(Невский С. А.) («История государства и права», 2008, N 18)
ОРГАНИЗОВАННАЯ ПРЕСТУПНОСТЬ НА КАВКАЗЕ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX — НАЧАЛЕ XX В.
С. А. НЕВСКИЙ
Невский С. А., доктор юридических наук (ВНИИ МВД России).
В 80-е годы XX столетия в нашей стране открыто было сказано об организованной преступности, представляющей наиболее опасную форму преступных проявлений. Определенную специфику организованная преступность имеет в зависимости от региона ее существования. В этой связи представляется интересным провести историческое исследование организованной преступности в Кавказском регионе во второй половине XIX — начале XX в. Кавказский регион в конце XIX в. именовался Кавказским краем и в соответствии с «Учреждением управления Кавказскаго края» (1883 г. изд.) состоял из двух частей: 1) Северного Кавказа и 2) Закавказья <1>. После распада Советского Союза Закавказье не входит больше в состав Российского государства, тем не менее российская преступность (главным образом на Северном Кавказе) и преступность в Закавказье исторически взаимосвязаны и оказывают влияние друг на друга. ——————————— <1> Учреждение управления Кавказским краем. Тифлис, 1883. С. 6.
Положение дел на Кавказе находилось под пристальным вниманием Государственной Думы. В начале XX в. на заседании Государственной Думы неоднократно рассматривались так называемые кавказские запросы, в которых содержались наиболее злободневные проблемы борьбы с преступностью на Кавказе. В частности, на заседании 28 января 1909 г. депутат Тимошкин в своем выступлении заявил: «Да, гг., очень тяжело живется русским людям на Кавказе. Не только нам в Закавказье, но и на Северном Кавказе». Далее депутат Тимошкин привел в подтверждение своего тезиса выдержку из обращения депутации от русского населения Терской области к председателю Совета министров: «Уже начиная с 1901 г. из Терской области восходили к высшему правительству отдельныя ходатайства о непрекращающихся убийствах, разбоях, жертвами которых становились русские поселенцы Хасав-Юртовского и других округов. Но начиная с 1904 г. эти грабежи, разбои, убийства, пленения возведены в ПРАВИЛЬНО ОРГАНИЗОВАННУЮ СИСТЕМУ (выделено мною. — С. Н.) и в настоящие дни совершенно убивают культуру края и делают невозможным дальнейшее пребывание в нем мирнаго трудящагося населения» <2>. ——————————— <2> Кавказский запрос в Государственной Думе. Полные речи всех ораторов по официальным стенограммам. Тифлис, 1909. С. 127 (здесь и далее, по возможности, сохранены стиль и орфография исторических документов).
Организованный характер преступности на Северном Кавказе крайне отрицательно влиял на экономику края, в частности на сельское хозяйство. Терской областной комитет, рассматривая нужды сельского хозяйства, отмечал, что «кардинальным вопросом для местнаго сельскаго хозяйства, который должен быть поставлен во главе всех вопросов и разрешения котораго должно быть поставлено в первую очередь, это — вопрос о непрекращающихся, а, напротив, изо дня в день усиливающихся грабежах и разбоях, страшно угнетающих население вообще и русское в особенности. Зло это для сельскохозяйственнаго развития края так велико и так вопиюще, что, не будучи уничтожено в корне, способно обратить в ничто всякое другое мероприятие в пользу местнаго сельскаго хозяйства, так как все другие вопросы касаются до большаго или меньшаго процветания сельскаго хозяйства, вопрос же об искоренении разбоев и грабежей является вопросом жизни и смерти сельскаго и всякаго другого хозяйства» <3>. ——————————— <3> Липранди А. П. Кавказ и Россия. Харьков, 1911. С. 20.
О нанесении непоправимого ущерба сельскому хозяйству может свидетельствовать пример из жизни кабардинцев, приведенный в книге Г. А. Ткачева «Ингуши и чеченцы в семье народностей Терской области»: «Цветущее коноводство в Малой Кабарде, имевшее общегосударственное значение, прекратило свое существование, благодаря кражам и грабежам, совершаемым соседями-ингушами. Не мало было случаев угона косяками лошадей ингушами из Большой Кабарды… Систематические кражи и ограбления, совершаемые ингушами в Малой Кабарде, в корне подорвали экономическое благосостояние ея и довели до нищеты…» <4>. ——————————— <4> Ткачев Г. А. Ингуши и чеченцы в семье народностей Терской области. Владикавказ, 1911. С. 12.
