы добывания доказательств, принимаемые в суде, не универсальны и обладают своей спецификой. Кроме требований законодательства, лингвистическая экспертиза имеет свои собственные внутренние ограничения. ——————————— <1> См., например: Баранов А. Н. Лингвистическая экспертиза текста. М., 2007; Галяшина Е. И. Основы судебного речеведения. М., 2003.
В статье автор ставит перед собой следующие задачи: 1) выявить в текстах «темные» места, недоступные проверке лингвистическими методами; 2) показать необходимость учета динамичности языка; 3) осветить проблему доказательности лингвистической экспертизы. Речь идет о семантической экспертизе текста, которая решает задачи по установлению признаков оскорбления (ст. 130 УК РФ, ст. 5.61 КоАП), угрозы (ст. 113 УК РФ), призывов к экстремистской деятельности (ст. 280 УК РФ), экстремизма (ст. 282 УК РФ) и др. В качестве материала для анализа рассматриваются тексты экспертиз, выложенные на сайте ГЛЭДИС, и тексты СМИ, выложенные в Интернете. В преамбуле заключения эксперта, которая помещается перед исследовательской частью (перед ответами эксперта на поставленные вопросы), обычно объясняется смысл основных понятий и значение терминов, используемых экспертом. Границы семантической экспертизы устанавливаются в нескольких позициях: а) проверяются на истинность/ложность высказывания, являющиеся утверждениями; б) лингвист может выявить фрагменты высказывания, подлежащие проверке на истинность/ложность, но он сам не производит эту проверку; в) не подлежат верификации мнения и предположения. А. Н. Баранов определяет утверждение как вербально передаваемую кому-либо информацию о том, что из нескольких возможностей имеет место некоторая одна, причем говорящий в той или иной степени берет на себя ответственность за сообщаемое, а сама информация передается в грамматической форме повествовательного предложения, допускающего истинностную оценку (верификацию) <2>. ——————————— <2> Баранов А. Н. Указ. соч. С. 32.
Показателями мнения являются сказуемые, выраженные глаголами «считать», «полагать», «казаться», а также вводные конструкции «по-моему», «с моей точки зрения». Предположение, соответственно, выявляется, если в тексте присутствуют сказуемые, выраженные глаголом предполагать, или вводные слова: возможно, видимо, по-видимому, скорее всего. Если сказуемые со значением мнения и предположения согласуются с подлежащим, которое соотносимо с автором текста, то они отражают его субъективное представление о ситуации. Маркеры мнения и предположительности трансформируют верифицируемое описание ситуации в гипотезу или субъективную интерпретацию. Показатели мнения и предположения связаны с говорящим и формируют так называемую модальную рамку высказывания. «Содержание любого высказывания «обрамляется» модальной информацией о состоянии говорящего и желаемом состоянии адресата» <3>. При отсутствии таких маркеров высказывание характеризуется как утверждение и, следовательно, подлежит верификации. ——————————— <3> Теоретические и методические основы производства судебной психолого-лингвистической экспертизы текстов по делам, связанным с противодействием экстремизму / Сост. О. В. Кукушкина, Ю. А. Сафонова, Т. Н. Секераж. М., 2011. С. 121.
На основании смысловых показателей не верифицируются мнения и предположения, а по формальным показателям — вопросы. Однако вопросительное предложение не обязательно автоматически исключается из рассмотрения. В вопросе может содержаться утверждение. В качестве примера можно привести дело мэра г. Самары Виктора Тархова, рассматривавшееся в сентябре 2008 г. В ходе предвыборной кампании телеведущий Владимир Соловьев обратился к аудитории с вопросом, касающимся Виктора Тархова: «Почему он не рассказывает, что в результате своей коммерческой деятельности те самолетики, которые он выпускал, привели к тому, что погибли люди? Почему он скрывал, что долгие годы занимался рейдерством, то есть отнимал бизнес у других людей? И никаких денег нет в казне, чтобы оплатить многомиллионные долги Тархова» <4>. ——————————— <4> См.: http://www. rusexpert. ru/.
