(Брежнев О. В.) («Конституционное и муниципальное право», 2013, N 5)
ПРОКУРОР КАК УЧАСТНИК КОНСТИТУЦИОННОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА: ПРОБЛЕМЫ, ТЕНДЕНЦИИ, ПЕРСПЕКТИВЫ <*>
О. В. БРЕЖНЕВ
——————————— <*> Brezhnev O. V. The procurator as a participant of the constitutional judicial proceeding: problems, tendencies, perspectives.
Брежнев Олег Викторович, заведующий кафедрой государственного строительства и конституционного права Курской академии государственной и муниципальной службы, доктор юридических наук, профессор.
Необходимость решения задач по обеспечению законности, укреплению правопорядка в стране обусловливает потребность в полноценном участии прокурора в конституционном судопроизводстве как в качестве стороны по делу, так и лица, обладающего правом вступить в судебный процесс в общественных и государственных интересах.
The necessity for solution of the tasks on ensuring legitimacy, strengthening of legal order in the state conditions the need for a full-fledged participation of the procurator in the constitutional judicial proceeding both as a party to a lawsuit and the person empowered to act in the judicial proceeding in public and state interests.
В соответствии с Конституцией России (ч. 1 ст. 129) и Федеральным законом «О прокуратуре Российской Федерации» (ст. 1) прокуратура представляет собой единую федеральную централизованную систему органов, осуществляющих от имени Российской Федерации надзор за соблюдением Конституции и исполнением законов, действующих на территории нашего государства. В целях обеспечения верховенства закона, единства и укрепления законности, защиты прав и свобод человека и гражданина, а также охраняемых законом интересов общества и государства прокуратура наделена различными полномочиями, в том числе правом обращения в судебные органы и участия в рассмотрении судами различных категорий дел в соответствии с процессуальным законодательством. Реализация полномочий прокуратуры, касающихся взаимодействия с судебными органами власти, обладает известной спецификой, обусловленной правовым положением суда, в который обращается прокурор. Однако представляется важным отметить, что сама возможность такого обращения и участия прокурора в судебном процессе должна обеспечиваться применительно к любому судебному органу, осуществляющему полномочия в сфере как общей, так и специализированной юрисдикции. Это касается и правомочий прокурора в сфере конституционного судопроизводства — особой формы судебной власти, реализуемой Конституционным Судом России и конституционными (уставными) судами субъектов Федерации. Принципиальная необходимость участия прокурора в конституционном судопроизводстве обусловлена следующими обстоятельствами. Во-первых, общностью задач, стоящих перед органами прокуратуры и судебного конституционного контроля (защита основ конституционного строя Российской Федерации, конституционных прав и свобод человека и гражданина, обеспечение верховенства и прямого действия Конституции на всей территории государства). Во-вторых, Конституционный Суд России и конституционные (уставные) суды субъектов Федерации осуществляют контроль в отношении тех нормативных правовых актов, которые являются предметом и прокурорского надзора с точки зрения соответствия их Конституции Российской Федерации и федеральным законам. Это касается конституций, уставов, а также законов субъектов Федерации, иных нормативных актов, изданных законодательными (представительными) и исполнительными органами государственной власти субъектов Федерации, муниципальных нормативных правовых актов (п. «б» ч. 2 ст. 125 Конституции, ч. 1 ст. 27 Федерального конституционного закона «О судебной системе Российской Федерации», ч. 2 ст. 1, ч. 1 ст. 21 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации»). Несмотря на указанные выше обстоятельства, вопрос об участии прокурора в конституционном судопроизводстве не получил пока последовательного, единообразного и логичного решения в федеральном законодательстве и законодательстве субъектов Федерации. В общем плане можно выделить три основные процессуальные модели участия прокурора в конституционном судопроизводстве. При этом содержательно они не носят взаимоисключающий характер. Первая модель предполагает, что прокурор наделяется правом выступать в качестве заявителя в судебном органе конституционного контроля, т. е. является лицом, могущим посредством своего обращения возбудить конституционное судопроизводство. В связи с этим он обладает правами стороны в