(Данилова Н. В.) («Конституционное и муниципальное право», 2012, N 9)
АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ ПУТИ РАЗВИТИЯ ФРАНЦУЗСКОЙ МОДЕЛИ КОНСТИТУЦИОННОЙ ЮСТИЦИИ <*>
Н. В. ДАНИЛОВА
——————————— <*> Danilova N. V. The french model of constitutional justice system: alternative ways of implementation.
Данилова Наталья Викторовна, соискатель кафедры конституционного и муниципального права юридического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова.
В статье рассматриваются особенности реализации французской модели конституционной юстиции во Франции и в воспринявших данную модель государствах Африки и Азии. Поднимается вопрос об организационно-функциональных особенностях рассматриваемой модели как определяющем условии возникновения альтернативных путей ее развития.
The article treats of the different ways the French model of constitutional justice is implemented in France and in those countries of Asia & Africa that have opted for this model of constitutionality control system. Described are the main organizational and functional specifics of the existing constitutional councils as factors making alternative ways of the model’s evolution possible.
XX век стал временем дальнейшей универсализации существующих в мире правовых систем. Многочисленные трудности, которыми сопровождается процесс универсализации — в XX в. проходивший прежде всего в форме вестернизации права, особенно наглядно прослеживаются на примере постколониальных государств. Сегодня нередко раздаются голоса, утверждающие, что политика правовой «мимикрии», которая наблюдается в постколониальных странах Азии и Африки, изначально была обречена на неуспех <1>. Однако невозможно отрицать, что динамика развития их правовых систем свидетельствует о постепенном укоренении когда-то чуждых правовых институтов <2>. ——————————— <1> Badie B. L’Etat importe. L’occidentalisation de l’ordre politique. 2010. P. 10. <2> См.: Бектимирова Н. Н., Дольникова В. А. Альтернативные пути демократизации. На примере Камбоджи и Таиланда. М., 2009. С. 161.
«Третья волна конституционализма» <3>, начало которой фактически относится к 1980-м годам, ознаменовалась не только принятием рядом стран Азии и Африки новых, «скалькированных с западных образцов» <4> конституций, но и учреждением в этих странах правовых институтов, рассматриваемых как необходимый элемент правовой системы любого демократического государства. Одним из таких институтов стал специализированный орган конституционного контроля <5>. ——————————— <3> Cabanis A., Martin M. L. Le constitutionnalisme de la troisieme vague en Afrique francophone, 2010. P. 6. <4> Рулан Н. Юридическая антропология. М., 1999. С. 212. <5> См.: Конституционный контроль в зарубежных странах / Отв. ред. В. В. Маклаков. М., 2010. С. 24.
Институт конституционной юстиции в странах «франкофонной» Африки и Азии является практически прямым заимствованием из французского права, впрочем, как и судебные системы этих стран в целом. Объясняется это прежде всего тем, что вплоть до самого конца колониальной эпохи во французских колониях проводилась политика правовой ассимиляции: французская администрация брала управление колониями на себя, воспроизводя при этом политические и правовые институты метрополии <6>. В отдельных французских колониях долгое время существовали так называемые смешанные суды: например, в Ливане количество судей-французов долгое время превышало число судей-ливанцев, а просуществовала система «смешанных» франко-ливанских судов вплоть до 1946 г. <7>. ——————————— <6> См.: Давид Р., Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности. М., 2009. С. 432. <7> Badie B. L’Etat importe. L’occidentalisation de l’ordre politique. 2010. P. 296.
Вполне ожидаемо во многих странах, входивших когда-то в зону влияния колониальной Франции, конституционный контроль на сегодняшний день осуществляется конституционными советами — специализированными органами конституционного контроля, созданными в соответствии с моделью, которая впервые была предложена в ходе разработки Конституции Франции 1958 г. и обладает целым рядом особенностей, позволяющих говорить об особой французской модели конституционного правосудия. Своеобразие данной модели конституционной юстиции — в ее первоначальном «голлистском» прочтении — выражается прежде всего в том, что судебный характер специализированного органа конституционного контроля существенно ослаблен вплоть до превращения его в орган квазисудебный <8>, выходящий за рамки «классической» кельзеновской модели органов конституционного правосудия. ——————————— <8> См.: Авакьян С. А. Конституционное право России: Учеб. курс. М., 2006. Т. 2. С. 618.
