Обоснованность увольнения важно доказать
(Семенова Е.)
(«ЭЖ-Юрист», 2005, N 30)
ОБОСНОВАННОСТЬ УВОЛЬНЕНИЯ ВАЖНО ДОКАЗАТЬ
Е. СЕМЕНОВА
Елена Семенова, некоммерческое партнерство «Исследовательский центр повышения эффективности управления «Эстимат».
Работодателям хорошо известно, что судебные процессы о восстановлении уволенного работника — процедура достаточно неприятная. Непредсказуемость перспектив судебного разбирательства по данной категории споров общеизвестна. Показания свидетелей истца и ответчика, правовая оценка данных доказательств судом — вопросы насколько важные, настолько и коварные для целей разрешения конфликта. Как показывает практика, все сомнения толкуются судом в пользу уволенного работника, а любая, казалось бы, несущественная ошибка используется как повод для восстановления работника в правах.
Немаловажное значение имеет то, что по спорам о восстановлении уволенного работника законность и обоснованность увольнения должен доказывать ответчик. Дела рассматриваются в суде с участием прокурора, который дает свое заключение о правомерности расторжения трудового договора по инициативе работодателя или отсутствии таковой.
Нередко требуется привлечение квалифицированного юриста, который не только подготовит возражение на иск, но и обеспечит в суде достойную защиту позиции работодателя. В судебном процессе будут задействованы и другие сотрудники: одни — для подготовки затребованных судом документов, другие — в качестве свидетелей. А это потери рабочего времени, зачастую значительные, поскольку перенесение и отложение судебных заседаний — вещь обыденная даже при сокращенных сроках судопроизводства по делам о восстановлении.
Нужен ли ремонт автомобилю?
Особенностью судебного дела, о котором пойдет речь, было то, что уволенный за прогул работник относился к категории ведущего специалиста и опытного сутяжника. Восстановление его на работе руководство организации расценивало как серьезное поражение на поле битвы идей.
М. за час до окончания рабочего дня подал непосредственному начальнику Г. заявление о предоставлении ему на следующий день отпуска без сохранения заработной платы для ремонта автомобиля в целях прохождения техосмотра в органах ГАИ.
Дав предварительное согласие, Г. пояснил, что согласно внутренней организационной структуре в его компетенцию не входит принятие окончательного решения по данному вопросу, и направил М. к руководителю службы А.
За полчаса до окончания работы М. обратился к А. с просьбой дать письменное согласие на предоставление одного дня дополнительного отпуска. В присутствии других работников руководитель службы отказал А. в его просьбе.
Однако М. на следующий рабочий день не вышел на работу, о чем были составлены акт и докладная записка А. на имя генерального директора с предложением уволить виновника за прогул. Принимая во внимание предыдущие упущения в работе сотрудника, директор принял решение об увольнении М. по основаниям, предусмотренным подп. «а» п. 6 ст. 81 Трудового кодекса РФ (далее — ТК РФ).
С возвратившегося из «самоволки» М. взяли объяснение по факту нарушения трудовой дисциплины и издали приказ о его увольнении. Не согласившись с увольнением, М. подал иск о восстановлении на работе, оплате вынужденного прогула и выплате морального вреда в размере трехмесячного заработка генерального директора.
Позиции сторон
Исковые требования истец основывал на том, что увольнение — результат преследований, которым он подвергался со стороны руководства. Он связывал это с отказом подписывать договор о полной материальной ответственности за вверенное ему оборудование. Истец считал, что А. использовал служебное положение для расправы над работником, применившим допустимые способы самозащиты трудовых прав.
Позиция ответчика заключалась в следующем. Возможность получения работником отпуска без сохранения заработной платы действительно предусмотрена ст. 128 Трудового кодекса РФ.
Данный неоплачиваемый отпуск подразделяется на две категории: отпуск, в предоставлении которого работодатель вправе отказать, и отпуск, который работодатель обязан дать. Вторая категория отпуска без сохранения оплаты труда определена ч. 2 ст. 128 ТК РФ, иными федеральными законами или коллективным договором.
Причина, по которой истец просил предоставить отпуск без сохранения заработной платы, не относится к случаям, когда работодатель был обязан предоставить его работнику.
Следовательно, в данном случае отпуск мог быть предоставлен работнику лишь по усмотрению работодателя при наличии уважительных причин.
Трудовым законодательством не установлено, какие причины невыхода на работу являются уважительными и кто оценивает степень уважительности причин. Вопрос, является ли причина, называемая работником, уважительной, предоставить ли отпуск ему без сохранения заработной платы, исходя из производственных интересов решает работодатель.
Использовать отпуск за свой счет сотрудник может только при наличии на это согласия работодателя. Во всех случаях предоставления дополнительного неоплачиваемого отпуска они должны оформляться приказом об отпуске (Постановление Госкомстата РФ от 05.01.2004 N 1 «Об утверждении унифицированных форм первичной учетной документации по учету труда и его оплаты», форма N Т-6).
Поскольку ч. 1 ст. 128 ТК РФ определяет лишь возможность предоставления отпуска, то работодатель не обязан был принимать решение о предоставлении истцу отпуска для ремонта личного имущества.
Приказ о предоставлении отпуска без сохранения заработной платы не издавался, истец об этом знал, что подтверждается текстом искового заявления.
Причины, по которым истец не согласился с решением об отказе в предоставлении ему отпуска, не являются юридически значимыми обстоятельствами, поскольку использование работником отпуска без сохранения заработной платы в силу ст. 128 ТК РФ зависело от усмотрения работодателя.
Как следует из содержания ч. 1 ст. 189, ст. 192 ТК РФ, разъяснения Пленума Верховного Суда РФ, данного в п. 39 Постановления N 2 от 17.03.2004 «О применении судами РФ Трудового кодекса РФ», самовольное использование работником дней отдыха является прогулом, т. е. дисциплинарным проступком.
Факт отсутствия М. на работе подтверждается актом о проверке трудовой дисциплины и не отрицается самим истцом. В соответствии с подп. «а» п. 6 ст. 81, ст. 192 ТК РФ за однократное грубое нарушение трудовой дисциплины — отсутствие на работе без уважительных причин в течение всего рабочего дня — к истцу применено дисциплинарное взыскание в виде увольнения.
Порядок увольнения, установленный ст. 193 ТК РФ, соблюден: объяснение в письменной форме затребовано работодателем и дано работником; дисциплинарное взыскание применено в течение одного месяца со дня обнаружения проступка; за проступок применено только одно взыскание; приказ о применении дисциплинарного взыскания объявлен работнику под расписку на другой день после его издания.
Суд отказал в удовлетворении исковых требований М. о восстановлении на работе, обосновав решение тем, что причина, указанная истцом в заявлении на отпуск, не относится к категории причин, по которым работодатель обязан его предоставить, что истец, достоверно не убедившись в предоставлении отпуска, допустил самовольный невыход на работу.
Решение суда кассационной инстанции
Одной из причин обжалования явилось, по мнению заявителя, нарушение работодателем определенного ст. 140 ТК РФ порядка увольнения, которое выразилось в невыплате денежных сумм работнику в день увольнения.
Факт полной выплаты работодателем денежных сумм, причитающихся истцу, судом первой инстанции исследовался. Сроки выплаты нарушены были не организацией, а работником, который в день увольнения не явился в кассу за получением причитающихся ему денежных сумм, использовав данный факт в качестве аргумента в трудовом споре с работодателем.
Письмо, на которое ссылался заявитель в кассационной жалобе, оценено как доказательство напоминания бухгалтерией уволенному работнику о необходимости получить невостребованные им в момент увольнения денежные средства.
Главные доводы кассационной жалобы истца строились на том, что суд при вынесении решения не руководствовался п. 53 Постановления N 2 от 17.03.2004.
Суть данного разъяснения состоит в том, что суд, являющийся органом по разрешению индивидуальных трудовых споров, должен вынести законное и обоснованное решение и обстоятельством, имеющим значение для правильного рассмотрения дел об оспаривании дисциплинарного взыскания или о восстановлении на работе и подлежащим доказыванию работодателем, является соблюдение им при применении к работнику дисциплинарного взыскания вытекающих из ст. ст. 1, 2, 15, 17, 18, 19, 54 и 55 Конституции РФ и признаваемых Российской Федерацией как правовым государством общих принципов юридической, а следовательно, и дисциплинарной ответственности, таких как справедливость, равенство, соразмерность, законность, вина, гуманизм.
В этих целях работодателю необходимо представить доказательства, свидетельствующие не только о том, что работник совершил дисциплинарный проступок, но и о том, что при наложении взыскания учитывались тяжесть этого проступка, обстоятельства, при которых он был совершен, предшествующее поведение работника, его отношение к труду.
Если при рассмотрении дела о восстановлении на работе суд придет к выводу, что проступок действительно имел место, но увольнение произведено без учета вышеуказанных обстоятельств, иск может быть удовлетворен.
В суде первой инстанции обстоятельства, связанные с наложением дисциплинарного взыскания, рассматривались недостаточно глубоко. Много процессуального времени было потрачено на исследование вопроса о том, кому из руководства организации должно подаваться заявление о предоставлении отпуска и знал ли истец о действующем в организации порядке оформления отпусков.
