Техническое регулирование в аспекте охраны результатов интеллектуальной деятельности

(Фокин Г. В., Дашян М. С.) («Право и политика», 2005, N 3)

ТЕХНИЧЕСКОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ В АСПЕКТЕ ОХРАНЫ РЕЗУЛЬТАТОВ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Г. В. ФОКИН, М. С. ДАШЯН

Фокин Г. В. — председатель Исполнительного комитета фонда ФИНАС.

Дашян Микаэл Самвелович — президент регионального благотворительного общественного фонда содействия развитию информационно-коммуникационных технологий «Право и Интернет».

Повышение инвестиционной привлекательности России и ее организаций напрямую зависит от развития рынка интеллектуальной собственности, поддержки и гарантий защиты правообладателей, возможности быстрой и эффективной судебной защиты и реальной компенсации ущерба. В этой связи весьма актуальным представляется исследование новых альтернативных форм охраны результатов интеллектуальной деятельности с учетом возможного использования института стандартов организаций и добровольной сертификации.

Саморегулируемые стандарты

В соответствии с Федеральным законом от 27.12.2002 N 184-ФЗ «О техническом регулировании» <*> (далее — Закон о техническом регулировании) выделяются четыре вида документов в области стандартизации: ——————————— <*> СЗ РФ. 30.12.2002. N 52 (ч. 1). Ст. 5140.

— национальные стандарты; — правила стандартизации, нормы и рекомендации в области стандартизации; — применяемые в установленном порядке классификации, общероссийские классификаторы технико-экономической и социальной информации; — стандарты организаций. Стандарты организаций разрабатываются и утверждаются организациями самостоятельно — для совершенствования производства и обеспечения качества продукции, выполнения работ, оказания услуг, а также для распространения и использования полученных в различных областях знаний результатов исследований (испытаний), измерений и разработок. Закон о техническом регулировании не предполагает никакого вмешательства со стороны органов власти в процесс разработки стандартов организаций, за исключением необходимости учета общих принципов стандартизации, среди которых только один является для организаций реальным барьером — «недопустимость установления таких стандартов, которые противоречат техническим регламентам». Следовательно, в большинстве случаев в стандартах организаций содержатся сведения, имеющие коммерческую ценность. Исходя из того, что порядок обнародования стандартов организаций также оставляется на усмотрение создающих его организаций, вполне возможно засекречивание или установление ограничивающих режимов обнародования стандартов организаций. Например, весьма интересен стандарт Томского политехнического Университета, устанавливающий единый для этого образовательного учреждения порядок разработки, согласования, утверждения, издания, введения, учета и обращения стандартов организаций от 11.02.2005. В стандарте нет упоминаний о конфиденциальности информации, но устанавливаются собственные требования к самому стандарту. Таким образом, характеристика стандарта организации по своей юридической природе может быть сходна с секретами производства (ноу-хау) и/или коммерческой информацией (многие правоведы смешивают указанные термины). Следовательно, стандарты организаций могут выступать в качестве объекта коммерческого оборота. Причем на практике можно встретиться с ситуацией, при которой многие организации осуществляют продажу стандартов организаций (к примеру, стандартов РАО «ЕЭС»).

Стандарт или ноу-хау?

В связи с этим возникает вопрос — может ли стандарт организации быть также объектом интеллектуальной собственности? Законодательство на этот ряд не устанавливает специальных ограничений. Так, в соответствии со ст. 138 Гражданского кодекса РФ под интеллектуальной собственностью понимается: исключительное право гражданина или юридического лица на результат интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации юридического лица, индивидуализации продукции, выполняемых работ или оказываемых услуг (фирменное наименование, товарный знак, знак обслуживания и т. п.). Как указывалось выше, в юридической литературе имеет место множество споров, касающихся вопросов соотнесения ноу-хау в отдельный вид объектов интеллектуальной собственности, или, наоборот, выделения ноу-хау в качестве информации, составляющей коммерческую или служебную тайну. В частности, Федеральный закон РФ от 29.07.2004 N 98-ФЗ «О коммерческой тайне» к числу видов коммерческой информации относит и ноу-хау. Обладатель стандарта организации, отнесенного к коммерческой информации, приобретает в соответствии с Федеральным законом N 98-ФЗ такие права, как: — право введения в гражданский оборот соответствующей информации, предусматривающей включение в нее условий об охране ее конфиденциальности; — право установления, изменения или отмены режима коммерческой информации; — право разрешения или запрещения доступа к информации, составляющей коммерческую тайну, содержащейся в стандарте организации, определения порядка и условия доступа к этой информации; — право защиты своих прав в установленном законом порядке в случае разглашения, незаконного получения или незаконного использования третьими лицами соответствующей информации и т. д. В данном случае точная юридическая квалификация стандарта организации как объекта исключительных прав (ноу-хау) или отдельного вида коммерческой информации не так важна. Большее значение приобретает сам факт возможности оценки, введения в гражданский оборот и создания специальных режимов секретности для информации, содержащейся в стандартах организаций.

Добровольная сертификация: преимущества и недостатки

В Законе о техническом регулировании также выделяются две основные группы объектов технического регулирования: — продукция и связанные с нею процессы, к которым предъявляются обязательные государственные требования; — продукция, процессы, работы и услуги, требования к которым исполняются в добровольном порядке. Требования к первой группе объектов устанавливаются в новых документах — технических регламентах, принимаемых на законодательном уровне. Причем создание регламентов предусматривается, как правило, в сфере вопросов безопасности соответствующих объектов. Причем Закон о техническом регулировании вовсе не предусматривает создание регламентов на работы или услуги. Последующее признание соответствия продукции техническим регламентам подтверждается путем ее обязательной сертификации или путем принятия декларации о соответствии правилам, установленным Законом. Соответствие продукции техническим регламентам подтверждается путем ее обязательной сертификации или путем принятия декларации о соответствии правилам, установленным Законом. В рамках данной статьи наиболее интересны требования к объектам второй группы. Эти требования устанавливаются добровольно заинтересованными организациями. Добровольное подтверждение соответствия может осуществляться для установления соответствия не только национальным стандартам, но и системам добровольной сертификации, условиям договоров и стандартам организаций. Системы добровольной сертификации создаются юридическими лицами и/или индивидуальными предпринимателями, единолично или в группе с учетом соблюдения некоторых процедур уведомительного характера. Это означает, что заинтересованные лица (в нашем случае: активно защищающие свои права — правообладатели и лица, профессионально специализирующиеся на охране объектов интеллектуальной собственности) могут создавать альтернативные квазиправовые, но не противоречащие действующему законодательству реальности и, следовательно, укреплять свои позиции, а также осуществлять поддержку других субъектов.

Результаты интеллектуальной деятельности и законодательство о техническом регулировании

Здесь напрашивается вопрос: возможно ли рассматривать вопросы охраны интеллектуальной собственности в аспекте законодательства о техническом регулировании? В соответствии с Федеральным законом от 27.12.2002 N 184-ФЗ «О техническом регулировании» <*> (далее — Закон о техническом регулировании) действие данного Закона направлено на регулирование отношений, возникающих в следующих областях (ст. 1): ——————————— <*> СЗ РФ. 30.12.2002. N 52 (ч. 1). Ст. 5140.

— разработке, принятии, применении и исполнении обязательных требований к продукции, процессам производства, эксплуатации, хранения, перевозки, реализации и утилизации; — разработке, принятии, применении и исполнении на добровольной основе требований к продукции, процессам производства, эксплуатации, хранения, перевозки, реализации и утилизации, выполнению работ или оказанию услуг; — оценке соответствия. Следует отметить и тот факт, что в Законе о техническом регулировании выделен завершенный перечень областей, на которые действия этого Закона не распространяется. К этим областям относятся государственные образовательные стандарты, положения (стандарты) о бухгалтерском учете и правила (стандарты) аудиторской деятельности, стандарты эмиссии ценных бумаг и проспектов эмиссии ценных бумаг. Не распространяется действие данного Закона и на область экономического нормирования, в том числе на ценообразование и сметное нормирование в строительстве <*>. ——————————— <*> Данная весьма спорная позиция (поскольку прямо не указана в Законе о техническом регулировании) отражена в письме Госстроя РФ от 29.01.2004 N ЛБ-612/10 «О сфере применения Закона N 184-ФЗ «О техническом регулировании» // Нормирование, стандартизация и сертификация в строительстве. 2004. N 3.

Исходя из этого, предполагаемый оппонент может предположить, что некоторые смежные области, по которым будут достигнуты результаты интеллектуальной деятельности, не смогут регулироваться законодательством о техническом регулировании. К примеру, такие результаты интеллектуальной деятельности, как электронная система со средствами автономного аудита или модель бухгалтерского учета, на первый взгляд могут быть отнесены к запрещающему перечню Закона о техническом регулировании. Однако в изучаемом нами случае стандартизации и/или сертификации подвергаются не сами объекты интеллектуальной собственности, а сама система стандартизации и/или сертификации. В то же время на базе подобных выводов можно предположить возникновение альтернативных предлагаемых законодательством и Патентным ведомством систем защиты интеллектуальной собственности. Известно, что в настоящее время многие организации (например, региональные торгово-промышленные палаты, различные авторские общества и т. д.) предлагают услуги по депонированию объектов интеллектуальной собственности, предположим, что эти услуги, наравне с оценкой нематериальных активов, анализом патентной чистоты, другими исследованиями, предлагаются комплексно с выдачей охранных документов (сертификатов), альтернативных государственным. В таких смелых предположениях можно прийти к выводу, благо наличие множества диспозитивных норм это позволяет, что наравне с государственной выдачей охранных свидетельств рынок защиты интеллектуальной собственности будет усилен и корпорациями, комплексно защищающими права других участников коммерческого оборота на основании действующего законодательства. Безусловно, предположение о том, что объект интеллектуальной собственности, de facto, может охраняться в рамках законодательства о техническом регулировании, звучит слишком революционно и вызовет бурные споры юридической общественности — это предмет регулирования права интеллектуальной собственности. Но сам процесс защиты результата интеллектуальной деятельности в период всего его жизненного цикла (от момента рождения идеи и выхода на рынок) вполне может быть представлен как совокупность реализации определенных организационных, юридических и экономических, а также технических и технологических методов. Именно в таком аспекте результаты интеллектуальной деятельности могут соотноситься с нормами Закона о техническом регулировании. Таким образом, сами по себе объекты интеллектуальной собственности охраняются нормами законодательства об охране интеллектуальной собственности, а законодательство о техническом регулировании может регулировать только технические аспекты этой охраны.

Перспективы реализации

Одной из основных проблем для реализации глобальных проектов по стандартизации и/или сертификации охраны результатов интеллектуальной деятельности является психологический фактор. Дело в том, что традиционно в обществе укоренилось мнение, что все вопросы в области координации вопросов, охраны результатов интеллектуальной деятельности монопольно решаются Патентным ведомством. Однако Федеральная служба по интеллектуальной собственности, патентам и товарным знакам в настоящее время является государственным органом исполнительной власти, осуществляющим защиту граждан, организаций и непосредственно интересов Российской Федерации в сфере интеллектуальной собственности. При этом исключительная компетенция Роспатента ограничивается выдачей в установленном порядке патентов РФ и других охранных документов государственного образца, государственной регистрацией лицензионных договоров и т. д. Более того, само по себе смешение двух юридических направлений (сферы технического регулирования и охраны интеллектуальной собственности) на сегодняшний день вызывает много вопросов как у практиков, так и у теоретиков. Тем не менее нельзя не отметить, что уже сейчас некоторые организации начинают выдвигать на рынке предложения, связанные с реализацией подобной концепции. Так, интересен пример некоммерческого фонда «ФИНАС» (http://www. wtos. ru), деятельность которого, с рядом оговорок, вписывается в рамки обозначенной парадигмы. Несмотря на возникновение ряда указанных сложностей, в случае реализации рассматриваемой в статье концепции, в России может возникнуть практически уникальная, в сравнении с другими государствами, ситуация. На корпоративном уровне могут быть созданы стандарты (и сертификаты соответствия данным стандартам) поддержки жизненного цикла результатов интеллектуальной деятельности, самые достойные из которых могут стать системообразующими нормами для защиты прав граждан и организаций. В глобальном аспекте это может послужить серьезным барьером для повышения эффективности в сфере охраны интеллектуальной собственности в Российской Федерации, в аспекте вступления России в ВТО.

——————————————————————

«Обзор практики рассмотрения Федеральным арбитражным судом Уральского округа споров, вытекающих из договоров имущественного страхования (статья 929 ГК РФ) (за февраль — октябрь 2004 г.)» (Группа авторов ЗАО «ЮРИНФОРМ В») (Подготовлен для системы КонсультантПлюс, 2005)

Подготовлен для системы КонсультантПлюс

ОБЗОР ПРАКТИКИ РАССМОТРЕНИЯ ФЕДЕРАЛЬНЫМ АРБИТРАЖНЫМ СУДОМ УРАЛЬСКОГО ОКРУГА СПОРОВ, ВЫТЕКАЮЩИХ ИЗ ДОГОВОРОВ ИМУЩЕСТВЕННОГО СТРАХОВАНИЯ (СТАТЬЯ 929 ГК РФ) (ЗА ФЕВРАЛЬ — ОКТЯБРЬ 2004 Г.)

Материал подготовлен с использованием правовых актов по состоянию на 18 апреля 2005 года

При подготовке обзора было исследовано 55 дел по тематике «Споры, вытекающие из договоров имущественного страхования», по которым были вынесены решения. Рассматривались только вступившие в силу решения. Из них отобрано и включено в обзор 20 судебных решений.

СУДЕБНЫЕ СПОРЫ, ВЫТЕКАЮЩИЕ ИЗ ДОГОВОРОВ ИМУЩЕСТВЕННОГО СТРАХОВАНИЯ

1. Постановление ФАС Уральского округа от 27.10.2004 N Ф09-3563/04-ГК

В случае когда страховое возмещение недостаточно для того, чтобы полностью возместить причиненный вред, взысканию подлежит разница между суммой страхового возмещения и фактическим размером ущерба. В связи с тем, что страховыми выплатами ущерб был возмещен частично, страхователь обратился к лицу, ответственному за причиненный вред, с иском о частичном взыскании причиненного вреда. Вопрос о сумме подлежащего возмещению вреда вызвал разногласия и по-разному был решен судом первой инстанции, а также апелляционной и надзорной инстанциями. Суд первой инстанции посчитал необходимым учесть износ заменяемых деталей и уменьшил сумму подлежащего возмещению ущерба на стоимость износа. Суды апелляционной и кассационной инстанций признали, что износ заменяемых деталей не должен учитываться, и взыскали ущерб в сумме, соответствующей фактическим расходам потерпевшего. Исходя из смысла статьи 15 ГК РФ ущерб, причиненный имуществу, должен возмещаться в размере фактических затрат, необходимых для восстановления поврежденного имущества. Однако судебная практика по этому вопросу непоследовательна и противоречива.

