(Клочков В. В.) («История государства и права», 2010, N 12)
ИДЕЯ И ИНСТИТУТ СОБСТВЕННОСТИ В АНГЛИЙСКОМ ПРАВЕ РАННЕГО НОВОГО ВРЕМЕНИ <*>
В. В. КЛОЧКОВ
——————————— <*> Klochkov V. V. An idea and institution of prorerty in early modern english law.
Клочков Виктор Викторович, доцент кафедры теории права Таганрогского технологического института Южного федерального университета, кандидат исторических наук.
Целью статьи является анализ идеи собственности и ее институционального воплощения в рамках фиксированных в праве и юридических процедурах гарантий в Англии раннего Нового времени.
Ключевые слова: идея собственности, институт собственности, история институтов, конституционная монархия, прерогативные полномочия, Англия раннего Нового времени.
The aim of an article is the analysis of idea of the property and its institutional embodiments within the limits of fixed in the law and legal procedures guarantees in Early Modern England.
Key words: the idea of property, an institution of property, history of institutions, institutional analysis, constitutional monarchy, prerogatives of the Crown, Early Modern England.
Идея этой работы формировалась долго и под влиянием множества факторов, на первый взгляд мало связанных между собой. Некогда замечание Ж. ле Гоффа о том, что историк всегда предпочитает человеческие существа абстракциям, но не в состоянии понять их иначе, чем в рамках социальных и правовых институтов, серьезно повлияло на формирование интереса к истории институтов и проблемам институционального анализа <1>. Впоследствии изучение средневековых и раннесовременных политических институтов Англии привело к пониманию их особой по сравнению с континентальной Европой природы и той роли, которую они сыграли в процессе модернизации английского общества и государства в раннее Новое время. ——————————— <1> Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М., 1992. С. 124 — 125.
Вопрос о том, почему именно английские политические институты и английское право обеспечили социальный консенсус и устойчивый экономический рост, традиционно задавался поколениями историков: от знатока английской конституционной истории начала XIX в. Г. Халлама до современного шотландского историка А. Макфарлейна <2>. С другой стороны, институциональный анализ политических процессов в современной России, предпринятый, в частности, Е. Гайдаром <3>, заставлял задуматься и над тем, почему аналогичный английскому результат оказался недостижим для российского общества. ——————————— <2> См.: Hallam H. View of the State of Europe During the Middle Ages. New York, 1874 (reprint); Macfarlane A. The Origins of English Individualism. Oxford, 1978. <3> См.: Гайдар Е. Государство и эволюция. М., 1994; Он же. Смуты и институты. М., 2009.
Направление поиска «недостающего элемента» в институциональной системе, отсутствие которого обрекало модернизационные усилия на неудачу, было задано несколькими работами Э. де Сото <4>. По мере работы над темой росла убежденность в том, что именно собственность является той линзой, которая позволяет исследовать кажущиеся не связанными события. Наибольший интерес с этой точки зрения представляет исследовательская область, где пересекаются право и теория собственности, а также те объяснения места и роли общественных институтов, которые такое исследование способно дать. Применительно к данной работе это означает попытку ответа на вопросы, каким образом идея собственности в том виде, как она существовала в раннесовременной Англии, способствовала становлению института собственности и его правовой защите и каким образом сложившееся распределение собственности в послереволюционный период повлияло на достижение социального консенсуса. ——————————— <4> De Soto H. The Missing Ingredient // The Economist, 11 — 17 September. 1993; Де Сото Э. Иной путь. Челябинск, 2007. Первая статья была найдена едва ли неслучайно во время сбора материала для диссертационной работы, дальнейшие изыскания стали предметом профессионального интереса.
Одно из первых обращений к естественному праву как основанию собственности можно найти у Жана Бодена (1530 — 1596) в его трактате «Шесть книг о республике» (1576). Задачей Бодена было обоснование королевской прерогативы, что он и сделал, предложив непривычное толкование полномочий суверенного правителя как «не ограниченных ни властью, ни обязанностями, ни временем». Под отсутствием ограничений Боден понимал свободу от ограничений, налагаемых человеческой волей и человеческими законами. Однако суверен следует также Божественному и естественному праву, что требует от него соблюдения и уважения прав собственности его подданных на том основании, что «каждому следует воздать должное». Обладающее собственностью домашнее хозяйство является основой государства. Власть суверена останавливается у порога домашнего хозяйства. Власть (imperium или potestas) не следует смешивать с собственностью (dominium или proprietas). Отсюда следует, что суверен при всем его всевластии не может присваивать имущество своих подданных. Без их согласия он не должен ни отбирать у них собственность, ни облагать их налогами (произвольное налогообложение равнозначно конфискации). В своем трактате Боден сформулировал основополагающий принцип западной политической теории и практики, а именно, что государство не может предъявлять никаких прав на чью-либо частную собственность <5>. ——————————— <5> См.: Пайпс Р. Собственность и свобода. М., 2000. С. 46 — 47.
