(Пиджаков А. Ю., Иранпур З. Ф.) («Российская юстиция», 2014, N 2)
К ВОПРОСУ ЮРИДИЧЕСКОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ГОСУДАРСТВ ЗА НАРУШЕНИЯ НОРМ МЕЖДУНАРОДНОГО ГУМАНИТАРНОГО ПРАВА
А. Ю. ПИДЖАКОВ, З. Ф. ИРАНПУР
Пиджаков А. Ю., доктор юридических наук, доктор исторических наук, профессор.
Иранпур З. Ф., аспирант кафедры международного права Санкт-Петербургского государственного университета гражданской авиации.
Статья посвящена юридической ответственности государств за нарушения норм международного гуманитарного права. При этом раскрывается содержание норм, на которые принцип взаимности не распространяется и которые являются обязательными для субъектов международных правоотношений.
Article is devoted to legal responsibility of the states for violations of standards of the international humanitarian law. Thus reveal the content of norms on which the principle of reciprocity doesn’t extend and which are obligatory for subjects of the international legal relationship.
Key words: international humanitarian law, imperative norms, refugees, international agreements, legal responsibility.
Вопрос об ответственности, в том числе и юридической, является предметом широкого обсуждения. Однако общепризнанных подходов к пониманию большинства видов ответственности до настоящего времени не выработано <1>, что, в свою очередь, создает серьезные препятствия на пути совершенствования данного института <2>. Актуальность изучения проблемы юридической ответственности определена еще тем, что в научной литературе нет однозначного мнения по этому вопросу. ——————————— <1> См.: Баранов В. А. Понятие юридической ответственности // Вестник Тамбовского государственного университета. 2007. N 2. С. 115. <2> См.: Ефанов В. А. Дифференциация юридической ответственности как объективный процесс модернизации современного российского права // Вестник Тамбовского государственного университета. 2008. N 1. С. 333.
Таким образом, юридическую ответственность часто определяют как форму государственного принуждения <3>. Однако подобная формулировка действительна в том случае, когда мы имеем в виду ответственность физических или юридических лиц. ——————————— <3> См., например: Лебедев В. А., Киреева Е. А. и др. Теория государства и права: Учебное пособие. М., 2005.
В случаях, когда речь идет об ответственности государств как субъектов международных отношений, такая узкая трактовка понятия юридической ответственности недостаточна. В отличие от государств, где законодательные органы устанавливают правила поведения для субъектов права путем воспроизведения этих правил в нормах права, в международном сообществе такие органы отсутствуют. Юридическая ответственность государств налагает на субъектов международного права обязанность по соблюдению последними общепризнанных принципов и норм международного права и нормы обычного международного права. В свою очередь, по справедливому замечанию Э. Давида, рассматриваемая нами отрасль международного публичного права — международное гуманитарное право (МГП) в основном содержит нормы jus cogens <4>, отклонения от которых недопустимы. Нормы jus cogens являются творением самих государств, которые, заключая международные соглашения (декларации, конвенции и т. д.), придают им императивный характер, признавая тем самым обязательность их соблюдения всеми государствами и то, что на них не распространяется принцип взаимности. ——————————— <4> См. подробно: Давид Э. Принципы права вооруженных конфликтов: Курс лекций, прочитанных на юридическом факультета Открытого Брюссельского университета. М.: Международный комитет Красного Креста, 2011. 1114 с.
В данной работе мы остановимся на юридической ответственности государств за нарушения норм МГП (в частности, и обычных норм международного права) в сфере защиты прав лиц, обладающих статусом беженца. В связи с участившимися за последние десятилетия вооруженными конфликтами немеждународного характера, проблема защиты прав беженцев приобрела более глобальный характер, что вызвало обеспокоенность Верховного комиссар ООН по делам беженцев. В результате этого исполнительный комитет Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ ООН) в 1997 г. принял заключение под названием «Общее заключение по международной защите» <5>. ——————————— <5> См.: Заключение исполнительного комитета УВКБ ООН N 81 (XLVIII) 1997 г. // Сборник международных и национальных документов по правам беженцев. СПб.: Санкт-Петербургский центр международного сотрудничества Красного Креста, 2008. С. 73.
Права и обязанности беженцев, относящиеся к режиму их пребывания в стране убежища, определяются нормами международного обычного и договорного права <6>. Так, в случаях, если какое-либо обстоятельство, связанное с беженцами, не подпадает под действие договорного права, покровительствуемые лица <7> будут находиться под защитой обычных норм международного права, вытекающих из общих принципов международного права и международных обычаев. ——————————— <6> См.: Международное право: Учебник / Отв. ред. В. И. Кузнецов, Б. Р. Тузмухамедов. 3-е изд. М.: Норма; Инфра-М, 2010. С. 251. <7> В связи с устоявшейся терминологией в МГП, беженцы относятся к категории «покровительствуемых» лиц.
