ОБ ОТВЕТСТВЕННОСТИ СРЕДСТВ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ ЗА ПРИЧИНЕНИЕ ВРЕДА ДЕЛОВОЙ РЕПУТАЦИИ
К. СКЛОВСКИЙ
Скловский К., адвокат, доктор юридических наук.
Статья 10. Свобода выражения мнения
1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ. Настоящая статья не препятствует государствам осуществлять лицензирование радиовещательных, телевизионных или кинематографических предприятий. 2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия.
Конвенция о защите прав человека и основных свобод (Рим, 4 ноября 1950 года)
Теоретические дебаты о природе ответственности за нарушение деловой репутации юридического лица ведутся давно <*>. Гражданский кодекс РФ (ст. 152) предусматривает право гражданина в случае распространения сведений, порочащих его честь, достоинство или деловую репутацию, требовать: ——————————— <*> См.: Эрделевский А. Компенсация морального вреда. Комментарий. М.: БЕК, 2000; Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / Под ред. Т. Абовой, А. Кабалкина. М.: Юрайт, 2004.
1) опровержения; 2) возмещения убытков; 3) возмещения морального вреда. В п. 7 ст. 152 содержится указание на то, что правила этой статьи о защите деловой репутации гражданина соответственно применяются к защите деловой репутации юридического лица. Означает ли это, что в отношении юридических лиц допустимо возмещение некоего вреда, причиненного деловой репутации, который можно рассматривать в качестве аналога морального вреда, причиненного деловой репутации гражданина? Ясного ответа на этот вопрос нет. Представляется, что положения ст. 152 Кодекса совершенно недостаточны для того, чтобы можно было говорить о существовании определенной четко сформулированной нормы, позволяющей каждому предвидеть последствия своих действий. Только усложняет ситуацию отсутствие в главе 59 ГК РФ, регулирующей ответственность за причинение вреда, какого-либо упоминания об ответственности за вред, причиненный деловой репутации юридического лица. А ведь нормы главы 59, очевидно, являются специальными по отношению к норме ст. 152 и потому имеют перед ней предпочтение. Между тем отсутствие четкого правового регулирования в рассматриваемой сфере позволяет ставить под сомнение применимость ответственности СМИ в рамках ст. 10 Конвенции о защите прав и основных свобод, требующей наличия определенного и предсказуемого в своем действии национального законодательства об ответственности СМИ. В отсутствие такого национального закона право Европейского сообщества не может быть применено в России для восполнения отсутствующей национальной нормы <*> (хотя в иных отношениях ст. 10 и другие нормы Конвенции, конечно, применимы). СМИ, которые реализуют право общества на получение информации, должны иметь возможность на основании российского закона точно представлять себе последствия ее распространения. ——————————— <*> Дело в том, что право Европейского сообщества не содержит норм о понятии деловой репутации (само это понятие Конвенции неизвестно, она оперирует общим понятием репутации), условиях и порядке ее компенсации и т. д. Соответственно нет и тех норм, которыми могли бы быть восполнены пробелы российского закона.
Арбитражные суды исходят из того, что к юридическому лицу неприменимо понятие морального вреда: Гражданский кодекс РФ определяет моральный вред как физические и нравственные страдания (ст. 151). Поэтому отсутствуют основания для его возмещения <*>. ——————————— <*> Постановления Президиума ВАС РФ от 5 августа 1997 года N 1509/97 // Вестник ВАС РФ. 1997. N 12; от 24 февраля 1998 года N 1785/97 // Вестник ВАС РФ. 1998. N 6; от 1 декабря 1998 года N 813/98 // Вестник ВАС РФ. 1999. N 2.
Верховный Суд РФ придерживается иной позиции: правила, регулирующие компенсацию морального вреда в связи с распространением сведений, порочащих деловую репутацию гражданина, применяются и в случаях распространения таких сведений, в отношении юридического лица (п. 6 ст. 7 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик по правоотношениям, возникшим после 3 августа 1992 года, п. 7 ст. 152 ГК РФ по правоотношениям, возникшим после 1 января 1995 года) <*>. ——————————— <*> Пункт 5 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994 года N 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда».