Комментарий

В результате столкновения двух автомобилей УРАЛ-4320 (принадлежит ОАО «Западуралстрой») и КАМАЗ-53202 (принадлежит ООО «Грузавтотранс») автомобиль УРАЛ-4320 получил механические повреждения. Гражданская ответственность лица, ответственного за причиненный вред (общества с ограниченной ответственностью «Грузавтотранс»), была застрахована в страховой компании «Национальная страховая группа», которая определила подлежащий возмещению ущерб в сумме 40 540 рублей 48 коп. (при расчете страховая компания учла износ заменяемых деталей). Между тем общая сумма расходов ОАО «Западуралстрой» в связи дорожно-транспортным происшествием составила 156 639 рублей 91 коп. Доказанность вины ответчика, а также размера расходов на ремонт и других необходимых расходов, осуществленных истцом, сомнений у судебных инстанций не вызвала. Поскольку выплата страхового возмещения по договору обязательного страхования гражданской ответственности владельца транспортного средства покрыла затраты потерпевшего на восстановительный ремонт и иные расходы лишь частично, ОАО «Западуралстрой» обратилось с иском к организации, ответственной за причиненный вред, с требованием о взыскании денежных средств в возмещение причиненного ущерба в сумме, которая равна разнице между понесенными общими затратами и полученной потерпевшим суммой страхового возмещения. В качестве предварительного замечания следует отметить, что статья 1072 ГК РФ («Возмещение вреда лицом, застраховавшим свою ответственность») однозначно была понята и применена судами всех уровней. Сомнений в том, что лицо, ответственное за причиненный вред, обязано возместить ущерб в части, не покрытой страховым возмещением, при рассмотрении дела не возникло. Проблема заключалась лишь в определении суммы, на которую может претендовать потерпевший. При рассмотрении данного дела, как и во многих других подобных случаях, возник вопрос о размере подлежащего возмещению ущерба. Суд первой инстанции пришел к выводу о том, что возмещению подлежит лишь часть произведенных потерпевшим расходов, поскольку стоимость приобретенных для замены деталей должна быть учтена лишь частично — эта стоимость не может превышать стоимости заменяемых деталей с учетом износа последних. Однако апелляционная инстанция не согласилась с выводами суда первой инстанции и возместила ущерб потерпевшему в полном объеме (с учетом полученного страхового возмещения). Кассационная инстанция постановление апелляционной инстанции оставила в силе, отклонив кассационную жалобу ответчика. Таким образом, данное дело показывает (как и многие другие подобные дела), что судебная практика проявляет колебания в вопросе о том, что именно следует понимать под ущербом, причиненным автомобилю в результате дорожно-транспортного происшествия. Камнем преткновения становится вопрос о том, следует ли уменьшать сумму возмещения на сумму износа заменяемых деталей или же ущерб подлежит возмещению по фактическим затратам на восстановительный ремонт автомобиля. В рассматриваемом деле позиция суда первой инстанции представляется особенно необъяснимой, поскольку в данном случае идет речь о возмещении ущерба лицом, застраховавшим свою гражданскую ответственность в порядке, предусмотренном ФЗ «Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств». В конечном счете суды пришли к выводу, что возмещению подлежит сумма затрат, относящихся к страховому случаю, в полном объеме (включая и полную стоимость приобретенных на замену деталей). И такой подход представляется правильным. Однако к таким выводам суды приходят далеко не всегда (см., например, Постановление ФАС Московского округа N КГ-А40/9965-04 от 04.11.2004). Кроме того, представляется, что в комментируемом Постановлении позиция суда раскрыта недостаточно полно. Так, согласно статье 1082 ГК РФ при решении вопроса о размере возмещения вреда, причиненного повреждением имущества, следует руководствоваться пунктом 2 статьи 15 ГК РФ, то есть нормой, регулирующей возмещение убытков. Согласно пункту 2 статьи 15 ГК РФ под убытками понимаются утрата или повреждение имущества потерпевшего, а также расходы, которые потерпевший произвел или должен будет произвести для восстановления своего нарушенного права. Расходами, необходимыми для восстановления прав потерпевшего при причинении ущерба имуществу в результате ДТП, являются как оплата ремонтных работ, так и расходы на приобретение запасных частей для замены поврежденных частей и деталей. Принимая решения об учете износа заменяемых деталей, суды нарушают основополагающий принцип гражданско-правовой ответственности — принцип полного возмещения убытков потерпевшему. Подтверждением правильности позиции апелляционной и кассационной инстанций в рассматриваемом случае могут служить нормы, относящиеся к страхованию обязательной гражданской ответственности владельцев транспортных средств. Так, согласно пунктам 63 и 64 Правил обязательного страхования гражданской ответственности владельцев транспортных средств, утвержденных Постановлением Правительства РФ N 263 от 7 мая 2003 года, в случае повреждения имущества потерпевшего размер страховой выплаты определяется в размере расходов, необходимых для приведения имущества в состояние, в котором оно находилось до наступления страхового случая (то есть в размере восстановительных расходов). При этом в восстановительные расходы включаются как расходы на материалы и запасные части, необходимые для ремонта (восстановления) имущества, так и расходы на оплату работ по ремонту. Таким образом, под восстановительными расходами, размером которых и определяется сумма подлежащего выплате страхового возмещения, закон однозначно понимает фактические затраты на запасные части и на оплату ремонтных работ (что в полной мере согласуется с нормой, предусмотренной пунктом 2 статьи 15 ГК РФ).

2. Постановление ФАС Уральского округа от 20.10.2004 N Ф09-3477/04-ГК

В период действия договора страхования имущества сумма выплат страхового возмещения по застрахованному автомобилю значительно превысила не только страховую сумму, но и страховую (действительную) стоимость застрахованного автомобиля. Несмотря на это, суды удовлетворили требования страхователя о взыскании со страховой организации суммы страхового возмещения в дополнение к уже полученным страховым выплатам. Такое решение было вынесено потому, что по одному договору страхования было застраховано несколько автомобилей, которые суд признал одним объектом страхования, в связи с чем страховое возмещение по отдельному автомобилю не превысило (в соответствии с требованиями статьи 951 ГК РФ) лимита ответственности страховщика (общей страховой стоимости всех автомобилей).

Комментарий

Между ООО «Страховая компания «Гамма» и предпринимателем Едигарян А. С. заключен договор страхования транспортных средств на общую сумму 2 333 255 руб. и гражданской ответственности в размере 650 000 руб., по условиям которого страховщик обязался при страховом случае произвести страховую выплату страхователю либо иному лицу, в пользу которого заключен договор страхования. Спор возник в связи с отказом страховой компании выплатить страхователю страховое возмещение в связи с наступившим страховым случаем. Истцом по настоящему делу является индивидуальный предприниматель, который застраховал (судя по комментируемому Постановлению) имущество, состоящее из нескольких объектов (нескольких транспортных средств), в числе которых находился и автомобиль ГАЗ-32132. Общая страховая сумма по договору (то есть сумма, в пределах которой страховщик по договору имущественного страхования обязуется при наступлении страховых случаев выплатить страховое возмещение — статья 947 ГК РФ) составила свыше 2 300 000 (двух миллионов трехсот тысяч) рублей. При этом (судя по Постановлению) страховая сумма определялась в договоре по каждому застрахованному объекту отдельно, в том числе по автомобилю ГАЗ-32132 она составила 154 000 рублей. Как видно из Постановления, ситуация сложилась следующая: до наступления спорного страхового случая по иным страховым случаям, имевшим место с застрахованным автомобилем ГАЗ-32132, страховой компанией уже было выплачено 212 932 рубля, то есть страхователь по страховым случаям с автомобилем получил денежные средства, значительно (более чем на одну треть) превышающие указанное в договоре страховое возмещение по застрахованному автомобилю. Тем не менее все три судебные инстанции принимают решение об удовлетворении заявленных требований с одним уточнением — апелляционная инстанция незначительно снизила сумму страхового возмещения в связи с тем, что страховая сумма по договору была несколько ниже действительной стоимости застрахованного автомобиля. Страховая сумма по договору имущественного страхования — это тот предел ответственности, который принимает на себя страховщик. В спорном договоре страхования по каждому застрахованному транспортному средству была определена своя отдельная страховая сумма. По автомобилю ГАЗ-32123 эта сумма составила 154 000 рублей (что несколько ниже страховой стоимости застрахованного автомобиля). Следовательно, в пределах срока действия договора страхования общий размер выплат по всем страховым случаям с автомобилем не мог превышать 154 000 рублей. Из Постановления также следует, что страховая сумма по автомобилю определена в размере примерно 90% его страховой (действительной) стоимости. Из этого можно сделать вывод, что действительная (страховая) стоимость автомобиля составляла примерно 171 000 рублей. Таким образом, общие страховые выплаты по застрахованному автомобилю не только превысили страховую сумму по указанному автомобилю (то есть лимит финансовой ответственности страховщика), но и оказались выше его действительной (страховой) стоимости. Из статьи 951 ГК РФ следует, что страховая сумма (а следовательно, и фактические выплаты) не может превышать страховой стоимости застрахованного имущества под угрозой ничтожности договора в части превышения страховой суммы над страховой стоимостью. Поэтому возникает вопрос, как принятое судом решение соотносится с данной нормой. Видимо, здесь следует учесть то обстоятельство, что по одному договору было застраховано сразу несколько объектов (автомобилей), общая страховая стоимость которых существенно превышает страховое возмещение, выплаченное страхователю в связи с повреждением автомашины ГАЗ-32123. Поэтому не исключено, что условия договора были сформулированы таким образом, что позволяли толковать его так, как это сделал суд, а именно: сумма страхового возмещения, выплаченная в течение срока действия договора, не должна превышать общей страховой стоимости всех застрахованных объектов. Фактически при таком толковании спорного договора все автомобили рассматриваются как один объект страхования. И в этом случае позиция судов становится понятной, поскольку такой подход, как представляется, не противоречит статье 951 ГК РФ.

3. Постановление ФАС Уральского округа от 18.10.2004 N Ф09-3428/04-ГК

При страховании гражданской ответственности в случаях, когда такое страхование обязательно в силу закона, к страховщику, выплатившему потерпевшему страховое возмещение в связи с причинением вреда имуществу, в соответствии со статьей 965 ГК РФ переходит в порядке суброгации право требования, которое страхователь имеет к лицу, ответственному за убытки. В том числе в соответствии с пунктом 4 статьи 931 ГК РФ такой страховщик вправе обращаться за соответствующей компенсацией непосредственно к страховой компании, застраховавшей гражданскую ответственность виновного лица.

Комментарий

В результате дорожно-транспортного происшествия при столкновении двух автотранспортных средств: автомашины ВАЗ-21053 (принадлежит гражданке З., водитель, управлявший автомобилем в момент столкновения, — гражданин Б.) и автомашины ВАЗ-21102, (принадлежит гражданину М., он же управлял автомобилем в момент столкновения) — обоим транспортным средствам были причинены повреждения. Виновным в совершении ДТП признан Б., который привлечен к административной ответственности за нарушение пункта 8.1 Правил дорожного движения. ЗАО «Межрегиональное страховое соглашение» (в лице филиала «Белая башня ЕК») застраховало гражданскую ответственность Б. в порядке, предусмотренном ФЗ «Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств». В свою очередь, автомобиль М. был застрахован обществом с ограниченной ответственностью «Страховая компания «Уралрос». В связи с наступлением страхового случая страховая компания «Уралрос» выплатила М. страховое возмещение в сумме 13 606 руб. 16 копеек. В связи с отказом ЗАО «Межрегиональное страховое соглашение» возместить сумму выплаченного страхового возмещения закрытое акционерное общество «СК «Уралрос» обратилось с иском в суд. Однако суд первой инстанции в иске ЗАО «СК «Уралрос» отказал, сославшись на то, что при причинении вреда застрахованному имуществу владельцем транспортного средства, застраховавшим свою гражданскую ответственность, перед страховщиком по договору страхования с потерпевшим, выплатившим страховое возмещение, ответственным за убытки лицом будет являться непосредственно сам причинитель вреда, а не страховщик, застраховавший гражданскую ответственность последнего. Апелляционная инстанция решение суда первой инстанции отменила и взыскала с ответчика сумму страхового возмещения, а также проценты за пользование чужими денежными средствами. Кассационная инстанция подтвердила законность и обоснованность выводов суда апелляционной инстанции. Как видно из комментируемого Постановления, каких-либо сомнений в фактических обстоятельствах, связанных со спорным случаем, у судебных инстанций не возникло. Вина водителя, причинившего ущерб, а также размер ущерба подтверждены совокупностью необходимых доказательств (постановление о привлечении водителя за совершение административного правонарушения, акт оценки причиненного ущерба и т. п.). Единственный вопрос, который вызвал затруднения у Арбитражного суда Свердловской области, — вопрос о лице, обязанном отвечать перед страховой компанией, к которой в порядке суброгации (статья 965 ГК РФ) перешло право на получение денежных средств с лица, ответственного за убытки. Суд первой инстанции посчит ал, что в рассматриваемой ситуации страховая компания, застраховавшая гражданскую ответственность лица, ответственного за ДТП, не обязана выплачивать соответствующие суммы в счет возмещения ущерба, причиненного страхователем. Однако вышестоящие инстанции указали, что такой вывод не основан на законе. В соответствии со статьей 965 ГК РФ к страховой компании, выплатившей страховое возмещение потерпевшему, перешло в порядке суброгации право кредитора в обязательстве из причинения вреда. Вместе с тем в силу пункта 4 статьи 931 ГК РФ потерпевший вправе непосредственно обратиться за возмещением вреда непосредственно к страховой компании, застраховавшей ответственность лица, ответственного за вред, в случаях, когда такое страхование является обязательным. Из Постановления видно, что гражданская ответственность лица, ответственного за причиненный вред, была застрахована в порядке, предусмотренном законом об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств. В силу статьи 4 владельцы транспортных средств обязаны на условиях и в порядке, которые установлены указанным Федеральным законом и в соответствии с ним, за свой счет страховать в качестве страхователей риск своей гражданской ответственности, которая может наступить вследствие причинения вреда жизни, здоровью или имуществу других лиц при использовании транспортных средств. Таким образом, гражданская ответственность лица, ответственного за вред, была застрахована в силу того, что страхование такой ответственности обязательно в силу закона. Это означает, что потерпевший был вправе предъявить требование о возмещении причиненного вреда непосредственно страховщику, застраховавшему ответственность причинителя вреда в обязательном порядке. Однако поскольку все права, вытекающие из обязательства причинения вреда, перешли в порядке суброгации к страховой компании, соответственно, к этой страховой компании перешло и право потерпевшего на взыскание денежных сумм непосредственно со страховой компании, застраховавшей в обязательном порядке гражданскую ответственность виновного лица. Отказ в удовлетворении иска судом первой инстанции был бы правомерен только в том случае, если бы риск наступления гражданской ответственности владельца транспортного средства, признанного виновным в причинении вреда, был застрахован в порядке добровольного страхования и при этом в договоре страхования не было бы специальной оговорки об обязательстве страховой компании рассматривать соответствующие требования потерпевших.