Вместе с тем ст. 44 IV Женевской конвенции 1949 г. (далее — ЖК IV) предусматривает, что, применяя меры контроля, держава, во власти которой находятся покровительствуемые лица, не должна обращаться с беженцами, фактически не пользующимися покровительством ни одного правительства, как с иностранцами, являющимися гражданами противника, в силу лишь их юридической принадлежности к неприятельскому государству <8>. Таким образом, являясь обязательной для соблюдения всеми государствами по защите покровительствуемых лиц во время вооруженных конфликтов или в случае оккупации, ст. 44 ЖК IV является императивным положением, следовательно, страны, не являющиеся участниками ЖК IV, будут связаны обязательствами, вытекающими из смысла этой нормы Конвенции. ——————————— <8> Женевская конвенция о защите гражданского населения во время войны. Женева, 12 августа 1949 г.
В 1951 г. на международной конференции полномочных представителей по вопросу о статусе беженцев и апатридов, созванной в соответствии с Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 429 (V) от 14 декабря 1950 г., была принята Конвенция ООН о статусе беженцев. Данная Конвенция содержит ряд принципов по обращению с лицами, признанными беженцами на территории одной из договаривающихся сторон. Одним из важных принципов упомянутой Конвенции является принцип запрещения принудительного возвращения беженцев (принцип non-refoulement) <9>, который «носит основополагающий нормотворческий характер» в том смысле, в каком эти слова употребил Международный суд при рассмотрении дела North Sea Continental Shell <10>. Кроме того, на основополагающий характер принципа запрещения принудительного возвращения беженцев и на необходимость соблюдения этого принципа всеми государствами в своем решении неоднократно указывал и исполнительный комитет УВКБ ООН <11>. ——————————— <9> См.: ст. 33 Конвенции ООН «О статусе беженцев». Женева, 28 июля 1951 г. // Бюллетень международных договоров. 1993. N 9. С. 6 — 28. <10> См.: Гудвин-Гилл Г. С. Статус беженца в Международном праве / Пер. с англ.; под ред. М. И. Левиной. М.: ЮНИТИ, 1997. С. 206. <11> См. подробно: п. i Заключения исполнительного комитета УВКБ ООН «Общее заключение по международной защите» N 81 (XLVIII) 1997 г.; п. 2 A разд. II Заключения исполнительного комитета УВКБ ООН «Защита лиц, ищущих убежища, в ситуациях их массового притока» N 22 (XXXII) 1981 г. // Сборник международных и национальных документов по правам беженцев. СПб.: Санкт-Петербургский Центр Международного сотрудничества Красного Креста, 2008. С. 74, 44.
Исходя из толкования принципа non-refoulement в том смысле, в каком его понимает Международный суд, эта норма Конвенции 1951 г. является императивной нормой МГП, и соответственно действие этого принципа распространяется в отношении всех государств, в том числе и тех, которые к Конвенции 1951 г. (или к Протоколу 1967 г.) еще не присоединились, и обязывает последних неукоснительно соблюдать его положения. В случае допущения нарушения этой нормы МГП, государство-правонарушитель может быть привлечено к юридической ответственности. Таким образом, на основании вышерассмотренных международных актов можно констатировать, что применение юридической ответственности в международных правоотношениях является надежным правовым инструментом, направленным на предупреждение и пресечение нарушения норм МГП. Государство, поведение которого нарушает требования норм международного права, является ответственным за свое неправомерное поведение <12>. В свою очередь, такое понимание юридической ответственности государств соответствует общепризнанному принципу международного права — принципу добросовестного выполнения международных обязательств. ——————————— <12> См.: Хачатуров Р. Л. Вопросы международно-правовой ответственности // Вектор науки Тольяттинского государственного университета. 2005. N 1. С. 69.
Список использованной литературы
1. Баранов В. А. Понятие юридической ответственности // Вестник Тамбовского государственного университета. 2007. N 2. 2. Гудвин-Гилл Г. С. Статус беженца в Международном праве / Пер. с англ.; под ред. М. И. Левиной. М.: ЮНИТИ, 1997. 3. Давид Э. Принципы права вооруженных конфликтов. М.: Международный комитет Красного Креста, 2011. 4. Ефанов В. А. Дифференциация юридической ответственности как объективный процесс модернизации современного российского права // Вестник Тамбовского государственного университета. 2008. N 1. 5. Лебедев В. А., Киреева Е. А. и др. Теория государства и права: Учеб. пособие. М., 2005. 6. Международное право: Учебник / Отв. ред. В. И. Кузнецов, Б. Р. Тузмухамедов. 3-е изд. М.: Норма; Инфра-М, 2010. 7. Хачатуров Р. Л. Вопросы международно-правовой ответственности // Вектор науки Тольяттинского государственного университета. 2005. N 1.