О динамике хищений лошадей и крупного рогатого скота в Терской области говорят следующие статистические данные. Если в 1900 г. было похищено 1478 лошадей и 1503 голов крупного рогатого скота <5>, то в 1910 г. лошадей — 3375, скота — 3001 <6>. Учитывая, что лошади и крупный рогатый скот в то время были основными средствами производства в сельском хозяйстве, можно представить, какой материальный ущерб был причинен. ——————————— <5> Отчет начальника Терской области и наказного атамана Терскаго казачьяго войска о состоянии области и войска за 1900 год. Владикавказ, 1901. С. 58. <6> Отчет начальника Терской области и наказного атамана Терскаго казачьяго войска за 1910 год. Владикавказ, 1901. С. 64 — 65.
В Закавказье в рассматриваемый период действовало большое количество организованных преступных групп. Как отмечал В. С. Кривенко, «почти во всем Закавказье, исключая Дагестана, снуют хорошо организованныя и вооруженныя шайки бандитов, которыя держат население в страхе и, пользуясь этим, находят всегда приют от преследований военных команд». Особое внимание В. С. Кривенко обращает на криминальную ситуацию в Кубинском уезде: «После возстания 1877 года разбои не прекращаются в этом богатом растительностью уголке. Многочисленныя шайки открыто разъезжали по аулам, и не было поселка, который не платил им дани; зажиточных жителей забирали в плен и требовали выкуп; сопротивлявшихся ждал кинжал или пуля…» <7>. ——————————— <7> Кривенко В. С. Очерки Кавказа. Поездка на Кавказ осенью 1888 года. СПб., 1893. С. 145 — 147.
Регулярно из Турции и Персии на российскую территорию вторгались вооруженные группы разбойников, совершавшие набеги на населенные пункты и уводившие за границу большое количество скота. Как отметил А. П. Липранди, «такие набеги — в Восточном Закавказье из Персии, а в Западном из Турции — правильно организованы и происходят систематически» <8>. ——————————— <8> Липранди А. П. Указ. соч. С. 29.
Поскольку власть зачастую была не в состоянии обеспечить имущественную безопасность, население принуждалось к откупу от преступлений. А. П. Липранди писал, что «этот откуп, этот форменный разбойный налог, ложится тяжелым бременем на всякое хозяйство, тормозя его развитие. Если опросить каждую частную экономию, какую дань она выплачивает местным «лихим людям», то кажется несомненно, что бремя этого налога, размер котораго произвольно определяется разбойниками, пагубно отражается на местном сельском хозяйстве. Оттого оно так туго и развивается на Кавказе, несмотря на все благоприятныя условия для его развития и процветания. Есть экономии уплачивающие разбойничьей дани до 2000 рублей в год. Это помимо всех легальных налогов и платежей! Не угодно ли при таких условиях вести хозяйство. Не ради него и выплачивается эта дань, а ради того лишь, что она хотя в некоторой степени (со стороны местных разбойников) гарантирует личную безопасность и безопасность дома, который иначе (при неуплате дани) неизбежно подвергнется если не нападению и ограблению, то поджогу» <9>. Подобную дань выплачивали все промышленники Кавказского края (нефтяные, рыбные и др.), а также многие населенные пункты. Например, город Хасав-Юрт Терской области, в котором проживал начальник округа, прокурор и другие должностные лица, дислоцировался целый военный полк, платил двум разбойникам две тысячи рублей в год за охрану. Деньги для этого собирались с населения путем прямого обложения, по документам данная статья расхода оформлялась как жалованье сторожам <10>. ——————————— <9> Липранди А. П. Указ. соч. С. 21. <10> Липранди А. П. Указ. соч. С. 22.
А. П. Липранди также указывал, что владельцы только половины нефтяных промыслов, расположенных вокруг такого крупного города, как Баку, уплачивали ежегодно за «охрану» до 200 тыс. рублей; владельцы рыболовных «ватаг и станов» на береговой полосе Каспийского моря выплачивали преступникам налог до 100 и более рублей каждый; владельцы Куринских и других больших рыбных промыслов платили до 1000 и более рублей в год. При этом «каждый завод, каждая фабрика, каждое вообще промышленное и торговое предприятие, особенно удаленное от больших центров, обложены откупной данью. Размер налога во всех случаях определяется самими разбойниками сообразно доходности дела, вообще благосостоянию плательщика, им отлично известнаго» <11>. ——————————— <11> Липранди А. П. Указ. соч. С. 23.
