ПРЕСТУПЛЕНИЯ ПРОТИВ ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ: ВОПРОСЫ ОТВЕТСТВЕННОСТИ И СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
В. БОРОВИКОВ
Валерий Боровиков, профессор Московского университета МВД РФ, кандидат юридических наук, доцент, заслуженный сотрудник органов внутренних дел.
Преступления против общественной безопасности относятся к числу наиболее опасных посягательств, запрещенных уголовным законом. Так, 16 уголовно-правовых норм, включенных в статьи гл. 24 УК РФ, предусматривают ответственность за особо тяжкие преступления (ч. 1 — 3 ст. 205; ч. 2 ст. 205.1; ч. 2, 3 ст. 206; ч. 1 — 3 ст. 209; ч. 1 и 3 ст. 210; ч. 2 и 3 ст. 211; ч. 3 ст. 226; ч. 2 и 3 ст. 227 УК РФ); 19 — ответственность за тяжкие преступления (ч. 1 ст. 205.1; ч. 1 ст. 206; ч. 1 ст. 208; ч. 2 ст. 210; ч. 1 ст. 211; ч. 1 и 2 ст. 212; ч. 2 ст. 213; ч. 3 ст. 215.2; ч. 3 ст. 220; ч. 2 и 3 ст. 221; ч. 2 и 3 ст. 222; ч. 2 и 3 ст. 223; ч. 1 и 2 ст. 226; ч. 1 ст. 227 УК РФ) <1>. Поскольку эти преступления нарушают нормальные условия жизнедеятельности людей, реализации их прав и интересов, функционирования общественных и государственных институтов, поддержания общественного порядка, производства различного рода работ и обращения с источниками повышенной опасности, состояние борьбы с ними всегда находится в центре внимания со стороны широких слоев населения. ——————————— <1> В юридической литературе есть и другие мнения об отнесении преступлений этой группы к числу тяжких и особо тяжких в связи с разным определением субъективной стороны указанных преступлений. См., например: Учебный комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. А. Э. Жалинский. М., 2005. С. 618 — 671 (автор — О. Л. Дубовик) и другие.
В значительной мере от качества противодействия государственных и общественных структур указанной разновидности преступности зависит авторитет и само существование российского государства. Несмотря на, казалось бы, «успокаивающую» статистику, характеризующую динамику и структуру преступлений в этой сфере <2>, общество глубоко обеспокоено фактами крайне жестоких, шокирующих воображение проявлений терроризма, бандитизма, захвата заложников и других посягательств на общественную безопасность. Не случайно гл. 24 УК РФ неоднократно с момента вступления его в силу подвергалась существенным изменениям и дополнениям (см. ст. 205, 206, 210, 211, 213, 215, 217, 219, 220, 221, 222, 226 УК РФ). За это время в нее были включены три новые статьи: 205.1 («Вовлечение в совершение преступлений террористического характера или иное содействие их совершению»); 215.1 («Прекращение или ограничение подачи электрической энергии либо отключение от других источников жизнеобеспечения»); 215.2 («Приведение в негодность объектов жизнеобеспечения»). ——————————— <2> В 2004 г. в Российской Федерации было зарегистрировано 69064 преступления против общественной безопасности (более чем в 3 раза меньше, чем в 2001 г.) (см.: Зарегистрированные преступления и выявленные лица в 2001 — 2004 годах в разрезе статей Особенной части УК РФ (извлечения из формы 1-Г) // Организованная преступность, терроризм, коррупция в их проявлениях и борьба с ними / Под ред. А. И. Долговой. М., 2005. С. 312). Вместе с тем наблюдается рост проявлений бандитизма, организации преступного сообщества (преступной организации, массовых беспорядков, тяжких и особо тяжких преступлений).