Восстановлению не подлежит
В материалах дела имелась, но, к сожалению, не получила отражения в решении суда докладная записка руководителя службы, в которой он указывал на неоднократное невыполнение истцом производственных заданий, входящих в функциональные обязанности, а также на неадекватную оценку ведущим специалистом своего проступка, связанного с несанкционированным невыходом на работу. На это обстоятельство и делался упор в возражении на кассационную жалобу и в выступлении представителя ответчика.
По заключению прокурора, участвовавшего в деле, основание расторжения трудового договора за однократное грубое нарушение работником трудовых обязанностей в виде прогула предусмотрено подп. «а» п. 6 ст. 81 ТК РФ. Следовательно, Постановление Пленума ВС РФ N 2 в данном случае имеет характер рекомендаций.
Вердикт кассационной инстанции: в ходе проверки законности и обоснованности судебного акта установлено, что судом первой инстанции дана правильная оценка доказательствам по делу. Нормы права, в том числе ст. 128 ТК РФ, истолкованы и применены судом правильно. Вывод суда о том, что исковое заявление о восстановлении на работе и оплате вынужденного прогула не подлежит удовлетворению, соответствует обстоятельствам дела и правомерен. Оснований для удовлетворения кассационной жалобы не имеется.
Бремя доказывания работодателем обоснованности увольнения по его инициативе нерадивого работника — тяжкая обязанность, исполнять которую помогает неукоснительное соблюдение процедуры расторжения трудового договора при наличии грамотно оформленных документов.
——————————————————————
«Судебные решения и некоторые определения, вынесенные Военной коллегией Верховного Суда Российской Федерации в марте 2005 г.»
(Редакционный материал)
(«Право в Вооруженных Силах», 2005, N 8)
СУДЕБНЫЕ РЕШЕНИЯ И НЕКОТОРЫЕ ОПРЕДЕЛЕНИЯ,
ВЫНЕСЕННЫЕ ВОЕННОЙ КОЛЛЕГИЕЙ ВЕРХОВНОГО СУДА
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ В МАРТЕ 2005 Г.
Судебные решения Военной коллегии
Военнослужащий, предупрежденный о неполном служебном соответствии и не доказавший в течение года своего исправления, подлежит снижению в должности.
Решение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 30 марта 2005 г. N ВКПИ05-17 по заявлению Х.
Х. обратился в Верховный Суд Российской Федерации с заявлением, в котором оспаривает законность пп. «д» п. 17 статьи 11 Положения о порядке прохождения военной службы.
Данная норма устанавливает, что назначение военнослужащего на низшую воинскую должность производится в порядке реализации дисциплинарного взыскания «снижение в должности» или «снижение в воинском звании на одну ступень с переводом на низшую должность», а также в случае если в течение года после наложения дисциплинарного взыскания «предупреждение о неполном служебном соответствии» прапорщик (мичман) или офицер не исправил своего поведения образцовым выполнением воинского долга и взыскание не сыграло своей воспитательной роли.
Обосновывая свои требования, заявитель утверждает, что военнослужащий, на которого наложено дисциплинарное взыскание в виде «предупреждения о неполном служебном соответствии», может быть назначен на низшую должность не в течение года, а и в последующем в любое время, поскольку в этом Указе не установлены конкретные сроки, по окончании которых данное наказание не приводится в исполнение.
В частности, на него приказом командира воинской части от 30 сентября 2002 года было наложено дисциплинарное взыскание в виде «предупреждения о неполном служебном соответствии».
Спустя свыше года, 11 февраля 2004 года, приказом командира вышестоящей воинской части он освобожден от занимаемой должности, для которой штатом предусмотрено воинское звание «майор», и назначен на другую должность со штатом воинского звания «капитан». Основанием для такого назначения в представлении указан пп. «д» п. 17 ст. 11 Положения о порядке прохождения военной службы.
Следовательно, считает Х., сроки снятия данного взыскания нормативными документами не определены и в случае назначения военнослужащего на низшую воинскую должность это взыскание в соответствии с пп. «д» п. 17 ст. 11 Положения о порядке прохождения военной службы является «пожизненным».
По мнению Х., данная правовая норма в указанной части ущемляет права военнослужащих и противоречит ст. ст. 95 и 102 Дисциплинарного Устава Вооруженных Сил Российской Федерации.
Верховный Суд Российской Федерации, исследовав материалы дела, нашел, что требования Х. не подлежат удовлетворению по следующим основаниям.
Правовой основой воинской обязанности и военной службы, согласно ст. 3 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе», являются Конституция Российской Федерации, этот и другие федеральные законы и иные нормативные правовые акты Российской Федерации в области обороны, воинской обязанности, военной службы и статуса военнослужащих, международные договоры Российской Федерации.
Статьями 36 и 43 названного Закона установлено, что порядок прохождения военной службы определяется этим Федеральным законом, другими федеральными законами, Положением о порядке прохождения военной службы и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации, а назначение на воинские должности военнослужащих производится в соответствии с Положением о порядке прохождения военной службы.
Согласно ст. 28 п. п. 1, 2 Федерального закона «О статусе военнослужащих» военнослужащие в зависимости от характера и тяжести совершенного правонарушения несут дисциплинарную, административную, материальную, гражданско-правовую и уголовную ответственность.
За проступки, связанные с нарушением воинской дисциплины или общественного порядка, военнослужащие несут дисциплинарную ответственность по основаниям и в порядке, которые определены общевоинскими уставами.
Согласно п. п. «в» и «г» ст. 69 Дисциплинарного устава Вооруженных Сил Российской Федерации, утвержденного Указом Президента Российской Федерации от 14 декабря 1993 года, к дисциплинарным взысканиям, налагаемым на офицеров, относится и предупреждение о неполном служебном соответствии и снижение в должности.
Как следует из ст. 102 Дисциплинарного устава Вооруженных Сил Российской Федерации, дисциплинарное взыскание — предупреждение о неполном служебном соответствии применяется один раз за время пребывания прапорщика или офицера на занимаемой штатной должности. Если в течение года после наложения этого взыскания прапорщик или офицер не исправил свое поведение образцовым выполнением воинского долга и взыскание не сыграло своей воспитательной роли, то он представляется в установленном порядке к снижению в должности или к досрочному увольнению с военной службы в запас.
В подпункте «д» пункта 17 статьи 11 Положения также установлено, что назначение военнослужащего на низшую воинскую должность производится в порядке реализации дисциплинарного взыскания «снижение в должности» или «снижении в воинском звании на одну ступень с переводом на низшую должность», а также в случае если в течение одного года после наложения дисциплинарного взыскания о неполном служебном соответствии прапорщик (мичман) или офицер не исправил своего поведения образцовым выполнением воинского долга и взыскание не сыграло своей воспитательной роли.
Следовательно, данная норма Положения определяет лишь повод, а не порядок назначения военнослужащего на низшую воинскую должность.
Анализ оспариваемой правовой нормы и статьи 102 Дисциплинарного устава Вооруженных Сил РФ, на которую ссылается заявитель, позволяет сделать вывод о том, что назначение военнослужащего на низшую должность может быть реализовано по истечении года после наложения на него дисциплинарного взыскания в виде «предупреждения о неполном служебном соответствии», поскольку указание годичного срока относится исключительно к периоду, в течение которого подлежит оценке исполнение военнослужащим своих служебных обязанностей, в ходе чего он должен исправить поведение образцовым выполнением воинского долга, а указанное дисциплинарное взыскание сыграть свою воспитательную роль.
На основании этой оценки командир должен принять решение о снятии взыскания либо о представлении военнослужащего к снижению в должности.
Таким образом, законодательством четко определено, что неблагоприятные последствия применения взыскания «предупреждение о неполном служебном соответствии» наступают для виновного по истечении года после его наложения. При этом, в сравнении с дисциплинарным взысканием «снижение в должности» или «досрочное увольнение в запас», предупреждение о неполном служебном соответствии является наказанием, предоставляющим возможность военнослужащему своим добросовестным отношением к службе избежать применения к нему упомянутых санкций по истечении года.
К тому же права военнослужащего, сниженного в дисциплинарном порядке в должности, на назначение на вышестоящую должность, вопреки утверждению заявителя, не ограничиваются. В соответствии с п. 18 ст. 11 Положения после снятия этого взыскания, военнослужащий может быть назначен на высшую воинскую должность.
Довод заявителя о том, что отсутствие в Положении конкретных сроков для представления к назначению на низшую должность по истечении года военнослужащего, имеющего взыскание «предупреждение о неполном служебном соответствии», якобы дает возможность командованию решать вопрос о применении этого наказания в любой момент прохождения военной службы, является надуманным и несостоятельным.
Сроки наложения и порядок приведения в исполнение дисциплинарных взысканий указаны в ст. ст. 88 и 95 Дисциплинарного устава Вооруженных Сил РФ. Несоблюдение этих сроков командованием при привлечении военнослужащих к дисциплинарной ответственности, так же как и обоснованность решения о снижении в должности, является поводом для обращения в суд для восстановления нарушенного права и не может являться предметом данного спора.