Ослабление судебной власти и создание «дуалистической квазисудебной конструкции в виде Конституционного и Государственного советов» <9> стало результатом развития правовых доктрин и идей, длительное время присутствовавших во французском политико-правовом дискурсе: начиная с идей Ж.-Ж. Руссо, вылившихся в долгое время доминировавшую во французском праве идею «непогрешимости» закона как выражения народной воли, и заканчивая концепцией «рационализированного парламентаризма», ставшей ответом на политическую нестабильность IV Республики. Немалую роль в становлении модели конституционного совета сыграли и те опасения, которые со времен Великой французской революции традиционно испытывало французское общество перед лицом чрезмерного роста влияния со стороны судебной власти <10>, и голлистская идеология «сильной Франции» <11>. ——————————— <9> Клишас А. А. Конституционный контроль и конституционное правосудие зарубежных стран. М., 2007. С. 205. <10> Renoux T.-S. La place de l’autorite judiciaire. L’elaboration d’un droit constitutionnel juridictionnel, Economica, 1984. P. 11 — 12. <11> Кучеренко П. А. Conseil Constitutionnel в системе современного конституционного права Франции // Право и государство: теория и практика. 2011. N 6(78). С. 15.
Полвека непрерывной эволюции и поэтапного реформирования
С момента создания Конституционного совета Франции шли ожесточенные споры о его месте в системе государственных органов, которое и поныне, надо признать, до конца так и не определено. Члены Конституционного совета не имеют статуса судей и назначаются на свои должности представителями двух различных ветвей власти. Предусматривается также включение в состав Конституционного совета так называемых членов по праву — экс-президентов страны. Процедуры деятельности Конституционного совета по общему правилу не являются гласными, состязательность же процесса имеет место лишь по отдельным категориям дел. Все это существенно отличает его от конституционных судов «классической» континентальной модели. Кроме того, изначально французская модель конституционной юстиции характеризовалась применением исключительно предварительного абстрактного конституционного контроля. Некоторые авторы именно с предварительным характером конституционного контроля связывали тот факт, что до последнего времени французские граждане были лишены возможности обратиться в Конституционный совет за защитой собственных прав и свобод. Особый порядок формирования Конституционного совета, право осуществления предварительного конституционного контроля в отношении законодательных актов наряду с правом разрешения мандатных споров привели к тому, что деятельность Конституционного совета даже сравнивали с одной из стадий законодательного процесса <12>. ——————————— <12> См.: Клишас А. А. Указ. соч. С. 207.
Однако за полвека своего существования Конституционный совет Франции прошел длительный путь развития. Знаковым для французской системы конституционного контроля стал 2008 г. Одной из важнейших новаций, которой ознаменовалась масштабная конституционная реформа 23 июля 2008 г., стало наделение Конституционного совета Франции правом осуществления последующего конституционного контроля по жалобам граждан на нарушение их конституционных прав и свобод. Одновременно авторами реформы был — вопреки ожиданиям многих — сохранен особый статус Конституционного совета. Столь масштабная реформа не могла «случиться в одночасье». Фактически реформа эта была подготовлена годами постепенной эволюции Конституционного совета Франции — органа, про который в свое время Б. Шено <13> открыто говорил: «Я никогда не рассматривал Конституционный совет как судебный орган; это орган политический по способу формирования и по осуществляемым функциям» <14>. Создание «блока конституционности» в 1971 г. и расширение круга субъектов обращения 1974 г. стали «революционными» прорывами. Но была и постепенная, поступательная эволюция, которой Конституционный совет Франции, надо признать, был обязан прежде всего себе самому: собственными решениями он неоднократно расширял границы своей компетенции и упрочивал собственный статус. Сложно не отметить тот факт, что начиная с 1970-х годов Конституционный совет медленно, но верно дрейфовал в сторону все более «судебного», все менее «консультативно-политического» органа. 1990-е годы прошли под знаком широкой дискуссии о необходимости наделения Конституционного совета Франции правом последующего конституционного контроля. Реформа 2008 г., включившая в круг полномочий Конституционного совета Франции конкретный конституционный нормоконтроль a posteriori, осуществление которого происходит в процессуальных формах, сближающих его с судебными органами, позволяет говорить о его постепенном, но верном сближении с классической континентальной моделью конституционного правосудия. ——————————— <13> Бернар Шено — французский политик; министр юстиции в 1961 — 1962 гг., заседал в Конституционном совете Франции в 1962 — 1964 гг., с 1971 по 1978 г. — заместитель Председателя Государственного совета Франции. <14> Цит. по: Hourquebie F. Le pouvoir juridictionnel en France. Paris, 2010. P. 106.