В данной связи целесообразно проанализировать, насколько действующая система уголовно-правовых норм, предусматривающих ответственность за посягательства на общественную безопасность, соответствует интересам борьбы с этими преступлениями и какие необходимо предпринять меры для вырабатывания единообразных подходов в их применении. Естественно, из-за значительного количества норм, включенных в гл. 24 УК РФ, разнообразия вопросов, возникающих в процессе их реализации, речь в нашей статье пойдет только о некоторых аспектах уголовно-правовой борьбы с названными выше преступлениями (в основном с терроризмом и преступлениями, имеющими с ним тесную связь). Анализ санкций статей, предусматривающих ответственность за преступления против общественной безопасности, позволяет прийти к выводу о недооценке законодателем реальной опасности ряда этих посягательств. Так, трудно объяснить, почему к преступлениям средней тяжести относятся участие в вооруженном формировании, не предусмотренном федеральным законом (ч. 2 ст. 208 УК РФ) и хулиганство (ч. 1 ст. 213 УК РФ), а к преступлениям небольшой тяжести — незаконное приобретение, хранение, использование, передача или разрушение ядерных материалов или радиоактивных веществ (ч. 1 ст. 220 УК РФ) и незаконное изготовление газового оружия, холодного оружия, в том числе метательного оружия (ч. 4 ст. 223 УК РФ). Примечательно также, что за хищение ядерных материалов или радиоактивных веществ, совершенное организованной группой или с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия, предусматривается наказание в виде лишения свободы на срок от пяти до десяти лет со штрафом в размере до одного миллиона рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до пяти лет либо без такового (п. п. «а» и «б» ч. 3 ст. 221 УК РФ). В то же время за разбой, совершенный организованной группой (п. «а» ч. 4 ст. 162 УК РФ), т. е. деяние, близкое по общественной опасности предыдущему, — лишение свободы на срок от восьми до пятнадцати лет со штрафом в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до пяти лет либо без такового. Во всех приведенных случаях негативные последствия указанных преступлений могут быть весьма значительны, что обусловливает целесообразность перевода законодателем этих посягательств на общественную безопасность в более тяжкие категории преступлений. Так, деяния, предусмотренные ч. 2 ст. 208 и ч. 1 ст. 213 УК РФ, должны признаваться тяжкими преступлениями; ч. 1 ст. 220 и ч. 4 ст. 223 УК РФ — средней тяжести, п. п. «а» и «б» ч. 3 ст. 221 УК РФ — особо тяжкими с соответствующим усилением наказания. Интересы борьбы с наиболее опасными преступлениями против общественной безопасности вызывают необходимость пересмотра подходов в определении возраста уголовной ответственности за некоторые из них. По действующему уголовному законодательству вполне обоснованно уголовная ответственность за хищение либо вымогательство оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств (ст. 226 УК РФ) наступает с 14 лет. Однако с 16 лет предусмотрена ответственность за хищение либо вымогательство ядерных материалов или радиоактивных веществ (ст. 221 УК РФ). По своим признакам данное преступление мало чем отличается от названного выше специального вида хищения или вымогательства (ст. 226 УК РФ). К тому же современный подросток 14 — 15 лет, постоянно получая информацию через СМИ и другие каналы о разрушительных свойствах ядерного оружия, радиоактивного излучения, вполне способен по уровню развития своей личности оценить пагубность подобных действий. Возможные же отрицательные последствия названного деяния настолько велики, что в целях их предупреждения законодателю стоит подумать об установлении уголовной ответственности за его совершение с 14 лет. Реалии российского государства и международного сообщества свидетельствуют об активном использовании несовершеннолетних различными организациями террористического характера в совершении преступлений. Никого уже не удивляет, что подростки принимают участие в незаконных вооруженных формированиях, бандитских группировках, актах терроризма, угонах и захватах воздушных и морских судов. В подобных ситуациях, когда речь идет об угрозе существования человеческой цивилизации, любое государство должно адекватно реагировать, используя в том числе и «непопулярные» меры воздействия в отношении активных участников данных организованных преступных объединений, включая и несовершеннолетних. Ссылка на то, что несовершеннолетние в возрасте от 14 до 16 лет не могут осознавать при совершении указанных преступлений подлинные их цели, что должно привести к установлению уголовной ответственности, например, за терроризм с 16 лет <3>, не представляется убедительной. Высокая общественная опасность названных выше преступлений очевидна и осознаваема подавляющим большинством лиц в возрасте 14 — 15 лет. Другое дело, что такие преступления практически не могут совершаться без активного влияния взрослых лиц на поведение несовершеннолетних. Но для оценки подобных действий совершеннолетних существуют ст. 150, 205.1 УК РФ, применение которых не исключает по общему правилу уголовную ответственность вовлекаемых в совершение преступлений подростков (изъятие могут составить случаи, когда такое, по сути, вовлечение в соответствии со ст. 40 УК РФ образует физическое или психическое принуждение, признаваемое в качестве обстоятельства, исключающего преступность деяния). ——————————— <3> См.: Качмазов О. Уголовная ответственность за терроризм // Законность. 1998. N 8. С. 30 — 31.
В этой связи представляется логичным предусмотреть в уголовном законодательстве ответственность с 14 лет за посягательства, предусмотренные ст. 208, 209 и 211 УК РФ <4>. ——————————— <4> В юридической литературе близкую нам позицию по данному вопросу занимает Н. Г. Кадников, предлагающий ввести уголовную ответственность с 14 лет за все преступления террористического характера (т. е. предусмотренные ст. 205, 206, 208, 211, 277, 360 УК РФ) (см.: Кадников Н. Г. Уголовно-правовые меры противодействия терроризму // Вопросы применения уголовного закона и предупреждение преступлений / Под ред. Н. Г. Кадникова. М., 2005. С. 12).