Здесь налицо расхождение формы и смысла. Высказывания являются вопросами, однако внутри вопросительного предложение помещено утверждение: в результате своей коммерческой деятельности те самолетики, которые он выпускал, привели к тому, что погибли люди. Это предложение вводится союзом «что», который называется фактивным и вводит описание ситуации, которая представлена как имевшая место в действительности. В словаре значение слова «факт» объясняется следующим образом: «факт (от лат. factum — сделанное). 1. Истинное событие, реальное происшествие или явление, пример, случай…. Факт юридический (обстоятельство, с которым связывается возникновение, изменение или прекращение правоотношений). 2. В функц. сказ. реальность, действительность» <5>. Поэтому в этом случае анализ показывает, что утверждение «упаковано» как вопросительное предложение. ——————————— <5> Большой толковый словарь русского языка / Ред. С. А. Кузнецов. СПб., 2002. С. 1414.
Вопрос В. Соловьева имеет своей целью выяснить, по какой причине В. Тархов не рассказывал (или скрывал), что на самолетах, к производству которых он имел непосредственное отношение, погибли люди. Часть сложного предложения после союза «что» подлежит проверке на истинность/ложность. Дело в том, что данное описание ситуации вводится сказуемым «рассказывает». Рассказывать, рассказать — глаголы речи, они не имеют в своей семантике ни показателей мнения, ни предположения. Словарь толкует их значения так: устно сообщить, изложить что-либо <6>. Сказуемые, выраженные глаголами «информировать», «сообщать», «говорить», «сказать», вводят верифицируемое описание ситуации, имевшей место в действительности. ——————————— <6> Там же. С. 1096.
Вопросы В. Соловьева строились на описании ситуаций (презумпциях), в которых о В. Тархове сообщалась негативная информация: а) Тархов участвовал в коммерческой деятельности, что несовместимо с его должностными обязанностями; б) выпускал продукцию (самолеты) низкого качества; в) по причине плохого качества выпускаемых Тарховым самолетов погибли люди; г) Тархов занимался рейдерством, т. е. незаконно отнимал у предпринимателей их предприятия. В суде В. Соловьев дело против В. Тархова проиграл. В ряде повествовательных предложений показатели субъективности (мнения или предположения) отсутствуют, но высказывания тем не менее не подлежат верификации. Речь идет о выражении своих намерений, эмоций, описании внутреннего состояния не говорящим, а кем-либо еще, т. е. текст построен от третьего лица единственного числа, и описывается другое лицо без указания на его слова, т. е. на источник информации. Здесь мы имеем дело с несовпадением говорящего и объекта описания. Только субъект речи, выраженный местоимением «я», выступающий от первого лица единственного числа, может с уверенностью судить о своих намерениях, эмоциях и переживаниях. Так, в новостном сообщении: «Бывший мэр Москвы Юрий Лужков может уже сегодня вернуться в большой бизнес. На вторник намечено собрание акционеров «Объединенной нефтехимической компании», председателем которой экс-градоначальник намеревается стать. Своими успехами опальный чиновник обязан Владимиру Путину, полагают эксперты. Именно вернувшийся к власти президент мог «реабилитировать» Лужкова, уволенного с поста Дмитрием Медведевым» <7> — предложения, описывающие планы Лужкова, не подлежат проверке на истинность/ложность. ——————————— <7> См.: http://www. newsru. com/ russia/26lun2012/ luzhkov. html.
Глагол «намереваться» употребляется с инфинитивом и в словаре толкуется как «иметь намерение, предполагать, собираться что-либо сделать» <8>. В тексте говорится о планах бывшего градоначальника Москвы Ю. М. Лужкова, но автором текста является не Лужков, нет конструкции, которая являлась бы ссылкой на слова самого экс-мэра или его представителя. Следовательно, автор пишет о намерениях иного лица в форме утверждения, но он не имеет полномочий делать выводов о намерениях другого. Такие высказывания являются повествовательными предложениями по смыслу, но не могут быть квалифицированы как утверждения, т. к. по смыслу представляют собой предположения. ——————————— <8> Большой толковый словарь русского языка. С. 588.
Мнение и предположение представляют собой прагматические цели высказывания и могут быть выражены или не выражены в высказывании. К подобным целям можно отнести призыв, обвинение и оправдание <9>. Однако, как справедливо указывают ученые, не все прагматические цели высказывания выражаются вербально <10>. Попытка говорящего вербализовать свое прагматическое намерение в случае лжи, манипулирования и клеветы делает высказывание абсурдным. Невозможно сказать: «Я лгу, что…» или «Я клевещу, что…». Речь организована так, что, если подлинные намерения говорящего не совпадают с его речевыми действиями, он эти намерения не может выразить. Подобным образом нельзя вербализовать и намерение речевого манипулирования, поскольку речевая манипуляция определяется как «разновидность манипулятивного воздействия, осуществляемого путем искусного использования определенных ресурсов языка с целью скрытого влияния на когнитивную и поведенческую деятельность адресата» <11>. ——————————— <9> Теоретические и методические основы производства судебной психолого-лингвистической экспертизы текстов. С. 85 — 96, 105 — 107. <10> Там же. С. 111. <11> Копнина Г. А. Речевое манипулирование. М., 2007. С. 25.
