(«Культура: управление, экономика, право», 2008, N 4)
УДАРНЫЕ ОБЛОЖКИ
И. В. АБЕЛЬ
Некоторое время назад в мировой и отечественной эстраде существовало понятие «шлягер» (от немецкого глагола «бить, ударять»), обозначающее поистине популярное среди массового слушателя музыкальное произведение легкого жанра. Теперь это называют «хитом». Однако в данной статье речь пойдет отнюдь не об эстраде, а о книгоиздательской деятельности, поскольку последнее десятилетие ее существования в России может быть определено и через шлягерную политику в книгопечатании.
При широком спектре того, что представляет читателям книжный рынок, где учитываются чуть ли не все вкусы и пристрастия, возникает насущная проблема выгодно продать ту или иную книгу. Для этого продумываются и осуществляются различные маркетинговые мероприятия — от прямолинейной рекламы, в чем сказывается веяние нашего времени, до старомодной по существу, но вписанной в современный ритм жизни встречи автора книги с потенциальными читателями, читай — покупателями его произведения. И в этом ряду ударность, внешняя привлекательность, зазывность книжной обложки играет свою, и немалую, роль. В свое время красивыми обложками могли сопровождаться книги, рассчитанные на детского и юного читателя. В этом случае обложка тоже играла роль того, что привлекало к себе внимание ребенка и его родителей. Правда, при этом она была нередко если не произведением искусства, то вполне профессионально выполненной художественной продукцией.
Рекламный подтекст в таком случае подразумевался, но не имел такого значения, как это сложилось сейчас. Хорошо выполненное оформление было для начинающего читателя и уроком хорошего вкуса, изобразительным предисловием к будущему прочтению книги. Кроме того, рисунок на обложке был дополнен, как правило, некоторым количеством цветных или черно-белых иллюстраций, что создавало единый и развивающийся образ книги, прекрасно сочетающийся с текстом.
Можно говорить о том, что в издательской деятельности советского и раннего постсоветского времени давали о себе знать идеологические издержки, но при этом качество оформления часто было достойным самых высоких похвал, чего нельзя сказать как о норме о книгах теперешних издательств. Во-первых, рисованные, причем несколько аляповато и вульгарно, обложки теперь нередки и в книгах, адресованных для взрослых. Здесь иллюстраторы и издатели бывают достаточно изобретательны, поскольку широко применяют в оформлении книг репродукции с известных картин.
Однако если же говорить о фактической стороне вопроса, очевидно, что даже старые мастера живописи, чьи произведения смело и порой парадоксально, даже экстравагантно задействованы для привлечения читательского внимания к данному изданию, не спасают положения. Коммерческий дух с его балаганностью и пошлостью затронул и то, что делается в сфере оформления книг. То есть такой изначально шлягерный уровень визуального представления той или иной книги становится тоже чем-то вроде маркетинговой разработки, мерой, способствующей быстрому и, скорее всего, агрессивному продвижению подобной продукции культурного рода.
Нередко обложкой, то есть рисунком на ней с обеих (!) сторон, изобразительный ряд книги и ограничивается, что свидетельствует не то чтобы о падении книгоиздательской культуры, а о том, что и таким способом издательствам приходится встраиваться в реалии наших дней, чтобы и элементарно выжить, и иметь в настоящем и будущем возможность продолжать свою деятельность.
Причем в данном случае речь идет не о книгах-подарках, которые во все времена были дорогими и изобразительно сверхкачественными, хотя и рассчитаны оставались на достаточно небольшой круг состоятельных людей. Тут речь идет о массовой продукции, о том, что законы рынка отрицательно сказываются на практике книгоиздания, что можно показать на примере двух изданий «Библиотеки всемирной литературы» — предыдущего, которое поистине стало культурным и эпохальным событием семидесятых годов прошлого века, и нынешнего. Дело не только в том, что теперь в «БВЛ» значительно, в несколько раз, увеличено количество томов, а в том, что издержки изобразительности коснулись и данного, по существу, все еще как раритетного, так и образцового издания.
Прежние тома «БВЛ» выходили в суперобложке, на которой кроме названия тома и автора произведений находились оригинальные, то есть специально для данного тома выполненные, иллюстрации или репродукции известных произведений живописи и декоративно-прикладного искусства, тематически близкие содержанию того, что опубликовано было в данном томе.
Нельзя сказать, что все без исключения тома «БВЛ» были оформлены безоговорочно удачно, но при этом бесспорно то, что даже при среднем уровне оформления каждый том имел свой образ, который соотносился и с типовым обликом издания и нес в себе черты оригинальности и редкого мастерства.
Очевидно, что это было и воспитанием художественного вкуса, делая каждый том уникальным и праздничным. Чего стоит, например, том «БВЛ», посвященный зарубежной поэзии XX в., где напечатаны были репродукции картин известных художников, которые без этого повода вряд ли могли быть столь широко (при тираже в сотни тысяч экземпляров) доступны любителям искусства, а не только книгочеям. В повторении «БВЛ» использован тот же изобразительный ход. Но ушла какая-то элегантность, меньше стало изобразительной внятности.