С точки зрения системы российского гражданского законодательства ответственность в форме возмещения морального вреда юридическому лицу не может не вызывать сомнений. Согласно п. 3 ст. 1064 ГК РФ вред, причиненный неправомерными действиями, подлежит возмещению лишь в случаях, предусмотренных законом. Таких случаев только два: 1) причинение вреда личности или имуществу гражданина; 2) причинение вреда имуществу юридического лица (ст. 1064, 1099 ГК РФ). Нельзя не учитывать и того, что деловая репутация относится к нематериальным активам, стоимость которых может отражаться на балансе организации. Позволяет ли это полагать, что деловая репутация юридического лица может быть включена в состав его имущества в отличие от репутации гражданина, для которого она — нематериальное благо? Если да, то о возмещении «морального вреда» под каким угодно названием, причиненного деловой репутации юридического лица, не может быть и речи. Не случайно, видимо, тенденция распространения возможности возмещения «морального» или, используя кальку с английского non-pecuniary damage, «нематериального» вреда <*> на юридические лица базируется не на толковании ст. 152 ГК РФ, а скорее на привлечении дополнительных оснований из практики Европейского Суда по правам человека в Страсбурге. ——————————— <*> От редакции. В юридической литературе (Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации части первой / Под ред. Т. Абовой, А. Кабалкина) встречается термин «репутационный вред», под которым понимают вред, причиненный репутации юридического лица, как аналог морального вреда, причиненного гражданину. Однако употребление этого термина представляется необоснованным. Во-первых, слова «репутационный» в русском языке не существует. Во-вторых, этот термин нелогичен: репутационный вред — это, по сути дела, вред репутации и только, но употребляют его не просто в смысле вреда репутации, а вреда именно «морального». Таким образом, термин «репутационный вред» не отражает существа обозначаемого им понятия.
Попутно хочу отметить, что введение в российское право понятия «нематериальный вред», заимствованного из европейского права, в том числе практики Европейского суда, возможно лишь постольку, поскольку это понятие используется в спорах, ведущихся в рамках Конвенции по правам человека. Применение этого понятия к отношениям, регулируемым исключительно российским законодательством, представляется, во всяком случае, требующим обоснования, а на мой взгляд — требующим и изменений в позитивном законе. Заметной вехой в этом направлении стало Определение Конституционного Суда РФ от 4 декабря 2003 года N 508-О. В нем сказано следующее. Гражданский кодекс РФ (ст. 152) предоставляет гражданину, в отношении которого распространены сведения, порочащие его честь, достоинство или деловую репутацию, право наряду с опровержением таких сведений требовать возмещения убытков и морального вреда, причиненных их распространением (п. 5). Данное правило в части, касающейся защиты деловой репутации гражданина, соответственно применяется и к защите деловой репутации юридических лиц (п. 7 ст. 152 ГК РФ). Применимость того или иного конкретного способа защиты нарушенных гражданских прав к защите деловой репутации юридических лиц должна определяться исходя именно из природы юридического лица. При этом отсутствие прямого указания в законе на способ защиты деловой репутации юридических лиц не лишает их права предъявлять требования о компенсации убытков, в том числе нематериальных <*>, причиненных умалением деловой репутации, или нематериального вреда, имеющего свое собственное содержание (отличное от содержания морального вреда, причиненного гражданину), которое вытекает из существа нарушенного нематериального права и характера последствий этого нарушения (п. 2 ст. 150 ГК РФ). Данный вывод основан на положении ч. 2 ст. 45 Конституции РФ, в соответствии с которым каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом. ——————————— <*> От редакции. По мнению многих читателей журнала употребление термина «нематериальные убытки» представляется спорным. Гражданский кодекс РФ (ст. 15) определяет убытки как расходы, которые лицо, чье право нарушено, произвело или должно было произвести для восстановления нарушенного права, утрату или повреждение его имущества (реальный ущерб); неполученные доходы, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено (упущенная выгода). Иначе говоря, убытки — это имущественные потери. Таким образом, нет никаких оснований говорить о «нематериальных убытках».