4. Постановление ФАС Уральского округа от 13.10.2004 N Ф09-3331/04-ГК

1. Поскольку согласно пункту 2 статьи 965 ГК РФ перешедшее к страховщику право требования осуществляется им с соблюдением правил, регулирующих отношения между страхователем (выгодоприобретателем) и лицом, ответственным за убытки, в случае если ущерб был причинен потребителю, страхователь вправе в обоснование своей позиции ссылаться на соответствующие нормы Закона РФ «О защите прав потребителей» (прежде всего на статью 13 Закона, значительно сокращающую перечень оснований, освобождающих исполнителя от ответственности перед потребителем). 2. При рассмотрении споров, вытекающих из договоров хранения, важное значение имеет выяснение статуса хранителя (в частности, необходимо определять, является ли он профессиональным хранителем). Профессиональный хранитель обязан возместить причиненный поклаже (сданной на хранение вещи) ущерб независимо от вины, если отсутствуют основания освобождения его от ответственности, прямо указанные в статье 901 ГК РФ. 3. Страховщик не смог доказать, что муниципальное унитарное предприятие должно быть признано профессиональным хранителем, что и предопределило отказ в удовлетворении иска.

Комментарий

Как видно из комментируемого Постановления, ЗАО «СК «Траст» (страховщик) выплатило гражданке В. страховое возмещение в сумме 1829 руб. 50 коп. по страховому полису ввиду наступления страхового случая — повреждения застрахованного автомобиля. Застрахованный автомобиль был поврежден во время нахождения на стоянке, принадлежащей муниципальному унитарному предприятию «Парковый комплекс «Северо-Западный». После выплаты страхового возмещения страховая компания обратилась в порядке суброгации (статья 965 ГК РФ) к МУП «Парковый комплекс «Северо-Западный» с требованием о соответствующей компенсации. Арбитражный суд Челябинской области исковые требования страховой компании удовлетворил, взыскав с ответчика требуемую сумму, однако при рассмотрении дела в апелляционной инстанции в иске было отказано. Кассационная инстанция решение апелляционной инстанции признала законным и обоснованным. В рассматриваемом случае физическому лицу (гражданке В.) муниципальное унитарное предприятие (то есть коммерческая организация) оказала платную услугу по хранению автомобиля (подтверждением возмездного характера данной сделки служит квитанция, о наличии которой говорится в Постановлении). Следовательно, на отношения между гражданкой В. и МУП «Парковый комплекс «Северо-Западный» распространяется действие Закона РФ «О защите прав потребителей» (в редакции от 30.12.2001, действовавшей в момент оказания услуги). В то же время отношения между В. и муниципальным предприятием — это отношения, вытекающие из договора хранения. Соответственно, применению подлежат нормы главы 47 ГК РФ «Хранение». Согласно пункту 2 статьи 965 ГК РФ перешедшее к страховщику право требования осуществляется им с соблюдением правил, регулирующих отношения между страхователем и лицом, ответственным за убытки. Это означает, что в данном случае страховщик, предъявивший требование к лицу, предположительно ответственному за убытки, пользуется всеми правами потребителя, установленными законодательством в части ответственности исполнителя перед потребителем за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательств. Так, согласно пункту 4 статьи 13 Закона РФ «О защите прав потребителей» исполнитель освобождается от ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства, если докажет, что неисполнение (ненадлежащее исполнение) произошло вследствие непреодолимой силы, а также по иным основаниям, предусмотренным законом. Анализ законодательства, регулирующего отношения, связанные с хранением, показывает, что в данном случае (в соответствии с отсылочной нормой пункта 4 статьи 13 Закона «О защите прав потребителей») необходимо учитывать особенности норм, регулирующих ответственность хранителя за неисполнение или ненадлежащее исполнение своих обязательств перед поклажедателем. Так, если обычный хранитель согласно статье 901 ГК РФ отвечает за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательств в соответствии с общими принципами привлечения к ответственности лица, нарушившего обязательство (при наличии вины, определяемой в порядке, установленном статьей 401 ГК РФ), то для профессионального хранителя возможности освобождения от ответственности значительно сужены: профессиональный хранитель может быть освобожден от ответственности только в случаях, если он докажет, что утрата или повреждение вещи произошли вследствие непреодолимой силы, умысла или грубой неосторожности поклажедателя либо из-за свойств вещи, о которых хранитель не знал и не мог знать. Апелляционная инстанция (а вслед за ней и кассационная) не исследовали данный вопрос и не выяснили, может ли ответчик быть отнесен к числу профессиональных хранителей, хотя данное обстоятельство влияет существенным образом на принятие решения. Итак, по существу, один из главных вопросов, который суды должны были решить, — является ли муниципальное предприятие профессиональным хранителем. Определение профессионального хранителя в Гражданском кодексе РФ (как и в иных законах) отсутствует. Однако понятно (исходя из смысла самого термина), что профессиональный хранитель — это лицо (гражданин или организация), которое систематически извлекает доход путем оказания платных услуг по хранению вещей (даже если такая деятельность не является основной для лица и осуществляется наряду с иными видами профессиональной деятельности). Из комментируемого Постановления видно, что МУП оказало гражданке В. платную услугу по хранению. Соответственно, муниципальное предприятие должно быть признано профессиональным хранителем в том смысле, как это понимает статья 901 ГК РФ. Судя по всему, судебные инстанции, отказывая в удовлетворении иска, исходили из того, что муниципальное предприятие должно отвечать на общих основаниях (при наличии вины, определяемой в порядке, установленном статьей 401 ГК РФ), хотя ссылка на эту статью ГК в Постановлении отсутствует. Однако, страховщик, предъявивший иск, не сумел доказать, что МУП должно быть признано профессиональным хранителем, в связи с чем суды пришли к выводу, что муниципальное предприятие должно отвечать на общих основаниях (при наличии вины, определяемой в порядке, установленном статьей 401 ГК РФ), хотя ссылка на эту статью ГК в Постановлении отсутствует. Страховщику также следовало сослаться на Закон о защите прав потребителей, поскольку, как уже было указано, в рассматриваемом случае страховщик пользуется соответствующими правами потребителя, а согласно статье 901 ГК РФ и статье 13 Закона РФ «О защите прав потребителей» бремя доказывания обстоятельств, освобождающих исполнителя от ответственности, лежит на исполнителе, оказавшем соответствующую услугу потребителю. Обязанность судебных инстанций при распределении бремени доказывания учитывать нормы статьи 13 Закона РФ «О защите прав потребителей» и статьи 901 ГК РФ вытекает из статьи 3 АПК РФ, согласно которой порядок судопроизводства в арбитражных судах может определяться не только АПК РФ, но и иными федеральными законами. Суды апелляционной и кассационной инстанций, признав, что истец не доказал вину ответчика, в обоснование своей позиции сослались как на надлежащее доказательство на постановление об отказе в возбуждении дела об административном правонарушении и на справку по дорожно-транспортному происшествию. Из комментируемого Постановления видно, что согласно указанным документам повреждение автомобилю В. было причинено на территории стоянки (предположительно — неустановленным автомобилем, который с места происшествия скрылся). Таким образом, тот факт, что автомобиль потерпевшего был поврежден на территории стоянки (то есть в момент, когда автомобиль был передан ответчику на хранение), суды признали установленным. И если бы страховщик сумел доказать, что МУП должно быть признано профессиональным хранителем, то судом были бы применены иные нормы материального и процессуального права (статья 13 Закона РФ «О защите прав потребителей», статья 901 ГК РФ). В таком случае суды исходили бы из другой презумпции, а именно: доказал ли ответчик (хранитель), что вред был причинен вследствие именно тех обстоятельств, которые являются основанием для освобождения его от возмещения вреда (умысел, грубая неосторожность потерпевшего, непреодолимая сила, особые свойства переданной на хранение вещи). Из комментируемого Постановления видно, что ни одно из этих обстоятельств установлено не было. Следовательно, при таких обстоятельствах решение суда могло быть иным.

5. Постановление ФАС Уральского округа от 16.09.2004 N Ф09-3028/04-ГК

1. Возражая против удовлетворения иска, ответчик заявил, что отвечать за причиненный ущерб должно лицо, непосредственно этот вред причинившее, а именно водитель, управлявший автомобилем. Однако суд не согласился с доводами ответчика, указав, что за вред, причиненный источником повышенной опасности, отвечает его владелец (статья 1079 ГК РФ), а за вред, причиненный работником, — его работодатель (статья 1068 ГК). Поскольку эксплуатация автомобиля является деятельностью, связанной с повышенной опасностью, а водитель находился в трудовых отношениях с ответчиком, нести ответственность за причиненный вред должен именно ответчик. 2. В качестве основного доказательства обстоятельств, относящихся к дорожно-транспортному происшествию, суды сослались на постановление следователя об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с ДТП. В соответствии с АПК РФ постановление следователя может рассматриваться судом (статья 75 АПК РФ) в качестве письменного доказательства наряду с иными доказательствами.

Комментарий

В результате дорожно-транспортного происшествия имуществу ЗАО «Строительная фирма «Монолит» был причинен ущерб. Страховая компания (ОАО «СК «Траст») в соответствии с договором страхования имущества выплатила страхователю (закрытому акционерному обществу «Строительная фирма «Монолит») страховое возмещение в сумме 131 000 рублей 56 копеек. Страховщик в порядке суброгации (статья 965 ГК РФ) обратился к ОАО «Российские железные дороги» в лице филиала «Южно-Уральская железная дорога» с требованием о взыскании соответствующей суммы. Требования страховщика были удовлетворены в полном объеме, кассационная инстанция решение суда первой инстанции оставила в силе. Судя по всему, каких-либо трудностей или вопросов при рассмотрении дела у судебных инстанций не возникло. В качестве доказательств суд сослался на постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении водителя, управлявшего автомобилем, принадлежащим ответчику. В подтверждение произведенных расходов страховщик представил необходимые документы: размер причиненного ущерба был подтвержден договором на выполнение ремонтных работ, актом о выполнении работ и калькуляцией затрат; факт выплаты истцом страховой суммы страхователю подтвержден платежным поручением. Вместе с тем, судя по комментируемому судебному акту, ответчик (филиал ОАО РЖД «Южно-Уральская железная дорога») выдвинул два основных возражения против требований истца: во-первых, ответчик заявил, что отвечать перед истцом должно лицо, непосредственно причинившее вред, то есть водитель, управлявший автомобилем в момент дорожно-транспортного происшествия. Во-вторых, ответчик поставил под сомнения сам факт дорожно-транспортного происшествия, считая его недоказанным. Что касается первого довода, то он представляется неосновательным по следующим причинам. Из комментируемого Постановления следует, что водитель, управлявший автомобилем (который был признан виновным в совершении ДТП), находился в трудовых отношения с ответчиком. Согласно же статье 1068 ГК РФ вред, причиненный работником при исполнении трудовых обязанностей, подлежит возмещению работодателем. Следовательно, доводы ответчика в этой части не основаны на законе и были правильно отвергнуты судом. Вместе с тем, обосновывая свой вывод об обязанности ответчика возместить причиненный вред, суды сослались только на статью 1079 ГК РФ, предусматривающую обязанность владельца источника повышенной опасности возместить причиненный вред независимо от вины. Однако в данном случае речь идет о столкновении двух автомобилей (то есть о взаимодействии источников повышенной опасности). Согласно пункту 3 статьи 1079 ГК РФ в таких ситуациях владелец источника повышенной опасности возмещает вред на общих основаниях в соответствии со статьей 1064 ГК РФ. Из пункта 2 статьи 1064 ГК РФ следует, что обязательным условием наступления ответственности является вина соответствующего лица. Между тем в данном случае действует презумпция того, что лицо, причинившее вред, виновно в его причинении. Отсутствие вины (согласно пункту 2 статьи 1064 ГК РФ) должно доказать лицо, этот вред причинившее. В рассматриваемом случае ответчик пытался оспаривать вину своего водителя, утверждая, что вызывает сомнение сам факт дорожно-транспортного происшествия. Однако суды доводы ответчика не приняли, сославшись на постановление об отказе в возбуждении уголовного дела как на главное доказательство как вины водителя, управлявшего автомобилем ответчика, так и самого факта дорожно-транспортного происшествия. Однако такой довод суда оставляет некоторые вопросы. Действительно, в Арбитражном процессуальном кодексе РФ отсутствуют какие-либо нормы, препятствующие использовать в качестве доказательств процессуальные документы, полученные в рамках уголовного процесса либо в ходе проверки сообщений о преступлениях. Однако факты, нашедшие отражение в подобных документах, не могут считаться бесспорно установленными. Это следует из статьи 69 АПК РФ. Следовательно, постановление об отказе в возбуждении уголовного дела должно рассматриваться всего лишь как одно из письменных доказательств (статья 75 АПК РФ). Поскольку постановление об отказе в возбуждении уголовного дела является производным документом процессуального характера, основанным на доказательствах, которые были предметом рассмотрения следователя или дознавателя, суд не может положить этот документ в основу своего решения в качестве единственного и бесспорного доказательства. Подобные действия в отсутствие иных доказательств по делу могут рассматриваться как нарушение принципа непосредственности исследования доказательств (статья 10 АПК РФ), поскольку в таком случае суд, по существу, оказывается связанным той оценкой доказательств, которую дал следователь или дознаватель. То есть в отсутствие иных доказательств (протоколов осмотра места ДТП, составленных сотрудниками ГИБДД, актов осмотра транспортного средства и т. п.) постановление об отказе в возбуждении уголовного дела не может быть признано достаточным доказательством. С другой стороны, постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по факту ДТП следователь (дознаватель) мог вынести только на основании документов ГИБДД (протоколов, справок и т. п.). Поэтому, возможно, эти документы также судом исследовались и вместе с постановлением об отказе в возбуждении уголовного дела они и составили ту необходимую совокупность доказательств, которая и позволила суду вынести решение.

6. Постановление ФАС Уральского округа от 31.08.2004 N Ф09-971/04-ГК

1. Для признания договора страхования недействительным по основаниям, предусмотренным пунктом 3 статьи 944 ГК РФ, представляемые страховщику сведения должны быть не просто неверными, но и заведомо ложными. То есть страхователь должен ясно сознавать, что эти сведения не соответствуют действительности, и иметь цель ввести в заблуждение страховщика. 2. Суд установил, что представленные страхователем сведения о наличии исправной противопожарной системы не соответствуют действительности. Однако данное обстоятельство само по себе не свидетельствует о том, что страхователь должен был заведомо знать об этой неисправности, поскольку страхователь собственником (либо арендатором) помещения не являлся, в связи с чем мог добросовестно заблуждаться относительно существенных обстоятельств, имеющих значение для определения риска. Отсутствие должной «заботливости и осмотрительности» со стороны страхователя (статья 401 ГК РФ) само по себе не свидетельствует о наличии у него умысла и противоправной цели. Наличие такой цели и умысла должен доказать страховщик в соответствии со статьей 65 АПК РФ.