Место Конституционного совета в системе французского правосудия после конституционной реформы 2008 г.
Реформа специализированного органа конституционного контроля не могла не привести к возобновлению широкой дискуссии о месте Конституционного совета в системе органов государственной власти. Закономерным результатом не только наделения Конституционного совета Франции правом конкретного последующего конституционного контроля, но и установления — пусть и крайне ограниченной — процедуры согласования кандидатур на должность члена Конституционного совета (предусматривает получение заключения компетентной комиссии одной или обеих палат Парламента) стало предложение, прозвучавшее со стороны Сената, о том, чтобы изменить конституционно-правовой статус специализированного органа конституционной юстиции и переименовать Конституционный совет Франции в Конституционный суд Франции, тем самым отнести его к судебным органам и раз и навсегда положить конец неясности в отношении его конституционно-правовой природы. Однако Национальное собрание не поддержало это предложение, согласившись в этом вопросе с точкой зрения Правительства Франции, которая заключалась в том, что «Конституционный совет отличается от иных судебных органов», и одновременно в том, что «функции Конституционного совета Франции по отправлению правосудия ни для кого не являются секретом, и «изменение наименования ни на что не повлияет» <15>. Тем самым была поставлена точка в многолетнем споре о необходимости отказа от той специфической институциональной формы органа конституционной юстиции, которая была учреждена Конституцией V Республики, в пользу «классической» кельзеновской модели конституционного правосудия. ——————————— <15> Цит. по: Ibid. P. 22.
Одновременно Конституционный совет Франции оказался включен в систему французского правосудия, при сохранении конституционно закрепленной обособленности от нее. В силу установления процедур, предусматривающих включение Государственного совета и Кассационного суда в качестве своеобразных «фильтров» на пути жалоб, поданных в соответствии со ст. 61-1 Конституции со стороны граждан на нормативные акты, нарушающие их права и свободы, усилились опасения, что Конституционный совет Франции превратится в инстанцию, венчающую собой всю систему французского правосудия. Так, Президент Франции Н. Саркози, выступая 1 марта 2010 г. в Конституционном совете с речью по случаю вступления в силу ст. 61-1 Конституции, сказал, что Конституционный совет Франции является прежде всего гарантом соблюдения системы разделения властей, и добавил: «…я не думаю, что его назначение состоит в том, чтобы стать Верховным судом, венчающим все остальные судебные органы…» <16>. В том же ключе высказывался и нынешний Председатель Конституционного совета Франции Ж.-Л. Дебре еще на этапе подготовки конституционной реформы 2008 г.: «Я отрицательно отношусь к тому, чтобы в результате реформы Конституционный совет превратился в Верховный суд, вышестоящую инстанцию по отношению к двум остальным: у нас есть и будет три высших судебных инстанции» <17>. Приведенные выше цитаты лишний раз свидетельствуют о том, что французское общество хочет рассматривать Конституционный совет именно как орган судебный, не желая при этом отказываться от тех особенностей его статуса, организации и функционирования, которые не позволяют поставить точку в дискуссии о его месте в системе государственных органов: особого статуса и порядка назначения членов Конституционного совета, включения в его состав членов по праву, отсутствия по общему правилу состязательности и гласности рассмотрения дел, отказа от конституционно закрепленного отнесения его к органам судебной власти и т. д. ——————————— <16> URL: http:// www. conseil-constitutionnel. fr/ conseil-constitutionnel/ root/ bank_rnrn/ discours_interventions/ 20101ermars2010_pdr. pdf. <17> Цит. по: Hourquebie F. Oeuv. cit. P. 55.
Конституционный совет Франции 1958 г. vs Конституционный совет Франции 2008 г.
Поставить знак равенства между Конституционным советом эпохи президентства де Голля и Конституционным советом начала XXI в., после нескольких десятилетий его плавной эволюции и постепенного реформирования, просто невозможно. Д. Руссо и Э. Спиц отмечают, что Конституционный совет был задуман как сервильный орган на службе конъюнктурных интересов Правительства <18>, чья эволюция парадоксальным образом оказалась никак не связанной с «исторической волей» учредителей V Республики <19>. Эволюция эта заняла несколько десятилетий и не завершена по сей день. ——————————— <18> Цит. по: Кучеренко П. А. Conseil Constitutionnel в системе современного конституционного права Франции // Право и государство: теория и практика. 2011. N 6(78). С. 16. <19> Там же. С. 15.