Конвенция о защите прав человека и основных свобод, являющаяся в соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции РФ составной частью правовой системы Российской Федерации, допускает взыскание с государства, виновного в нарушении ее положений, справедливой компенсации потерпевшей стороне, в том числе юридическому лицу, для обеспечения действенности права на справедливое судебное разбирательство (ст. 41). Исходя из этого Европейский суд по правам человека в решении от 6 апреля 2000 года по делу «Компания Комингерсол С. А.» против Португалии» пришел к выводу о том, что суд не может исключить возможность присуждения коммерческой компании компенсации за нематериальные убытки, которые «могут включать виды требований, являющиеся в большей или меньшей степени «объективными» или «субъективными». Среди них необходимо принять во внимание репутацию компании, неопределенность в планировании решений, препятствия в управлении компанией (для которых не существует четкого метода подсчета) и, наконец, хотя и в меньшей степени, беспокойство и неудобства, причиненные членам руководства компании <*>(п. 2). ——————————— <*> Ввиду важности этого довода привожу оригинальный (английский) текст: Non-pecuniary damage suffered by such companies may include heads of claim that are to a greater or lesser extent «objective» or «subjective». Among these, accoun should be taken of the company’s reputation, uncertainty in decision-planning, disruption in the management of the company (for which there is no precise method of calculating the consequences) and lastly, albeit to a lesser degree, the anxiety and inconvenience caused to the members of the management team. От редакции. В письмах читателей об указанном Определении КС РФ обращается внимание на следующее. Non-pecuniary damage можно перевести как «неденежный ущерб». «Неденежный ущерб» вовсе не означает «нематериальные убытки» и тем более «моральный вред» в отношении юридических лиц. Таким образом, термин non-pecuniary damage нуждается в более точном переводе и, главное, в научном толковании с позиций российской правовой системы и поиске наиболее адекватного правового понятия, существующего в отечественной правовой доктрине, которое в достаточной степени отражало бы суть термина, использованного в решении Европейского суда.
Таким образом, Конституционный Суд РФ допускает возможность возмещения «нематериальных убытков», причиненных деловой репутации юридического лица <*>. Сам по себе этот термин имеет еще меньше оснований в отечественном праве, чем «нематериальный вред». Убытки, как следует из ст. 15 и всех иных норм Гражданского кодекса РФ, а также иных российских законов, — это понятие, относящееся исключительно к имуществу. «Нематериальных убытков» в российском праве быть не может, как не может быть нематериальных расходов или нематериальных доходов. В то же время Кодекс применяет для обозначения умаления некоторых (не всех!) нематериальных благ термин «вред» (ст. 151). Только поэтому я в дальнейшем, имея в виду понятие, появившееся в Определении N 508-О, буду все же пользоваться более корректным, на мой взгляд, термином «нематериальный вред», тем более что слово damage может быть переведено и таким образом. При этом все же полагаю, как об этом сказано ранее, что сфера применения этого понятия должна ограничивать нормами Конвенции. ——————————— <*> От редакции. В письмах читателей журнала высказываются различные мнения о позиции КС РФ, выраженной в Определении N 508-0. Суть их состоит в основном в следующем. Аргументация КС РФ основана главным образом на возможности юридического лица избирать любые способы защиты права. Но разговор о способах защиты имеет смысл лишь тогда, когда есть «объект защиты». Из Определения неясно, что конкретно, какие именно потери юридического лица предлагает компенсировать КС РФ с помощью возмещения «нематериальных убытков». Любые (все) потери, какие бы ни возникли у юридического лица из-за «умаления деловой репутации», будь то потеря клиентов, уменьшение заказов, разрыв договорных отношений, невозможность реализации проектов и т. д. и т. п., в том числе даже утрата «доброго имени» и доверия к компании, находятся в сфере экономической деятельности, то есть материальной. Они не могут причинить юридическому лицу никакого «морального вреда». Такие потери всегда по сути дела и в конечном счете только материальные потери. А эти потери должны компенсироваться исключительно путем возмещения «нормальных», «обыкновенных» убытков по ст. 15 ГК РФ. Позиция КС РФ и сторонников возмещения «нематериальных убытков» юридического лица представляется недостаточно обоснованной прежде всего с точки зрения логики.