Комментарий

Выгодоприобретатель по договору страхования имущества (ООО «Уралавтоинвест») предъявил иск страховой компании (обществу с ограниченной ответственностью «Страховая компания «Северная казна») с требованием о взыскании суммы страхового возмещения в связи с наступлением страхового случая (пожара). В свою очередь страховая компания заявила требования о признании спорного договора недействительным в соответствии с пунктом 3 статьи 944 ГК РФ в связи с тем, что страхователь, по мнению страховой компании, сообщил при заключении договора заведомо ложные сведения. Два иска были объединены и рассмотрены в рамках одного дела. При первоначальном рассмотрении судом первой инстанции иск страхователя был удовлетворен в полном объеме, а в иске страховой компании о признании недействительным договора страхования отказано. Суд первой инстанции признал недоказанным наличие обстоятельств, предусмотренных пунктом 3 статьи 944 ГК РФ, которые дают основания для признания договора недействительным. Однако апелляционная инстанция в иске страхователю отказала, вынесла решение об удовлетворении иска страховой компании о признании договора недействительным. Кассационная инстанция дело направила на новое рассмотрение в апелляционную инстанцию. При повторном рассмотрении апелляционная инстанция в иске страхователю вновь отказала, удовлетворив требования страховой компании о признании договора страхования недействительным по основаниям, предусмотренным пунктом 3 статьи 944 ГК РФ. В соответствии с пунктом 2 статьи 179 ГК РФ в доход государства была взыскана сумма страховой премии, уплаченной страхователем страховщику. Кассационная инстанция решение апелляционной инстанции оставила в силе. Таким образом, в конечном счете судебные инстанции пришли к выводу о наличии оснований для признания договора страхования имущества недействительным. Как видно из Постановления, при заключении договора страхования имущества страхователь сообщил страховщику сведения о наличии в страхуемом помещении блокировочных элементов (решеток) и исправной противопожарной сигнализации. Данные сведения были сообщены в письменных заявлениях страхователя. Бланк заявлений разработан страховщиком и применялся им при заключении договоров страхования имущества. Стандартные бланки заявлений, применяемые страховщиком, суды приравняли к запросу страховщика об известных страхователю обстоятельствах, имеющих существенное значение для определения вероятности наступления страхового случая и размера возможных убытков от его наступления. Суды также сделали вывод о доказанности того обстоятельства, что на момент заключения договора страхования пожарная сигнализация находилась в неисправном состоянии и блокировочные элементы отсутствовали. Таким образом, решение принято в связи с установлением следующих обстоятельств. В заявлениях страхователь указал на наличие в страхуемом помещении необходимого исправного противопожарного оборудования, а имеющимися в деле доказательствами установлено, что эти устройства либо отсутствовали, либо находились в неисправном состоянии. Для признания договора страхования недействительным по основаниям, предусмотренным статьей 944 ГК РФ, сведения, предоставляемые страхователем страховщику, должны быть «заведомо ложными», то есть страхователь при сообщении этих сведений страховщику должен достоверно знать об их ложном характере. Фактически речь идет о том, что страховщик должен доказать очевидный обман, допущенный страхователем. В рассматриваемом случае фигуры страхователя и выгодоприобретателя в спорном договоре не совпадают (выгодоприобретателем является собственник имущества — склада, а страхователем — собственник товара, хранящегося на складе). Соответственно, возникает вопрос о том, насколько страхователь, не являясь собственником помещения (склада), мог достоверно знать об обстоятельствах, имеющих значение для оценки риска. В комментируемом Постановлении данный вопрос не нашел освещения. Бремя доказывания того, что страхователь располагал необходимой информацией и обманул страховщика, лежит на лице, ссылающемся на соответствующие обстоятельства (статья 65 АПК РФ). Однако какие именно доказательства в обоснование своей позиции привел страховщик, из Постановления не видно. Вместе с тем не исключено, что при решении этого вопроса суд руководствовался критериями виновного поведения стороны по договору, которые даны в статье 401 ГК РФ. Согласно этой статье лицо признается невиновным, «если при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота, оно приняло все меры для надлежащего исполнения обязательства». Применительно к рассматриваемому случаю (согласно возможной логике суда) это означает, что выгодоприобретатель (он же собственник помещения) должен был представить в суд доказательства того, что страхователь, заключая договор страхования, вел себя с «достаточной степенью заботливости и осмотрительности», то есть принимал все необходимые меры для того, чтобы представить страховщику достоверную информацию об обстоятельствах, связанных с оценкой страхового риска (наличие охраны, пожарной сигнализации, специальных противопожарных устройств и т. п.). В отсутствие таких доказательств суды пришли к выводу, что страхователь заведомо должен был знать о недостоверности предоставляемой информации. Однако в пункте 3 статьи 944 ГК РФ речь идет не просто о вине страхователя (неосторожность, неосмотрительность — это также проявление вины), а о наиболее тяжкой форме вины — умысле, если точнее — о противоправной цели, которую преследовал недобросовестный страхователь, вводя в заблуждение страховщика. Доказательства же о наличии у страхователя противоправной цели (доказательства намерения ввести в заблуждение страховщика) должен был представить страховщик как лицо, ссылающееся на данные обстоятельства (статья 65 АПК РФ). Однако, поскольку суды все же пришли к выводу о том, что страхователь умышленно ввел страховщика в заблуждение, следует допустить, что все же какие-то доказательства, подтверждающие данное обстоятельство, в деле имеются.

7. Постановление ФАС Уральского округа от 25.08.2004 N Ф09-2692/04-ГК

Суд пришел к выводу, что Управление внутренних дел должно быть освобождено от обязанности возмещения ущерба, причиненного в результате ДТП, поскольку сотрудник ГИБДД, управлявший мотороллером, не знал и не мог знать об имевшейся поломке. На этом основании в иске страховой компании, требовавшей на основании статьи 965 ГК РФ от Управления внутренних дел сумму выплаченного ею страхового возмещения, отказано.

Комментарий

В результате дорожно-транспортного происшествия с участием мотороллера и автомобиля ВАЗ-21150, принадлежащего гражданину С., автомобилю ВАЗ-21150 были причинены повреждения. ООО «Страховая компания «УРАЛРОС» в соответствии с договором страхования имущества выплатило страхователю (гражданину С.) страховое возмещение, после чего обратилось с иском в порядке суброгации (статья 965 ГК РФ) к Управлению внутренних дел города Каменска-Уральского. Решением суда первой инстанции в иске отказано, постановлением апелляционной инстанции иск страховой компании удовлетворен полностью и с УВД взыскана требуемая сумма компенсации произведенного страхового возмещения. Кассационная инстанция, рассмотрев жалобу Управления внутренних дел, решение апелляционной инстанции отменила и оставила в силе решение суда первой инстанции, отказавшего страховой компании в иске. Согласно комментируемому Постановлению, в момент дорожно-транспортного происшествия мотороллером управлял инспектор дорожно-постовой службы УВД города Каменска-Уральского. Указанное транспортное средство перемещалось на штрафную стоянку. В Постановлении также говорится о том, что причиной аварии явилась поломка мотороллера. Следует, однако, отметить, что ссылка на какие-либо доказательства, на основании которых суд кассационной инстанции сделал вывод об установлении указанных обстоятельств, в комментируемом Постановлении отсутствует. Поэтому оценить, насколько выводы суда соответствуют материалам дела, даже в самом общем виде невозможно. Юридический анализ сложившейся ситуации сводится к следующему. Во-первых, возникает вопрос, может ли УВД считаться в рассматриваемой ситуации владельцем источника повышенной опасности, если мотороллер Управлению внутренних дел не принадлежит. Ответ на этот вопрос содержится в пункте 1 статьи 1079 ГК РФ. Согласно этой норме владельцем источника повышенной опасности признаются лица, которые владеют источником повышенной опасности на каком-либо законном основании. Хотя ситуация, сложившаяся в рассматриваемом случае, прямо не предусмотрена Гражданским кодексом, можно сделать вывод, что УВД должно быть признано владельцем мотороллера, поскольку, управляя им в целях помещения на штрафную стоянку, инспектор выполнял задачи, возложенные законом на органы внутренних дел, то есть для действий инспектора, завладевшего мотороллером, имелись законные основания, вытекающие из его должностных обязанностей. Вред был причинен в результате взаимодействия источников повышенной опасности. В соответствии с пунктом 3 статьи 1079 ГК РФ в таких случаях вред возмещается на общих основаниях (то есть при наличии вины лица, причинившего вред). Согласно пункту 2 статьи 1064 ГК РФ лицо, причинившее вред, освобождается от его возмещения, если докажет, что вред был причинен не по его вине. Таким образом, при рассмотрении спора основным вопросом была оценка вины сотрудника милиции, управлявшего мотороллером. И здесь, как представляется, кассационная инстанция заняла следующую позицию: указав на то, что причиной аварии явилась поломка мотороллера, и сославшись на то, что инспектор ГИБДД не знал и не мог знать об этой поломке, кассационная инстанция пришла к выводу об отсутствии вины инспектора в совершенном ДТП и, как следствие, об отсутствии вины Управления внутренних дел. В качестве причины ДТП названа поломка мотороллера. Однако из Постановления не ясно, какого рода поломка имела место, как эта поломка повлияла (и могла ли вообще повлиять) на действия инспектора ГИБДД в момент управления мотороллером, наконец, непонятно, имелась ли причинная связь между поломкой мотороллера и столкновением транспортных средств. Все это очень сложные вопросы, ответы на которые может дать только автотехническая экспертиза. Однако ссылка на такого рода доказательства в постановлении отсутствует, поэтому постановление (по крайней мере, в этой части) выглядит необоснованным. Хотя трудно себе представить, чтобы подобное исследование не было проведено. Суд указал на то, что инспектор ГИБДД невиновен в совершении ГИБДД потому, что, управляя чужим мотороллером, он не знал и не мог знать об имеющейся поломке. Это действительно так. Хотя здесь возможна и иная логика (которой, судя по всему, руководствовалась апелляционная инстанция, удовлетворившая иск страховщика). Дело здесь в следующем. Для определения вины лица (или ее отсутствия) в гражданском праве применяются объективные критерии, связанные с обязанностью любого лица проявлять в соответствующих случаях достаточную степень заботливости и осмотрительности. Представляется, что данный критерий должен использоваться и при оценке вины лица, причинившего вред. Инспектор, действительно, проявил бы необходимую степень заботливости и осмотрительности, если бы перед началом эксплуатации мотороллера он, например, проверил бы работу его основных систем. Возможно, какие-то действия подобного рода инспектор, действительно предпринимал, что и позволило кассационной инстанции прийти к выводу об отсутствии его вины.

8. Постановление ФАС Уральского округа от 23.08.2004 N Ф09-2669/04-ГК

Организация, не имеющая лицензии на осуществление страховой деятельности, не вправе заключать договоры страхования. Договоры страхования, заключаемые такими организациями от своего имени, не соответствуют закону, поскольку услуги по страхованию вправе оказывать только страховщики (статья 15 Закона РФ «О страховании» в редакции 1992 года, пункт 1 статьи 927 ГК РФ). Согласно же статье 6 Закона РФ «Об организации страхового дела в РФ» (в момент заключения спорной сделки Закон назывался «О страховании»), а также статье 938 ГК РФ страховщиком признается лишь организация, имеющая лицензию на осуществление страховой деятельности.

Комментарий

В комментируемом деле речь идет о событиях почти десятилетней давности. Суть спора заключается в том, что 27 июля 1995 года ТОО Страховая фирма «Гвидон» от своего имени заключила с ЮУ ДП АО «Союзлифтмонтаж» договор добровольного коллективного смешанного страхования жизни и здоровья. При этом страховая компания «Гвидон» лицензии на осуществление страховой деятельности в момент заключения договора не имела. При рассмотрении дела также установлено, что в 1994 году ТОО СФ «Гвидон» заключило договор поручения с ТОО Страховой фирмой «Мегаполис-Агро». Согласно этому договору ТОО СФ «Гвидон» в качестве поверенного принимало на себя обязательство осуществлять от имени ТОО СФ «Мегаполис-Агро» (доверителя) страховую деятельность в пределах полномочий, предоставленных договором. Челябинская региональная общественная организация кредиторов и акционеров (как правопреемник АО «Союзлифтмонтаж») предъявила иск о признании недействительным договора, заключенного между ТОО СФ «Гвидон» и ЮУ ДП АО «Союзлифтмонтаж» как не соответствующего требованиям закона. Арбитражный суд Челябинской области иск удовлетворил. Апелляционная и кассационная инстанции решение суда первой инстанции признали законным и обоснованным, оставив его без изменения. В соответствии с Законом РФ «О страховании» (статья 6) в редакции, действовавшей в момент заключения спорного договора, страховую деятельность вправе осуществлять лишь организации, имеющие лицензию на осуществление страховой деятельности. Более того, статья 6 Закона прямо запрещает организациям, не имеющим лицензии, заниматься страховой деятельностью. Согласно статье 15 Закона «О страховании» (которая действовала в момент заключения спорного договора) договор страхования является соглашением между страховщиком и страхователем. То есть согласно закону на стороне страховщика может выступать только специальный субъект (специально уполномоченная на осуществление страховой деятельности организация). В соответствии со статьей 6 этого же Закона страховщик — это лицо, имеющее лицензию на осуществление страховой деятельности (в настоящее время, кроме того, действует статья 938 ГК РФ, которая также определяет, что в качестве страховщиков могут выступать лишь те организации, которые имеют специальную лицензию на осуществление страховой деятельности). Таким образом, ТОО СФ «Гвидон» в момент заключения договора признакам специального субъекта договора не отвечало и было не вправе заключать соответствующую сделку. То есть договор страхования не соответствовал требованиям, которые предъявляются к сделкам данного вида Законом РФ «О страховании». Следовательно, вывод судебных инстанций о ничтожности данного договора ввиду его несоответствия требованиям закона (статья 168 ГК РФ) является абсолютно правильным. Не меняет дела и не влияет на юридическую оценку ситуации и то обстоятельство, что у ТОО СФ «Гвидон» имелся договор поручения с ТОО СФ «Мегаполис-Агро». Согласно этому договору ТОО СФ «Гвидон» должно было заключать договоры страхования от имени доверителя (Страховой фирмы «Мегаполис-Агро»). В силу того что спорный договор заключен непосредственно от имени ТОО СФ «Гвидон», следует признать, что, заключая этот договор, ТОО СФ «Гвидон» действовало самостоятельно, вне рамок договора поручения с ТОО СФ «Мегаполис-Агро». В то же время можно сделать вывод, что договор поручения, заключенный между ТОО СФ «Гвидон» и ТОО СФ «Мегаполис-Агро», также является ничтожной сделкой, поскольку его предметом является осуществление страховой деятельности от имени доверителя. Поскольку страховая деятельность должна осуществляться только на основании лицензии, а у ТОО СФ «Гвидон» лицензии не имелось, стороны были не вправе возлагать осуществление страховой деятельности (даже от имени доверителя) на организацию, лицензии не имеющей, поскольку это прямо запрещено законом. Следует, однако, отметить, что в своем Постановлении кассационная инстанция сослалась на норму, которая не подлежала применению. Речь идет о статье 938 ГК РФ. Дело в том, что указанная норма находится в главе 49 ГК РФ, расположенной во второй части Гражданского кодекса РФ. Вторая часть ГК РФ введена в действие с 1 марта 1996 года (Федеральный закон N 15-ФЗ от 26 января 1996 года «О введении в действие части второй Гражданского кодекса РФ»). Спорный же договор был заключен в июле 1995 года, когда данная норма не действовала. Суду следовало ссылаться на соответствующие нормы Закона РФ «О страховании» (в частности, на статью 6 этого Закона). Не вполне ясен также и довод суда относительно того, что доверитель (ТОО СФ «Мегаполис-Агро») был не вправе заключать договоры смешанного коллективного страхования жизни и здоровья. Дело в том, что согласно статье 32 Закона РФ «О страховании» (в редакции, действовавшей в момент заключения спорной сделки), а также в соответствии с Условиями лицензирования страховой деятельности на территории РФ, утвержденными Приказом Росстрахнадзора N 02-02/08 от 19 мая 1994 года (пункт 2.3 Условий), существовало (и существует в настоящее время) четыре основных вида страхования, на осуществление которого может выдаваться лицензия: личное страхование, имущественное страхование, страхование ответственности и перестрахование. При этом разрешение на осуществление личного страхования дает право страховой организации осуществлять следующие виды деятельности: страхование жизни, страхование от несчастных случаев и болезней, медицинское страхование. Таким образом, если ТОО СФ «Мегаполис-Агро» было вправе (как это указано в Постановлении) осуществлять страхование жизни (разновидность личного страхования), то какие-либо ограничения на осуществление иных видов личного страхования едва ли были предусмотрены лицензией.