В Англии XVII в. эти идеи приобрели непосредственное политическое значение. С самого начала конфликта между короной и общинами делались ссылки на прирожденное право англичан. Это понятие появилось в XVI в., но тогда оно означало наследственное достояние, т. е. нечто, на что мог предъявлять право родившийся в семье, которая обладала определенными правами, например правом претендовать на корону. Теперь оно обрело намного более широкое значение и включило в себя права, которыми любому, пусть и самому убогому, человеку дано пользоваться просто потому, что он человек. В 1640 г. в прениях по поводу «корабельных денег», широко воспринимавшихся как незаконный налог, один член парламента утверждал, что подданные короля «имеют прирожденное право на законы королевства». Вместе с понятием suum это легло в основу современного представления о правах человека, представления, нигде за пределами западной цивилизации неизвестного. Идеи собственности, имевшие хождение в Англии в раннее Новое время, имели ясный и однозначный политический смысл: король не должен нарушать ни одно из прав собственности своих подданных. Если он такое допускает, то оказывается в состоянии войны с ними и повиноваться ему не следует. Частная собственность неприкосновенна — этот принцип в Англии и ее владениях стал в XVII в. общепринятым. К идее Декарта «Мыслю — следовательно, существую» английские теоретики добавили максиму «Существую — следовательно, имею собственность». Более того, представление, что простейший вид нашей собственности — это мы сами, означает, что собственность по необходимости предполагает свободу. Утверждать, что мы «принадлежим себе», т. е. являемся своей «собственностью», равносильно утверждению, что мы вольны располагать собой, в чем и состоит смысл свободы. Раннесовременные идеи собственности получили свое институциональное воплощение в реформах английского права революционной эпохи. Не требует доказательств тот факт, что английское конституционное право в период с 1640 по 1689 г. претерпело довольно радикальные изменения. Было установлено верховенство парламента, а прерогативные суды, созданные королями династии Тюдоров, были упразднены. Напротив, суды общего права приобрели статус высших судов, а судьям были дарованы пожизненные полномочия. Наконец, королевская власть была ограничена писаным Биллем о правах, а принцип веротерпимости распространился и на протестантские конгрегации. Куда менее бесспорны масштабы и природа перемен в иных отраслях права. Обычно отмечается, что в раннесовременный период имело место постепенное развитие английской правовой системы, а не стремительные фундаментальные перемены, обусловленные внешними для права обстоятельствами. Иногда говорят даже об удивительной целостности и преемственности английского права во всех перипетиях XVII в. <6>. ——————————— <6> Берман Г. Дж. Право и вера в трех революциях // Вера и закон: примирение права и религии. М., 2008. С. 120.
Не отвергая подобного предположения в целом (тем более что в отношении развития процессуальных аспектов английского права оно вполне справедливо), возможно предложить несколько иное объяснение. Смысл его состоит в том, что в раннее Новое время произошли значительные перемены в области не только конституционного, но и частного права, позволившие зафиксировать и гарантировать юридически те отношения собственности, которые сложились в результате политических перемен XVII в. Такой подход позволяет практически проследить тесную связь юридически защищенной частной собственности с интерпретациями «прирожденных прав английского народа», столь характерными для раннесовременного периода. В XVI — первой половине XVII в. судьи общего суда стали пользоваться прецедентом, чтобы получить превосходство над конкурирующими судами и ограничить их юрисдикцию. Это привело их (и в особенности председателя Суда Королевской скамьи сэра Эдварда Кока) к прямому столкновению с королем. Исторический подход Кока стал важной частью идеологии английской революции. Радикальный пуританин Джон Лильберн приходил в палату общин с Библией в одной руке и с «Институциями» Кука — в другой <7>. ——————————— <7> Там же. С. 121.