Понятно, что Определение N 508-0 дало старт «кампании» обращений в арбитражные суды с требованиями о возмещении «нематериального вреда». Происходит это при отсутствии достаточно надежной нормативной базы. Источником права в данном случае может служить только практика Европейского суда: во-первых, она составляет конкретное нормативное наполнение Конвенции, и прежде всего ст. 10; во-вторых, на практику Европейского суда сослался Конституционный Суд РФ и тем самым сделал неизбежным обращение к ней. Среди основных норм, сформулированных Европейским судом применительно к ст. 10 Конвенции, можно выделить следующие. Ответственность за причинение вреда деловой репутации должна быть обязательно «предусмотренной законом», причем это должен быть закон определенного качества. Простого упоминания репутации как объекта защиты недостаточно. Уже было сказано, что норма п. 7 ст. 152 ГК РФ неудовлетворительна и допускает различные толкования, тогда как то, что «предусмотрено законом», должно быть ясно настолько, чтобы не оставалось сомнений в содержании тех или иных его положений. В частности, требуется, чтобы санкции были закреплены во внутригосударственном законодательстве. Кроме того, сам национальный закон должен быть достаточно четко сформулирован, чтобы каждый человек, при необходимости, обратившись к помощи юриста, мог бы предвидеть те последствия, которые какое-либо действие способно повлечь за собой (п. 37 решения Европейского суда по делу Толстой-Милославский против Соединенного Королевства) <*>. ——————————— <*> По этому делу заявитель добивался пересмотра решения суда присяжных, на основании которого с него была взыскана сумма 1500000 фунтов стерлингов за публикацию книги, порочащей истца. В книге истец обвинялся в якобы совершенных им жестокостях в период службы в армии в конце второй мировой войны. Автор книги не смог доказать правдивость изложенных им фактов. Нанесен был вред репутации истца прежде всего как английского офицера и как частного лица. Решение Европейского суда по этому делу — судебный прецедент в смысле признания судом взысканной компенсации чрезмерной. (Здесь и далее — см. сайт Европейского суда.)
Едва ли можно полагать, что нормы п. 7 ст. 152, ст. 1064, 1099 ГК РФ настолько ясны и определенны, чтобы из их содержания можно было сделать вывод о том, что деловая репутация юридических лиц защищается законом, в том числе путем компенсации «нематериального вреда», и тем более выявить критерии установления его размера. В деле Толстого-Милославского специально обсуждался вопрос именно о размере компенсации как вопрос определенности закона. Основным аргументом был тот, что если компенсация присуждается присяжными, то размер не может быть указан в законе <*>. По российскому законодательству гражданские дела не рассматриваются судом присяжных (хотя это могло бы повысить доверие к нашей судебной системе). Значит, мы должны понимать наличие закона об ответственности за «нематериальный вред», причиненный деловой репутации юридического лица, в смысле указания законом обстоятельств, имеющих значение для определения размера компенсации. Если исходить из того, что суд устанавливает размер компенсации, опираясь на свое внутреннее убеждение, мы должны прийти к выводу, что определенной нормы об ответственности СМИ за вред репутации в смысле ст. 10 Конвенции в российском праве не существует. ——————————— <*> В настоящее время апелляционный суд призвал судей первой инстанции оказывать на суд присяжных сдерживающее влияние. См.: Цвайгерт К., Кетц Х. Введение в сравнительное правоведение. Т. II. М., 1998. С. 502.