9. Постановление ФАС Уральского округа от 11.08.2004 N Ф09-2545/04-ГК

При причинении вреда срок для защиты нарушенного права (срок исковой давности — статья 195 ГК РФ) начинает течь с момента причинения вреда, поскольку само причинение вреда имуществу или личности потерпевшего и есть нарушение права потерпевшего (права собственности, права на личную неприкосновенность и т. п.). В соответствии со статьей 201 ГК РФ перемена лиц в обязательстве не влечет изменения срока исковой давности. Соответственно, не влечет изменения срока исковой давности и переход к страховщику в порядке суброгации права на возврат страхового возмещения за счет виновного в причинении ущерба лица. Поскольку к моменту предъявления иска срок исковой давности по требованиям, вытекающим из причинения вреда, истек, страховой компании обоснованно было отказано в удовлетворении иска в связи с заявлением ответчика о применении срока исковой давности (пункт 2 статьи 199 ГК РФ).

Комментарий

В результате дорожно-транспортного происшествия (наезда на открытый люк ливнеприемного колодца на Северной дамбе в городе Перми) автомобилю Nissan-Almera были причинены повреждения. Страховая компания (ООО СК «Адонис») выплатила страхователю (владельцу автомобиля) страховое возмещение в сумме 260 000 рублей. В соответствии со статьей 965 ГК РФ к страховой компании перешло право на возмещение суммы осуществленных страховых выплат. В связи с отказом лица, ответственного за причинение вреда, выплатить соответствующие суммы в добровольном порядке страховая компания обратилась в суд с иском. Однако в иске было отказано. Единственным основанием для отказа в иске явился пропуск срока исковой давности. Из комментируемого Постановления видно, что страховой случай произошел 17 апреля 2000 года, а с иском в суд истец обратился 28 мая 2003 года. В практике встречаются случаи, когда путают срок исполнения обязательства (статья 314 ГК РФ) со сроком исковой давности (статья 195 ГК РФ). Однако в данном случае начало течения срока исполнения обязательства лица, причинившего ущерб, по его возмещению совпадает с началом течения срока исковой давности. Это объясняется тем, что причинение ущерба имуществу (или личности) — это и есть нарушение соответствующего права потерпевшего (права собственности, права на личную неприкосновенность и т. п.). Поэтому срок для защиты права потерпевшего (срок исковой давности) начинается с даты, когда произошло причинение вреда (если только по обстоятельствам дела потерпевший не узнал или не должен был узнать об этом позже). Согласно статьям 387 и 965 ГК РФ суброгация — это один из видов перехода прав кредитора к другому лицу на основании закона. В рассматриваемом случае к страховщику перешло право требования потерпевшего к лицу, причинившему вред (статья 1064 ГК РФ). Общий срок исковой давности (который распространяется и на обязательства из причинения вреда) составляет 3 года (статья 196 ГК РФ). При этом согласно статье 201 ГК РФ перемена лиц в обязательстве не влечет изменения срока исковой давности и порядка его исчисления. Поскольку за рулем автомобиля в момент причинения ему ущерба находился сам страхователь, соответственно, потерпевший узнал о своем нарушенном праве сразу же. Это означает, что страховая компания должна была предъявить иск лицу, ответственному за причинение вреда, в течение трех лет со дня соответствующего ДТП, то есть не позднее 18 апреля 2003 года. Пропуск срока исковой давности влечет за собой возможность отказа в иске, однако суд может вынести решение об отказе в иске только при условии, что о применении исковой давности заявит сторона, участвующая в деле (пункт 2 статьи 199 ГК РФ). В рассматриваемом случае ответчик заявил соответствующее требование, и в иске было отказано. При этом, как следует из Постановления, судебные инстанции фактически признали право страховой компании на удовлетворение иска, поскольку вина ответчика в неисполнении возложенных на него обязанностей, повлекшем причинение вреда автомобилю, подтверждена имеющимися доказательствами.

10. Постановление ФАС Уральского округа от 11.08.2004 N Ф09-2544/04-ГК

Поскольку уплата страхового возмещения является денежным обязательством, страхователь (выгодоприобретатель) в случае несвоевременной выплаты страхового возмещения вправе потребовать от страховщика на основании статьи 395 ГК РФ проценты за пользование чужими денежными средствами за весь период просрочки. Срок исчисления процентов за пользование чужими денежными средствами должен исчисляться с первого дня, следующего за последним днем срока исполнения обязательства страховщика. В случае если в договоре страхования срок, в течение которого страховщик обязан осуществить выплату страхового возмещения, не указан, страховщик обязан выполнить свои обязательства перед страхователем (выгодоприобретателем) в течение семи дней с даты обращения страхователя (выгодоприобретателя) за страховой выплатой (пункт 2 статьи 314 ГК РФ).

Комментарий

В связи с наступлением страхового случая (хищение сахара путем кражи со взломом) ООО «Продовольственная корпорация «Азия» (ООО ПК «Азия») обратилось к страховщику (открытому акционерному обществу «Военно-страховая компания» в лице Челябинского филиала) с иском о выплате страхового возмещения. Решением Арбитражного суда Челябинской области по делу N А76-17466/02 от 10.02.2003 страховое возмещение было взыскано. Поскольку выплата страхового возмещения была осуществлена несвоевременно, страхователь вновь обратился в арбитражный суд с требованием о взыскании со страховщика процентов за пользование чужими денежными средствами за период с 13.07.2002 по 08.09.2003 на основании статьи 395 ГК РФ. С учетом уточнения иска сумма заявленных процентов составила 423 475 руб. 96 коп. Суд исковые требования удовлетворил частично, взыскав с ответчика проценты за пользование чужими денежными средствами за период с 30.01.2003 по 09.09.2003. Кассационная инстанция признала принятое решение законным и обоснованным, оставив его без изменения. Из комментируемого Постановления видно, что отношения между страховщиком и страхователем складывались непросто. Так, 12 июля 2002 года страхователь получил от страховщика извещение о досрочном расторжении договора. Затем страховая компания обратилась в суд с требованием расторгнуть договор страхования. Однако решением от 04.12.2002 в иске страховой компании было отказано, поскольку оснований для расторжения договора в судебном порядке суд не нашел. В силу возникшего между страховой компанией и страхователем спора по поводу расторжения договора страхования страхователь во внесудебном порядке за выплатой страхового возмещения в связи с наступившим страховым случаем (хищение сахара путем кражи со взломом) не обращался. Обязательства страховой компании перед страхователем по выплате страхового возмещения были подтверждены вступившими в силу судебными решениями по другим делам, поэтому основным вопросом, который судебные инстанции должны были разрешить в рамках комментируемого дела, был вопрос о сумме, подлежащей взысканию. Вместе с тем размер подлежащей взысканию суммы процентов зависит от определения даты, не позднее которой страховщик должен был исполнить обязательства перед страхователем по выплате страхового возмещения. Позиция истца (страхователя) состояла в том, что страховщик обязан уплатить ему проценты за пользование чужими средствами начиная с даты, следующей за днем получения от страховщика извещения о расторжении договора страхования. Однако из комментируемого Постановления не ясно, какими именно аргументами страхователь обосновывал эту свою позицию. Вместе с тем суд, основываясь на условиях договора страхования, установил, что при наступлении страхового случая по риску «кража со взломом» обязательства страховщика по выплате страхового возмещения возникают только после представления страхователем документов предварительного следствия, подтверждающих факт кражи и обстоятельства ее совершения. В частности, таким документом может быть постановление о возбуждении уголовного дела. Относительно срока, в течение которого страховщик должен выполнить свои обязательства перед страхователем, указано лишь то (пункт 6.1 договора), что страховщик обязан выплатить страховое возмещение в течение трех дней после принятия им (страховщиком) решения о выплате. Положение о том, в течение какого срока страховщик обязан определиться с выплатой страхового возмещения, в договоре отсутствует. Таким образом, срок, в течение которого страховая компания должна осуществить выплату страхового возмещения, в договоре страхования фактически не был определен. Поскольку между страхователем и страховщиком существовал конфликт, страхователь либо не представил страховщику пакет документов, необходимых для осуществления страховых выплат, либо (вследствие недобросовестных действий страховщика) не смог доказать, что соответствующие документы были им представлены. Однако факт в том, что какие-либо доказательства выполнения страхователем обязанности по извещению страховщика о наступившем страховом случае отсутствуют. В связи с этим суд справедливо посчитал, что датой представления страховщику постановления о возбуждении уголовного дела по факту кражи следует считать день судебного заседания, на котором суду и участвующему в деле представителю страховщика это постановление было представлено. Соответственно, днем начала просрочки суд признал день, следующий за датой судебного заседания. Вместе с тем следует обратить внимание на то, что в договоре страхования не определен срок, в течение которого страховщик должен выплатить страховое возмещение после представления необходимых документов (включая постановление о возбуждении уголовного дела) о наступлении страхового случая. Следовательно, у ответчика был шанс добиться еще большего уменьшения суммы процентов — необходимо было только обратить внимание суда на то, что в рассматриваемом случае следовало учесть общие нормы права, регулирующие срок исполнения обязательств (прежде всего, статью 314 ГК РФ). Пункт 2 статьи 314 ГК РФ устанавливает, что в случаях, когда обязательство не предусматривает срок его исполнения и не содержит условий, позволяющих определить этот срок, оно должно быть исполнено в разумный срок после возникновения обязательства. Обязательство же, не исполненное в разумный срок, должник обязан исполнить в семидневный срок со дня предъявления кредитором требования о его исполнении. Таким образом, получается, что страховщик узнал о возникшей у него обязанности выплатить страховое возмещение 30 января 2003 года, то есть в день судебного заседания по иску о выплате страхового возмещения (в этот день ему в рамках рассмотрения дела предъявлены документы, подтверждающие наступление страхового случая). Следовательно, согласно пункту 2 статьи 314 ГК РФ он должен был выплатить страховое возмещение в течение семи дней после этой даты. Просрочка исполнения начинается у страховщика на восьмой день после соответствующего судебного заседания, то есть с 7 февраля, а не с 31 января 2003 года.

11. Постановление ФАС Уральского округа от 10.08.2004 N Ф09-2506/04-ГК

В случае если ущерб был причинен в результате аварии на сетях, за эксплуатацию которых отвечает жилищно-эксплуатационная организация, эта организация признается виновной за причинение ущерба (если жилищная организация не докажет отсутствие своей вины — пункт 2 статьи 1064 ГК РФ). Страховая организация, предъявляющая требования к лицу, ответственному за убытки, причиненные потерпевшему в порядке суброгации (статья 965 ГК РФ), не вправе требовать с виновного лица возмещения расходов на проведение экспертизы, если эти расходы не осуществлялись самим потерпевшим.