На протяжении действия УК РФ 1996 г. законодатель несколько раз вносил изменения в редакцию ст. 205 УК РФ. Однако и сейчас она не выглядит безупречной. В частности, если руководствоваться при конструировании уголовно-правовых норм принципом дифференциации уголовной ответственности, то становится очевидным, что перечисленные в ч. 1 ст. 205 УК РФ деяния — совершение взрыва, поджога или иных действий, создающих опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных общественно опасных последствий, образующие формы терроризма, бесспорно опаснее, чем названная здесь же другая форма этого преступления — угроза совершения указанных действий. Поэтому вполне обоснованной выглядит позиция тех авторов, которые предлагают включить в УК РФ специальную статью, предусматривающую ответственность за угрозу акта терроризма <5>. ——————————— <5> См., например: Милюков С. Ф. Российское уголовное законодательство: опыт критического анализа: СПб., 2000. С. 244 — 246.
Нелегко уловить мысль законодателя, когда он предусматривает повышенную ответственность за деяния, образующие состав терроризма, совершенные с применением огнестрельного оружия. Во-первых, названное в ч. 1 ст. 205 УК РФ совершение взрыва, предполагающее наличие взрывчатки и взрывных устройств, может причинить в ряде случаев значительно больший вред, чем акт терроризма с использованием огнестрельного оружия. Во-вторых, зачем замыкаться только на огнестрельном оружии? Разве действия террориста (террористов), использующего (использующих) ядерное, химическое, биологическое оружие, менее опасны, чем аналогичные деяния указанных лиц, совершенные с использованием огнестрельного оружия? <6> Думается, именно использование оружия массового поражения или угроза его использования при акте терроризма должны образовать состав особо квалифицированного вида этого преступления, что и должно найти свое отражение в тексте ст. 205 УК РФ. ——————————— <6> Критику по данному вопросу см., например: Милюков С. Ф. Указ. соч. С. 245; Устинова Т. Терроризм: некоторые вопросы совершенствования уголовного законодательства и практики его применения // Уголовное право. 2005. N 5. С. 61.
Квалификация по ст. 205 УК РФ связана с необходимостью установления в обязательном порядке целей нарушения общественной безопасности, устрашения населения либо оказания воздействия на принятие решений органами власти. Именно по целям прежде всего осуществляется разграничение терроризма со смежными преступлениями (например, убийством, совершенным общеопасным способом, диверсией). Но что означает цель нарушения общественной безопасности? Вот несколько типичных ее определений, данных в юридической литературе (в ряде учебников и комментариев по уголовному праву ее вообще не раскрывают). Так, в одном источнике указывается: «Нарушение общественной безопасности как желаемый для виновных результат их действий выражается в разрушении в конкретном населенном пункте, районе, регионе и обществе в целом сложившегося микроклимата, с которым граждане связывают свое спокойное существование, в изменении баланса психологического равновесия и устойчивости в пользу насильственных методов разрешения социальных конфликтов, дестабилизации положения» <7>. ——————————— <7> См.: Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть / Под ред. Г. Н. Борзенкова и В. С. Комиссарова. М., 1997. С. 334 (автор — В. С. Комиссаров).
В другой книге утверждается, что цель нарушения общественной безопасности должна пониматься как «цель создания опасности общего характера, угрожающей жизни, здоровью и иным жизненно важным интересам многих лиц» <8>. Поставим себя на место сотрудника правоохранительного органа, который должен доказать, что виновный, совершая деяния, указанные в ст. 205 УК РФ, стремился своими действиями «разрушить в конкретном населенном пункте, районе, регионе и обществе в целом сложившийся микроклимат (что это такое?) или руководствовался целью создания опасности общего характера, угрожающей жизни, здоровью и иным жизненно важным интересам (каким?) многих лиц». Думается, установить эту «туманную» цель практически невозможно. Поэтому законодателю полезно либо вообще отказаться от указания на эту цель в ст. 205 УК РФ, либо сформулировать ее так, чтобы она могла быть доказуема по конкретному уголовному делу. В качестве второго варианта можно предложить следующее: указать в ч. 1 ст. 205 УК РФ вместо цели нарушения общественной безопасности на цель дестабилизации политической или социальной обстановки <9>. ——————————— <8> См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. И. А. Клепицкого. М., 2005. С. 320 (автор — И. А. Клепицкий). <9> О подобной цели как разновидности цели нарушения общественной безопасности пишет, в частности, А. Н. Игнатов (см.: Практический комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред. Х. Д. Аликперова и Э. Ф. Побегайло. М., 2001. С. 515).
Кроме того, формулировка в законе другой цели терроризма — цели оказания воздействия на принятие решений органами власти также нуждается в уточнении. Печальная статистика актов терроризма в нашей стране свидетельствует, что виновные лица, совершая преступные действия, пытаются воздействовать и на другие адресаты, например, международные неправительственные организации по правам человека, различные иностранные фонды, законодательные и исполнительные органы иностранных государств, чтобы получить от них финансовую, политическую, пропагандистскую поддержку своей так называемой освободительной борьбе за независимость, построение исламского халифата и т. п. Более того, акты терроризма могут совершаться на территории Российской Федерации в местах компактного нахождения, проживания иностранных граждан, чтобы воздействовать на принятие выгодных с точки зрения виновных лиц решений именно со стороны иностранных государств <10>. Поэтому законодателю в формулировании рассматриваемой цели в ч. 1 ст. 205 УК РФ нужно расширить круг адресатов, сменив формулировку «органы власти» на «государство (Российскую Федерацию или иностранное государство), организации (как российские, так и иностранные) и их представителей». ——————————— <10> На неполноту формулирования указанной цели в ч. 1 ст. 205 УК РФ обращают внимание и другие авторы. См., например: Суд присяжных: квалификация преступлений и процедура рассмотрения дел / Под ред. А. В. Галаховой. М., 2006. С. 68 (автор — М. Ф. Мусаелян).