Прагматическое намерение солгать, оклеветать кого-либо или манипулировать кем-либо невозможно доказать лингвистическими методами на материале одного текста. В том случае, если два текста одного и того же автора не совпадают друг с другом или противоречат друг другу по направленности и оценкам, это можно объяснить изменением позиции пишущего. В некоторых случаях, как показал М. А. Осадчий, говорящий (чаще всего — представитель СМИ) специально так строит высказывание, чтобы оно выглядело как мнение или предположение, и таким образом стремится избежать исков от персонажей своих публикаций. По его мнению, формула «манифестация субъективности» наиболее популярна среди журналистов. В качестве примера М. А. Осадчий приводит фразу с показателем мнения: «Мне все больше кажется, что менеджмент ведет компанию к банкротству» вместо «Менеджмент ведет компанию к банкротству». Элемент «мне все больше кажется» формально указывает на субъективность, гипотетичность сообщаемой информации, что снижает риски правовой ответственности. Хотя стиль, интонация и контекст позволяют адресату речи понять, что элемент «мне все больше кажется» является лишь маской говорящего, попыткой себя обезопасить. Фактически же оратор хорошо разбирается в проблеме, о которой говорит, и полностью уверен в сообщаемом факте» <12>. ——————————— <12> Осадчий М. А. Легевфемизмы в публичной коммуникации // Славянские языки и культуры в современном мире: Труды и материалы II Международ. симп. Москва, МГУ, филолог. фак-т. 21 — 24 марта 2012 г. М., 2012. С. 247.
Однако автор упускает из виду следующее — доказать, что маркеры мнения являются ложными, с помощью лингвистических методов не представляется возможным. Время появления и становления юрлингвистики совпало с динамичными процессами в русском языке. Изменение значений слов и конструкций, активное влияние переводческой деятельности заставляет лингвиста, проводящего семантическую экспертизу спорного текста, с осторожностью относиться к словарям, вышедшим 20 лет назад. Во-первых, в язык вошли новые слова, не отмеченные в толковых словарях предыдущего поколения. Во-вторых, значения слов, традиционно включавшиеся в словари, изменились. Так, в целях проведения экспертизы Е. С. Кара-Мурза обратилась к анализу употреблений недавно вошедших в русский язык из английского терминов «рейдер», «рейдерство», чтобы показать, что эти слова выражают отрицательную оценку <13>. Причины, побудившие ее к специальному исследованию, кроются в том, что указанные слова не представлены пока в толковых словарях. ——————————— <13> Кара-Мурза Е. С. Рейдер и рейдерство // Рус. речь. 2009. N 3. С. 48 — 51.
В иске ОАО «Альфа-Банк» к редакции газеты «Версия» и журналисту О. Лурье, а также в экспертизе, проведенной в апреле 2003 г., анализировались фрагменты из статьи: «Особенно жестко он (Авен) контролировал выход на рынок оружия, допуская туда только тех, кто был связан с ним». Вывод лингвистов, проводивших экспертизу, таков: «Негативная информация о том, что Авен, будучи министром, допускал на рынок оружия только тех, кто был связан с ним. Это негативно характеризует Авена как государственного чиновника. Информация дана в форме утверждения» <14>. Интересно, что эксперты не обратили внимания на глагол «контролировать». ——————————— <14> См.: http://www. rusexpert. ru.
Л. П. Крысин так толкует значение заимствованного слова «контроль»: «1. (фр. controle) чего, за кем-чем, над кем-чем. Проверка, а также наблюдение с целью проверки; 2. собир. Лица, занимающиеся контролированием, контролем» <15>. Те же значения отмечены и в Большом толковом словаре русского языка: «Осуществлять контроль (1 зн.) или надзор. Контролировать чью-л. работу. Контролировать учащихся. Правительственные войска контролируют положение. Контролировать выполнение принятых решений. Необходимо контролировать свои чувства, поступки (отдавать себе отчет в своем поведении, поступках и т. п.). Контролироваться, — руется; страд. Контролирование, — я; ср.» <16>. ——————————— <15> Крысин Л. П. Толковый словарь иноязычных слов. М., 1998. С. 354. <16> Большой толковый словарь русского языка. С. 452.