Комментарий

Предприниматель Ш. передал обществу с ограниченной ответственностью «Торговый дом «Прикамье» по договору складского хранения имущество (меха и меховые изделия). В результате прорыва разводящих магистралей горячего и холодного водоснабжения произошло затопление подвального помещения, в котором хранилось принадлежащее Шилову И. К. имущество, в результате чего имуществу предпринимателя Ш. был причинен ущерб на сумму 251 191 рубль. ОАО Страховая компания «Альфа-страхование» в лице своего Пермского филиала выплатила Ш. страховое возмещение в сумме 202 709 руб. После этого в порядке суброгации (статья 965 ГК РФ) страховая компания обратилась с иском к муниципальному учреждению «Жилищная служба Индустриального района» города Перми с требованием о взыскании 214 944 рублей 45 копеек, в которое помимо суммы выплаченного страхового возмещения вошли затраты на проведение экспертизы и оплата услуг адвоката. Требования страховой компании были удовлетворены частично — с ГК «Жилищная служба Индустриального района» взыскана сумма выплаченного страхового возмещения и оплата услуг экспертизы. В удовлетворении требований о возмещении затрат на услуги адвоката отказано в связи с тем, что эти затраты не были подтверждены надлежащими документами. Кассационная инстанция подтвердила законность и обоснованность принятого решения. В рассматриваемом случае ОАО «ТД «Прикамье», являющееся профессиональным хранителем (статья 907 ГК РФ), как лицо, заинтересованное в сохранении товара (статья 901 ГК РФ), застраховало хранящийся на складе товар в пользу его собственника — предпринимателя Ш., который в договоре страхования имущества был назван в качестве выгодоприобретателя. Определяя муниципальное учреждение в качестве лица, ответственного за причинение ущерба предпринимателю, суды приняли во внимание прежде всего то обстоятельство, что разводящие магистрали горячего и холодного водоснабжения, на которых и произошла авария, повлекшая причинение вреда, находились в оперативном управлении учреждения, в связи с чем именно это учреждение и было обязано проявлять надлежащую заботу о сетях водоснабжения. Фактически суд пришел к выводу, что вина учреждения заключается в бездействии — в непринятии мер по своевременному ремонту и профилактике возможных аварий. Иными словами, учреждение не проявило необходимой степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась в указанной ситуации (статья 401 ГК РФ). Интересен перечень доказательств, которые были представлены в суд в подтверждение как страхового случая, так и размера причиненных убытков: это акт, составленный самим ответчиком (МУ «Жилищная служба Индустриального района»); акт о выезде наряда по сигналу «Тревога»; докладная главного инженера ОАО «ТД «Прикамье» о происшествии и его последствиях; опись пострадавшего имущества; акт осмотра повреждений имущества; отчет об определении рыночной стоимости ущерба партии мехов. Из всего этого перечня доказательств особую ценность, безусловно, имеют документы, составленные ответчиком либо с его участием (акт о затоплении), а также документы незаинтересованных лиц (акт о выезде по сигналу «Тревога»). В качестве доказательств выполнения страховой компанией своих обязательств перед выгодоприобретателем суды приняли платежное поручение о перечислении суммы страхового возмещения. Данное дело является характерным примером того, что суды признают жилищные органы виновными в ущербе, причиненном пользователям соответствующих помещений вследствие различного рода аварий и поломок. Однако при этом в суде должно быть четко доказано, что соответствующая часть оборудования находилась в «зоне ответственности» жилищной организации. В комментируемом деле сам факт аварии на той части магистрали, которая находится в ведении жилищной организации, суд, по существу, посчитал достаточным доказательством вины этой организации, совершенно справедливо исходя из презумпции вины лица, причинившего вред (пункт 2 статьи 1064 ГК РФ). Вместе с тем ответчик имел возможность снизить сумму подлежащих взысканию убытков. Речь идет о взыскании в пользу страховой компании затрат на экспертизу. Дело здесь в следующем. При переходе права требования к страховщику в порядке суброгации происходит замена лица на стороне кредитора в рамках обязательства, возникшего из причинения вреда (статьи 965 и 1064 ГК РФ). При этом страховщик, заменивший потерпевшего в рамках данного обязательства, вправе предъявлять требования по тем же основаниям, которые имелись бы у потерпевшего (естественно, в пределах сумм, выплаченных потерпевшему). Согласно пункту 1 статьи 1064 ГК РФ лицо, причинившее вред имуществу, должно возместить его в полном объеме. То есть данная статья говорит только об одном виде убытков, подлежащих возмещению, — о компенсации прямого ущерба, причиненного имуществу потерпевшего. И не более. Однако в соответствии со статьей 15 ГК РФ лицо, право которого нарушено (а в данном случае нарушение прав потерпевшего со стороны виновного лица сомнений не вызывает), может требовать полного возмещения причиненных ему убытков. При этом под убытками (помимо утраты или повреждения имущества, то есть реального ущерба) данная норма понимает также те расходы, которые лицо, чье право нарушено, произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права. Следовательно, если для определения размера причиненного меховым изделиям ущерба в рассматриваемом случае необходимо было обратиться к соответствующему специалисту за заключением и к этому специалисту обратился и оплатил его услуги потерпевший, данные расходы должны признаваться «необходимыми для восстановления нарушенного права» потерпевшего. И если страховщик в данном случае возместил потерпевшему расходы на эксперта, то он будет иметь право на возмещение данной суммы за счет виновного. Это очевидно в силу того обстоятельства, что к страховщику права кредитора переходят те же права, которыми обладал в обязательстве из причинения вреда потерпевший. Если же услуги эксперта оплатил сам страховщик в силу возложенной на него обязанности по договору страхования (либо просто по собственной инициативе), то эти расходы страховщик будет не вправе потребовать с виновного лица, поскольку данное право не перешло к нему в порядке суброгации от потерпевшего. Однако в любом случае, независимо от того, что страховщик оплатил экспертизу в силу обязанности из договора или просто по собственной инициативе, чтобы убедиться в правильности своих расчетов, лицо, причинившее вред, никакого прямого отношения к этим расходам страховщика не имеет и не может быть принуждено к их возмещению в рамках отношений, возникших из причинения вреда. Можно предположить, что если бы ответчик обратил внимание суда на данное обстоятельство, сумма удовлетворенных требований могла бы быть несколько меньше. Арбитражный процесс — процесс состязательный, и лучших результатов в судебном споре добивается тот, кто более грамотно сумеет обосновать свою позицию. В рассматриваемом случае применительно к расходам на экспертизу ответчику этого сделать не удалось.

12. Постановление ФАС Уральского округа от 02.08.2004 N Ф09-2401/04-ГК

Нормативными актами, действующими в настоящее время и действовавшими в момент причинения вреда, обязанность по очистке кровель и иных частей зданий от снега, наледи и сосулек возлагается на эксплуатирующие организации. Поэтому суд признал эксплуатирующую организацию ответственной за причиненный вред, поскольку сход снега и льда с крыши мог произойти только в результате ненадлежащего исполнения эксплуатирующей организацией своих обязанностей, и удовлетворил иск страховой компании.

Комментарий

В результате схода пластов мокрого снега с крыши дома автомобилю «Ауди-А6» был причинен ущерб в виде механических повреждений. Автомобиль был застрахован в ЗАО «Страховая компания «Кокс-полис», которая и выплатила собственнику автомобиля страховое возмещение в сумме 43 491 рубль 64 копейки. Страховая компания обратилась с иском к Екатеринбургскому муниципальному унитарному предприятию «Производственный жилищно-ремонтный трест Железнодорожного района» (ЕМУП «ПЖРТ Железнодорожного района») о взыскании суммы страхового возмещения в порядке суброгации (статья 965 ГК РФ). Арбитражный суд требования страховщика удовлетворил. Апелляционная и кассационная инстанции подтвердили законность и обоснованность принятого решения. Из Постановления следует, что сами обстоятельства происшествия каких-либо сомнений у судебных инстанций не вызвали, поскольку были подтверждены надлежащими доказательствами. В частности, к делу был приобщен протокол осмотра места происшествия, схема происшествия, постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, акт осмотра транспортного средства и заключение Уральского регионального центра судебной экспертизы. Также не возникло сомнений в праве страховой организации предъявлять требования в порядке суброгации, поскольку наличие обязательств страховщика перед страхователем подтверждено как договором страхования, так и платежными документами, подтверждающими исполнение страховщиком обязательств перед страхователем по выплате страхового возмещения. Основной вопрос и основная трудность возникли в определении вины ответчика (ЕМУП «ПЖРТ Железнодорожного района»), который возражал против удовлетворения иска, ссылаясь, в частности, на нарушение страхователем правил дорожного движения (ответчик утверждал, что автомобиль был припаркован в запрещенном месте), а также на неправильное применение судами Правил и норм технической эксплуатации жилищного фонда, утвержденных Постановлением Государственного комитета РФ по строительству и жилищно-коммунальному комплексу N 170 от 27 сентября 2003 года. В рассматриваемом случае речь идет о причинении вреда в результате бездействия ответчика, то есть невыполнения возложенных на него обязанностей. Представляется, что при правильном мнении судебных инстанций об ответственности ответчика за причиненный вред в юридическом плане данный вывод выглядит недостаточно обоснованным. Так, в Постановлении отсутствует ссылка на документы, которые возлагают на ответчика обязанности по содержанию жилищного фонда. Можно предположить, что здесь необходимо было приобщить к делу (и сослаться в судебных актах на эти документы) устав муниципального предприятия (в котором обязательно подробно излагается предмет его деятельности), а также акты муниципальной власти, в соответствии с которыми соответствующий жилищный фонд определенной территории закрепляется за ответчиком. В этом случае стала бы ясной правовая основа обязанностей муниципального предприятия по содержанию соответствующего жилищного фонда в надлежащем состоянии. Отсутствует в комментируемом Постановлении и ссылка на нормативные акты общего характера, устанавливающие права и обязанности эксплуатирующих жилой фонд организаций. В настоящее время таким документом являются Правила и нормы технической эксплуатации жилищного фонда, утвержденные Постановлением Государственного комитета РФ по строительству и жилищно-коммунальному комплексу N 170 от 27 сентября 2003 года. Однако в момент страхового случая, который произошел 12 марта 2003 года, данный документ еще не действовал и даже не был принят, поэтому он не подлежит применению к спорным правоотношениям. Вместе с тем 12 марта 2003 года действовал иной правовой акт аналогичного содержания. Речь идет о Правилах и нормах технической эксплуатации жилищного фонда, утвержденных Приказом Министерства жилищно-коммунального хозяйства РСФСР N 8 от 5 января 1989 года. Так, пунктом 4.113 Правил 1989 года установлена обязанность эксплуатирующих организаций в зимнее время периодически очищать кровли от снега и льда, не допуская его накопления слоем более 30 см. Нормы аналогичного содержания имеются и в ныне действующих Правилах (пункты 3.6.14 и 4.6.1.23 Правил 2003 года). Таким образом, и в настоящее время, и в момент, когда произошел страховой случай, действовали правовые нормы, возлагавшие обязанность по очистке кровель и иных частей зданий от снега, наледей и сосулек на эксплуатирующие организации. Следовательно, вывод судебных инстанций о неисполнении ответчиком возложенных на него обязанностей является правильным, несмотря на отсутствие в самих судебных актах такого обоснования. Доводы ответчика, приведенные им в обоснование своего отказа возместить причиненный ущерб, суды правильно не приняли во внимание. Ссылка ответчика на неправильное толкование судами Правил, утвержденных Постановлением Госстроя РФ N 170 от 27 сентября 2003 года, является несостоятельной уже в силу того, что этот нормативный акт в день, когда был причинен ущерб, не действовал. Что же касается утверждения ответчика о вине самого потерпевшего, припарковавшего автомобиль в запрещенном месте, то здесь суды пришли к выводу о недоказанности данного обстоятельства. Вместе с тем сама постановка ответчиком вопроса о вине ответчика является правильной, поскольку в соответствии с пунктом 2 статьи 1083 ГК РФ размер возмещения должен быть уменьшен, если возникновению или увеличению вреда содействовала грубая неосторожность самого потерпевшего. В данном случае в качестве такой грубой неосторожности можно было бы рассматривать парковку автомобиля в месте, которое было обозначено специальными предупреждающими знаками в качестве опасного. Однако ответчик доказательств грубой неосторожности потерпевшего не представил, в связи с чем суды правильно отвергли доводы ответчика в этой части.

13. Постановление ФАС Уральского округа от 29.07.2004 N Ф09-2397/04-ГК

Наступление страхового случая означает возникновение обязанности страховщика по выплате страхового возмещения. Эта обязанность должна быть исполнена в срок, установленный договором страхования или законом, а при отсутствии указания на срок исполнения обязательства в договоре или в законе — в разумный срок (статья 314 ГК РФ). В соответствии со статьей 966 ГК РФ по требованиям, вытекающим из договоров имущественного страхования, установлен сокращенный (двухлетний) срок исковой давности. Срок исковой давности начинает исчисляться с момента нарушения права. Одним из нарушений права страхователя (выгодоприобретателя) является несвоевременная выплата страхового возмещения. Поэтому датой, с которой начинается исчисление срока исковой давности, должен считаться первый день просрочки страховщика по выплате страхового возмещения. В иске к страховой компании было отказано в связи с пропуском срока исковой давности.

Комментарий

В результате дорожно-транспортного происшествия, произошедшего 16 августа 2001 года по вине водителя автомобиля КАМАЗ-55111, принадлежащего обществу с ограниченной ответственностью «Гранит», был причинен ущерб имуществу гражданина К. Имущество К. было застраховано страховой компанией «Северная казна» (ООО «Страховая компания «Северная казна»). Страховщик (ООО «СК «Северная казна») выплатил потерпевшему страховое возмещение в сумме 47 540 рублей, а затем в порядке суброгации взыскал эту сумму с ООО «Гранит» на основании вступившего в силу решения арбитражного суда от 01.10.2003. В свою очередь, общество с ограниченной ответственностью «Гранит» застраховало свою гражданскую ответственность в ООО «Страховая компания «Ермак». Договор добровольного страхования гражданской ответственности от 20.11.2000, заключенный между ООО «Гранит» и ООО «СК «Ермак», в момент совершения ДТП действовал. В соответствии с п. 4.1 договора страховщик (ООО «Страховая компания «Ермак») обязан выплатить страховое возмещение в 5-дневный срок после получения от страхователя (истца) документов о наступлении страхового случая. При этом согласно подпункту «б» пункта 2.1 договора одним из страховых случаев является уничтожение или повреждение имущества, принадлежащего третьим лицам. Однако страховая компания «Ермак» своих обязательств по договору страхования гражданской ответственности не выполнила: страховое возмещение потерпевшему (гражданину К.) выплачено не было. Неисполнение страховой компанией «Ермак» своих обязательств и послужило причиной иска к ООО «Гранит» и последующего взыскания суммы причиненного потерпевшему ущерба. В удовлетворении исковых требований обществу с ограниченной ответственностью «Гранит» было отказано. Законность решения суда первой инстанции подтвердили апелляционная и кассационная инстанции. Единственным основанием для отказа в иске послужил пропуск срока исковой давности. В соответствии со статьей 966 ГК РФ по требованиям, вытекающим из договоров имущественного страхования, установлен сокращенный срок исковой давности, который составляет два года. Из комментируемого Постановления видно, что дорожно-транспортное происшествие (страховой случай, порождавший обязанность страховщика осуществить выплату страхового возмещения потерпевшему) произошло 16 августа 2001 года. В Постановлении указано, что с требованием выплатить страховое возмещение истец обратился к своему страховщику только 17 ноября 2003 года. Таким образом, страхователь обратился к страховщику с требованием об исполнении обязательств спустя два года и три месяца с даты страхового случая. При этом суды исходили из того, что моментом начала течения срока исковой давности для предъявления требования о выплате страхового возмещения является день совершения ДТП. Исковая давность — это срок для защиты права по иску лица, право которого нарушено, при этом течение этого срока начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права (статьи 196, 200 ГК РФ). Таким образом, из статьи 200 ГК РФ следует, что течение срока исковой давности начинается не ранее того момента, когда произошло нарушение права того или иного лица. В связи с этим день совершения дорожно-транспортного происшествия не может считаться датой начала течения срока исковой давности, поскольку в момент совершения дорожно-транспортного происшествия право страхователя нарушено страховщиком еще не было. С этого момента у страхователя возникло право требовать от страховщика исполнения обязательств по договору страхования гражданской ответственности, а у страховщика возникла обязанность исполнить свою обязанность по возмещению причиненных страхователем третьим лицам убытков за счет выплаты страхового возмещения. То есть с даты совершения дорожно-транспортного происшествия начал исчисляться срок исполнения обязательства страховщиком (статья 314 ГК РФ), а не срок исковой давности. Для определения даты начала течения срока исковой давности необходимо определить день, с которого следует считать право страхователя нарушенным. Таким днем, исходя из характера обязательства страховщика, следует считать первый день, когда страховщик будет считаться просрочившим исполнение возложенного на него обязательства по выплате страхового возмещения потерпевшему. Поэтому очевидно, что отсчет срока исковой давности следует начинать не с 16 августа 2001 года (день совершения ДТП), а с более поздней даты. Определить день начала течения срока исковой давности можно лишь исходя из условий договора страхования и правил соответствующего вида страхования. Скорее всего, и в этом случае окажется, что срок исковой давности страхователем был пропущен, поскольку, как правило, срок, в течение которого страхователь обязан обратиться к страховщику в связи со страховым случаем, исчисляется несколькими днями. Участникам судебных споров следует обращать внимание на подобные обстоятельства в случаях, когда имеется угроза отказа в удовлетворении иска по причинам, связанным с пропуском срока исковой давности. В противном случае интересы добросовестных участников гражданского оборота могут оказаться незащищенными вследствие неправильного определения даты начала течения срока исковой давности.

14. Постановление ФАС Уральского округа от 22.07.2004 N Ф09-2291/04-ГК

Отношения между предпринимателем, оказывающим услуги по ремонту автомобилей страхователей, и страховой компанией суды расценили как вытекающие из договора страхования, а причитающуюся исполнителю оплату услуг — как выплату страхового возмещения. Судебные инстанции посчитали, что спорный договор не может быть отнесен к числу договоров в пользу третьего лица. Оценка юридической природы отношений, сложившихся между страховой компанией и предпринимателем, как страховых правоотношений привела к отказу в иске о взыскании стоимости произведенных работ.