судебном процессе: может знакомиться с материалами дела, излагать свою позицию в судебном заседании, задавать вопросы другим участникам процесса, заявлять ходатайства, в том числе об отводе судьи, знакомиться с письменным отзывом другой стороны на свое обращение, представлять доказательства и т. д. Данная модель была в полной мере реализована в Законе РСФСР от 12 июля 1991 г. N 1599-1 «О Конституционном Суде РСФСР», который наделял Генерального прокурора РСФСР правом обращаться в Конституционный Суд с ходатайством о проверке конституционности международного договора или нормативного акта в целом или в отдельной его части безотносительно к его применению, т. е. в порядке абстрактного нормоконтроля (ч. 1 ст. 59). В связи с этим Генеральный прокурор мог обладать статусом стороны в конституционном судопроизводстве (ч. 2 ст. 36). Отметим, что первоначальная редакция принятого 17 января 1992 г. Закона «О прокуратуре Российской Федерации» содержала норму (ч. 3 ст. 8) о том, что «Генеральный прокурор Российской Федерации, прокурор республики в составе Российской Федерации вправе в пределах своей компетенции обращаться в соответствующий конституционный суд с ходатайством о проверке конституционности международного договора или нормативного акта и излагать свою позицию по рассматриваемому вопросу на его заседании». Весьма примечательно, что это полномочие рассматривалось в законе, как вытекает из названия его ст. 8, как форма участия прокуратуры в правотворческой деятельности, с чем можно согласиться, если рассматривать судебный конституционный контроль как своего рода негативное правотворчество. Следует обратить внимание и на содержавшуюся в ст. 36 Закона «О прокуратуре Российской Федерации» (в редакции от 17 января 1992 г.) норму о полномочии Генерального прокурора на внесение представления в Конституционный Суд, если он усматривает, что постановление Пленума Верховного Суда не соответствует конституции Российской Федерации. Хотя в данном случае речь шла, по существу, об отдельном полномочии Конституционного Суда, оно не получило регламентации в Законе «О Конституционном Суде РСФСР» и, вероятно, в том числе по этой причине, практически не реализовывалось. Внесенные в 1992 г. поправки в действовавшую в то время Конституцию Российской Федерации, включившие в число объектов судебного конституционного контроля правовые акты всех органов исполнительной власти (причем как нормативные, так и ненормативные), потенциально должны были расширить участие Генерального прокурора, осуществляющего надзор за законностью этих актов, в конституционном судопроизводстве. Однако, как и в вышеупомянутом случае, это полномочие Конституционного Суда не было законодательно детализировано. Принятая в 1993 г. Конституция Российской Федерации (ст. 125) и позднее — Федеральный конституционный закон от 21 июля 1994 г. N 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» не включили Генерального прокурора в перечень субъектов, обладающих правом обращаться в Конституционный Суд. Подобную позицию, обусловленную во многом отсутствием у законодателя на момент принятия данных правовых актов концептуальных представлений о статусе прокуратуры, ее месте в системе органов государственной власти, нельзя считать оправданной. Реализуя свои надзорные полномочия, прокурор не только сталкивается с дефектами нормативных правовых актов, но и обладает сведениями о специфике их применения, возникающих при этом противоречиях. Исходя из этого, он должен обладать возможностями принять меры к устранению вышеуказанных дефектов, в том числе посредством использования механизмов конституционного судопроизводства. Попытки решить эту проблему в дальнейшем предпринимались как самим Конституционным Судом Российской Федерации, так и законодателем. Рассматривая дело о проверке конституционности ряда норм Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации <1> и Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации», Конституционный Суд в Постановлении от 18 июля 2003 г. N 13-П <2> признал данные законоположения не соответствующими Конституции в части, допускающей обращение прокурора в суд общей юрисдикции с заявлением о признании положений конституций и уставов субъектов Российской Федерации противоречащими федеральному закону, подтвердив тем самым, что судебный контроль в отношении данных актов может осуществляться исключительно посредством конституционного судопроизводства. ——————————— <1> Далее — ГПК РФ. <2> Собрание законодательства Российской Федерации. 2003. N 30. Ст. 3101.