Следовательно, Президент Российской Федерации, утверждая Положение о порядке прохождения военной службы и устанавливая в нем соответствующие правовые нормы, определяющие порядок назначения военнослужащего на низшую воинскую должность, действовал в рамках предоставленных ему полномочий в соответствии с Конституцией РФ и другими федеральными законами в области статуса военнослужащих и военной службы.
Оспариваемый Х. пп. «д» п. 17 ст. 11 Положения о порядке прохождения военной службы не противоречит ни нормам Дисциплинарного устава Вооруженных Сил РФ, ни каким-либо иным нормам действующего законодательства и не может рассматриваться как нарушающий его конституционные права.
Статьи Положения о порядке прохождения военной службы, регулирующие зачисление военнослужащего, уволенного с военной службы, в распоряжение командира воинской части, не противоречат закону.
Решение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 9 марта 2005 г. N ВКПИ04-132 по заявлению Л.
Л. обратился в Верховный Суд Российской Федерации с заявлением, в котором оспаривает законность пп. «и» п. 2 ст. 13, п. 1 ст. 22, п. п. 15, 16, 23, 24 ст. 34 Положения о порядке прохождения военной службы, утвержденного Указом Президента Российской Федерации от 16 сентября 1999 года N 1237 «Вопросы прохождения военной службы».
Заявитель указывал, что упомянутые нормы, регулирующие порядок зачисления в распоряжение командира военнослужащих, уволенных с военной службы, освобождение от занимаемой должности, присвоение очередного воинского звания только при условии занятия воинской должности, допускают бессрочное насильственное удержание на военной службе граждан, досрочно уволенных с военной службы по состоянию здоровья и нуждающихся в улучшении жилищных условий, позволяют не включать период, в течение которого он остается в списках личного состава воинской части, в срок для присвоения очередного воинского звания, лишают различных прав и льгот, предусмотренных законодательством о воинской обязанности и военной службе военнослужащих, препятствуют ему в осуществлении права на свободный выбор рода деятельности и профессии, ограничивают права на жилище и нарушают конституционный принцип равенства прав и свобод человека.
Верховный Суд Российской Федерации нашел, что требования Л. удовлетворению не подлежат.
В соответствии с п. 11 ст. 38 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе» окончанием военной службы считается дата исключения военнослужащего из списков личного состава воинской части.
Из содержания пп. «и» п. 2 ст. 13 утвержденного Указом Президента Российской Федерации от 16 сентября 1999 года N 1237 Положения о порядке прохождения военной службы усматривается, что зачисление военнослужащего, проходящего военную службу по контракту, в распоряжение командира допускается при невозможности своевременного исключения военнослужащего, уволенного с военной службы, из списков личного состава воинской части в случаях, предусмотренных Федеральным законом и этим Положением, до его исключения.
В пунктах 15, 16, 23 и 24 ст. 34 Положения о порядке прохождения военной службы указано, что исключение из списков личного состава воинской части военнослужащего, признанного военно-врачебной комиссией негодным к военной службе и нуждающимся в освобождении от исполнения служебных обязанностей и уволенного с военной службы, производится не позднее чем через месяц со дня получения воинской частью заключения военно-врачебной комиссии, не считая времени нахождения военнослужащего в отпуске (отпусках).
Военнослужащий, уволенный с военной службы, на день исключения из списков личного состава воинской части должен быть полностью обеспечен установленным денежным довольствием, продовольственным и вещевым обеспечением. До проведения с военнослужащим всех необходимых расчетов он из списков личного состава воинской части без его согласия не исключается.
Военнослужащий, уволенный с военной службы, должен быть исключен из списков личного состава воинской части в день истечения срока его военной службы (уволенный досрочно — не позднее дня истечения срока его военной службы) и не позднее чем через месяц со дня поступления в воинскую часть выписки из приказа об увольнении военнослужащего с военной службы, за исключением случаев, предусмотренных пунктом 11 статьи 38 Федерального закона и этим Положением.
Анализ указанного выше законодательства показывает, что случаи, когда военнослужащий, уволенный с военной службы, не подлежит исключению из списков личного состава воинской части, установлены в Федеральном законе «О воинской обязанности и военной службе» и в Положении о порядке прохождения военной службы.
Что же касается отказа командования в присвоении Л. очередного воинского звания, то согласно п. 2 ст. 47 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе» и п. 1 ст. 22 Положения военнослужащему присваивается очередное воинское звание только при условии нахождения его на соответствующей воинской должности. К моменту истечения срока пребывания Л. в предыдущем воинском звании последний уже находился в распоряжении командира воинской части.
Следовательно, положения Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе» и вытекающие из них нормы Положения о порядке прохождения военной службы, законность которых оспаривает заявитель Л., не могут рассматриваться как нарушающие его конституционные права.
В судебном заседании установлено, что с 18 февраля 2002 года Л. был освобожден от воинской должности и на основании подпункта «и» пункта 2 статьи 13 Положения о порядке прохождения военной службы в связи с невозможностью исключения из списков личного состава воинской части зачислен в распоряжение командира воинской части.
Это обстоятельство было вызвано тем, что в соответствии со ст. ст. 15 и 23 Федерального закона «О статусе военнослужащих» для увольнения с военной службы по состоянию здоровья военнослужащий, прослуживший 10 и более лет и нуждающийся в получении жилья, должен дать свое согласие на увольнение без предоставления жилья с оставлением в списке очередников на получение жилья по месту службы. Л., как установлено в суде, такого согласия не давал, чем и было обусловлено его зачисление в распоряжение командира части.
Фактически, именно зачислением в распоряжение командира воинской части, которое заявитель расценивает как насильственное удержание на военной службе, увольнением с военной службы без обеспечения жильем, освобождением от должности, отказом в присвоении очередного воинского звания и вызвано обращение Л. в Верховный Суд Российской Федерации. Между тем нормы в обжалуемых пунктах Положения устанавливают порядок исключения из списков личного состава воинской части военнослужащих, уволенных с военной службы, и направлены, в первую очередь, на защиту военнослужащих в целях недопущения случаев незаконного их исключения из списков личного состава воинской части без обеспечения положенными видами довольствия.
Таким образом, обжалуемые пункты и статьи Положения о порядке прохождения военной службы не нарушают положений ст. ст. 4, 6, 8, 13 и 14 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и изданы в соответствии с Конституцией Российской Федерации, Федеральным законом «О воинской обязанности и военной службе» и другими федеральными законами и не только не противоречат ч. 1 ст. 17, ст. 18, ч. ч. 1 и 2 ст. 19, ч. ч. 1, 2, 3 ст. 37, ч. ч. 2, 3 ст. 55 Конституции Российской Федерации, но, напротив, предусматривают все необходимые гарантии реализации закрепленных в них прав и свобод.
Приказ Министра обороны Российской Федерации «Об упорядочении условий оплаты труда гражданского персонала отдельных органов Министерства обороны Российской Федерации» от 2 марта 2001 года N 90 признан не противоречащим закону.
Решение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 16 марта 2005 г. N ВКПИ04-116 по заявлению Р.
Р. обратилась в Верховный Суд Российской Федерации, считая, что Приказ Министра обороны Российской Федерации «Об упорядочении условий оплаты труда гражданского персонала отдельных органов Министерства обороны Российской Федерации» от 2 марта 2001 года N 90 противоречит закону, а также нормативным правовым актам, имеющим высшую юридическую силу.
Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации отказала в удовлетворении заявления по следующим основаниям.
В соответствии со ст. 12 Федерального закона «Об обороне» личный состав Вооруженных Сил Российской Федерации включает военнослужащих и лиц гражданского персонала.
Согласно ч. 5 ст. 11 Трудового кодекса Российской Федерации особенности правового регулирования труда отдельных категорий работников, в том числе государственных служащих, устанавливаются этим Кодексом и иными федеральными законами.
В силу ст. 1 Федерального закона «Об основах государственной службы Российской Федерации», действующего на момент издания спорного нормативного правового акта, под государственной должностью понимается должность в федеральных органах государственной власти, органах государственной власти субъектов Российской Федерации, а также в иных государственных органах, образуемых в соответствии с Конституцией Российской Федерации (далее — государственные органы), с установленным кругом обязанностей по исполнению и обеспечению полномочий данного государственного органа, денежным содержанием и ответственностью за исполнение этих обязанностей.
В целях обеспечения социальных гарантий и упорядочения оплаты труда федеральных государственных служащих Президентом Российской Федерации 9 апреля 1997 года издан Указ «О денежном содержании федеральных государственных служащих» N 310. В данном нормативном правовом акте изложен перечень лиц, замещающих государственные должности федеральных государственных служащих, а Правительству Российской Федерации поручено обеспечить упорядочение оплаты труда работников, занимающих должности, не отнесенные к государственным должностям.
Указом Президента Российской Федерации «Об утверждении перечней государственных должностей федеральной государственной службы» от 3 сентября 1997 года N 981 утверждены Перечни государственных должностей федеральной государственной службы.