Что касается ссылки на ст. 45 Конституции РФ о возможности защиты права любым не запрещенным законом способом, то она, как представляется, не может считаться достаточной для целей ст. 10 Конвенции. По смыслу этой статьи способ защиты должен быть не только не запрещен, но прямо предписан, причем с необходимой для понимания последствий его применения степенью определенности. В то же время я не нахожу оснований критиковать Определение КС РФ N 508-О с позиций ст. 10 Конвенции. Такая критика была бы оправданна лишь в том случае, если бы это Определение касалось нарушения СМИ деловой репутации истца. Однако определение КС РФ не затрагивает деятельность СМИ и сферу ст. 10 Конвенции. На мой взгляд, КС РФ отнюдь не случайно выбрал спор, не связанный со ст. 10 Конвенции, чтобы высказаться по поводу возмещения «нематериального вреда», причиненного деловой репутации юридического лица. Та же тенденция видна и в практике Европейского суда, который, назначая соответствующую компенсацию, находит иные основания, не связанные с деятельностью СМИ. Дело «Комингерсоль» против Португалии, ставшее сегодня главным прецедентом возмещения «нематериального вреда» в пользу юридического лица, возникло из-за того, что более 20 лет суды Португалии не могли произвести взыскание по вексельному требованию в пользу истца. В решении Европейского суда по этому делу подчеркивается, что взыскание денежной компенсации с Португалии — единственный способ для суда понудить правительство выполнить требования нарушенной нормы Конвенции. Иными словами, такое взыскание не является вторжением во внутреннее законодательство стран-участниц и потому не дает национальным судам прав, которых у них не было до этого дела, а возможно исключительно в рамках компетенции Европейского суда. К сожалению, этот вывод остался практически незамеченным. По делу BIELECTRIC SRL v. ITALY (2000 г.) компенсация «нематериального вреда» в пользу компании взыскана за неоправданно долгое рассмотрение гражданского иска к подрядчику о приведении строения в надлежащее состояние. По делу SOCIETE COLAS EST AND OTHERS v. FRANCE (2002 г.) было установлено, что офисы ряда строительных компаний, входящих в национальное объединение подрядчиков, были подвергнуты обыску с изъятием деловой документации и личных бумаг сотрудников. Впоследствии на основании этих документов компании были уличены в различных нарушениях и оштрафованы. Обыск и изъятие проводились на основании ордера, выданного без участия судебных органов. В связи с этим в пользу заявителей была взыскана компенсация нематериального вреда с правительства Франции. По делу ALITHIA PUBLISHING COMPANY v. CYPRUS (2002 г.) компенсация «нематериальных убытков» была взыскана за неоправданно долгое рассмотрение судами иска. По делу MARPA ZEELAND В. V. AND METAL WELDING В. V. v. THE NETHERLANDS (2004 г.) аналогичная компенсация в пользу компании была взыскана в связи с неоправданно долгим рассмотрением уголовного дела. Итак, существующие прецеденты говорят о том, что ответственность за «нематериальный вред», причиненный юридическим лицам, несет то или иное правительство из-за недостатков своей судебной системы, а также действий государственных органов. В то же время сделанный в деле «Комингерсоль» вывод о возможности взыскания «нематериального вреда» в пользу юридического лица до сих пор не применялся Европейским судом против СМИ. Весьма важным и, пожалуй, решающим является правило о приоритете права на получение и распространение информации перед правом на защиту репутации. Это правило было четко сформулировано в решении по делу «Санди таймс» против Великобритании (1979 г.) <*>. Суть этого правила состоит в следующем: при оценке права на распространение СМИ информации и права на защиту репутации следует не выбирать между двумя правами, а предполагать в качестве основы принцип свободы самовыражения; ограничения этой свободы должны допускаться только как исключение. Применение этого принципа оправдано, прежде всего, тем, что свобода слова защищает публичный интерес, тогда как защита репутации — частный. Впрочем, этот довод не всегда может оказаться применимым. ——————————— <*> По правилам Европейского суда правила, сформулированные в ранее рассмотренных делах, являются основополагающими для всех последующих дел. Поэтому позиции, сформулированные в 1979 году в деле «Санди таймс», стали ведущими для последующих споров с участием СМИ.