Примечание к ст. 205 УК РФ определяет условия освобождения от уголовной ответственности лица, участвовавшего в подготовке акта терроризма, если оно своевременным предупреждением органов власти или иным способом способствовало предотвращению осуществления данного акта и если в действиях этого лица не содержалось иного состава преступления. По существу речь идет о добровольном отказе от преступления, правда, с одним исключением. Правило, сформулированное в ч. 4 ст. 31 УК РФ, касающееся условий признания в поведении пособника добровольного отказа от преступления, не действует. Пособник акта терроризма, по мысли законодателя, для того, чтобы не нести уголовную ответственность по ст. 205 УК РФ, должен не просто предпринять все зависящие от него меры, чтобы предотвратить совершение преступления (они могут быть и безуспешными), как этого требует ч. 4 ст. 31 УК РФ, а своим поведением способствовать реальному предотвращению осуществления акта терроризма. Тем самым налицо противоречие между двумя уголовно-правовыми нормами. Далее, формулировка примечания к ст. 205 УК РФ почему-то распространяет свое действие только на «лицо, участвовавшее в подготовке акта терроризма», т. е. на лицо, совершившее приготовительные действия. А как быть, если участник подобного преступного акта, уже заложив взрывчатку и приведя в действие взрывное устройство, в последний момент все же отказался от доведения намерения до конца и устранил возможность производства взрыва? По правилам ст. 31 УК РФ здесь будет добровольный отказ. Согласно же примечанию к ст. 205 УК РФ речь может идти только о деятельном раскаянии, т. е. обстоятельстве, смягчающем уголовную ответственность и наказание. Очевидно, что прав в этой связи Л. Д. Гаухман, который сделал вывод о явной предпочтительности добровольного отказа, сформулированного в ст. 31 УК РФ, по сравнению с определенным в примечании к ст. 205 УК РФ и целесообразности исключения названного примечания из УК РФ <11>. ——————————— <11> См.: Гаухман Л. Уголовно-правовая борьба с терроризмом // Законность. 2001. N 5. С. 7.
——————————————————————
Интервью: Юристы должны осознавать, что у них не только большие права, на них и огромная гражданская ответственность (интервью с заместителем Председателя Совета Федерации А. П. Торшиным) («Юридический мир», 2006, N 7)
ЮРИСТЫ ДОЛЖНЫ ОСОЗНАВАТЬ, ЧТО У НИХ НЕ ТОЛЬКО БОЛЬШИЕ ПРАВА, НА НИХ И ОГРОМНАЯ ГРАЖДАНСКАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ
ИНТЕРВЬЮ С ЗАМЕСТИТЕЛЕМ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ СОВЕТА ФЕДЕРАЦИИ А. П. ТОРШИНЫМ
А. ОВОДОВ
— Александр Порфирьевич, традиционный вопрос нашего журнала: как сложилось, что Вы решили стать юристом? Как было принято решение поступать во Всесоюзный юридический заочный институт? — Вопрос одновременно и простой, и сложный. Будем считать, что это судьба. С детства, как и многим моим сверстникам, мечталось совсем о другом: все мы в свое время хотели быть космонавтами, моряками, летчиками, дипломатами. А потом так получилось, что встретился с хорошим человеком, которого сейчас уже, к сожалению, нет на белом свете. У нас в сельской местности был прокурорский работник Сергей Федорович Коростыченко, он некоторое время преподавал в нашей школе. Для меня это был пример порядочного, умного человека; и мне казалось, что все юристы такие — умные, большие, сильные, справедливые. Думаю, тогда он сумел внушить нам, детишкам, что служение Фемиде, служение справедливости — это нужно, что юрист — главная профессия и очень уважаемая. У меня появилось желание учиться в юридическом институте. Он же мне помог, порекомендовал меня на работу в Прокуратуру РСФСР. Понятно, что должность у меня была самая-самая начальная — секретарь, затем инспектор канцелярии. Сразу поступил на заочный факультет ВЮЗИ. Потом армия. Когда вернулся, то дальше учился и работал по юридической специальности. И так, потихоньку, судьба привела сюда, в Совет Федерации.