В соответствии с Указом Президента Российской Федерации «О денежном содержании федеральных государственных служащих территориальных органов федеральных органов исполнительной власти, представительств Российской Федерации, представительств федеральных органов исполнительной власти и представительств государ ственных органов при федеральных органах исполнительной власти за рубежом, дипломатических представительств и консульских учреждений Российской Федерации, аппаратов федеральных судов и органов прокуратуры Российской Федерации» от 6 марта 1998 года N 265 для названных категорий государственных служащих установлены размеры должностных окладов, а также иные выплаты.
Должности гражданского персонала управлений военных округов, флотов, армий, флотилий и приравненных к ним органов военного управления в вышеуказанных нормативных правовых актах отсутствуют.
Не содержится на них указания и в Постановлении Правительства Российской Федерации «О составе, предельной численности и фонде оплаты труда работников территориальных органов федеральных органов исполнительной власти» от 20 июля 1998 года N 797.
Во исполнение Указа Президента Российской Федерации «О денежном содержании федеральных государственных служащих» от 9 апреля 1997 года N 310 Правительство Российской Федерации 21 июля 1997 года издало Постановление «Об упорядочении оплаты труда работников, занимающих должности, не отнесенные к государственным должностям, и осуществляющих техническое обеспечение деятельности федеральных государственных органов» N 912. Данный нормативный правовой акт установил размеры должностных окладов названной категории работников, в том числе в Министерстве обороны, а также в территориальных органах, федеральных органах исполнительной власти.
В свою очередь, Постановлением Министерства труда и социального развития Российской Федерации от 14 октября 1997 года N 54 утверждено Положение об исчислении стажа работы для выплаты ежемесячной надбавки за выслугу лет к должностному окладу работников, занимающих должности, не отнесенные к государственным должностям, и осуществляющих техническое обеспечение деятельности федеральных государственных органов.
В соответствии с Указом Президента Российской Федерации «О системе и структуре федеральных органов исполнительной власти» от 9 марта 2004 года N 314 в систему федеральных органов исполнительной власти входят федеральные министерства, федеральные службы и федеральные агентства. Структура федеральных органов исполнительной власти утверждена Указом Президента Российской Федерации «Вопросы структуры федеральных органов исполнительной власти» от 20 мая 2004 года N 649. Управления военных округов, флотов, армий, флотилий и приравненных к ним органов военного управления в эту структуру не включены.
Правительство Российской Федерации 30 декабря 2000 года в пределах своих полномочий, установленных ст. ст. 20 и 23 Федерального конституционного закона «О Правительстве Российской Федерации», в целях обеспечения социальных гарантий и упорядочения условий оплаты труда работников отдельных органов федеральных органов исполнительной власти, выполняющих задачи в области обороны, правоохранительной деятельности и безопасности государства издало одноименное Постановление N 1027.
Данный нормативный правовой акт установил размеры должностных окладов и иные условия оплаты труда работников указанных органов.
Кроме того, в соответствии с пунктом 5 названного Постановления руководителям федеральных органов исполнительной власти поручено утвердить перечень отдельных органов и схемы должностных окладов работников по соответствующим отдельным органам, а также положение об исчислении стажа работы работников отдельных органов для выплаты им ежемесячной надбавки за выслугу лет.
Во исполнение Постановления Правительства Российской Федерации «Об упорядочении условий оплаты труда работников отдельных органов федеральных органов исполнительной власти, выполняющих задачи в области обороны, правоохранительной деятельности и безопасности государства» от 30 декабря 2000 года N 1027 Министр обороны Российской Федерации своим Приказом «Об упорядочении оплаты труда гражданского персонала отдельных органов Министерства обороны Российской Федерации» от 2 марта 2001 года N 90 утвердил должностные оклады гражданского персонала отдельных органов Министерства обороны Российской Федерации, а также положения об исчислении стажа работы и иных условиях оплаты труда.
Вопреки утверждению в заявлении Р., Министерством обороны Российской Федерации соблюден порядок подготовки и издания оспариваемого нормативного правового акта.
В соответствии с п. 8 Указа Президента Российской Федерации «О порядке опубликования и вступления в силу актов Президента Российской Федерации, Правительства Российской Федерации и нормативных правовых актов федеральных органов исполнительной власти» от 23 мая 1996 года N 763 нормативные правовые акты федеральных органов исполнительной власти, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, устанавливающие правовой статус организаций или имеющие межведомственный характер, прошедшие государственную регистрацию в Министерстве юстиции Российской Федерации, подлежат обязательному официальному опубликованию, кроме актов или отдельных их положений, содержащих сведения, составляющие государственную тайну, или сведения конфиденциального характера.
Согласно п. 11 названного Указа Президента Российской Федерации контроль за правильностью и своевременностью опубликования нормативных правовых актов федеральных органов исполнительной власти осуществляет Министерство юстиции Российской Федерации.
В соответствии с п. 17 Правил подготовки нормативных правовых актов федеральных органов исполнительной власти и их государственной регистрации, утвержденных Постановлением Правительства Российской Федерации от 13 августа 1997 года N 1009, копии актов, подлежащих официальному опубликованию, в течение дня после государственной регистрации направляются Министерством юстиции Российской Федерации в «Российскую газету», в Бюллетень нормативных актов федеральных органов исполнительной власти издательства «Юридическая литература» Администрации Президента Российской Федерации, в научно-технический центр правовой информации «Система» и в Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации.
Таким образом, обязанность по официальному опубликованию нормативных актов возложена на Министерство юстиции Российской Федерации.
Как видно из Бюллетеня нормативных актов федеральных органов исполнительной власти N 15, Приказ Министра обороны Российской Федерации «Об упорядочении оплаты труда гражданского персонала отдельных органов Министерства обороны Российской Федерации» от 2 марта 2001 года N 90 был опубликован в указанном издании 9 апреля 2001 года.
При таких данных следует признать, что оспариваемый нормативный правовой акт был надлежащим образом опубликован, что свидетельствует об отсутствии нарушения прав заявителя на доступ к информации.
Из обжалуемого приказа Министра обороны Российской Федерации усматривается, что он издан в пределах полномочий этого ведомства, установленных действовавшим на момент его издания Положением о Министерстве обороны Российской Федерации, утвержденного Указом Президента Российской Федерации от 11 ноября 1998 года N 1357, и не противоречит ныне действующему Положению, утвержденному Указом Президента Российской Федерации от 16 августа 2004 года N 1082.
Приказ Министра обороны Российской Федерации «Об упорядочении оплаты труда гражданского персонала отдельных органов Министерства обороны Российской Федерации» от 2 марта 2001 года N 90 как в целом, так и в части приложений к нему издан в полном соответствии с требованиями Постановления Правительства Российской Федерации «Об упорядочении условий оплаты труда работников отдельных органов федеральных органов исполнительной власти, выполняющих задачи в области обороны, правоохранительной деятельности и безопасности государства» от 30 декабря 2000 года N 1027.
Проанализировав вышеуказанные правовые акты, Военная коллегия приходит к выводу, что как Постановление Правительства Российской Федерации «Об упорядочении условий оплаты труда работников отдельных органов федеральных органов исполнительной власти, выполняющих задачи в области обороны, правоохранительной деятельности и безопасности государства» от 30 декабря 2000 года N 1027, так и изданный в его исполнение Приказ Министра обороны Российской Федерации «Об упорядочении оплаты труда гражданского персонала отдельных органов Министерства обороны Российской Федерации» от 2 марта 2001 года N 90 регулируют условия и порядок оплаты труда работников отдельных органов федеральных органов исполнительной власти, не являющихся государственными служащими. К указанным работникам безусловно относится и гражданский персонал органов военного управления военных округов и флотов Вооруженных Сил Российской Федерации.
Утверждение в заявлении о том, что невыполнение Министром обороны Российской Федерации требования Правительства Российской Федерации утвердить оспариваемым Приказом перечень отдельных органов Министерства обороны России является основанием для признания данного нормативного правового акта противоречащим Постановлению Правительства Российской Федерации от 30 декабря 2000 года N 1027, является несостоятельным, поскольку утверждение такого перечня не могло породить каких-либо правовых последствий, относящихся к законным правам и интересам заявителя.
Не усматривает суд противоречия оспариваемого Приказа Министра обороны Российской Федерации и Трудовому кодексу Российской Федерации, а также другому законодательству Российской Федерации, регулирующему порядок и условия оплаты труда граждан, в том числе гражданского персонала, осуществляющего трудовую деятельность в отдельных органах Министерства обороны Российской Федерации.
Определение по гражданскому делу
При решении вопроса о нуждаемости военнослужащего в улучшении жилищных условий следует учитывать всех законно проживающих в квартире лиц.
Определение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 14 марта 2005 г. N 4н-196/04 по заявлению Н.
Старший прапорщик Н. проходила военную службу по контракту и с 1987 года состояла в списках военнослужащих, нуждающихся в улучшении жилищных условий. После написания 31 марта 2003 года рапорта на увольнение из внутренних войск Министерства внутренних дел Российской Федерации в связи с достижением предельного возраста пребывания на военной службе, в котором просила оставить ее в списках очередников на получение жилого помещения, она узнала о принятом 11 октября 2002 года жилищно-бытовой комиссией части решении, утвержденном командиром воинской части, об исключении ее из списка военнослужащих, нуждающихся в улучшении жилищных условий.