Далее Конституционный Суд сделал следующий вывод: «…с предусмотренным Федеральным законом «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» правом соответствующего прокурора или его заместителя опротестовывать правовые акты законодательного (представительного) органа субъекта Российской Федерации, включая их конституции (уставы), противоречащие Конституции Российской Федерации, корреспондирует исключительное полномочие Конституционного Суда Российской Федерации проверять соответствие Конституции Российской Федерации конституций и уставов субъектов Российской Федерации (статья 125, часть 2, Конституции Российской Федерации). Следовательно, закрепленные федеральными законами полномочия органов прокуратуры, осуществляя обеспечение исполнения Конституции Российской Федерации, соответствия ей конституций (уставов), законов и иных правовых актов субъектов Российской Федерации, обращаться в суд с заявлениями о проверке нормативных правовых актов субъектов Российской Федерации, с одной стороны, и исключительные полномочия Конституционного Суда Российской Федерации в области судебного конституционного контроля — с другой, предопределяют для Генерального прокурора Российской Федерации возможность обращаться в Конституционный Суд Российской Федерации по вопросу о соответствии Конституции Российской Федерации конституций и уставов субъектов Российской Федерации, в том числе вне связи с их применением в конкретном деле» (выделено мной. — О. Б.) (п. 5.2 мотивировочной части Постановления от 18.07.2003 N 13-П). Таким образом, Конституционный Суд признал допустимыми обращения Генерального прокурора в этот орган с требованием проверки конституций (уставов) субъектов Федерации, направленные в порядке абстрактного нормоконтроля. Признавая необходимость предоставления Генеральному прокурору полномочия по обращению с запросом в Конституционный Суд, следует вместе с тем выразить ряд сомнений в отношении обоснованности вышеуказанной правовой позиции. Во-первых, как вытекает из Постановления от 18 июля 2003 г. N 13-П, эта позиция обусловлена логикой мотивировки данного решения Конституционного Суда и сформулирована на основе системного толкования норм Федеральных законов «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» и «О прокуратуре Российской Федерации». Однако она не имеет должной конституционной основы. Субъекты, наделенные правом обращаться в Конституционный Суд с запросами о проверке конституционности нормативных правовых актов безотносительно к их применению, исчерпывающим образом перечислены в ч. 2 ст. 125 Конституции. Дополнить данную норму можно только посредством принятия закона о поправке к Конституции. Расширительное истолкование этого конституционного положения, допускающее признание права на обращение в Конституционный Суд и за теми субъектами, которые не упомянуты непосредственно в Конституции, в том числе за Генеральным прокурором Российской Федерации, противоречит его смыслу и предназначению. Во-вторых, реализация данной правовой позиции невозможна без внесения изменений в законодательство, регламентирующее осуществление конституционного судопроизводства, с чем, по-видимому, отчасти связано отсутствие на сегодняшний день каких-либо запросов Генерального прокурора в Конституционный Суд в соответствии с правовой позицией, сформулированной в Постановлении от 18 июля 2003 г. N 13-П. Решение о наделении Генерального прокурора правом обращения в Конституционный Суд в порядке конкретного нормоконтроля было принято законодателем. В соответствии с ч. 3 ст. 128 Конституции полномочия, порядок образования и деятельности Конституционного Суда Российской Федерации устанавливаются федеральным конституционным законом. Имея в виду, что Конституция (ч. 4 ст. 125) непосредственно не определила субъектов, могущих обращаться в Конституционный Суд с жалобой на нарушение конституционных прав и свобод, Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации» (ч. 1 ст. 96) предусмотрел, что таким правом помимо граждан и их объединений обладают «иные органы и лица, указанные в федеральном законе». Воспользовавшись данной оговоркой, федеральный законодатель при принятии 17 ноября 1995 г. новой редакции Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации» закрепил в его ч. 6 ст. 35 норму о том, что «Генеральный прокурор Российской Федерации вправе обращаться в Конституционный Суд Российской Федерации по вопросу нарушения конституционных прав и свобод граждан законом, примененным или подлежащим применению в конкретном деле». Правомерно ли расширение федеральным законом круга субъектов конституционной жалобы, основанное на отсылочных положениях Конституции и Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации»? Утвердительный ответ на этот вопрос в известной мере следует из упоминавшейся выше правовой позиции Конституционного Суда, выраженной в его Постановлении от 18 июля 2003 г. N 13-П. Отметим, что за период с 1995 по 2012 г. Генеральный прокурор лишь один раз обращался в Конституционный Суд с жалобой на нарушение конституционных прав граждан. Как вытекает из Определения Суда по данной жалобе, он был признан надлежащим заявителем <3>. ——————————— <3> См.: Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 16 декабря 2004 г. N 394-О по жалобе Генерального прокурора Российской Федерации на нарушение конституционных прав граждан пунктом 3 статьи 26 Федерального закона «Об органах судейского сообщества в Российской Федерации» // Собрание законодательства Российской Федерации. 2005. N 10. Ст. 897.