Важно понимать, что создание Конституционного совета стало настоящей революцией для всей французской конституционно-правовой доктрины. Республиканская традиция ставила именно закон на первое место в иерархии норм права. Так, Декларация прав человека и гражданина 1789 г., ныне являющаяся частью «блока конституционности», лишь о законе говорит как о «выражении общей воли» народа и именно в законе видит нормы, гарантирующие соблюдение прав и свобод. Контроль конституционности законов пришел на смену идее «верховенства закона» <20>, и именно существующие конституционно-правовые традиции препятствовали учреждению специализированного органа конституционного судебного контроля австрийского образца. ——————————— <20> См.: Конституционный контроль в зарубежных странах / Отв. ред. В. В. Маклаков. М., 2010. С. 17 — 19.
При этом модель конституционной юстиции, возникшая вместе с созданием V Республики, оказалась чрезвычайно гибкой и растяжимой. Она позволила специализированному органу конституционного контроля вопреки лишению его собственно судебного статуса, вопреки изначально ослабленной его роли в системе органов государственной власти занять то важнейшее место в политической и правовой сфере, которое занимает сегодня Конституционный совет Франции. За годы своего существования Конституционный совет Франции, изначально крайне далекий и по статусу, и по принципам процессуального производства от органа судебного конституционного контроля в его кельзеновском понимании, стал важнейшим механизмом обеспечения верховенства Конституции Франции и стабильности правовой системы Франции в целом. На сегодняшний день именно Конституционный совет рассматривается французской правовой доктриной как один из важнейших институтов защиты конституционно закрепленных прав и свобод <21>. С включением в «блок конституционности» Декларации прав человека и гражданина 1789 г. и преамбулы Конституции 1946 г. сделало возможным обращение органа конституционной юстиции Франции к формулам и гарантиям защиты прав и свобод, выработанным французским правом за долгие столетия. Например, положения Декларации 1789 г. долгое время фактически были исключены из правоприменительной практики, но после включения ее в «блок конституционности» Конституционный совет Франции все чаще и чаще обращается к этим положениям в своих решениях. Так, в своем недавнем решении от 4 февраля 2011 г. <22> в отношении выплат военных пенсий Конституционный совет строил свои доводы, опираясь именно на ст. 6 Декларации 1789 г. ——————————— <21> Sy M. M. La protection constitutionnelle des droits fondamentaux en Afrique. L’exemple du Senegal. Paris, 2007. P. 430. <22> Dec. N 2010-93 QPC du 4 fevrier 2011 // Journal official du 5 fevrier 2011. P. 2351.
Эволюция рассматриваемой модели закономерна: в отсутствие единой точки зрения на природу и место «родоначальника» конституционных советов — Конституционного совета Франции — в системе органов власти нет ничего удивительного в том, что развитие органа во многом определяется его собственной практикой, что процессуальная сторона его деятельности в большинстве своем опирается на выработанные им самим принципы и не закреплена ни в каких нормативно-правовых актах и что он регулярно становится объектом реформирования. Конституционный совет Франции обязан как своим появлением, так в немалой степени и своей дальнейшей эволюцией историко-политическому контексту своего учреждения и развития, особенности его функционирования тесно связаны с французским правовым дискурсом. Будучи воспроизведенной в иных политических и правовых условиях, французская модель конституционной юстиции функционирует и эволюционирует совершенно иначе.