Посчитав, что данным решением были нарушены ее права, Н. обратилась в военный суд с заявлением, в котором просила суд признать вышеуказанные действия жилищно-бытовой комиссии и командира части неправомерными и обязать их восстановить ее в списках военнослужащих, нуждающихся в улучшении жилищных условий.
Решением Новосибирского гарнизонного военного суда от 1 сентября 2003 года требования Н. удовлетворены.
Западно-Сибирский окружной военный суд, рассмотрев 17 октября 2003 года дело в кассационном порядке, отменил решение суда первой инстанции и принял новое решение об отказе в удовлетворении заявления Н.
Президиум Западно-Сибирского окружного военного суда, рассмотрев 30 сентября 2004 года дело по надзорной жалобе Н., определение суда второй инстанции оставил без изменения, а надзорную жалобу — без удовлетворения.
Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации, рассмотрев материалы гражданского дела и обсудив доводы, приведенные в надзорной жалобе, находит обжалованные судебные постановления подлежащими отмене по следующим основаниям.
Как видно из кассационного определения, суд второй инстанции в обоснование своего мнения об отмене решения суда первой инстанции сослался на следующие доводы.
В квартире Н., помимо нее, были зарегистрированы ее дочь и мать, а также муж дочери. Между тем муж дочери, являясь членом ее семьи, не может рассматриваться и как одновременно член семьи военнослужащей Н. в том смысле, как это предполагает учитывать законодательство при реализации права военнослужащих на жилище, предусмотренное Федеральным законом «О статусе военнослужащих». Поэтому, по мнению суда кассационной инстанции, при разрешении вопроса нуждаемости в улучшении жилищных условий Н. следует исходить из состава ее семьи в 3 человека, на каждого из которых приходится более учетно-постановочной нормы, установленной в Новосибирской области.
Президиум Западно-Сибирского окружного военного суда, признавая кассационное определение законным и обоснованным, в постановлении также указал, что Н., согласившись на вселение мужа дочери, осознавала, что ее жилищные условия будут ухудшены, в связи с чем она утратила право на вторичное улучшение жилищных условий за счет государства. В постановлении утверждается, поскольку члены семьи Н. отношения к военной службе не имеют, то они не должны улучшать жилищные условия за счет фонда ведомственного жилья внутренних войск Министерства внутренних дел Российской Федерации.
С такими выводами суда второй инстанции и Президиума окружного военного суда нельзя согласиться по следующим основаниям.
Согласно п. 1 ст. 15 Федерального закона «О статусе военнослужащих» военнослужащие обеспечиваются жилыми помещениями по нормам и в порядке, которые предусмотрены федеральными законами и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации.
В соответствии со ст. 29 Жилищного кодекса РСФСР нуждающимися в улучшении жилищных условий признаются граждане, имеющие обеспеченность жилой площадью на одного члена семьи ниже уровня, устанавливаемого органами исполнительной власти субъектов Российской Федерации.
Как следует из ст. 53 ЖК РСФСР, граждане, не являющиеся членами семьи нанимателя, но проживающие в занимаемом жилом помещении, имеют равные права и обязанности, как наниматель и члены его семьи.
Судом установлено, что Н. зарегистрирована и проживает в квартире жилой площадью 30,7 кв. м, нанимателем которой является ее дочь. Кроме них, в этой квартире зарегистрированы и проживают мать Н., а также муж дочери.
Таким образом, на каждого проживающего в этой квартире приходится менее 8 кв. м жилой площади.
В соответствии с пп. «а» п. 7 Правил учета граждан, нуждающихся в улучшении жилищных условий и предоставления жилых помещений в Новосибирской области, нуждающимися признаются граждане, имеющие на одного человека менее 8 кв. м жилой площади.
Следовательно, Н. имеет все основания состоять на учете нуждающихся в улучшении жилых условий.
Ссылка суда кассационной инстанции на то, что при решении вопроса о нуждаемости Н. в улучшении жилищных условий следует исходить лишь из состава ее семьи, без учета мужа ее дочери, является несостоятельной.
Каких-либо данных о незаконности вселения и регистрации кого-либо из вышеперечисленных лиц на указанную жилую площадь в материалах дела не имеется.
К категории граждан, сознательно ухудшивших свои жилищные условия, Н. не относится, поскольку в соответствии с п. 7 вышеназванных Правил таковыми признаются граждане, которые искусственно ухудшили свои жилищные условия в результате обмена, отчуждения пригодного для проживания и принадлежащего им на праве личной собственности жилого помещения, его разрушения или порчи.
Определения по уголовным делам
Приговор отменен из-за неполноты и односторонности судебного следствия, несоответствия выводов суда фактическим обстоятельствам уголовного дела, нарушения уголовно-процессуального закона и несправедливости приговора.
Определение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 29 марта 2005 г. N 6-073/03 по уголовному делу в отношении Б. и др.
Согласно приговору Б., Л. и Ш. признаны виновными в хищении чужого имущества, вверенного им, с использованием своего служебного положения, то есть в совершении преступления, предусмотренного п. «в» ч. 2 ст. 160 УК РФ (в редакции Федерального закона от 13 июня 1996 года N 63-ФЗ), а Ш. еще и в таком же хищении в крупном размере, то есть в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 160 УК РФ (в редакции Федерального закона от 8 декабря 2003 года N 162-ФЗ).
Б. проходил службу в должности начальника финансовой службы воинской части, а с 27 января 2000 года — помощника командира этой же части по финансово-экономической работе — начальника финансовой службы (главного бухгалтера).
В нижестоящих в порядке подчиненности воинских частях проходили службу:
Л. — с 1999 года являлась помощником начальника финансовой службы (казначея), а с 23 декабря 1999 года — заместителем начальника финансовой службы части — заместителем главного бухгалтера и фактически временно исполняла обязанности начальника финансовой службы части;
Ш. — до 13 апреля 2000 года в должности помощника командира одной воинской части по финансово-экономической работе — начальника финансовой службы (главного бухгалтера), а с 13 апреля 2000 года — помощника командира другой воинской части по финансово-экономической работе — начальника финансовой службы (главного бухгалтера).
Судом признано доказанным хищение чужого имущества Б.:
— по эпизоду N 3 — на 33844 руб. 94 коп.;
— по эпизоду N 18 — на 40662 руб. 50 коп., а всего на 74507 руб. 44 коп.
Л.:
— по эпизоду N 8 — три хищения (на 810 руб. 60 коп., 483 руб. и 529 руб. 20 коп., а всего по эпизоду на 1822 руб. 80 коп.);
— по эпизоду N 9 — на 8500 руб.;
— по эпизоду N 10 — на 9244 руб. 80 коп., а всего на сумму 19567 руб. 60 коп.
Ш.:
— по эпизоду N 1 — на 13356 руб.;
— по эпизоду N 2 — на 1169 руб.;
— по эпизоду N 4 — на 6531 руб.;
— по эпизоду N 5 — на 1665 руб. 40 коп.;
— по эпизоду N 6 — на 1000 руб.;
— по эпизоду N 7 — на 2000 руб.;
— по эпизоду N 11 — на 1109 руб. 20 коп.;
— по эпизоду N 12 — девять хищений (четырежды на 900 руб., трижды на 1200 руб., на 1800 руб., на 2800 руб., а всего по эпизоду на 11800 руб.);
— по эпизоду N 13 — на 46654 руб. 80 коп.;
— по эпизоду N 14 — два хищения (на 2378 руб. и на 2853 руб. 60 коп.);
— по эпизоду N 15 — на 760631 руб. 55 коп.;
— по эпизоду N 16 — на 3377 руб.;
— по эпизоду N 17 — на 60000 руб., а всего на сумму 914525 руб. 55 коп.
По совокупности преступлений осуждены Б. к штрафу в размере пятисот минимальных размеров оплаты труда и лишению права занимать должности, связанные с финансово-хозяйственной деятельностью, с обслуживанием материальных ценностей, а также заниматься указанной деятельностью на профессиональной основе на 3 года; Л. к таким же наказаниям, но от отбывания наказания она освобождена на основании пункта 5 Постановления Государственной Думы от 30 ноября 2001 года «Об объявлении амнистии в отношении несовершеннолетних и женщин», а Ш. к 3 годам лишения свободы условно, штрафу в размере одной тысячи минимальных размеров оплаты труда и лишения права занимать те же должности и заниматься той же деятельностью, как и Б.
По этому приговору оправданы Б. по п. «в» ч. 4 ст. 290 и ч. 1 ст. 286 УК РФ за отсутствием состава преступления; Б. и Л. по ч. 1 ст. 285, ст. 292, ч. 1 ст. 325 УК РФ за непричастностью, Б., Л. и Ш., а также М. и С. по ч. 1 ст. 286, п. п. «а», «б» ч. 3 ст. 159, п. п. «б», «в» ч. 2 ст. 159 УК РФ, а С. и М. и по п. «а» ч. 2 ст. 159 УК РФ за непричастностью; Ш. по ч. 1 ст. 286, п. п. «а», «б» ч. 3 ст. 159 УК РФ за отсутствием состава преступления; Б., С. и М. по п. «в» ч. 3 ст. 286 УК РФ за непричастностью.