В частности, в Южном Дагестане в 1905 — 1913 гг. абрек Буба из лезгинского селения Икра с шайкой из 20 человек терроризировал все побережье Каспия от Баку до Петровска (совр. Махачкала). Благодаря поддержке местных жителей он мог в короткий срок довести численность своей преступной группы до 200 человек. О противоправной деятельности указанного преступника в литературе отмечалось: «На всем протяжении берега Каспийского моря от Баку до Петровска каждый рыбный промысел, крупных садовладельцев и богатых купцов г. Дербента он обложил взносом соразмерно своих операций» <12>. ——————————— <12> Цит. по: Северный Кавказ в составе Российской империи. М., 2007. С. 291.
12 декабря 1906 г. уполномоченные общества морских ловцов района вод Восточного Закавказья — Левит, Дегтяров, Резаев, Трифель, Акулиничев, Масальский, Агамалиев и др. направили телеграмму на имя министра торговли и промышленности о критической ситуации, сложившейся на сельдяных промыслах. В частности, в телеграмме они указали: «По Кавказскому побережью Каспийскаго моря от Петровска до Баку расположены сельдяные промысла, добывающие ежегодно до 4000 вагонов сельдей и дающие заработок более 40000 рабочих. Промыслу этому грозит падение от разбойников, но с постоянным увеличением зараженнаго разбойничеством пространством. Взимая еще недавно с нас свой налог до 40000 руб. в год, шайки разбойников ныне удвоились и утроились и довели свое обложение до 80000 руб., на котором не остановятся. Только что на промысле побывала еще одна шайка и получила выкуп за сохранение жизни ловцов и за целость промысловых построек, являются затем другая и третья; хозяева перестали жить на промыслах, ибо шайки забирают их в плен, уводят в лес, чтобы увеличить свое обложение промыслов… При малейшем недоразумении ватаги сжигаются. При отсутствии хозяев возникают на промыслах безпорядки в лове рыбы и приготовлении и сбыте товара. Приказчики неохотно живут на промыслах. Должностные лица нашей общественной организации и покупатели избегают посещать промысла. Доставка товаров между промыслами и станциями железной дороги крайне затруднительна и опасна. Промысел наш явно идет к гибели, а разбойничество ежегодно увеличивается; оно обратилось в чисто коммерческое предприятие, безопасное от полиции и добычливое. Губернские власти в решительных выражениях отказывают нам в помощи и в борьбе с этим злом. Мы еще убеждены, что при хорошем составе полиции и при условии быстрой и действительной кары над злоумышленниками разбойничество может быть искоренено в уездах Бакинской губернии и округах Дагестанской области, где расположены наши промысла. С своей стороны мы готовы к материальным жертвам на это дело. Убедительно просим обратить, наконец, на нас внимание и приказать энергично и ответственно заняться нашим безвыходным положением» <13>. Аналогичная телеграмма была направлена 13 декабря 1906 г. министру финансов. Копии телеграмм из Министерства промышленности и торговли (14 декабря 1906 г.) и Министерства финансов были направлены (16 декабря 1906 г.) председателю Совета министров, министру внутренних дел П. А. Столыпину, который, в свою очередь, направил шифрованную телеграмму наместнику императора на Кавказе о безотлагательном принятии решительных мер к уничтожению разбойничества в районе рыбных промыслов <14>. ——————————— <13> Государственный архив Российской Федерации (далее — ГАРФ). Ф. 102. Особ. отд. Оп. 236. 1906. Д. 813. Л. 2, 2, об., 3. <14> ГАРФ. Ф. 102. Особ. отд. Оп. 236. 1906. Д. 813. Л. 12.