— По прошествии лет Вы не разочаровались в профессии? — Нет, не разочаровался. Считаю, что все мы немного задним умом крепки. Конечно, в период обучения в институте и аспирантуре надо было больше успевать, а не только специализироваться на государственном праве. Нужно было более широко смотреть на вещи. Скажу, что упущения были: стоило овладеть одним из европейских иностранных языков и больше узнать иностранную практику. Сейчас, по прошествии достаточно большого времени, я вижу, что некоторые вещи, которые мы изобретали, были уже давно придуманы в Европе и давно действуют. Лучше учиться на чужих ошибках и на чужом опыте, чем самостоятельно зарабатывать себе шишки. Но, повторяю, задним умом мы все крепки. Если бы жизнь начать сначала, то я бы постарался больше знаний заложить в голову.
— С другой стороны, больше знаний — больше горестей. — Это да. Познание увеличивает скорбь… Библейская истина!
— Вы специалист в государственном праве, Вы работали в аппарате Правительства, имеете опыт деятельности в исполнительной власти. Как Вы оцениваете проведенную административную реформу? — Отрицательно… Я считаю, что административная реформа у нас идет без надлежащей подготовки. Она не содержит страховых механизмов на случай сбоев. Проще говоря, мы ее начали, не до конца продумав. Нужно было все-таки отстроить механизмы и реально оценить последствия их запуска. Страна большая, и мы этими несбалансированными нововведениями нанесли серьезный ущерб ее развитию. Это лишний раз говорит о том, что такого рода реформы не терпят суеты и по ним надо очень серьезно работать. Это не ударная стройка, это не «дембельский аккорд», как говорили у нас в армии, и не пиар-акция, как принято говорить сегодня. Это серьезная, сложная, рутинная работа. И многое из того, что недодумали, сейчас вышло боком. Кстати, многие наши сегодняшние неудачи являются плодом этой реформы. Очень много можно об этом говорить, но можно взять то, что лежит на поверхности. Вот эта вот «классная» идея — сделать всего одного вице-премьера у Председателя Правительства Великого государства, великого даже по размерам, — это, как вы понимаете, безумие. Хочется спросить: как вы собирались управлять нашей страной, когда у нас на Камчатке спать ложатся, а в Калининграде в то же время уже проснулись и собираются на работу? И страна непростая. Российская Федерация сильная, богатая, могучая страна. Мы говорим о плюсах. Но давайте вспомним и о минусах, которые несет большая территория. Я недавно подумал, а существуют ли на земле какие-либо катаклизмы, которые невозможны в Российской Федерации: наводнения, цунами, землетрясения, саранча — все, что в мире есть, возможно и в нашей стране. В Австрии не будет цунами, там нет такой опасности… И так далее. А у нас большая страна с рисковым земледелием, с рисковым климатом. Хочу сказать по поводу того, что у нас поставили одного вице-премьера, Александра Дмитриевича Жукова… Ведь существуют такие вещи, как международный протокол: если прилетает премьер-министр соседнего государства, пусть даже маленького, то его должен встречать как минимум вице-премьер. А он у нас один. А кто-то еще должен в командировки ездить, должен награды вручать, должен по регионам совещания проводить, и много еще чего надо делать. Это самое безобидное, лежащее на поверхности, и те, кто себя относит к разряду бывалых людей, — а я себя отношу именно к нему, уже все-таки пятьдесят три года скоро будет, — те сами это все видят и понимают.
— Можно сказать, «вышли из колеи»? — Да, как у Владимира Высоцкого в песне «Чужая колея»: спорить с колеей по глупости — прямой путь в кювет. Куда деваться? Все равно в колею вернемся. Потому что по-другому не бывает в России. Наша бюрократическая система — речь идет именно о форме бюрократии как таковой — традиционно отличалась в России от других стран. Я думаю, что здесь надо хорошо подумать. Правда, теперь уже хотелось бы от другой крайности предостеречь: если мы сейчас кинемся назад все возвращать — это будет лишь только еще одна неудачная попытка административной реформы. На мой взгляд, опытный С. Нарышкин делает сейчас все правильно и аккуратно. Я бы сначала попробовал экспериментально на некоторых вещах, посчитал. По поводу реформы стоит задать еще и такой вопрос: а какая цена за нее? Сейчас у нас все имеет цену. Какова цена административной реформы? Давайте посчитаем. Какова цена сейчас того, что, например, произошло на алкогольном рынке? Кто-нибудь это посчитал? Считать надо не только то, что придет или не придет в доходную часть бюджета. Понятно, что уже много не придет. Но надо посчитать и другие последствия. Хорошо, сделали единый акциз на алкоголь. Нигде в мире этого нет, кроме Украины. В результате получилось, что акциз на водку добавился на два процента, а на слабоалкогольные напитки на девяносто пять. Это что? Кто подумал о том, как изменится структура потребления? Что у нас получится — пиво, водка, самогон, суррогат, и все? Больше ничего.