Вместе с тем заслуживают внимания некоторые предложения об изменении нормы о праве Генерального прокурора на обращение в Конституционный Суд в порядке конкретного нормоконтроля. Во-первых, предпочтительно, чтобы эта норма содержалась в Федеральном конституционном законе «О Конституционном Суде Российской Федерации». Это сняло бы сомнения в ее легитимности и позволило бы «встроить» данное законоположение в общую систему норм, регулирующих осуществление конституционного судопроизводства. Во-вторых, данная норма должна четко указывать на процессуальную форму обращения Генерального прокурора в Конституционный Суд. Такое обращение облекается в форму жалобы на нарушение конституционных прав и свобод граждан. В-третьих, содержание этого законоположения должно соответствовать нормам Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», устанавливающим условия допустимости обращений в орган конституционного правосудия. Исходя из этого, в жалобе Генерального прокурора может ставиться вопрос о проверке конституционности только закона, примененного в конкретном деле, рассмотрение которого завершено в суде, как это предусмотрено п. 2 ст. 97 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» в действующей редакции. В-четвертых, правовая природа обращения Генерального прокурора в Конституционный Суд в порядке конкретного нормоконтроля носит двойственный характер. С одной стороны, поскольку в его жалобе ставится вопрос о признании неконституционной нормы закона, это обращение подается в защиту неопределенного круга лиц, интересы которых затрагивает соответствующая норма. С другой стороны, подобное обращение имеет место постольку, поскольку оспариваемое законоположение, будучи применено судами, нарушило конституционные права конкретного лица. Исходя из этого, жалоба Генерального прокурора имеет целью обеспечение восстановления нарушенных прав этого лица посредством последующего пересмотра вынесенных в отношении его судебных актов как следствие признания примененной нормы закона неконституционной. Возникает вопрос: для чего Генеральному прокурору предоставлено право обращаться с жалобой на нарушение конституционных прав и свобод конкретного гражданина, если соответствующее лицо вправе самостоятельно обратиться в Конституционный Суд? Представляется целесообразным ограничить рассматриваемое правомочие Генерального прокурора в конституционном судопроизводстве определенными социально значимыми основаниями, подобно тому, как это предусмотрено применительно к обращению прокурора в суды общей юрисдикции в защиту прав конкретного лица в ч. 1 ст. 45 ГПК РФ, в соответствии с которой такое обращение допустимо лишь в случаях, если гражданин по состоянию здоровья, возрасту, недееспособности и другим уважительным причинам не может сам обратиться в суд или если он обратился в прокуратуру в целях защиты нарушенных или оспариваемых социальных прав, свобод и законных интересов. Такой подход более соответствовал бы предназначению прокурорского надзора. Он придал бы адресный характер и определенную эффективность жалобе Генерального прокурора в Конституционный Суд как средству защиты прав и свобод личности. В этих же целях можно было бы предоставить право обращения в Конституционный Суд не только Генеральному прокурору, но и его заместителям. Отметим, что в соответствии с ч. 1 ст. 83 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» Генеральный прокурор вправе обращаться в судебный орган конституционного контроля с ходатайством о разъяснении его решения, причем даже в тех случаях, когда он не являлся стороной в соответствующем деле, поскольку все постановления и заключения Конституционного Суда согласно ч. 2 ст. 77 вышеупомянутого Закона ему направляются официально <4>. ——————————— <4> За период с 1995 по 2012 г. Генеральный прокурор четыре раза обращался в Конституционный Суд Российской Федерации с ходатайствами о разъяснении его решений.