Комментарий

Между предпринимателем Р. и ЗАО «Страховая компания «Спасские ворота» был заключен договор о сотрудничестве по оказанию услуг по восстановительному ремонту автотранспортных средств страхователей — клиентов страховщика. В соответствии с условиями договора предприниматель должен осуществлять ремонт поврежденных транспортных средств лиц, направляемых для производства ремонта страховой компанией, а страховщик принимал на себя обязательство оплачивать производство ремонтных работ. При этом согласно условиям договора клиент (страхователь) осуществляет предоплату для приобретения необходимых запасных частей и деталей, а после завершения ремонтных работ передает предпринимателю заявление об оплате ремонтных работ страховщиком. Предприниматель отремонтировал автомобиль, принадлежащий гражданке С., а затем (ввиду отказа страховщика оплатить ремонт) обратился в суд о взыскании со страховой компании стоимости ремонта. Арбитражный суд в иске предпринимателю отказал, апелляционная и кассационная инстанции подтвердили законность решения суда первой инстанции. Фактически судебные инстанции пришли к выводу, что спорный договор не может быть отнесен к числу договоров в пользу третьего лица. Согласно статье 430 ГК РФ договором в пользу третьего лица признается договор, в котором стороны установили, что должник (в нашем случае это предприниматель) обязан произвести исполнение не кредитору, а указанному или не указанному в договоре третьему лицу, имеющему право требовать исполнения обязательства в свою пользу. Из условий спорного договора видно, что предприниматель принял на себя обязательство осуществлять ремонт всех автомобилей, которые к нему будет направлять страховщик. При этом обязательство по оплате услуг (работ) предпринимателя (за исключением стоимости деталей и запасных частей) принял на себя страховщик. Согласно пункту 2 статьи 430 ГК РФ с момента выражения третьим лицом должнику намерения воспользоваться своим правом по договору стороны не могут расторгать или изменять заключенный договор без согласия третьего лица. Из комментируемого Постановления видно, что страхователь (гр-ка С.) имел направление на ремонт автомобиля, выданное страховщиком. И это направление было ею предъявлено предпринимателю. То есть после совершения этих действий предприниматель был не вправе отказать ей в ремонте в силу пункта 2 статьи 430 ГК РФ. В связи с этим, выполняя свои обязательства по договору, предприниматель и осуществил необходимый ремонт. При этом характер отношений между страхователем и страховщиком никак не влияет на права и обязанности сторон по спорному договору, поскольку в данном случае речь идет о самостоятельном, не связанном со страховым правоотношением (в котором предприниматель не участвует) обязательстве: об отношениях, вытекающих из договора по оказанию услуг по ремонту автомобилей. Поэтому в данном случае речь идет не о выплате предпринимателю страхового возмещения, а об оплате оказанных услуг. Отношения между страховой компанией и предпринимателем в данном случае — это отношения между заказчиком и исполнителем по поводу оказания услуг по ремонту автомобиля, с той лишь особенностью, что исполнение должно быть произведено не самому заказчику (страховой компании), а иному, указанному заказчиком лицу. Оплачивая ремонтные работы, страховщик уменьшает тем самым сумму своих обязательств перед страхователем, однако это происходит в рамках иного договора — договора страхования, участником которого предприниматель, оказывающий услуги по ремонту автомобилей, не является. Из комментируемого Постановления видно, что предприниматель выполнил свои обязательства по ремонту автомобиля — факт осуществления ремонта автомобиля предпринимателем не оспаривается. Следовательно, страховщик был обязан оплатить выполненную работу на основании договора. Если бы предприниматель оказал услуги по ремонту автомобиля вне рамок договора со страховой организацией (в отсутствие направления на ремонт, выданного страховщиком), то в этом случае, действительно, страховщик не был бы обязан оплачивать эти работы ввиду отсутствия каких-либо договорных отношений между страховщиком и предпринимателем по поводу ремонта конкретного автомобиля. Представляется, что предприниматель (или его представитель), участвовавший в деле, не сумел надлежащим образом обосновать свою позицию, что и привело к проигрышу дела. Возможно, предприниматель, принимая на ремонт автомобиль, не принял всех мер для документального подтверждения того, что ремонт осуществляется именно в рамках договора между ним и страховой компанией.

15. Постановление ФАС Уральского округа от 15.07.2004 N Ф09-2214/04-ГК

Суды взыскали в пользу страховой компании сумму причиненного автомобилю вследствие падения дерева ущерба, поскольку установили, что содержание зеленых насаждений на соответствующей территории является обязанностью ответчика, а доказательств отсутствия вины ответчик не представил.

Комментарий

В результате падения дерева припаркованному возле обочины дома автомобилю «Пежо-206» причинен материальный ущерб. ОАО «Страховое общество газовой промышленности» (ОАО «СОГАЗ») выплатило собственнику автомобиля страховое возмещение в сумме 24 015 рублей 06 копеек, из которых 23 202 рубля 6 копеек составила стоимость ремонта и 813 рублей — стоимость услуг по оценке транспортного средства. ОАО «СОГАЗ» обратилось в арбитражный суд с иском к МУП по благоустройству Кировского района г. Уфы о взыскании ущерба в порядке суброгации в размере выплаченного страхового возмещения. Арбитражный суд, рассмотревший иск по существу, удовлетворил требования страховой организации в полном объеме. Апелляционная и кассационная инстанции законность решения суда первой инстанции подтвердили, оставив его в силе. Право страховой организации на возмещение суммы выплаченного страхового возмещения, перешедшее к страховщику на основании статьи 965 ГК РФ, сомнений у судебных инстанций не вызвало. Главный вопрос, который должен был решить суд, — определить лицо, отвечающее за состояние зеленых насаждений в городе, а также — решить, должно ли это лицо в конкретной сложившейся ситуации отвечать за причиненный вред. Для решения вопроса о том, должен ли ответчик возмещать причиненный ущерб, решающее значение имеет наличие необходимых нормативных актов и иных документов юридического характера, на основании которых можно было бы сделать соответствующие выводы. Такие документы в судебные инстанции были представлены: определяя организацию, в обязанности которой входит поддержание в надлежащем состоянии зеленых насаждений, суды сослались на Правила благоустройства и санитарного содержания города Уфы, утвержденные Уфимским городским Советом, а также на письма Управления коммунального хозяйства и благоустройства администрации г. Уфы, на основании которых судебные инстанции сделали вывод о том, что деревья по адресу, где произошел страховой случай, находятся на содержании ответчика. Судебная практика достаточно единообразна в решении вопросов, связанных с ответственностью организаций жилищно-коммунального хозяйства. Суды исходят из презумпции вины соответствующих организаций в случаях, когда ущерб причиняется в результате различных аварий, происходящих на объектах, находящихся в их ведении (теплотрассы, линии канализации и т. п.). Принимая решение по комментируемому делу, суды также исходили из презумпции вины ответчика, поскольку, по мнению судебных инстанций, само по себе падение дерева означает ненадлежащий уход со стороны ответчика за закрепленными за ним зелеными насаждениями. Доводы ответчика о том, что падение дерева и последующее причинение ущерба автомобилю произошли вследствие сильного ветра, во внимание не были приняты, поскольку данное утверждение не было подкреплено какими-либо доказательствами.

16. Постановление ФАС Уральского округа от 06.07.2004 N Ф09-2125/04-ГК

Удовлетворяя иск охранного предприятия к страховой компании о взыскании суммы страхового возмещения, суд исходил из действительности договора страхования профессиональной ответственности страхователя — охранного предприятия. Гражданская ответственность охранного предприятия, обусловленная неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательств по договору, не может быть застрахована в силу закона (статья 932 ГК РФ, Закон РФ «О частной детективной и охранной деятельности в Российской Федерации»). В то же время охранное предприятие вправе застраховать риск причинения вреда третьим лицам при осуществлении своей профессиональной деятельности (внедоговорный риск).

Комментарий

Как следует из комментируемого Постановления, между ООО «Страховая компания «Пермь-АСКО» (страховщик) и ООО «Охранное предприятие «Альфа-Монитор» (страхователь) заключен договор гражданской ответственности охранных предприятий при осуществлении профессиональной деятельности. Согласно этому договору страховщик принял на себя обязательство выплатить страховое возмещение при причинении ущерба жизни, здоровью или имуществу третьих лиц в связи с осуществлением страхователем охранной деятельности. Вместе с тем из комментируемого Постановления невозможно сделать однозначный вывод о предмете договора страхования, хотя от этого во многом зависит и правильность принятого судебными инстанциями решения. Дело здесь заключается в следующем. Судя по всему, стороны определили спорный договор как договор о страховании профессиональной ответственности страхователя. Однако действующие в настоящее время основные законодательные акты, регулирующие вопросы страхования (ГК РФ и Закон РФ «Об организации страхового дела в РФ»), не раскрывают понятия «страхование профессиональной ответственности». Признаки такого вида страхования имеются в ведомственном нормативном акте — в Условиях лицензирования страховой деятельности на территории РФ, утвержденных Приказом Росстрахнадзора от 19 мая 1994 года N 02-02/08. Согласно пункту 13 приложения N 2 к указанным Условиям «страхование профессиональной ответственности представляет собой совокупность видов страхования, предусматривающих обязанности страховщика по страховым выплатам в размере полной или частичной компенсации ущерба, нанесенного объекту страхования». При этом (согласно этому же пункту) под объектом страхования понимаются имущественные интересы физического лица, о страховании которого заключен договор, связанные с обязанностью последнего в порядке, установленном законодательством, возместить ущерб, нанесенный третьим лицам, в связи с осуществлением застрахованным профессиональной деятельности. В качестве примеров в Условиях приводится страхование нотариальной деятельности и врачебной деятельности. Иными словами, согласно этому документу страхование профессиональной ответственности — это страхование риска гражданской ответственности физического лица, осуществляющего некие профессиональные функции. При этом в Условиях не раскрывается, какая именно профессиональная ответственность страхуется (договорная или внедоговорная). В рассматриваемом же случае речь идет о страховании ответственности юридического лица (охранного предприятия), в связи с чем спорные правоотношения не могут быть отнесены к страхованию профессиональной ответственности в том смысле, как это понимается в Условиях. Отсюда возникает вопрос о юридической природе спорного договора страхования. Из текста комментируемого Постановления можно сделать вывод, что речь идет о причинении вреда неким третьим лицам в связи с профессиональной деятельностью охранного предприятия. Если речь идет о страховании ответственности за причинение внедоговорного вреда (статьи 931, 1064 ГК РФ), то претензий к договору страхования с точки зрения принципиального соответствия его закону предъявлено быть не может, поскольку возможность страхования такого рода гражданской ответственности законом не ограничена. Однако если в договоре предусмотрена выплата страхового возмещения в связи с привлечением охранного предприятия к ответственности за нарушение договора (статья 932 ГК РФ), то возникает проблема действительности договора страхования, по меньшей мере в части, предусматривающей страхование договорной ответственности, поскольку в соответствии с пунктом 1 статьи 932 ГК РФ страхование ответственности за нарушение договора допускается только в случаях, предусмотренных законом. Основополагающим законом, регулирующим деятельность охранных предприятий в настоящее время, является Закон РФ «О частной детективной и охранной деятельности в Российской Федерации» от 11 марта 1992 года (в редакции от 10.01.2003). Однако данным Законом возможность страхования договорной ответственности предприятий, занимающихся частной охранной и детективной деятельностью, не предусмотрена. Следовательно, спорный договор в части страхования ответственности по договору должен быть признан ничтожным по основаниям, предусмотренным статьей 168 ГК РФ, как сделка, не соответствующая требованиям закона. Таким образом, если частное охранное предприятие причинило ущерб своему контрагенту по договору и на этом основании возместило причиненные стороне по договору убытки, страховое возмещение предприятию не может быть выплачено, поскольку в этой части договор страхования является ничтожной сделкой и, соответственно, не порождает юридических последствий — в том числе и в части обязательств страховщика по осуществлению страховых выплат. Если же имущественный вред был причинен, хотя и в связи с профессиональной деятельностью страхователя, но при условии, что потерпевший не находился в договорных отношениях с охранным предприятием, то охранное предприятие вправе рассчитывать на выплату страхового возмещения, поскольку страхование такого вреда законом не запрещено.

17. Постановление ФАС Уральского округа от 01.07.2004 N Ф09-1992/04-ГК

Для того чтобы договор страхования мог считаться расторгнутым в одностороннем порядке в соответствии с пунктом 2 статьи 958 ГК РФ, страхователь должен ясно и определенно в письменной форме выразить свое намерение отказаться от договора страхования. Любые иные действия, в том числе неуплата части страховой премии, не могут служить основанием для того, чтобы считать договор страхования прекращенным.