Рассмотрев материалы дела и обсудив доводы государственных обвинителей, изложенные в кассационном представлении, Военная коллегия нашла, что представление подлежит удовлетворению, а приговор — отмене по следующим основаниям.
Так, ст. 379 УПК РФ предусматривает, что одним из оснований отмены приговора в кассационном порядке является несоответствие выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела, установленным судом первой инстанции.
Из материалов уголовного дела видно, что оспариваемый приговор не в полной мере соответствует фактическим обстоятельствам дела, установленным судом первой инстанции, по основаниям, указанным в ст. 380 УПК РФ.
Вызывает сомнение оценка действий С. в декабре 2000 г., связанных с закупкой четырех компьютеров (на сумму 135917 рублей), один из которых он передал Б., а другой — М., как дисциплинарный проступок, поскольку судом не дана оценка тому, что по указанию Б. С. умышленно подделал документы, которые свидетельствовали о покупке якобы двух компьютеров по цене четырех, то есть скрыл от документального учета два компьютера. Как видно из показаний С. в судебном заседании, по распоряжению Б. он купил четыре компьютера, два из них привез в часть, третий оставил на квартире Б., а четвертый передал М. Затем с целью скрыть содеянное он по совету Б. умышленно подделал документы, свидетельствовавшие о покупке якобы двух компьютеров по цене четырех. В дальнейшем в ходе предварительного следствия компьютер, переданный С. Б., был обнаружен на квартире его дочери, а компьютер, переданный М., — в гараже последнего. При таких обстоятельствах, в том числе с учетом согласованности действий Б., С. и М., доводы Б. и М. об отсутствии умысла на присвоение компьютеров подлежат дополнительной проверке с той целью, чтобы прийти к правильному выводу о наличии или отсутствии в этих действиях указанных лиц состава хищения чужого имущества организованной группой или группой лиц по предварительному сговору.
Сомнительно и решение суда, который, в нарушение положений главы 10 УПК РФ, отверг показания свидетелей З., а также родственников Ш. и Л., изобличающие Б., С. и М., в связи с тем, что их показания являются производными от показаний Ш. Это касается эпизодов получения Ш. денег (с помощью М.) по фиктивным счетам в августе 2000 г. — январе 2001 г. за проживание в гостинице; повторного получения Ш. выплаты (по предварительному сговору с Б.) за участие в проведении контртеррористической операции в Северо-Кавказском регионе в период с 29 февраля по 15 апреля 2000 г.; похищения в октябре 2000 г. Ш. (по предварительному сговору с Б.) 760631 руб. 55 коп.
В частности, суд признал виновным Ш. в том, что он 21 и 22 сентября 2000 г. произвел фиктивное списание по кассовой книге за 2000 год денежных средств на общую сумму 760631 руб. 55 коп. на расходы в виде дополнительных денежных выплат за выполнение служебно-боевых задач в Чеченской Республике. При этом Ш., в соответствии с записями в кассовой книге, изготовил в качестве официальных оправдательных документов три фиктивные раздаточные ведомости на суммы 308000 руб., 427000 руб. и 25631 руб. 55 коп., внеся в них заведомо ложные сведения, указав фамилии бывших военнослужащих, не находившихся в Чеченской Республике и не имевших права на получение дополнительных выплат, подделав подписи последних в получении денежных средств и подписи командира части.
К названным ведомостям Ш. приложил в качестве оправдательных документов фиктивные справки о нахождении указанных военнослужащих в Чеченской Республике и участии их в боевых действиях. Указанными денежными средствами Ш. распорядился по своему усмотрению.
По выводам же органов предварительного следствия, эти действия Ш. совершил по предварительной договоренности с Б. при следующих обстоятельствах.
В начале сентября 2000 г. Б. предложил Ш. похитить бюджетные денежные средства в сумме 1 млн. руб. путем фиктивного списания на расходы за участие в проведении контртеррористической операции уволенным военнослужащим.
При этом Б. брался обеспечить в сентябре 2000 г. проведение завышенного финансирования путем направления в часть по предметной статье кода экономической классификации 110123 («Дополнительные денежные выплаты», в том числе «боевые») бюджетных средств в размере около 1 млн. руб. сверх необходимой потребности.
После этого Ш., используя данные бывших военнослужащих, уволенных либо переведенных для прохождения службы в другие части, должен был фиктивно списать на них похищаемую сумму под видом дополнительных денежных выплат в виде «боевых» денег. В обоснование фиктивного списания и хищения денежных средств Б. обещал предоставить Ш. чистые листы бумаги с поддельными оттисками гербовой печати Оперативного штаба Временной оперативной группировки сил МВД РФ на территории Северо-Кавказского региона России для изготовления поддельных выписок из приказов для начисления дополнительных денежных выплат. Кроме того, Б. сообщил Ш., что в ходе предстоящей ревизии финансово-хозяйственной деятельности указанный факт будет скрыт.
Действуя согласно этой договоренности, Ш. и Б. похитили 760631 руб. 55 коп., из которых 500 тыс. руб. Ш. 11 октября 2000 г. передал Б. на квартире последнего, а остальные деньги присвоил.
Указанное обвинение, кроме доказательств, приведенных в обоснование вины Ш. по данному эпизоду, органами следствия основывалось также на следующих доказательствах:
— показаниях самого Ш., данных на предварительном следствии и в судебном заседании о том, что он действовал в указанном случае по предложению и совместно с Б.;
— показаниях свидетелей — жены, брата и матери Ш. о том, что им известно, со слов Ш., о похищении последним совместно с Б. 760000 рублей, 500000 рублей из которых он отдал Б., что Б. вынуждает его заниматься подобными делами, а также предложил ему «списать» все содеянное на умершего военнослужащего — финансового работника. Квартира, приобретенная Ш. на указанные деньги, была им продана, а 300000 рублей возвращены государству. Они также слышали разговор по телефону Б. с Ш., который советовал последнему «все брать на себя»;
— показаниях свидетеля З. о том, что 11 октября 2000 года вместе с Ш. он ездил к дому Б. и Ш. заходил в дом с дипломатом;
— протоколе осмотра документов о потребностях в денежных средствах воинской части на рассматриваемый период и реестров распределения финансирования по подведомственным подразделениям;
— протоколе обыска, согласно которому на квартире Б. обнаружены и изъяты многочисленные долговые расписки и договоры с 1992 по 2000 год, по которым Б. передавал под проценты физическим и юридическим лицами крупные денежные средства;
— актах ревизий финансово-хозяйственной деятельности воинских частей;
— заключении комплексной судебно-бухгалтерской экспертизы.
Однако суд должной оценки этим доказательствам не дал и отверг показания свидетелей З., а также родственников Ш., изобличающие Б., лишь на том основании, что эти показания являются производными от показаний Ш.
Судом также установлено, что в августе 2000 г. — январе 2001 г. Ш. несколько раз находился в служебных командировках.
Посредством компьютерного набора и распечатывания на принтере Ш. изготовил на свое имя фиктивные счета о проживании в гостинице. При этом в указанной гостинице Ш. не проживал, а вечером каждого дня командировки возвращался домой на личной автомашине.
Указанные счета Ш. приложил к раздаточным ведомостям на выплату командировочных расходов и получил по ним деньги (всего 11800 руб.).
Органами предварительного следствия по данному эпизоду привлекался также М., который, как это указано в обвинительном заключении, предложил Ш. изготовить фиктивные счета за проживание в гостинице, сам брался поставить на этих счетах соответствующие штампы, подтверждающие проживание в гостинице, а полученные деньги поделить. Действуя согласно этому договору, после получения денег Ш. передал часть их М.
Это обвинение основывалось на последовательных показаниях Ш., данных как на предварительном следствии, так и в судебном заседании, свидетеля З., которому стало известно об этом не только со слов Ш., но он был и очевидцем того, как М. ставил штамп на гостиничном счете, а также на заключении судебно-технической экспертизы.
Однако суд первой инстанции в приговоре указал, что доказательств сговора между Ш. и М. на хищение денежных средств не добыто, в связи с чем предъявленное обвинение М. суд признал необоснованным и указанного подсудимого оправдал.
При таких обстоятельствах решение суда первой инстанции об оправдании по данному эпизоду М. подлежит дополнительной проверке.
Суд также дал неправильное толкование ч. 2 ст. 77 УПК РФ, согласно которой признание обвиняемым своей вины может быть положено в основу обвинения лишь при подтверждении его виновности совокупностью имеющихся по уголовному делу доказательств. В данном случае суд пришел к ошибочному мнению о том, что это положение распространяется и на ситуацию, когда виновность одного подсудимого подтверждается показаниями других подсудимых. На основании этого суд отверг показания Ш. и Л., изобличающие Б., М. и С. по совместным эпизодам преступной деятельности.