В дальнейшем Европейский Суд только подтверждал и уточнял правило приоритета свободы слова перед защитой репутации. Например, по делу Гудвина было указано на то, что свобода журналиста распространяется на возможное преувеличение или даже провокацию в той или иной степени. Подобные оценки были даны и в деле Обершлик против Австрии. Российское законодательство не содержит каких-либо критериев для определения размера компенсации «нематериального вреда», причиненного деловой репутации юридического лица, в значительной мере потому, что законодатель едва ли допускал возможность его возмещения. Очевидно, что всякие аналогии с возмещением морального вреда физическому лицу здесь невозможны. Моральный вред — это физические и нравственные страдания. Как бы ни относиться к праву юридического лица на защиту деловой репутации, мы не можем обнаружить у юридического лица наличие психики и, следовательно, способности страдать, то есть испытывать чувства и эмоции. Стало быть, нужно исходить из понятия деловой репутации, чтобы установить, как ей причиняется «нематериальный вред» и как его можно компенсировать. Деловая репутация определяется как приобретаемая в процессе профессиональной или предпринимательской деятельности общественная оценка, общее или широко распространенное мнение о деловых качествах, достоинствах человека или юридического лица <*>. Она может быть хорошей или плохой. ——————————— <*> См.: Юридическая энциклопедия. М.: Юринформцентр, 2001.
По мнению М. Малеиной, деловая репутация — это результат известных действий обладателя репутации и отражение этих действий вовне. Деловая репутация юридического лица «складывается», «создается». Деловая репутация предпринимателя (ее можно сопоставить с деловой репутацией юридического лица) — это «совокупность качеств и оценок, с которыми их носитель ассоциируется в глазах своих контрагентов, клиентов, потребителей… и персонифицируется среди других профессионалов в этой области» <*>. Деловая репутация, безусловно, имеет неюридическое происхождение, закон лишь охраняет право на деловую репутацию, но не создает ее. Деловая репутация испытывает постоянное воздействие тех или иных факторов, главным образом — деятельности юридического лица, находится в зависимости от нее и потому постоянно изменяется: улучшается или ухудшается. ——————————— <*> Малеина М. Н. Защита чести, достоинства, деловой репутации предпринимателя // Законодательство и экономика. 1993. N 24. С. 18.
Хорошая деловая репутация как нематериальное благо, прежде всего, позволяет расширять коммерческие возможности юридического лица <*>. Создание хорошей деловой репутации целенаправленно. Юридическое лицо планирует свои действия с учетом того, как они отразятся на деловой репутации. Следует, стало быть, исходить из того, что создание (достижение) хорошей деловой репутации представляет собой сознательные, планируемые, рационально обоснованные и соизмеримые с понесенными затратами действия юридического лица. Именно такое положение вещей является правилом и презюмируется, тогда как отсутствие стремления к установлению положительной деловой репутации, отказ от всяких действий по достижению этого результата и т. п. должны доказываться заинтересованным лицом. ——————————— <*> Сопутствующие деловой репутации блага — такие, как, скажем, положительная самооценка его работников, не имеют самостоятельного значения с точки зрения юридической защиты.
Это необходимо иметь в виду при решении вопросов о соотношении убытков и компенсации «нематериального вреда», причиненного деловой репутации, способе и средствах доказывания их размеров. Деловая репутация складывается как планируемый результат целенаправленных действий юридического лица. Но то, что относится к рациональному, планируемому, целесообразному, поддается оценке, ибо оценка как раз и состоит в сопоставлении действий и их результатов, целей и понесенных для этого затрат. А такие факторы деловой репутации, как «совокупность качеств и оценок», даваемых контрагентами и иными лицами, вполне объективны. Ведь если оценки даются контрагентами юридического лица, то есть субъектами предпринимательской деятельности, то эти оценки, конечно же, опираются на рациональные, исчисляемые показатели. Нет сомнения, что и суд в состоянии определить «совокупность качеств и оценок» деловой репутации. Эти выводы заставляют признать, что умаление деловой репутации — обстоятельство объективное, оно подлежит доказыванию, и приводимые истцом доказательства должны касаться именно «совокупности качеств и оценок», носить сами по себе объективный характер и быть проверяемыми рациональными, достоверными средствами. В отличие от оценки степени физических и нравственных страданий для определения размера компенсации морального вреда физическому лицу при оценке «нематериального вреда», причиненного деловой репутации юридического лица, суд не может опираться на свое понимание переживаний и страданий другого человека, которые далеко не всегда очевидны. Но вот деловая репутация всегда проявляется вовне, и ее умаление всегда может быть обнаружено. Если такое умаление не обнаружено, значит, его и нет! Умаление деловой репутации — это всегда предмет спора и предмет доказывания. Страдание нужно представить, вообразить. Умаление деловой репутации нельзя ни вообразить, ни представить. Его можно лишь обосновать. Это решающее отличие деловой репутации от морального вреда и заставляет признать необходимость доказывания ее умаления, поэтому суд обязан обосновать свое решение ссылками на конкретные доказательства. Соответственно ответчик должен иметь право оспорить те обстоятельства умаления деловой репутации, которые приведены истцом и которые предложены суду в качестве относимых доказательств. В противном случае придется говорить о лишении ответчика права на судебную защиту и о произвольном, не основанном на законе решении суда. Одного только указания на то, что ответчик распространил существенные сведения, порочащие истца, а истец потерпел громадный ущерб в сфере своей деятельности, совершенно недостаточно для возмещения «нематериального вреда», причиненного деловой репутации юридического лица. Как уже было сказано, деловая репутация создается, она все время меняется под воздействием деятельности ее обладателя. Отсюда неизбежно следует вывод: хорошая деловая репутация поддается восстановлению. По самым разным причинам деловая репутация может ухудшиться. Это, в частности, происходит при длительной остановке работы организации. Могут быть и иные причины — выпуск некачественной продукции, серия проигранных процессов с потребителями, смена руководства и т. д. Самый простой и эффективный способ восстановления деловой репутации — зачисление заинтересованными лицами больших сумм на счет организации, чья платежеспособность поставлена клиентами под сомнение. Могут также применяться поощрительные (льготные) условия обслуживания для удержания или расширения круга клиентов, обычно сопровождаемые соответствующей рекламной кампанией, сворачивание того сектора деятельности, который привел к негативным результатам, и т. д. Все это приходится говорить потому, что любой спор, связанный с деловой репутацией истца, должен затрагивать не только обстоятельства ее умаления, но и те действия, которые потерпевший предпринял с целью ее восстановления. В конечном счете может оказаться — и часто именно так и бывает, — что хорошая репутация истца не только не ухудшилась к моменту вынесения решения по делу, но и улучшилась в результате его умелых, профессиональных действий. И напротив, если истец не предпринял никаких мер по восстановлению деловой репутации кроме обращения в суд, это может отрицательно характеризовать его отношение к собственной деловой репутации. Ее восстановление, как правило, требует расходов. Если они выходят за рамки обычной хозяйственной практики, вызваны дополнительными причинами, связанными с нарушением права истца на защиту деловой репутации, и направлены на устранение последствий распространения порочащих деловую репутацию сведений, такие расходы могут быть расценены как убытки (ст. 15 ГК РФ). При оценке причинной связи нужно иметь в виду, что организации работают над тем, чтобы улучшить общественное мнение о своей деятельности, постоянно, а не только в то время, когда СМИ распространило сведения, наносящие урон деловой репутации. Поэтому отнесение к убыткам всех расходов истца, понесенных им после распространения порочащих сведений, следует признать ошибочным. Иначе придется прийти к абсурдному выводу, что вся предпринимательская деятельность организации ведется ею не иначе, как под влиянием сообщений прессы или телевидения. К убыткам следует относить только чрезвычайные, непредвиденные расходы, вызванные сообщением СМИ, и лишь в той части, в которой они превышают текущие расходы. Причиненные убытки должны быть обоснованы, доказаны, как это описано в ст. 15 ГК РФ. Наиболее труден вопрос о соотношении убытков и компенсации «нематериального вреда», причиненного деловой репутации. На мой взгляд, поскольку деловая репутация может быть восстановлена (а это возможно, как правило, всегда), сфера компенсации «нематериального вреда» крайне узка и незначительна по сравнению с возмещением убытков, то есть расходами, необходимыми для восстановления деловой репутации. Чрезвычайной можно считать ситуацию банкротства, отзыва лицензии у потерпевшего юридического лица, когда восстановление деловой репутации становится практически невозможным из-за прекращения его деятельности. Тогда выплаты в порядке возмещения убытков и нематериального вреда