— В связи с этим встает вопрос о необходимости формализованных процедур, начиная от оценки эффективности принимаемого закона и до анализа его дальнейшего применения? — Еще раз хочу сказать, что каждая вещь и каждое действо имеет свою цену, и это та задача, с которой правительство точно не справляется. Здесь мы сейчас пытаемся помочь провести мониторинг действия законов. Понимаете, принять закон приняли. А к чему он приведет? Какой будет эффект в долгосрочной перспективе? Расчеты есть, по тем же акцизам на алкоголь. Правительство России утверждает, что казна получит плюс семнадцать миллиардов рублей. Извините, получит или не получит? Вопрос. Будет ли ликероводочная промышленность развиваться таким образом или не будет? Давайте посчитаем последствия. Сколько у нас алкоголиков появится? Сколько людей погибнет из-за перебора водки? Сейчас самая высокая суточная смертность от передозировки алкоголя. Снизилась смертность на дорогах со ста до приблизительно девяноста человек, снижается количество убийств, самоубийств. А показатель смертности в связи с отравлением алкоголем стоит на месте и очень высоко. Где людей будем брать на наше большое хозяйство?
— Вы являлись специалистом в банковской сфере, были статс-секретарем Центрального банка. Каково, на Ваш взгляд, современное состояние банковского сектора и надежны ли сейчас отечественные банки? — Смотря с чем сравнивать. По сравнению с 98-м годом, конечно, преобразования произошли очень серьезные. Введение страхования вкладов физлиц и связанное с этим тотальное тестирование банков дали свои положительные результаты. Я часто повторяю крылатую фразу Сергея Владиленовича Кириенко: «В России нет экономических проблем. Все проблемы психологические». Психологические. То, что произошло на переломе, при переходе от одной формации к другой в 90-х годах, породило недоверие к банкам, которое сохранилось до сих пор. Раньше была сберкасса, ей доверяли. А сейчас коммерческие банки, даже несмотря на гарантирование — положил 100 тысяч рублей и, что бы ни случилось, тебе эти 100 тысяч вернут — все равно не верят. Поэтому самая большая проблема нашей банковской системы — это возврат доверия. Это первое. Второе — это капитализация. Конечно, мы не можем конкурировать по капитализации банковской системы с иностранными банками. Ясное дело, что здесь только учимся. Культура банковского сектора уже высокая, а культура потребления банковских услуг — нет. Отъедешь от Москвы километров на триста, остановишься в какой-нибудь деревне, спросишь у человека, что такое ипотека. Он не знает.
— Это еще один интересный аспект, банковская система развивается, а развиваются ли, с другой стороны, отношения граждан к банкам, к услугам, им предоставляемым? Сейчас много говорят о буме потребительского кредитования, например… — Нет у нас такой традиции, это все надо развивать. Мы сделали много вынужденных ошибок, когда в переходный период печатали большое количество денег. Были и стотысячные купюры, и чего только не было. И суррогатные деньги были в виде талонов. Все это породило такую совершенно неприемлемую вещь, как неуважение к деньгам. Неуважение к деньгам как к национальному символу, предмету постоянной необходимости. У меня как у бывшего банковского работника есть такая традиция: я никогда не пройду мимо валяющейся монетки — копейка ли это, пятачок. Иногда даже ловлю на себе иронические взгляды: идет хорошо одетый человек, со значком, и вдруг за копейкой наклоняется. Во-первых, копейка рубль бережет… Что говорил отец Чичикова в «Мертвых душах» Н. В. Гоголя? «Копейкой все прошибешь». Не будешь уважать свою валюту, будешь кланяться чужой — никуда не денешься. Это наше национальное достояние. И даже не рубль, а копейка, именно она, на которую сейчас ничего не купишь. Я бы сейчас снова провел деноминацию российских денег, пусть меня за это и осудят. Не нужна нам тысячная купюра, не нужна. Пусть будет сто рублей. Тогда и копейка будет в цене, за нее и купить что-то будет можно. В Соединенных Штатах самая большая купюра — сотня. Есть, конечно, и в тысячу долларов, но это для коллекционеров. А в ходу — сотка. Что у нас было при Советском Союзе? Сотня. Вполне хватало. А сейчас еще пятитысячные купюры нарисовали. И в ход запустили с 31 июля. Зачем? Надо уважительнее к деньгам относиться. И вообще, это дурной знак: все наши неприятности в экономике начинались с печатания крупных купюр. Объявили о пятитысячной купюре (билете Банка России достоинством 5000 рублей) еще в прошлом году. И вот теперь решились. У меня дома висит холщовый мешочек, куда я складываю монетки, которые подбираю на улице. От Пасхи до Пасхи собирается… В прошлый раз я в церковь отнес три килограмма монеток. Бог дал, Бог взял. Но разве это дело? Давайте приглядимся к копейке, на ней Георгий Победоносец нарисован. Зачем ему в грязи валяться? Это же элемент нашего герба, наш символ. Ведь стоимость копейки выше, чем ее номинал. Это предмет, он имеет свою стоимость, так же как бумага для банкнот имеет свою цену. Так что берегите деньги. Я не говорю о том, что надо быть сребролюбцем, делать из денег культ. Но в повседневности такую вещь, как деньги, а деньги — это хлеб экономики, как и хлеб, нельзя бросать на пол.