Например, если прежде на цветном, в тон цвету очередного тома, корешке суперобложки парил белый силуэт Пегаса, как образа литературного творчества, то теперь на том же месте фрагмент какой-то жестковатой по духу, в чем-то контрастной содержанию, обостряющей его до конфликта картины. Да и те репродукции, которые занимают обе стороны суперобложки, выполнены более крупно и как-то прямолинейно по своей выразительности.
Несомненно, их связь с текстом заявлена и вполне конкретно оформлена в изобразительном решении суперобложки. И все же сейчас изданиям «БВЛ», даже при том, что они качественно выделяются из всего многообразия сугубо художественной по содержанию продукции, не хватает возвышенности и некоторой идеальности. И формат книг, и бумага, и шрифт очень удачны в данном случае, но все же не хватает того, что иллюстрации и текст безусловно и прочно сопряжены друг с другом, то есть того, что было в предыдущем издании этой же серии, которое по праву можно назвать классикой советского книгоиздания без всяких оговорок и сомнений. Как видим, если одно из самых лучших, если не самое лучшее, по профессионализму подготовки издание страдает от торгашеского духа времени, то что же тогда говорить о продукции, адресованной самому широкому и менее требовательному читателю.
Опять же, дело не в изысках вроде издания гоголевской повести в виде рукописи или чего-то еще в том же роде, а в ежедневной практике, рассчитанной на то, что книгу обязательно возьмут, не могут не взять в руки, и с большой вероятностью — приобретут. Здесь же дает о себе знать еще одна тенденция, напоминающая о недавних перипетиях интереса к чтению. Существовал миф, что Россия в широком смысле слова — читающая страна, хотя читали не все и отнюдь не всегда то, что хотели прочесть. Пеной этого мифа стало то, что появился спрос на собрания сочинений зарубежных и отечественных писателей. Причем, как нередко об этом писалось с грустной иронией в публицистических статьях, книги подбирали обложками под цвет обоев, по количеству, поскольку престижно иметь было те или иные собрания сочинений в принципе. Не для чтения, а как элемент декора и как показатель возможностей и значительности обладателя книг. Они выставлялись на полки порой не для чтения, а как домашняя выставка, будучи поводом для гордости их обладателей и указанием на их влиятельность и обширные связи.
Нечто похожее, но уже на новом витке, происходит и сейчас. Если посмотреть на собрания сочинений известных писателей и отдельные тома, где собраны избранные их произведения, становится видно, что торжественностью своего внешнего образа, солидностью оформления они тоже рассчитаны не на чтение, а на бесполезное нахождение в книжных шкафах. Показателем, что это именно так, а не иначе, служат известные примеры того, что в букинистических магазинах старые книги различаются в цене не из-за того, в каком они состоянии в данный момент находятся, а от того, есть ли на них или нет суперобложка.
Прежде всего это касается серии «Литературные памятники» и той же «БВЛ» конца двадцатого века. В зависимости от наличия или отсутствия суперобложки цена этих книг может различаться в два и более раз. Так, например, в букинистическом отделе одного из Домов книги, что на окраине столицы, купил том «БВЛ», посвященный европейской новелле эпохи Возрождения. Так совпало, что именно этот том оказался в продаже в двух ипостасях своих — с суперобложкой и без нее.
Оказалось, что книга и суперобложка стоят одинаково, то есть один и тот же текст, но дополненный суперобложкой дороже его же, но без нее. Конечно, можно порассуждать о том, что приятно иметь издание в полном, а не в сокращенном оформлении. Однако, думается, любителю литературы все же интересен сам текст, а вот тому, кто относится к книге как к вложению капиталов, важнее, чтобы товарный вид ее был максимально рентабельным для возможной дальнейшей продажи. (К слову сказать, когда видишь ряды томов прежней «БВЛ», которые несколько десятилетий назад воспринимались как что-то необыкновенное, становится грустно — и потому, что радость обладания такими изданиями сведена до банальности, когда они стоят теперь нередко дешевле книг, выпущенных сегодня, и потому, что это свидетельствует о том, что аляповатые издания при всех их претензиях и амбициях теснят настоящую культуру книгоиздания). И дело тут не в ностальгии по тому, что было, а в том, что в наше время культура книгоиздания если не вовсе утрачена, то как-то измельчала, стала товаром и потеряла изысканность и неординарность.
Следуя известной русской пословице, книги и теперь «встречают по одежке» (в данном ракурсе — обложке), но уже не «провожают по уму», потому что читают столь же поверхностно, сколь банально выглядит издание на полке магазина. Когда оглядываешь взглядом то, что призывает здесь обратить на себя внимание, то остается ощущение пестроты и какого-то однообразия, как будто попал на ярмарку и совершенно определенно она является ярмаркой тщеславия, чего вроде бы и не должно быть по сути книгоиздательской деятельности, а стало повседневностью и нормой при всей их пошлости и дилетантизме. Такому положению дел можно найти толику объяснений, которые все же не кажутся бесспорными и полностью убедительными. Именно поэтому нужно в книгоиздании различать то, что уместно для популярной музыки и что не всегда приемлемо для пополнения спроса на чтение. Как известно, чаще всего шлягеры в музыке живут не слишком долго. И исключения из этого правила бывают редки. А вот книги — настоящие культурные долгожители, они остаются наследством у будущих поколений их владельцев. И поэтому в их печатании полезнее и правильнее избегать суетности и банальности, во всяком случае — в идеале.