Судом, кроме того, Ш. признан виновным в том, что 2 августа 2000 г., после прибытия к новому месту службы, используя второй экземпляр справки о выполнении им служебно-боевых задач на Северном Кавказе за период с 29 февраля по 15 апреля 2000 г., повторно начислил себе денежную выплату в размере 46654 руб. 80 коп., которую получил (первую денежную выплату Ш. получил 21 апреля 2000 г. из кассы другой части).
В то же время органами предварительного следствия по данному эпизоду привлекался также и Б., который, как это указано в обвинительном заключении, разрешил Ш. получить денежную выплату за нахождение в служебной командировке на Северном Кавказе по справке, а не по надлежаще утвержденным выпискам из приказов командира части об участии в боевых действиях. При этом Б. предложил Ш. после предстоявшего перевода для прохождения службы в другую часть получить указанные денежные средства повторно в этой части, которые поделить между собой. Действуя согласно договоренности, Ш. получил денежные средства как по прежнему месту службы, так и по новому, поделив вторую сумму с Б.
Суд же в приговоре указал, что обвинение Б. в причастности к хищению, наличии между ним и Ш. предварительного сговора и совершение указанных выше последующих действий, связанных с присвоением денежных средств, основано лишь на показаниях Ш. об этом. Каких-либо других доказательств, подтверждающих обвинение Б. в хищении, суд не установил и нашел обвинение Б. по данному эпизоду необоснованным, а подсудимого подлежащим оправданию за непричастностью.
Принимая такое решение, суд не дал должной оценки последовательным показаниям Ш. по этому вопросу, его родственников, а также акту ревизии от 11 мая 2001 г. и заключению комплексной судебно-бухгалтерской экспертизы от 31 января 2002 г.
При таких обстоятельствах решение суда первой инстанции об оправдании Б., отрицавшего свою вину в указанном деянии, подлежит дополнительной проверке в судебном заседании.
Что касается эпизода хищения Ш. трех электрочайников, то судом он признан виновным в хищении только одного чайника, а хищение двух чайников из обвинения Ш. суд исключил. В то же время версия о хищении Ш. двух электрочайников в пользу третьих лиц судом даже не обсуждалась.
Судом не дана надлежащая оценка по эпизоду хищения М., Ш. и Б. 12040 рублей — аванса якобы на командировочные расходы, показаниям свидетеля К., согласно которым в кассе части в присутствии М. Ш. передал ей заполненную раздаточную ведомость и дал указание выплатить М. 12040 руб. в качестве возмещения командировочных расходов, т. е. списать эту сумму, а не оформлять как выдачу аванса. На ее вопрос, относить ли сумму по М. в подотчет, как того требуют нормативные документы, с последующей высылкой авизо-уведомления, Ш. в присутствии М. заявил, что в подотчет последнему эту сумму ставить не надо, а необходимо списать на расходы по содержанию части. Каких-либо оправдательных документов М. не представил. Авизо-уведомление об удержании с М. денег не высылалось.
При этом суд не дал оценки тому обстоятельству, что возмещение ущерба в указанной сумме со стороны М. имело место только в ходе проведения прокурорской проверки.
Давая оценку доказательствам по эпизоду хищения Б. и Ш. в январе 2001 г. 60000 рублей, суд в приговоре сослался на показания Н., согласно которым последний разрешение Б. на передачу указанных денег в воинскую часть не давал. При этом в судебном заседании Б. показал, что передавал Ш. эту денежную сумму именно он, Б., в качестве финансирования части. То обстоятельство, что Б., а не командир части распорядился денежными средствами, противоречит руководящим документам. Однако суд не дал оценки этому.
Рассматривая эпизод хищения М. и С. командировочных в сумме 5400 рублей, суд признал факт возмещения С. реальных расходов и обоих подсудимых оправдал. Однако судом не дана оценка действиям М., который подделывал счета на проживание С. в гостинице и получил за это от С. часть денег (приговором данные факты не опровергнуты). В связи с тем, что сам М. каких-либо командировочных расходов в данном случае не понес, то суду следует дополнительно проверить обоснованность его оправдания.
Доводы государственных обвинителей, касающиеся других эпизодов хищения чужого имущества, по которым подсудимые были осуждены или оправданы, также заслуживают внимания и подлежат дополнительной судебной проверке.
При определении роли и степени вины каждого из подсудимых судом не были в должной мере приняты во внимание и не получили надлежащей оценки положения руководящих документов, регламентирующих должностные обязанности и права финансовых работников в системе МВД РФ, которые приведены в кассационном представлении.
Подлежит дополнительной проверке в судебном заседании и эпизод вымогательства Б. взятки.
Оправдывая Б. и Л. по эпизоду уничтожения финансовых документов, суд в полной мере не учел обстоятельство, что совершение ими указанного деяния подтверждается рядом доказательств, исследованных в судебном заседании.
Как следует из положений УПК РФ, в ходе судебного заседания должны быть выяснены и объективно оценены обстоятельства, как уличающие, так и оправдывающие подсудимых. Соответствие приговора фактическим обстоятельствам дела может быть только при условии, что эти обстоятельства установлены достаточно полно, проверены в судебном заседании и им в приговоре дана надлежащая оценка. При постановлении приговора должны получить оценку все рассмотренные в судебном заседании доказательства, как подтверждающие выводы суда, так и противоречащие этим выводам.
В то же время, как это следует из материалов дела, при постановлении приговора по настоящему уголовному делу судом указанные требования соблюдены не в полной мере, что и влечет отмену приговора.
В ходе рассмотрения дела по существу судом также допущены и такие нарушения требований уголовно-процессуального закона, которые путем лишения или ограничения гарантированных УПК РФ прав участников уголовного судопроизводства могли повлиять на постановление законного, обоснованного и справедливого приговора.
Так, ч. 3 ст. 281 УПК РФ предусматривает, что при наличии существенных противоречий между показаниями, данными на предварительном следствии, и показаниями, данными в суде, по ходатайству стороны суд вправе принять решение об оглашении показаний свидетеля, данных при производстве предварительного расследования.
В ходе допроса в судебном заседании некоторые свидетели, в частности К., показали, что не помнят обстоятельств, по которым они ранее допрашивались в ходе предварительного следствия. Стороной обвинения в связи с этим были заявлены ходатайства об оглашении показаний указанных свидетелей, данных на предварительном следствии. Однако суд устным определением в удовлетворении ходатайств отказал, необоснованно посчитав, что оснований для оглашения показаний не имеется.
Подлежит проверке при новом рассмотрении дела и устное определение суда об исключении из числа доказательств видеокассет с записью протоколов допросов в качестве свидетелей Л. и С.
Таким образом, указанный приговор в отношении Б., Л., Ш., М. и С. подлежит отмене ввиду неполноты и односторонности судебного следствия, несоответствия выводов суда фактическим обстоятельствам уголовного дела, нарушения уголовно-процессуального закона, несправедливости приговора.
При решении вопроса о виновности осужденных (оправданных) в совершении преступлений, юридической квалификации ими содеянного, а также о мере наказания суду следует исходить из установленных при новом рассмотрении дела фактических обстоятельств дела.
По итогам предварительного слушания военный окружной суд вправе направить дело в военный гарнизонный суд в связи с изменением государственным обвинителем обвинения на менее тяжкое.
Определение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 10 марта 2005 г. N 5-27/04 по уголовному делу в отношении Х.
Согласно обвинительному заключению, Х. обвинялся в совершении умышленного убийства, сопряженного с разбоем, совершенным с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшей, то есть в преступлениях, предусмотренных п. «з» ч. 2 ст. 105 и п. «в» ч. 3 ст. 162 УК РФ, однако 29 декабря 2003 г. в связи с вынесением коллегией присяжных заседателей оправдательного вердикта был оправдан Северо-Кавказским окружным военным судом.
20 июля 2004 г. Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации в связи с нарушением требований уголовно-процессуального закона отменила оправдательный приговор и направила уголовные дела на новое судебное рассмотрение в тот же суд со стадии предварительного слушания.
В ходе предварительного слушания государственный обвинитель изменил предъявленное Х. обвинение на ч. 1 ст. 105 и п. «в» ч. 2 ст. 158 УК РФ, то есть на умышленное убийство на личной почве и на кражу, причинившую значительный ущерб.
На основании данного обвинения государственный обвинитель заявил ходатайство о направлении уголовного дела по подсудности в Краснодарский гарнизонный военный суд.
Х. с изменением обвинения и с предложением о направлении дела в гарнизонный военный суд по подсудности не согласился и ходатайствовал о его рассмотрении Северо-Кавказским окружным военным судом с участием коллегии присяжных заседателей в соответствии с ранее предъявленным обвинением.
Военная коллегия пришла к выводу, что постановление судьи окружного военного суда является законным, обоснованным и вынесено с соблюдением процессуальных прав обвиняемого, в том числе и права на защиту.
Вопреки доводу кассационной жалобы обвиняемого, судья в соответствии с требованиями ст. 236 УПК РФ указал в постановлении безусловное основание направления уголовного дела по подсудности — изменение прокурором обвинения на уголовный закон о менее тяжких преступлениях.