— То есть, как говорил Бухарин: «Обогащайтесь»… — Да, а что в этом плохого? Чем больше богатых в стране, тем она богаче. Посмотрите на США. Другое дело, что деньги тоже бывают разными: есть легкие деньги, есть трудовые — это понятно. Но все равно это основа нашего экономического благополучия.
— А общество это п онимает? — Я скажу следующее, банковскую систему надо любить, потому что она своя. У каждого гражданина, у институтов должно быть понимание того, что это наше. К примеру, «моя милиция меня бережет». Надо понимать, что это моя милиция. Никакой другой нет. Можно их обзывать ментами, хотя делать этого не надо, можно их не любить, но надо понимать, что это наше и другого не будет. А если оно наше, то давайте думать, как это улучшить. Если в нашем доме течет потолок, то можно ругаться, кричать, а можно отремонтировать. Так что повторяю: проблемы у нас не экономические, проблемы психологические.
— Как Вы оцениваете позицию нашего Правительства, Президента по отстаиванию интересов отечественной банковской системы в процедурах согласования для вступления в ВТО? — Вообще нельзя сдавать банковскую систему, потому что банковская система — это кровеносная система экономики. На саммите очень хорошо показала себя именно Россия, наша делегация. Но не получается сейчас в ВТО, так это и не самоцель. Не растут у нас бананы — ну и хорошо, может, когда-нибудь выведем такой сорт, который будет расти у нас. Только ради того, чтобы вступить в ВТО, жертвовать банковской системой не надо. За это надо биться до конца. Проживем без ВТО, при своем банке, при своей копейке. А еще лучше, когда торги по нефти и минеральным ресурсам будут проводиться в России за рубли. Вот страна Россия, вот торговая площадка, а вот наша валюта. Никаких проблем: обменяйте свои доллары, евро, фунты, приходите — продадим. Или поезжайте на Ближний Восток, там привычная валюта, и, возможно, скоро стрелять перестанут. Нам ради ВТО и ради того, чтобы у нас появилась очередная, так сказать, лычка на погонах, что мы еще и члены ВТО, жертвовать стратегическими позициями не нужно. Проживем, страна большая, самодостаточная. Мы сейчас ВТО нужнее, чем ВТО нам. Если для кого-то вопрос иностранной помощи — вопрос жизни и смерти, то вот мы долги досрочно возвращаем… Проживем. «Семь лет мак не родит — голода не будет».
— Перейдем к внутригосударственным проблемам. Вы являлись председателем Парламентской комиссии по расследованиям терактов в Беслане. Каково ваше отношение к самому институту независимого парламентского расследования, и может ли он органично вписаться в отечественную правовую систему? — Безусловно, он может вписаться, и я отношусь к нему, как к необходимости. То ли к сожалению, то ли к счастью, но Парламентская комиссия по расследованию причин и обстоятельств теракта в Беслане работала без закона, тогда закона еще не было. Мы сами написали себе правила и им следовали. Надо сказать, что уровень, даже в отсутствие закона, понимание того, что такая комиссия нужна и что независимое расследование необходимо, были очень высокими. Посмотрите, в отсутствие закона никто не был обязан давать нам показания. За все два года работы комиссии не было ни одного случая, чтобы кто-то уклонился от явки в Комиссию, начиная от Премьер-министра Фрадкова и заканчивая участковым милиционером города Беслана. Все приходили и рассказывали о том, что им известно об этой трагедии. Это уже о многом говорит. В Испании, например, сначала правительство ушло в отставку, и только потом премьер-министр появился на такой комиссии, уже будучи в отставке. А действующих вообще не всегда вызывают, а у нас были и действующие, и отставники. В общей сложности чиновников высокого ранга было более пятидесяти человек, и некоторые по нескольку раз приходили. Я хочу сказать, что в России без справедливости вообще-то ничего не бывает. И справедливость ищут не только в рамках деятельности правоохранительных структур. Эти комиссии еще также важны для того, чтобы успокоить общественность, если хотите. В чем сложность Российской Федерации? Мы многонациональная и поликонфессиональная страна — свыше ста шестидесяти наций и народностей. Такого рода комиссии служат стабилизирующим началом. Что произошло в Беслане? Рейд, который совершили на осетинскую школу бандиты, имел и четкий расчет на то, что бесланцы знали, что банда сформировалась на территории другой республики Северного Кавказа. Поэтому и были даже такие призывы на местах — рассчитаться с соседями, с территории которых приехали эти нелюди убивать детей.