Между тем в английском и французском языках существительное и глагол control включает значение управление. Об этом свидетельствуют двуязычные словари. В словаре В. Г. Гака и Ж. Триомфа существительное controle переводится как: «1. контроль, проверка, надзор, досмотр; 2. контрольный пункт, контроль; 3. контроль, управление; 4. pl. ведомость», а глагол controler: «1. контролировать, проверять, выверять; 2. контролировать, наблюдать; La troupe controle la ville — Войска контролируют город; Se controler — владеть собой, контролировать себя» <17>. ——————————— <17> Французско-русский словарь активного типа / Под ред. В. Г. Гака и Ж. Триомфа. М., 1991. С. 229.
В английском языке существительное control переводится так: «1. 1) управление, руководство; 2) полит. контроль, власть, обладание (территорией); 2. 1) контроль, проверка, надзор. 2) контрольный экземпляр, препарат. 3. 1) регулировка, управление; 2) (государственное) регулирование, ограничение; 3) борьба (с отрицательными явлениями); 4. сдержанность, самообладание» <18>. ——————————— <18> Новый большой англо-русский словарь: В 3-х т. / Под ред. Э. М. Медниковой, Ю. Д. Апресяна. М., 1993. С. 451.
Выражения в первой группе «контролировать успеваемость учащихся, строительство дорог» связаны с проверкой. Однако словосочетания второй группы «контролировать свои эмоции, гнев, рост цен, тарифы ЖКХ» было бы сложно интерпретировать с помощью глагола проверять: во всех этих случаях речь идет не о проверке и соотнесении объекта с нормой или эталоном. Замена глагола «контролировать» на «проверять» приводит к изменению смысла. Во второй группе говорится о сдерживании. Наконец, третью группу составляют словосочетания «контролировать парламент, прессу». В этом случае значения меняются при подстановке обоих глаголов: и проверять, и сдерживать. Третья группа сохраняет значение, если заменить «контролировать» на «управлять». В некоторых случаях, как в контексте статьи о П. Авене, значение слова можно признать размытым, диффузным, когда допустимо несколько интерпретаций. В современной речи в ряде контекстов глагол «контролировать» употребляется и для обозначения незаконного доминирования. Так, в экспертизе, проведенной в мае 2002 г. по поводу статьи «Хабаризация» всей страны. Часть 2″, анализировался фрагмент текста: «Д. Назарбаева и ее супруг — первый заместитель председателя КНБ РК Рахат Алиев владеют или контролируют (прямо или косвенно) несколько теле — и радиосетей, объединенных неформально в медиахолдинг (телеканалы Хабар, КГК, НТК, «ОРТ-Казахстан», радиостанция «Европа плюс Казахстан», «Хит ФМ-Хабар», «Русское радио», «Радио Ретро-Караван», газеты «Новое поколение», «Караван», типография «Каравана», информационное агентство «Kazakhstan Today», рекламное агентство TV-Media и др.)» <19>. ——————————— <19> См.: http://www. rusexpert. ru.
Анализ данного контекста с помощью замены глагола «контролировать» синонимами показывает, что речь идет не о проверке и не о сдерживании, а о негласном управлении. С учетом вышеизложенного можно подвести некоторые итоги. Понимание границ лингвистической (семантической) экспертизы позволит уточнить «зону ответственности» лингвиста в комплексном исследовании текста. Некоторые прагматические цели (клевета, ложь, манипулирование) не выражаются в речи, иначе высказывания становятся абсурдными. Наличие таких целей нельзя обнаружить с помощью лингвистических методов. Сфера внутренней жизни и намерений какого-либо лица без ссылки на его слова не может рассматриваться как утверждение, если говорящий имеет в виду не себя. Наконец, толковый словарь русского языка не может расцениваться в качестве единственного инструмента, позволяющего выявить значение слова. Семантика некоторых единиц диффузна, размыта и допускает несколько интерпретаций. Лингвист должен учитывать новые заимствования и меняющиеся значения слов. Для этого в некоторых случаях следует анализировать употребление слова, в том числе с помощью специальных инструментов, например Национального корпуса русского языка <20>. ——————————— <20> См.: http://ruscorpora. ru.