Упразднение в 1641 г. прерогативных судов парламентом ознаменовало грандиозную перемену в английском праве. С одной стороны, это означало уничтожение и материального, и процессуального права, применявшегося этими судами, а с другой — стимулировало радикальные перемены в материальном и процессуальном общем праве, которое отныне стало применимо к делам, ранее решавшимся в прерогативных судах. Так суды общего права получили исключительную юрисдикцию над уголовными делами, с правом обращения к суду присяжных по преступлениям любой тяжести. Это означало, что предварительное расследование преступления теперь контролировалось отчасти системой предписаний Habeas Corpus (которая была значительно расширена и в конце концов в 1679 г. стала предметом фундаментального статута), а отчасти — системой залога (bail), которая была также модернизирована статутом. Чрезмерные штрафы были отменены, впервые появилось право не давать показания против самого себя. Из уголовного процесса были исключены пытки. Изменилась и природа суда присяжных. Ранее жюри было деятельным органом расследования, которое должно было предварительно установить виновность или невиновность обвиняемого, а затем на судебном заседании просто объявить свой вердикт; теперь жюри стало пассивным органом, который, ничего не зная о преступлении заранее, должен был оценивать доказательства, предъявленные во время судебного заседания. Эти преобразования коснулись и гражданского процесса в судах общего права, поскольку там тоже использовался суд присяжных. В гражданских делах был введен состязательный обмен бумагами, и свидетели подвергались опросу и перекрестному допросу представителями сторон. Кроме того, реформы гражданского права коснулись и классификации исков. Благодаря широкому использованию юридических фикций иск о восстановлении нарушенного владения недвижимостью (action of ejectment) трансформировался в иск о признании правового титула на землю (action to try title to land), иск о присвоении движимой вещи (action of trover) — в иск о признании правового титула на движимость (action to try title to chattels), иск об убытках из неисполнения положительно выраженного обязательства (action of soecial assumpsit) — в иск о взыскании убытков из нарушения договора (action for breach of contract), а иск об убытках из неисполнения подразумеваемого обязательства (action of general assumpsit) — в иск о неосновательном обогащении (action for unjust enrichment). Таким образом, хотя старые формы сохранились, их функции модернизировались <8>. ——————————— <8> Cotterell M. Interregnum Law Reform // English Historical Review. 83, 1968. P. 689 — 704.
Таким образом, реформы права в раннесовременную эпоху позволили подданным английской короны обрести юридически гарантированное право частной собственности — право, в отсутствии которого остальные права, по убеждению англичан того времени, не значат почти ничего. Теоретическое осмысление проблем собственности в этот период позволило сформироваться чрезвычайно широкому понятию собственности, включающему в себя не только вещи, но и вообще все, на что человек может обратить свое притязание, включая его жизнь и свободу. Также очевидно, что юридическая защита права собственности не стала бы реальностью без предваряющего ее уважения к частной собственности. В английском обществе революционной поры было широко распространено убеждение в том, что права — это защита от государства, а собственность — мощный оплот против притязаний государственной власти. Характерным подтверждением этого взгляда являются любопытные данные, приведенные некогда профессором Дж. Миллером в работе, посвященной проблемам английского конституционного устройства в эпоху поздних Стюартов. Анализируя причины принятия Habeas Corpus Act в 1679 г., автор указывает на прямую связь конституционного закрепления личных прав и прав собственности с тем, что доля принадлежащего собственно короне имущества в отношении к национальному доходу страны сократилась в XVII в. впятеро, составив в 1690 г. немногим более 3% <9>. ——————————— <9> Miller J. The Potential for «Absolutism» in Later Stuart England // History. 89, 1983. P. 42.
Рассматривая идею собственности и ее институциональное воплощение в рамках четко фиксированных в праве и юридических процедурах гарантий, можно по-новому взглянуть на многие исторические события. Применительно к истории Англии в раннее Новое время гипотеза будет выглядеть так: оформление конституционной монархии, ограничение королевской прерогативы и признание неотъемлемых прав личности стало возможным благодаря приватизации собственности и господству права, определявшего ее четкие юридические гарантии и позволявшего трактовать «прирожденные права английского народа» как его собственность. Из всех конфигураций собственности только частная собственность могла обеспечить этот положительный исторический эффект.