Специфика рецепции французской модели конституционной юстиции в государствах Африки и Азии
Модель, предполагающая создание специализированного органа конституционного контроля в форме конституционного совета, была воспринята рядом стран Африки и Азии, учреждавших у себя институт конституционного контроля после обретения независимости либо в рамках процессов «демократизации» 1990-х годов: Алжиром, Буркина-Фасо, Джибути, Камбоджей, Кот-д’Ивуаром, Ливаном, Мавританией, Марокко, Мозамбиком, Сенегалом, Тунисом, Чадом. В 1995 г. Конституционный совет был учрежден в Казахстане, придя на смену существовавшему прежде Конституционному суду. Важно отметить, что, заимствуя французскую модель, эти страны далеко не всегда апеллировали к модели в ее изначальном прочтении. Наоборот, имея возможность наблюдать ее в развитии, многие из них восприняли то новое, что превратило Конституционный совет в знаковую величину французского права. В рамках процесса заимствования института оказались учтены не только проведенные к тому моменту реформы, к примеру расширение круга субъектов обращения, но и планы дальнейшего реформирования института, широко обсуждавшиеся во французской правовой доктрине. К сожалению, ни в одной из вышеперечисленных стран институт конституционного контроля так и не стал «верным оригиналу воспроизведением»; в большинстве из них ему так и не удалось занять то важнейшее место в конституционно-правовой сфере, которое занимает французский Конституционный совет. Это, однако, не означает, что, будучи однажды учрежденными, конституционные советы и их положение в системе органов государственной власти оставались неизменными. Наоборот, история постепенной рецепции и адаптации института представляет особый интерес. Очевидно, что причиной многих адаптаций, произведенных при учреждении конституционных советов в странах Азии и Африки, стала попытка учесть не только позитивный, но и негативный опыт французской системы конституционного контроля. Потому еще на самом первом этапе, этапе учреждения специализированного органа конституционного контроля, изменению подверглись те аспекты организации и функционирования, которые вызывали наибольшую критику во Франции. Так, страны, воспринявшие французскую модель конституционной юстиции, в большинстве своем отказались от включения в состав конституционных советов так называемых членов совета по праву — экс-президентов страны, одновременно определив перечень требований к образованию, профессиональной квалификации, моральным качествам кандидатов на должность члена конституционного совета по назначению. Широкая дискуссия вокруг планов по реформированию Конституционного совета Франции, развернувшаяся в 1990-е годы — время принятия новых конституций в большинстве стран, позаимствовавших французскую модель конституционной юстиции, способствовала тому, что, хотя в отдельных странах выбор был сделан в пользу исключительно предварительного конституционного контроля (например, в Марокко, Тунисе, Мавритании), в большинстве (например, в Алжире, Чаде, Сенегале, Казахстане) конституции наделяют специализированный орган конституционного контроля правом осуществлять одновременно и предварительный, и последующий конституционный контроль. В Ливане же, например, конституционный совет и вовсе наделен правом осуществлять исключительно последующий конституционный контроль. Одной из специфических для модели Конституционного совета Франции черт является наделение его широким кругом полномочий в сфере избирательного права, что, впрочем, не мешает Совету оставаться в глазах французского общества прежде всего органом конституционного нормоконтроля, одним из важнейших институтов защиты прав и свобод граждан <23>. В большинстве же стран, воспринявших французскую модель конституционной юстиции, конституционные советы предстают прежде всего как орган, на который возложено обеспечение общей законности общенациональных выборов и референдумов и обнародование их окончательных результатов, и как инстанция по разрешению избирательных споров, чьи полномочия в области конституционного нормоконтроля отступают на второй план. В ряде случаев имеет место конституционно закрепленное вынесение на передний план полномочий в сфере избирательного права (например, в Мавритании). Причин тому много: это и положение оппозиции, в большинстве рассматриваемых стран слабо представленной в парламенте, что снижает количество обращений в конституционные советы с запросами о конституционности законов, и крайняя политизация института конституционной юстиции, что подрывает доверие к нему, наряду с тем колоссальным политическим значением, которое обыкновенно придается общенациональным выборам как главному показателю демократического состояния общества <24>. ——————————— <23> Intervention de Debre J.-L., President du Conseil constitutionnel, lors de la Seance de rentree de l’Ecole du Barreau de Paris le 3 Janvier 2011 // URL: http:// www. conseil-constitutionnel. fr/ conseil-constitutionnel/ root/ bank_mm/ discours_interventions/ 2011/ Discours_JLD_EFB_janvier_2011.pdf. <24> Rousseau D. Droits et libertes fondamentaux. Dalloz, 1997. P. 229.