Помощник наместника императора на Кавказе Мацкевич в ответ на телеграмму П. А. Столыпина телеграфировал: «…ввидах недостаточности в распоряжении местной администрации средств полицейской охраны предложено рыбопромышленникам учредить полицейскую стражу на собственныя средства и независимо сего командировать в помощь полиции две сотни Дагестанскаго конно иррегулярнаго полка». Одновременно Бакинскому губернатору и военному губернатору Дагестанской области было предписано «иметь личное неослабное наблюдение за ходом дела прекращения разбойничества в означенном районе» <15>. ——————————— <15> ГАРФ. Ф. 102. Особ. отд. Оп. 236. 1906. Д. 813. Л. 13.
Дерзость преступников доходила до того, что они проникали во властные структуры и использовали служебные полномочия для совершения преступлений. На заседании Государственной Думы 10 декабря 1908 г. депутат Пуришкевич привел пример, что правитель канцелярии начальника Терской области с фиктивной фамилией Зиновьев оказывал содействие преступникам, занимавшимся пленением овцеводов и получением за них выкупов. Зиновьев был беглым преступником, который по подложным документам поступил на работу в одну из аптек г. Владикавказа, а впоследствии стал правителем канцелярии начальника Терской области генерала А. М. Колюбакина. Деятельность Зиновьева, как отмечалось в докладе депутата Пуришкевича, «сразу привела к тому, что жалобам и доносам на него не было конца, разбои против овцеводов не прекращались, грабежи и разбои шли во всю, разбойники были вооружены оружием последняго образца, и пленения овцеводов не имели конца и предела. Перечислю список последних пленений: Камбаров заплатил за себя 40000 руб., Сафаров — 15000 р., Бредихин — 12000 р. и получил новое письменное требование о присылке дополнительно 1000 р. с угрозой в случае промедления большим платежем, Месяцев — 18000 р., колонист Нейфельт — 40000 руб., за взятаго Кошелева требуют 10000 р.; словом, за целый ряд овцеводов, крупных владельцев, требуют громадныя деньги, но и денег нет, и овцеводов нет». Не получив просимой от властей защиты, «овцеводы бросили насиженныя места, и теперь австрийская шерсть стала вытеснять шерсть русскую местную». После задержания преступников выяснилась роль Зиновьева: «Оказалось, что сам Зиновьев, правитель канцелярии Колюбакина, снабжал оружием, патронами и информировал ту шайку, которая работала в Тифлисе» <16>. ——————————— <16> Кавказский запрос в Государственной Думе. Полные речи всех ораторов по официальным стенограммам. С. 35 — 36.
Во время ревизии г. Баку и Бакинской губернии, проведенной в 1905 г. сенатором А. М. Кузминским, были установлены факты организованной преступной деятельности. В частности, во всеподданнейшем отчете о проведенной ревизии отмечалось: «…в этом городе с одной стороны существуют в местном туземном населении, как мусульманском, так и армянском, особыя главари, — так называемые «кочи», которые, не имея определенных занятий и будучи весьма популярны и влиятельны в местном населении, охотно выступают руководителями и организаторами всяких ПРЕСТУПНЫХ СООБЩЕСТВ (выделено мной. — Авт.) и преступлений, преимущественно убийств, совершаемых ими чрез своих подручных; эти «кочи» известны всему населению г. Баку, но почему-то всегда остаются неуловимыми для чинов полиции, хотя всякое крупное преступление в обществе по слухам приписывается инициативе того или другого из указанных «кочи», а с другой стороны имеется множество содержимых мусульманами чайных заведений или, по местному выражению, «чай-чи», в которых постоянно проводят время разные праздные мусульмане, большею частью не имеющие определенных занятий и способные за несколько рублей пойти на совершение любого убийства. По характерному выражению одного из бывших бакинских приставов Миансарова, при допросе его на суде в качестве свидетеля по делу об убийстве в г. Баку, присяжнаго повереннаго Старосельскаго, означенныя чайныя заведения представляют из себя гласныя конторы для найма убийц; в них-то и зарождается большая часть совершаемых в г. Баку по подкупу и мести убийств и разбоев» <17>. ——————————— <17> Всеподданнейший отчет о произведенной в 1905 году, по Высочайшему повелению, сенатором Кузминским ревизии города Баку и Бакинской губернии. С. 534 — 535.
Проведенный исторический анализ позволяет с полной уверенностью говорить о существовании в конце XIX — начале XX в. на Кавказе организованной преступности. Опыт исторических исследований преступности в Кавказском регионе, без сомнения, может быть полезен при разработке мер по противодействию организованной преступности в настоящее время.