Рассматриваемая модель участия прокурора в конституционном судопроизводстве предусмотрена законодательством некоторых субъектов Российской Федерации и реализуется в деятельности их конституционных (уставных) судов. В Республиках Адыгея, Башкортостан, Бурятия, Ингушетия, Кабардино-Балкарской Республике, Республиках Карелия, Коми, Марий Эл, Саха (Якутия), Северная Осетия — Алания, Чеченской Республике, Калининградской, Московской, Самарской, Свердловской областях, городе Москве, Ханты-Мансийском автономном округе соответствующие законы предусматривают правомочие прокурора субъекта Федерации обращаться в конституционный (уставный) суд по вопросу о проверке соответствия конституции (уставу) закона или иного нормативного акта субъекта Федерации в порядке абстрактного нормоконтроля. Помимо этого, в Республиках Адыгея, Ингушетия, Кабардино-Балкарской Республике, Республике Северная Осетия — Алания допускается обращение прокурора соответствующего субъекта Федерации в конституционный суд республики с запросом о проверке конституционности не вступившего в силу межрегионального договора, международного соглашения республики. В законах Республики Северная Осетия — Алания и Московской области прямо закреплено право прокурора обращаться в конституционный (уставный) суд с жалобой на нарушение конституционных прав и свобод граждан законом или иным нормативным актом субъекта Федерации, примененным или подлежащим применению в конкретном деле. Прокуроры республик Башкортостан, Саха (Якутия), Северная Осетия — Алания, Калининградской области, города Москвы наделены возможностью обращаться в конституционные (уставные) суды с запросом о толковании положений конституции (устава) соответствующего субъекта Федерации. В Челябинской области допускается обращение прокурора в Уставный суд по вопросу о соответствии Уставу области проектов законов о внесении изменений и дополнений в Устав. Во многих субъектах Федерации законодательство предусматривает возможность обращения прокурора в конституционный (уставный) суд с ходатайством о разъяснении его решения. Анализ законодательства субъектов Федерации и практики обращений прокуроров в региональные органы конституционного правосудия позволяет сделать ряд выводов. Во-первых, обращение прокурора в конституционный (уставный) суд субъекта Федерации является важным средством обеспечения законности в деятельности его органов государственной власти и местного самоуправления. В силу присущих законодательству федеративного государства системообразующих связей между правовыми актами различного уровня проверка региональных и муниципальных актов на соответствие конституции (уставу) субъекта Федерации, являющейся носителем основополагающих конституционно-правовых ценностей, способствует в конечном итоге реализации Конституции Российской Федерации и федеральных законов на всей территории государства. Во-вторых, поскольку прокурор является федеральным должностным лицом, то норма о его возможности обращения в конституционный (уставный) суд субъекта Федерации должна быть закреплена в Федеральном законе «О прокуратуре Российской Федерации», подобно тому, как это предусматривалось в его редакции от 17 января 1992 г., но с обязательной оговоркой о том, что данное право может быть предоставлено прокурору только законом конкретного субъекта Федерации. В-третьих, наряду с обращением в конституционный (уставный) суд субъекта Федерации прокурор в соответствии с федеральным законодательством вправе оспорить в суде общей юрисдикции любой региональный или муниципальный нормативный правовой акт, кроме конституции и устава субъекта Федерации. Суд общей юрисдикции вправе признавать данные акты противоречащими федеральному законодательству, недействующими и не подлежащими применению. Иногда возникают противоречия между решениями конституционного (уставного) суда и суда общей юрисдикции в отношении одного и того же акта. Представляется важным законодательно закрепить приоритет решений конституционных (уставных) судов по отношению к актам судов общей юрисдикции в сфере нормоконтроля. В-четвертых, полномочие прокурора по обращению в конституционный (уставный) суд с запросом о толковании конституции (устава) субъекта Федерации может способствовать определенной гармонизации противоречий между нормами федерального законодательства, с одной стороны, и нормативными правовыми актами субъекта Федерации, практикой их применения — с другой. Реализация этого полномочия в некоторых случаях позволяет избежать необходимости осуществления судебного нормоконтроля. Вторая модель участия прокурора в конституционном судопроизводстве предполагает его право вступить в судебный процесс по собственной инициативе в общественных и государственных интересах и осуществлять определенные процессуальные права, не будучи заявителем по делу. Данная модель была реализована в Законе «О Конституционном Суде РСФСР» 1991 г., который предусматривал: возможность участия Генерального прокурора РСФСР, наряду с Председателем Верховного Суда РСФСР и Министром юстиции РСФСР, в заседании Конституционного Суда с правом излагать свою позицию по всем рассматриваемым вопросам (ч. 1 ст. 36); обязательное заслушивание Судом выступления Генерального прокурора, если он участвует в процессе и пожелает выступить, по окончании