Стоит отметить, что, формально выступая гарантом общей законности проведения общенациональных выборов и референдумов, фактически конституционные советы стран, воспринявших французскую модель конституционной юстиции, в ход выборов стараются не вмешиваться, опасаясь нарушить границы компетенции национальных избирательных комиссий (которые существуют во всех рассматриваемых странах и полномочия которых, в отличие от компетенции конституционных советов в этой области, прописаны весьма предметно). Кроме того, существует риск оказаться «судьей в своем собственном деле»: оказаться в ситуации, когда в конституционный совет будет обжаловано решение, принятое на том или ином этапе избирательной кампании самим конституционным советом <25>. ——————————— <25> Mborantsuo M.-M. La contribution des Cours constitutionnelles a I’Etat de droit en Afrique, Economica. P. 209 — 211.
Наибольшее количество структурно-функциональных адаптаций, произведенных в отношении реципируемой модели, было произведено рассматриваемыми странами еще на этапе заимствования. Организационно-функциональная специфика чрезвычайно гибкой по своей природе французской модели конституционной юстиции — фактически квазисудебная природа органа, разработанного учредителями Конституции Франции 1958 г., позволила заимствующим данную модель государствам чрезвычайно широко интерпретировать вытекающие из этой природы статус органа конституционного контроля, конкретный перечень его полномочий, его место в системе государственных органов. В дальнейшем же эта гибкость модели позволила иной род адаптаций: наполнение заимствованной формы новым, «политически верным», содержанием. Заложенная авторами Конституции V Республики «двойственность» природы французской модели значительно облегчила политизацию конституционных советов стран Азии и Африки, их подчинение иным ветвям власти, их превращение в декоративный атрибут государства, который активно используется властью для дополнительной легитимизации «нужных» решений. В этих условиях все те организационные и функциональные особенности, которыми обладает орган конституционного контроля в рамках французской модели, приобретают иное значение, становясь не залогом будущего роста политического и правового веса данного института, но, наоборот, открывая возможности для снижения его значимости. Конституционный совет Франции по мере своего развития все в большей степени тяготеет к классической европейской модели: судебная составляющая его природы в последние десятилетия безусловно превалирует. В странах, воспринявших французскую модель конституционной юстиции, конституционные советы частью отнесены к судебной ветви власти (как, например, в Мозамбике), частью представляют собой фактически консультативный орган, чья деятельность носит, скорее, формальный характер (как, например, в Тунисе). Однако даже в случае конституционно закрепленного места в системе государственных органов конституционные советы этих стран отличает зыбкость позиций, нередко сопровождающаяся крайним ослаблением функций конституционного контроля. Конституционный совет Казахстана рядом исследователей вообще относится к органам конституционного надзора, а не контроля, в том числе потому, что решения его не окончательны и могут подвергнуться вето со стороны Президента <26>. ——————————— <26> См., прежде всего: Остапович И. Ю. Конституционный совет Республики Казахстан: вопросы теории и практики: Дис. … канд. юрид. наук. Томск, 2005.
Ни в одной из стран Северной Африки, объятых «жасминовыми революциями», ни один конституционный совет не заявил о себе как институт, на который возложена высокая миссия обеспечения конституционности передачи власти, конституционности введения чрезвычайного положения, защиты прав и свобод граждан и т. д. В лучшем случае они сказали свое слово, когда потребовалось «оформить должным образом» произошедшие в стране перемены. Так, например, экс-президент Туниса Зиналь-Абидин бен Али срочно был отрешен от власти Конституционным советом Туниса лишь после того, как отказался от борьбы за власть и бежал. В свою очередь, в Кот-д’Ивуаре, где многолетний кризис вылился на рубеже 2010 — 2011 гг. в открытые вооруженные столкновения сторонников вновь избранного и бывшего президентов, Конституционный совет страны продемонстрировал свою неспособность выступать в качестве общепризнанного гаранта законности обнародуемых им итоговых результатов голосования президентских выборов, пересматривая собственные решения в соответствии с изменениями политической конъюнктуры <27>. ——————————— <27> Cheikh Yerim Seek Paul Yao-N’Dre, la derniere carte de Gbagbo // Jeune Afrique от 13 августа 2009 г. URL: http://www. jeuneafrique. com/Article/ARTJA20090813150342.