поступят, надо полагать, в счет требований кредиторов, и тем самым будет восстановлена деловая репутация самой организации, что немаловажно для ее учредителей. Трудно отрицать, что мотивом тех коммерсантов, которые последние средства своей фирмы направляют на погашение долгов фирмы, является как раз забота о своей репутации. Если же организация продолжает свою деятельность, она должна позаботиться об улучшении своей деловой репутации и добиться возмещения убытков (необходимых расходов), необходимых для восстановления репутации. Завершение ликвидации юридического лица (прекращение юридического лица, исключение его из реестра юридических лиц) означает и прекращение права на возмещение убытков и вреда. Прежде всего, потому, что нет потерпевшего, но также и потому, что полученные суммы уже не могут быть направлены на восстановление репутации организации, так как исчез получатель сумм. А направление их на иные нужды лишает присужденное характера компенсации. Для восстановления хорошей деловой репутации бывает достаточно публикации опровержения порочащих сведений. Во всяком случае, суд обязан обсудить в решении вопрос, почему опровержения недостаточно для восстановления нарушенного права. Что касается «нематериального вреда», возникшего вследствие неопределенности в планировании, препятствий в управлении компанией, беспокойств и неудобств, причиненных членам руководства компании, о которых говорится в решении Европейского суда по делу «Компания Комингерсол С. А.» против Португалии», размер их возмещения едва ли может быть значительным. Маловероятно, чтобы публикация могла привести к серьезной дезорганизации деятельности фирмы, к невозможности принимать текущие решения, планировать деятельность и т. п. Такие последствия — в большей степени результат вмешательства юрисдикционных органов, изъятия документации, многомесячных проверок, блокирования зданий, изъятия компьютеров и т. п. действий, хорошо известных отечественным предпринимателям, да и не только отечественным, как видно из приведенной практики Европейского суда. Поскольку речь идет о применении ст. 10 Конвенции, защищающей свободу слова, возмещение «нематериального вреда», связанного с перечисленными факторами, едва ли актуально, чаще возникает необходимость защиты от нарушений со стороны государственных органов. Возмещение «нематериального вреда» деловой репутации осуществляется на основе решения суда, если к моменту рассмотрения спора она не восстановлена. В отличие от морального вреда цель компенсации «нематериального вреда», причиненного деловой репутации юридического лица, — исключительно восстановление хорошей деловой репутации. Даже если оно произошло без участия нарушителя, возмещать «нематериальный вред» не нужно. Другое дело, если при этом потерпевший понес расходы: они-то могут быть взысканы, но как убытки (ст. 15 ГК РФ), а не как компенсация «нематериального вреда». Необходимо отметить, что имеющая широкое распространение идея, будто посредством взыскания с провинившихся журналистов денежных сумм они будут наказаны, получат урок, «будут остановлены потоки грязной лжи», как часто говорится в заявлениях истцов, не имеет никакой почвы в законе. Гражданско-правовая ответственность не может применяться для наказания, гражданские санкции являются не карательными, а только восстановительными. Поэтому средствами ГК РФ никого наказать нельзя, как бы того ни хотелось. Отсюда следует, что заявление истца о том, что присужденную судом сумму он направит на цели благотворительности, либо (что то же самое) неспособность истца точно обосновать, на какие цели ему нужны требуемые для восстановления репутации деньги, по существу, означает признание истцом необоснованности своего иска. К сожалению, до сих пор эти простые истины еще плохо воспринимаются практикой. Если российское законодательство воспримет идею возмещения «нематериального вреда», причиненного деловой репутации юридического лица, она может быть реализована на основе следующих положений. Основным средством защиты деловой репутации остается возмещение убытков в рамках ст. 15 ГК РФ. «Нематериальный вред», причиненный деловой репутации, может компенсироваться, когда недостаточно опровержения порочащих сведений для ее восстановления. Едва ли могут быть сомнения в том, что формирование института ответственности СМИ за вред, причиненный деловой репутации, нельзя доверить исключительно судебной практике, потому что, во-первых, это противоречит ст. 10 Конвенции по правам человека и, во-вторых, потому что судебные решения демонстрируют крайние позиции. Нет оснований для возмещения «нематериального вреда», если восстановление хорошей деловой репутации произошло до принятия судом решения, в том числе и тогда, когда нарушитель не предпринял для этого никаких действий.