исследования объяснений, показаний и документов, а также в конце возобновленного разбирательства по делу — по поводу его результатов и их значения (ч. 11, 12 ст. 42). С этими нормами корреспондировало положение ч. 5 ст. 31 Закона «О прокуратуре Российской Федерации» в редакции от 17 января 1992 г., которое устанавливало, что Генеральный прокурор в соответствии с законодательством принимает участие в заседаниях Конституционного Суда Российской Федерации. В действующем федеральном законодательстве подобных норм не предусмотрено. Возможность участия прокурора субъекта Федерации или его представителя по собственной инициативе в рассмотрении дела в конституционном (уставном) суде субъекта Федерации предусмотрена в законодательстве Кабардино-Балкарской Республики, Карачаево-Черкесской Республики, Республик Коми, Саха (Якутия), Северная Осетия — Алания, Самарской области. Третья модель участия прокурора в конституционном судопроизводстве предполагает, что он может быть приглашен Конституционным Судом для заслушивания его позиции по делу и для ответов на вопросы судей. Данная модель реализуется практически в деятельности Конституционного Суда Российской Федерации, в связи с чем Генеральный прокурор в марте 2008 г. назначил своего представителя в Конституционном Суде в должности советника Генерального прокурора. Однако Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации» не содержит норм, которые определяли бы процессуальное положение «приглашенного лица». Напротив, законодательство о конституционных (уставных) судах тех субъектов Федерации, которые восприняли эту модель участия прокурора в конституционном судопроизводстве (Республики Адыгея, Карелия, Чеченская Республика, Московская область, город Москва), как правило, содержит специальные нормы, устанавливающие статус лиц, приглашенных для участия в судебных заседаниях. Говоря об участии прокурора в конституционном судопроизводстве, необходимо коснуться и вопроса о его роли в обеспечении исполнения решений Конституционного Суда Российской Федерации и конституционных (уставных) судов субъектов Федерации. В случае если органы государственной власти субъектов Федерации и органы местного самоуправления уклоняются от отмены нормативных правовых актов, признанных органами конституционного правосудия неконституционными (не соответствующими уставу), или от внесения в них изменений и (или) дополнений, т. е. не выполняют свои обязанности, предусмотренные ч. 4 ст. 79 и п. 3 — 5 ст. 80 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» и аналогичными нормами законов субъектов Федерации о конституционных (уставных) судах, прокурор должен внести представление об устранении нарушений закона в соответствующий орган власти. При невыполнении его требований он обязан инициировать возбуждение процедур публично-правовой ответственности органа государственной власти субъекта Федерации или органа местного самоуправления, предусмотренных федеральным законодательством, в том числе посредством обращения в суд общей юрисдикции, если это предусмотрено законом, с целью установления факта уклонения от исполнения решения Конституционного Суда России или конституционного (уставного) суда субъекта Федерации. Органы прокуратуры в соответствии с ч. 2 — 5 ст. 87 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» и аналогичными положениями законов субъектов Федерации о конституционных (уставных) судах обязаны принимать меры, направленные на выявление положений нормативных актов либо договоров, основанных на признанном неконституционным (не соответствующим уставу) решением органа конституционного правосудия полностью или частично нормативном акте либо договоре либо воспроизводящих его или содержащих такие же положения, какие были признаны неконституционными (не соответствующими уставу). На практике нередко встречаются ситуации, когда нормативное положение, содержащееся в правовом акте субъекта Федерации или муниципального образования, дисквалифицируется решением соответственно Конституционного Суда Российской Федерации или конституционного (уставного) суда субъекта Федерации, а органы власти другой республики, края, области или иного муниципального образования в данном субъекте Федерации игнорируют это решение, не вносят в свои нормативные акты каких-либо изменений, вследствие чего нормы, аналогичные признанным неконституционными (не соответствующими уставу), продолжают действовать и применяться, но в других субъектах Федерации или муниципальных образованиях. Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации» (ч. 3 ст. 87) предписывает органам государственной власти субъектов Федерации отменять в установленном порядке положения принятых ими нормативных актов либо заключенных договоров, содержащих такие же положения, какие были признаны неконституционными решением Конституционного Суда в правовых актах других субъектов Федерации. Нормы, предусматривающие аналогичную обязанность органов местного самоуправления применительно к муниципальным нормативным правовым актам, встречаются в законах ряда субъектов Федерации о конституционных (уставных) судах <5>. ——————————— <5> См.: ч. 4 ст. 82 Закона Республики Башкортостан от 27 октября 1992 г. N ВС-13/7 «О Конституционном Суде Республики Башкортостан» (с последующими изменениями и дополнениями).