Не списывая со счетов те успехи, которых удалось добиться институтам конституционной юстиции на поприще охраны конституции в отдельных из рассматриваемых стран, надо признать, что успехи эти не соответствуют уровню тех ожиданий, которые когда-то возлагались на конституционное правосудие как инструмент дальнейшей демократизации постколониальных стран Азии и Африки. Очевидно, что ожидания эти были во многих отношениях завышенными, что институт конституционной юстиции существует отнюдь не в отрыве от окружающей его правовой и политической реальности, что эффективный конституционный контроль чрезвычайно затруднен в условиях системы, в рамках которой отсутствует минимальное разделение властей, где власть сосредоточена в руках исполнительной власти или военных, где наблюдается высокий уровень коррупции и правового нигилизма, а смена властных элит частенько осуществляется путем военных переворотов. В этих условиях «гибкость» модели превращается в институциональный недостаток, фактически гарантирующий политизацию конституционных советов. Крайне показательным в этой связи представляется пример Кот-д’Ивуара. Политический кризис, под знаком которого прошел 2011 г. в Кот-д’Ивуаре, начался в ходе президентских выборов 2010 г. Двумя кандидатами, которые вышли во второй тур в ходе выборов, оказались А. Уаттара и Л. Гбагбо. 2 декабря 2010 г. Независимая избирательная комиссия (НИК) Кот-д’Ивуара объявила о победе А. Уаттары с результатом в 54,1% голосов избирателей. Однако Конституционный совет, в составе которого преобладали сторонники Л. Гбагбо <28>, заявил о «недействительности» результатов, обнародованных НИК, а затем, 3 декабря, отменив результаты в ряде избирательных округов на севере страны, заявил о победе Л. Гбагбо с 51,45% голосов. После подтверждения результатов, обнародованных НИК, специальным представителем ООН в Кот-д’Ивуаре мировое сообщество заявило о признании победителем президентской гонки А. Уаттары. Началось длительное противостояние сторонников кандидатов в Президенты страны. ——————————— <28> Там же.
Поддержка, оказанная Л. Гбагбо в декабре 2010 г., не помешала Конституционному совету Кот-д’Ивуара в кратчайшие сроки после пленения Президента силами оппозиции в апреле 2011 г. пересмотреть свое решение. Впрочем, нельзя сказать, что это стало неожиданным примером проявления Конституционным советом «гибкости» при принятии решений. Попрание прав политической оппозиции, лишение ряда этнических групп избирательных прав, вынесение судебными инстанциями заведомо политизированных решений в угоду действующему режиму десятилетиями сочетались в Кот-д’Ивуаре с желанием правящих элит «соблюсти необходимые приличия». Чего стоит одна «эпопея» с неоднократным пересмотром ст. 35 Конституции, с тем чтобы не допустить, а позднее (под давлением мирового сообщества), наоборот, чтобы допустить того же А. Уаттару к выборам. Институт конституционного правосудия в этих условиях оказался низведен до положения политически полезного властям атрибута. По сей день Конституционный совет Кот-д’Ивуара в глазах политических элит страны остается прежде всего инструментом легитимизации власти. Едва вступив в должность, А. Уаттара первым делом сменил Председателя Конституционного совета Кот-д’Ивуара — уже 25 июля 2011 г. он назначил на эту должность Ф. Водье, своего сторонника, активно поддерживавшего его в ходе конфликта. Ф. Водье сменил на этом посту большого друга прежнего Президента Л. Гбагбо — П. Я. Н’Дре, не досидевшего до конца своего срока ни много ни мало 4 года (он был назначен Председателем КС лишь 8 августа 2009 г.). В большинстве рассматриваемых стран Азии и Африки конституционные советы, созданные по французскому образцу, существуют около двух десятилетий, и итогом этих лет является общая неудовлетворенность их работой. Каково будущее конституционных советов стран Азии и Африки? Смогут ли они стать столь же эффективным механизмом защиты прав и свобод граждан, конституционного нормоконтроля и т. д., каким стал за полвека своего существования Конституционный совет Франции, или так и останутся лишь «удобным атрибутом»? Не пойдут ли и другие страны, воспринявшие французскую модель конституционной юстиции, по пути, который был избран властями Марокко, решившими отказаться от французской модели как более уязвимой для обвинений в несоответствии общепринятым стандартам независимости отправления правосудия, в пользу «общепризнанной» континентальной модели, не дающей повода для споров о неоднозначной политико-правовой природе органа конституционного правосудия? Пока на все эти вопросы нет ответов. Очевидно одно: отсутствие политико-правовой обусловленности институциональных особенностей модели затрудняет ее развитие в воспринявших ее странах Азии и Африки, заведомо снижая эффективность ее функционирования, и делает неясными дальнейшие перспективы ее развития.