— Да, этого многие опасались… — Есть отголоски до сих пор. Теракт уникальный по задумке. Сейчас я являюсь членом Национального антитеррористического комитета Российской Федерации, который возглавляет Н. П. Патрушев. По состоянию на сегодняшний день все преступники, которые участвовали в нападении, наказаны. Пожалуй, только двое еще находятся в бегах — два пособника, которые были в лагере под Пседахом, но не пошли на школу. Мы их обязательно найдем. Я считаю, что одной из наших национальных идей должно быть то, что практически является национальной идеей Израиля: тот, кто поднимет руку на нашего гражданина, должен быть наказан. Чтобы никому просто в голову не приходило на россиянина, на русского, на татарина — неважно на кого, руку поднять. А ведь раньше так и было: при Советском Союзе боялись это делать. В этом отношении я придерживаюсь самой жесткой позиции: любой ценой поймать и наказать. Сейчас с точки зрения законодательства мы уже вышли на это, мы уже можем и за пределами страны наказывать. Но я вам хочу сказать, что русские долго запрягают, потом быстро едут — это наша национальная черта. И это все неспроста. Если будут продолжаться эти художества с доставкой из-за рубежа к нам оружия, с наемниками, то терпение когда-нибудь кончится. Мы ничуть не хуже израильтян и американцев — найдем, и потом, как говорит наш Президент, «кто не спрятался, я не виноват». Я недавно был на оружейной выставке в Нижнем Тагиле — у нас много чего хорошо летает, точно стреляет.
— Как Вы относитесь к недавнему Закону, утвержденному Советом Федерации, о предоставлении Президенту полномочий для использования спецслужб за границами России? Не могли бы вы рассказать подробнее об этом Законе? — Возвращаясь к работе беслановской Комиссии, она в чем-то сильно похожа на работу Американской комиссии 911. За время работы нашей Комиссии — 19 месяцев — те многие рекомендации, которые там обсуждались, воплощены. Как у американцев, так и у нас. У них было создано суперведомство по борьбе с терроризмом, у нас — Национальный антитеррористический комитет, который очень эффективно начал работать. Они расширили свои полномочия, в том числе и Президента, мы тоже расширили. Это данное законом право Президента использовать имеющуюся у нас военную силу для ликвидации террористов или ликвидации их баз — это очень правильная и своевременная мера. Предусмотрены достаточно серьезные механизмы, мы их обсуждали на Национальном антитеррористическом комитете. Дело очень деликатное, поэтому, прежде чем один раз отрезать, надо двадцать раз отмерить. У нас есть механизмы, которые все-таки позволят делать это точечно, и люди, которые будут проводить эти операции, достаточно хорошо защищены с точки зрения закона. Это мировая практика, и я думаю, что такие полномочия просто необходимы.
— А почему данные полномочия даны Президенту, почему ответственность не взял на себя законодатель? — Почему Президент? Раньше было разрешение на использовании вооруженных сил за рубежом — оно и сейчас по Конституции за Советом Федерации закреплено. Но применение вооруженных сил чаще всего требует очень быстрых решений, которые несовместимы с регламентом парламентской деятельности — не успеем просто. Когда произошла беслановская трагедия, мы проверили на себе, как Совет Федерации набирает кворум. В такой большой стране, как у нас, кворум можно набрать за двенадцать часов. Но это двенадцать часов. А потом голосования, формирование документов, итого — двадцать часов. Есть у нас двадцать часов при такой оперативной обстановке, когда срочно надо уничтожать врага? Их просто нет. Поэтому Президент берет решение на себя, ему предоставляется такое право. Я считаю, что это очень правильно, и пора уже переходить к решительным мерам при достаточных основаниях того, что против нас замышляется на территории иностранного государства. Пора переходить к решительным действиям. Это отрезвляет.
— А чем еще занимается Национальный антитеррористический комитет, наше «суперведомство», как Вы его назвали? — Посмотрите последние инициативы Национального антитеррористического комитета после ликвидации Басаева. Пожалуйста, мы протягиваем руку… Тем, кто встал на тропу войны с нами, есть шанс вернуться к мирной жизни, выйти из леса, работать. У нас работы в стране — не переработать. Нам досталось такое огромное наследство от наших предков, что все есть. Бери и действуй. Сейчас возможности самореализации самые большие. Если не сидеть у моря и не ждать, что кто-нибудь поймает золотую рыбку, можно делать все.
— Вы являетесь членом Президиума Ассоциации юристов России. Каково, по вашему мнению, значение подобных профессиональных объединений? — Трудно даже переоценить. Хочу сказать, что для меня большая честь попасть в Президиум. В России много высококвалифицированных, толковых юристов. И надо сказать, что юридическая профессия в России одна из самых уважаемых. Юрист — самый уважаемый человек. Пока, к сожалению, нормальной, хорошей, здоровой корпоративности у нас нет. Юристы должны осознавать, что у них не только большие права, на них и огромная гражданская ответственность. Юристы есть везде. Нет ни одной сферы человеческой жизни, где юрист не был бы нужен. Так же как врач, учитель… От слаженной работы юридического корпуса, от его взаимопомощи очень многое зависит. Помимо того что мы должны служить Фемиде, служить закону, мы должны быть еще и носителями правовой культуры. Здесь очень много возникает вопросов. Мы должны заботиться о моральном климате в нашей среде, мы должны сами разбираться со своими проблемами, а не грузить ими общество. Ассоциации юристов России это по плечу.