Во всех случаях выявления нормативного правового акта, основанного на актах, дисквалифицированных решениями органов конституционного правосудия, воспроизводящего их положения или содержащего нормы, аналогичные признанным неконституционными (не соответствующими уставу), прокурор обязан опротестовать соответствующие положения данного акта, а при невыполнении его требований — обратиться в суд общей юрисдикции с заявлением о признании этих норм недействующими, не подлежащими применению, как это предусмотрено ч. 5 ст. 87 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», ч. 3 ст. 22 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации». Органы прокуратуры обязаны принимать меры к реализации правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации в правоприменительной практике (ч. 5 ст. 79, ч. 2 ст. 100 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации»). Прокурор вправе обратиться в суд общей юрисдикции с заявлением о пересмотре судебного постано вления по гражданскому делу, вступившего в законную силу, по новым обстоятельствам, одним из которых согласно ГПК РФ (п. 3 ч. 4 ст. 392, ст. 394) является «признание Конституционным Судом Российской Федерации не соответствующим Конституции Российской Федерации закона, примененного в конкретном деле, в связи с принятием решения по которому заявитель обращался в Конституционный Суд Российской Федерации» <6>. Тем самым обеспечивается восстановление нарушенных прав гражданина, непосредственно обратившегося в Конституционный Суд. Однако данный процессуальный порядок может быть реализован по инициативе прокурора применительно лишь к тем гражданским делам, в рассмотрении которых он принимал участие. ——————————— <6> Схожий процессуальный механизм пересмотра судебных актов предусмотрен п. 3 ч. 3 ст. 311, ч. 1 ст. 312 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.
В случае признания закона или иного нормативного акта не соответствующим Конституции решением Конституционного Суда Российской Федерации органы прокуратуры в соответствии с ч. 3 ст. 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» должны проводить общий анализ судебной практики применения признанных неконституционными норм на предмет наличия материальных и процессуальных оснований для пересмотра соответствующих судебных актов, в том числе в связи с жалобами заинтересованных лиц, непосредственно не обращавшихся в Конституционный Суд Российской Федерации. В случае наличия подобных оснований прокурор вправе выступить с инициативой пересмотра конкретного судебного акта в порядке, установленном законом. К сожалению, действующее федеральное процессуальное законодательство не содержит норм, которые обеспечивали бы пересмотр вступивших в законную силу судебных актов в связи с решениями конституционных (уставных) судов субъектов Федерации, что, конечно, ограничивает возможности их воздействия на правоприменительную практику. В заключение отметим, что необходимость решения задач по обеспечению законности, укреплению правопорядка в стране обусловливает потребность в полноценном участии прокурора в конституционном судопроизводстве, как в качестве стороны по делу, так и в качестве лица, обладающего правом вступить в судебный процесс в общественных и государственных интересах. Для этого нужно более подробно урегулировать в законодательстве формы такого участия прокурора. Кроме того, должна постоянно совершенствоваться практика надзора за исполнением решений Конституционного Суда Российской Федерации и конституционных (уставных) судов субъектов Федерации.