Названное основание является обязательным для судьи и закон не предусматривает выяснение причин, побудивших прокурора изменить обвинение, к тому же форма выражения государственным обвинителем своего мнения законодательно не закреплена.
При таких обстоятельствах утверждение обвиняемого о том, что судом оставлена без внимания ссылка государственного обвинителя на доказательства, исследованные в предыдущем судебном заседании, по результатам которого приговор был отменен, само по себе не может служить основанием для отмены принятого судьей решения.
То, что судья при назначении предварительного слушания по поступившему в суд уголовному делу не направил его по подсудности в гарнизонный военный суд, не влияет на законность и обоснованность обжалуемого постановления, поскольку основания для этого появились у судьи лишь в ходе предварительного слушания по делу.
Частное определение военного суда в адрес Генерального прокурора Российской Федерации в основном признано законным и обоснованным.
Определение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 14 марта 2005 г. N 1-00109/00 по уголовному делу в отношении П. и др.
В ходе рассмотрения Московским окружным военным судом уголовного дела в отношении П., М., С., М., Б. и К. выявлены нарушения Конституции Российской Федерации и норм уголовно-процессуального закона, ущемляющие права граждан, допущенные прокурорско-следственными работниками Генеральной прокуратуры Российской Федерации при расследовании этого дела, в связи с чем судом 10 июня 2004 года вынесено частное определение в адрес Генерального прокурора РФ.
В кассационном представлении государственные обвинители ставили вопрос о его отмене, полагая, что выводы, изложенные в частном определении, не соответствуют обстоятельствам дела и противоречат уголовно-процессуальному закону, в обоснование чего приведены следующие доводы.
Так, указание в частном определении на то, что заместитель Генерального прокурора РФ при решении вопроса об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу Б. тщательно не изучил материалы дела и лично не допросил его, не основано на требованиях УПК РСФСР и носит предположительный характер.
Ссылка суда на допущенные оперативными работниками нарушения уголовно-процессуального закона при проведении оперативно-розыскных мероприятий несостоятельна. Данные мероприятия проводились на основании поручений следователя, которые приобщены к материалам дела.
Не соответствует действительности и довод суда о том, что Б. себя виновным не признавал. В своем заявлении на имя Генерального прокурора РФ и в ходе последующих допросов он давал показания о своем участии в преступлении.
Сославшись на то, что ни на одном из допросов Б., где он дает показания о своей причастности к преступлению, не присутствовал защитник, судом оставлены без внимания имеющиеся в материалах дела его заявления об отказе от участия защитника при проведении этих следственных действий.
Усмотрев со стороны органов следствия нарушение в том, что у Б. в течение шести месяцев с момента задержания сменилось пять защитников-адвокатов, суд не указал, что такая смена защитников происходила по желанию самого же Б., за исключением отвода адвокату М.
Что же касается вывода суда о том, что адвокат М. защищала Б. всеми разрешенными законом методами, то он противоречит обстоятельствам дела. Будучи предупрежденной о недопустимости разглашения данных предварительного следствия, М. передала материалы уголовного дела в средства массовой информации, в связи с чем в отношении ее было возбуждено уголовное дело.
Вопреки указанию в частном определении, вызванный на допрос в Генеральную прокуратуру РФ подсудимый С. допрашивался в качестве свидетеля по обстоятельствам, которые ему не инкриминировались в рамках уголовного дела, рассматриваемого судом.
В заключение кассационного представления говорится о том, что выводы суда об оказании сотрудниками Генеральной прокуратуры РФ давления на свидетелей К., С. и Ш., а также о том, что об этих обстоятельствах не могла не знать государственный обвинитель А., являются несостоятельными и ничем не подтверждаются.
Рассмотрев материалы уголовного дела и обсудив доводы, приведенные в кассационном представлении, Военная коллегия пришла к следующим выводам.
В соответствии со ст. 96 УПК РСФСР при решении вопроса о санкции на арест прокурор обязан тщательно ознакомиться со всеми материалами дела, содержащими основания для заключения под стражу и в необходимых случаях лично допросить подозреваемого или обвиняемого. Принятию решения о заключении под стражу, согласно ст. ст. 89, 91 УПК РСФСР, должно предшествовать выявление достаточных оснований для применения такой меры пресечения.
Между тем материалами дела установлено, что с момента возбуждения уголовного дела и до момента ареста Б. каких-либо доказательств, свидетельствующих о его причастности к совершенному преступлению, органами предварительного следствия добыто не было. Поэтому вынесенное 27 апреля 1998 года и утвержденное заместителем Генерального прокурора РФ постановление о заключении под стражу Б. справедливо позволило прийти суду к выводу о ненадлежащем выполнении указанным должностным лицом требований ст. 96 УПК РСФСР.
Обоснованность указания в частном определении на то, что проведение с обвиняемым, содержащимся под стражей, оперативно-розыскных мероприятий противоречит требованиям и смыслу Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», сомнений не вызывает. Такие мероприятия органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность, должны были проводиться с учетом положений ст. ст. 46 — 48, 68 — 71 УПК РСФСР, закрепляющих гарантии прав обвиняемого, в том числе и право на участие защитника при допросе обвиняемого (Определение Конституционного Суда РФ от 1 декабря 1999 года N 211-О). В отношении же Б. эти требования процессуального закона выполнены не были.
Положения ст. 49 УПК РСФСР предусматривали, что участие защитника обязательно при производстве дознания и предварительного следствия с момента предъявления обвинения в отношении лиц, обвиняемых в совершении преступления, за которое в качестве меры наказания может быть назначена смертная казнь. Причем, согласно ч. 2 ст. 50 УПК РСФСР, отказ от защитника в таких случаях необязателен для суда, следователя и прокурора. Поскольку же Б. обвинялся в совершении преступления, за которое уголовным законом в качестве меры наказания могла быть назначена смертная казнь (п. п. «в», «д», «н» ст. 102 УК РСФСР), то названные выше нормы УПК РСФСР при проведении конкретных следственных действий с ним, в отсутствие его защитника, органами предварительного следствия должны были соблюдаться.
В материалах дела имеются соответствующие обращения защитника Б. — адвоката М. в адрес Генеральной прокуратуры РФ об устранении допускаемых сотрудниками милиции нарушений уголовно-процессуального законодательства в отношении ее подзащитного.
Однако эти нарушения продолжали иметь место. Поскольку защитник использовал предусмотренные уголовно-процессуальным законом возможности для защиты Б., ее обращение в этих целях в средства массовой информации следует расценивать как вынужденное. Поэтому вывод суда о том, что адвокат М. защищала интересы Б. всеми разрешенными законом методами, вплоть до обращения в средства массовой информации, нельзя признать противоречащим уголовно-процессуальному законодательству.
Вместе с тем Военная коллегия полагает, что отмеченная в определении суда смена пяти защитников Б. в течение шести месяцев с момента его задержания не свидетельствует о нарушении права Б. на защиту, поскольку такая смена, как это правильно указано в кассационном представлении, происходила по желанию самого же Б.
Выразив в частном определении сомнения по поводу обоснованности проведения отдельных следственных действий в рамках выделенного и не находящегося в производстве этого суда уголовного дела, суд вышел за пределы данного судебного разбирательства, что противоречит закону.
Следует признать соответствующим действительности и утверждение в кассационном представлении, что вызванный на допрос в Генеральную прокуратуру РФ С. допрашивался в качестве свидетеля по обстоятельствам другого уголовного дела, находящегося в производстве органов предварительного следствия. Однако он в это время числился за судом и на производство этого процессуального действия следовало получить разрешения суда.
Что касается оценки судом действий сотрудников Генеральной прокуратуры РФ, допрашивавших перед судебным заседанием свидетелей К., С. и Ш., как давление на них, о чем было известно государственному обвинителю А., то это лишь предположение суда.
На основании изложенного и руководствуясь ст. 377, п. 4 ч. 1 ст. 378 и ст. 388 УПК РФ, Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации определила частное определение Московского окружного военного суда от 10 июня 2004 года в адрес Генерального прокурора Российской Федерации изменить:
исключить из частного определения ссылку суда на следующие действия органов предварительного следствия, которые, по мнению суда, не соответствовали уголовно-процессуальному закону, как то:
— что в течение шести месяцев с момента задержания у Б. сменилось пять защитников;
— что свидетели — бывшие военнослужащие особого отряда после их допроса в судебном заседании вызывались на допросы в Генеральную прокуратуру РФ, с ними проводились следственные действия, в частности, следственные эксперименты с выездом на полигон, а свидетелей К., С. и Ш. допрашивали в Генеральной прокуратуре РФ непосредственно перед судом, что суд расценил как давление на свидетелей, подлежащих допросу в судебном заседании, и об этом не могла не знать А., возглавлявшая группу государственных обвинителей в судебном заседании по настоящему уголовному делу.
В остальном частное определение оставить без изменения, а кассационное представление государственных обвинителей А., Т. и С. — без удовлетворения.
——————————————————————