Комментарий

Основной вопрос, который суды решали при рассмотрении данного дела, — вопрос о том, можно ли считать договор страхования заключенным с учетом его особенностей — уплата страховой премии предполагалась в рассрочку в течение достаточно длительного периода. По договору страхования страхователь (ОАЭ «Научно-производственное объединение «Искра») должен был уплатить страховщику (обществу с ограниченной ответственностью «Национально-страховая группа «Росэнерго») страховую премию в сумме 500 000 рублей. При этом уплата страховой премии должна была осуществляться отдельными взносами в пять приемов — по 100 000 рублей — в течение нескольких месяцев. Страхователь уплатил первый взнос в сумме 100 000 рублей, а оставшуюся сумму платить не стал. По истечении срока действия договора страхования страховщик потребовал от страхователя уплатить разницу между причитающейся ему суммой страховой премии и фактически уплаченной частью премии. В связи с отказом страхователя погасить свой долг по договору страховщик обратился в арбитражный суд с иском. Арбитражный суд требования страховой компании удовлетворил частично, взыскав со страхователя часть долга и часть требуемых страховщиком процентов за пользование чужими денежными средствами (в порядке статьи 395 ГК РФ). Такое решение было обусловлено тем, что по части требований истек срок исковой давности, и суд по заявлению страхователя применил срок исковой давности к спорным правоотношениям (статья 199 ГК РФ). Страхователь (ответчик), возражавший против удовлетворения иска, указал в обоснование своих возражений на два в известной мере противоречащих друг другу обстоятельства: во-первых, страхователь утверждал, что уплата первого взноса не означает вступления в силу договора страхования, поскольку договор страхования вступает в силу с момента выплаты всей суммы страховой премии; во-вторых, ответчик заявил, что отказ от выплаты задолженности по страховой премии означает расторжение договора страхования в одностороннем порядке, что предусматривается пунктом 2 статьи 958 ГК РФ. А поскольку односторонний отказ от исполнения договора в случаях, когда такой отказ допускается законом, означает прекращение договора, никаких обязательств у страхователя по уплате оставшейся части страховой премии не возникло. Позиция истца (страховой компании) заключалась в том, что договор страхования был заключен, что он действовал, в связи с чем существовала обязанность страхователя по уплате страховой премии, и, следовательно, эту обязанность страхователь должен выполнить и уплатить проценты за пользование чужими денежными средствами в соответствии со статьей 395 ГК РФ. Что касается первого довода страхователя (о том, что договор нельзя считать заключенным), то в этой части, с учетом содержания всех документов, имеющих отношение к спорному договору (правила страхования, страховой полис и т. п.), суд пришел к выводу о несостоятельности этого довода как не соответствующего условиям договора и противоречащего закону. Согласно пункту 1 статьи 957 ГК РФ уплата первого взноса страховой премии означает вступление договора страхования в силу. Поскольку же первый взнос страховой премии страхователем был осуществлен, спорный договор вступил в силу. Для правильного разрешения спора с учетом довода страхователя о прекращении действия договора страхования в связи с его односторонним отказом от договора суду, по существу, необходимо было разрешить вопрос соотношения воли и волеизъявления страхователя. То есть надо было выяснить, действительно ли страхователь намеревался отказаться в одностороннем порядке от договора страхования, и если это так, то можно ли считать выражением такого отказа неуплату большей части страховой премии? Поскольку в рассматриваемом случае судить о подлинной воле страхователя можно только исходя из его собственных заявлений (иных возможностей подтвердить или опровергнуть утверждения о его намерениях просто нет), следует признать, что страхователь действительно хотел отказаться от исполнения договора страхования и в связи с этим отказался и от уплаты части страховой премии. Следовательно, суды должны были решить, следует ли считать этот отказ выраженным надлежащим образом или нет? Вообще в гражданском праве существует презумпция (хотя четко в законе и не сформулированная) соответствия волеизъявления участника гражданских правоотношений его воле. Иными словами, предполагается, что «я сделал именно то, чего желал». В соответствии с этим принципом участник гражданских правоотношений должен выражать свою волю ясным и понятным образом для тех, кого это касается, и в первую очередь для тех, с кем он находится в тех или иных гражданских правоотношениях. Таким образом, следует признать, что в рассматриваемом случае какие-либо действия, позволяющие однозначно судить о намерении отказаться от договора страхования, страхователем совершены не были. Поскольку же договор в одностороннем порядке может быть расторгнут только в результате действия заинтересованного лица, отсутствие соответствующего действия, явно направленного на одностороннее прекращение договора, предопределяет и отсутствие каких-либо юридических последствий, в том числе и прекращения договора. Судебные инстанции также пришли к выводу о том, что страхователь не совершил необходимых действий, направленных на одностороннее прекращение договора. Однако логика доводов суда здесь несколько иная. Суд указал, что в соответствии с законом для договоров страхования предусмотрена простая письменная форма. Исходя из этого, любое изменение или прекращение договора должно осуществляться также в письменной форме. Суд указал буквально следующее: «Учитывая письменную форму спорного договора страхования, частичное исполнение его условий ответчиком, что последним не оспаривается, и принимая во внимание положения ст. 452 ГК РФ, волеизъявление ответчика на отказ от договора предполагало в силу закона письменную форму». То есть, по существу, суд пришел к выводу, что несоблюдение простой письменной формы договора (соглашения, волеизъявления) автоматически влечет недействительность соответствующего действия. Подобный вывод имеет под собой юридическое основание. Дело в том, что согласно пункту 2 статьи 162 ГК РФ несоблюдение простой письменной формы сделки влечет за собой ее недействительность в случаях, прямо указанных в законе или соглашении сторон. Статья 940 ГК РФ, в свою очередь, прямо предусматривает, что несоблюдение простой письменной формы договора страхования влечет за собой его недействительность. Отсюда следует, что и односторонний отказ от договора страхования как один из видов сделок, относящихся к страхованию, должен совершаться в письменной форме.

18. Постановление ФАС Уральского округа от 30.06.2004 N Ф09-1947/04-ГК

Поскольку закон и иные нормативные акты, регулирующие вопросы страхования, не устанавливают правил и порядка определения размера ущерба, подлежащего возмещению страховой компанией, такие правила могут быть установлены в договоре страхования. В этом случае при возникновении спора суд принимает решение исходя из установленных сторонами правил определения размера ущерба, подлежащего возмещению.

Комментарий

Вопрос о размере страхового возмещения, подлежащего выплате страхователю в связи с повреждением застрахованного имущества (в частности, автомобилей), нередко вызывает трудности, поскольку в законе и других нормативных актах данный вопрос регулируется лишь в самом общем виде. Проблема осложняется тем, что в условиях рыночной экономики стоимость одних и тех же работ, одних и тех же запасных частей и деталей у разных исполнителей (продавцов) может существенно отличаться. Однако в случаях, когда договором страхования устанавливаются более или менее четкие критерии определения подлежащих возмещению страховщиком затрат на восстановление поврежденного имущества, отношения сторон в этой части становятся более ясными, а решения судов в случае возникновения споров — более предсказуемыми. Комментируемое дело представляет собой характерный пример в этом отношении. ЗАО «АСПЭК» заключило договор страхования имущества (автомобилей) с ОАО «АСО ИЖ-Астро». В числе других был застрахован автомобиль «Ауди-А6». В соответствии с договором страховая компания приняла на себя обязательство возместить причиненный страхователю ущерб при наступлении страхового случая — повреждения автомобиля. При этом стороны установили, что ущерб определяется в размере фактически произведенных затрат страхователя на ремонт автомобиля. По условиям договора стоимость затрат на ремонт определялась по ценам на запасные части и ремонтные работы, существующие на территории Удмуртии на момент проведения ремонта. В качестве исключения из этого общего правила страхователь мог требовать от страховщика возмещения фактических затрат на ремонт автомобиля, произведенный за пределами Удмуртии, при условии, если ремонт был гарантийным либо по характеру причиненных автомобилю повреждений соответствующий ремонт невозможно было осуществить на месте. В результате дорожно-транспортного происшествия застрахованному автомобилю были причинены повреждения. Страхователь осуществил ремонт автомобиля за пределами Удмуртии, общая стоимость которого составила более 600 000 рублей. Согласно заключению экспертной организации, если бы ремонт транспортного средства осуществлялся на месте, его стоимость была бы примерно в два раза ниже. Исходя из расчетов, сделанных экспертной организацией, страховщик возместил затраты на ремонт частично, после чего страхователь обратился в суд с требованием о выплате страхового возмещения в сумме, равной полной стоимости ремонта. Арбитражный суд в удовлетворении требований страхователя о выплате страхового возмещения в размере фактически произведенных затрат на ремонт отказал. Апелляционная и кассационная инстанции вынесенное решение оставили в силе. Исходя из принципа диспозитивности и свободы воли участников гражданских правоотношений, участники договора (в том числе — договора страхования) вправе урегулировать тот или иной вопрос по своему усмотрению при условии, если императивная норма закона или иного правового акта, подлежащая применению к соответствующим правам и обязанностям сторон, не устанавливает иные правила. Как уже отмечалось, вопрос о размере страхового возмещения, подлежащего уплате страхователю в связи со страховым случаем, законом урегулирован в самом общем виде (статья 15 ГК РФ). Это означает, что стороны вправе установить в договоре те или иные правила, позволяющие тем или иным образом определять размер подлежащего выплате страхового возмещения. Участники договора страхования воспользовались этим правом и установили указанный выше порядок определения размера подлежащего выплате страхового возмещения. Как видно из комментируемого Постановления, страхователь нарушил согласованный сторонами порядок ремонта автомобиля, осуществив соответствующие работы по восстановлению автомобиля за пределами Удмуртии. В связи с этим суды обоснованно пришли к выводу, что размер страхового возмещения должен определяться из расчета тех затрат, которые страхователь понес бы, если ремонтировал автомобиль на месте. Решающее значение для определения суммы страхового возмещения имели представленные страховой компанией доказательства того, что соответствующие виды ремонтных работ действительно могли осуществляться на территории республики. Важное значение имело и заключение эксперта, которое, собственно, и легло в основу выводов суда о той сумме, которая подлежала выплате страхователю в качестве страхового возмещения.

19. Постановление ФАС Уральского округа от 16.06.2004 N Ф09-1866/04-ГК

Кассационная инстанция указала на правильность выводов судов первой и апелляционной инстанций. Удовлетворяя иск страховой компании о взыскании суммы ущерба, причиненного страховым случаем (заливом дождевыми водами), суд исходил из того, что залив произошел вследствие неисполнения своих обязанностей лицом, на которое возлагается ответственность за причиненный вред.

Комментарий

В соответствии с частью 3 статьи 15 АПК РФ принимаемые судом решения, постановления, определения должны быть законными, обоснованными и мотивированными. Как видно из комментируемого Постановления, оставляя в силе решения нижестоящих судов, суд кассационной инстанции ограничился лишь общим указанием на то, что оспариваемые акты нижестоящих судов являются законными, а ответчик не доказал тех обстоятельств, на которые он ссылается в качестве оснований своих возражений. Из Постановления видно, что спор возник в связи с обращением в суд страховой компании о взыскании в порядке суброгации (статья 965 ГК РФ) с муниципального унитарного предприятия «Водоканал» суммы страхового возмещения, выплаченного страховщиком страхователю в связи с наступлением страхового случая — заливом подвального помещения дождевыми водами. В комментируемом деле речь идет о нарушении, допущенном организацией жилищно-коммунального хозяйства при выполнении возложенных на нее обязанностей. Соответственно, удовлетворяя подобные иски, суды устанавливают следующие обстоятельства: 1) соответствующие обязанности действительно были возложены на ответчика; 2) эти обязанности ответчик не выполнил либо выполнил ненадлежащим образом; 3) в связи с невыполнением (или ненадлежащим выполнением) обязанностей произошло событие, которым и был причинен материальный ущерб потерпевшему; 4) отсутствуют обстоятельства, освобождающие ответчика от ответственности (непреодолимая сила, отсутствие вины и т. п.). Можно предположить, что все указанные обстоятельства были исследованы и подтверждены надлежащими доказательствами (в противном случае постановление кассационной инстанции было бы иным). Однако в комментируемом Постановлении это не нашло отражения.

20. Постановление ФАС Уральского округа от 18.02.2004 N Ф09-281/04-ГК

Возражая против иска страховой компании в связи с причинением ущерба, ответчик указал на то, что договор страхования не может считаться заключенным, поскольку не определен его предмет (перечень застрахованного имущества). Суды, исследовав договор, не нашли подтверждения доводам ответчика. Вместе с тем, исходя из смысла статьи 965 ГК РФ, а также из общих начал и смысла гражданского законодательства, характера отношений, складывающихся между сторонами по гражданско-правовому договору, ответчик вправе (в силу статьи 166 ГК РФ) оспаривать договор страхования (участником которого он не является) лишь по основаниям, вытекающим из его ничтожности.

Комментарий

Предприниматель К. заключила договор страхования имущества (товарных запасов) с ОАО «Военно-страховая компания». В числе возможных рисков в договоре страхования была указана порча товаров в результате аварий водопроводных, отопительных и противопожарных систем. В качестве застрахованного имущества указывались переменные товарные запасы, номенклатура которых определялась на основании описи. 18 июня 2002 года цокольный этаж здания, в котором находился застрахованный товар, был затоплен в результате прорыва водопроводной трубы. ОАО «Военно-страховая компания» выполнило свои обязательства по договору, выплатив страховое возмещение в сумме 55 964 рубля. В порядке суброгации страховая компания обратилась в суд с иском к ОАО «Мечел», считая ОАО «Мечел» ответственным за причиненный страхователю вред. Судебные инстанции признали правомерность требований страховой организации и иск удовлетворили. В рассматриваемом случае речь идет о причинении вреда в результате бездействия ответчика, то есть в результате невыполнения возложенных на него обязанностей. Следует, однако, отметить, что в комментируемом Постановлении вопрос о юридических основаниях ответственности ОАО «Мечел» перед потерпевшим (предпринимателем К.) не освещен. Имеется лишь единственное указание о том, что товар был «затоплен в связи с прорывом водопроводной трубы ОАО «Мечел». Можно предположить, что все же в материалах дела имеются некие документы, из которых можно сделать вывод о том, что ОАО «Мечел» отвечало за надлежащее состояние водопроводной системы. Вообще судебная практика достаточно последовательна в решении вопросов, связанных с ответственностью организаций, отвечающих за эксплуатацию жилищно-коммунального хозяйства. Суды, как правило, исходят из презумпции вины соответствующих организаций в случаях, когда ущерб причиняется в результате различных аварий, происходящих на объектах, находящихся в их ведении (теплотрассы, водопровод, линии канализации и т. п.). Принимая решение по комментируемому делу, суды также исходили из презумпции вины ответчика, поскольку, по мнению судебных инстанций, прорыв водопроводной трубы указывает на ненадлежащий уход за соответствующей системой, то есть на отсутствие необходимой степени заботы и осмотрительности (статья 401 ГК РФ) со стороны ответчика при эксплуатации инженерных коммуникаций. Не сумев доказать отсутствие своей вины (пункт 2 статьи 1064 ГК) и лишившись, таким образом, возможности апеллировать к этому доводу, ответчик поставил под сомнение сам факт существования договора страхования, утверждая, что договор страхования в связи с исполнением обязательств по которому к страховщику перешло право требования в порядке суброгации, нельзя считать заключенным, поскольку в нем (в договоре страхования) не определен предмет (то есть перечень застрахованного имущества). Данный довод был отвергнут судебными инстанциями, которые указали, что перечень застрахованного по договору имущества следует считать определенным, поскольку «страховщиком произведено страхование товарных запасов (переменное количество) согласно описи, являющейся приложением к договору страхования». Однако сама постановка вопроса ответчиком о том, можно ли считать договор страхования заключенным, заслуживает внимания. Логика ответчика здесь понятна. Он посчитал, что если договор страхования нельзя считать заключенным, то, соответственно, и права, вытекающие из этого договора (в том числе и право на суброгацию), не могут осуществляться. Возникает вопрос, а должны ли суды (и если должны, то при каких условиях) при рассмотрении подобного рода возражений исследовать договоры страхования. Закон ответа на данный вопрос не дает. Однако, исходя из общих принципов гражданского права, можно предположить, что проблема может решаться следующим образом. Дело в том, что любой гражданско-правовой договор — это частное дело лиц, его заключающих. Третьи лица, в том числе и государственные органы, могут вмешиваться в отношения сторон по договору только в строго определенных (ограниченных) законом случаях. Все вопросы, связанные с заключением, исполнением, изменением, расторжением договора, решают его стороны самостоятельно. По существу, «посторонние» могут вмешаться в договор только в одном случае: когда договор представляет из себя ничтожную сделку, соответствующий иск (статья 166 ГК РФ) может предъявить любое заинтересованное лицо. Что же касается дефекта формы или содержания договора (за исключением случаев, когда такие дефекты влекут его ничтожность), то оспаривать договор по этим основаниям могут только сами его участники. Следовательно, если бы ОАО «Мечел» поставило вопрос о ничтожности договора, то суд должен был бы со всей тщательностью этот вопрос исследовать, поскольку ничтожный договор может быть оспорен любым заинтересованным лицом. Вопрос же о том, считать данный договор заключенным или нет, — это частное дело сторон по договору. Даже если и имеются какие-то дефекты формы или содержания (которые могут навести на мысль, что договор может считаться незаключенным), но стороны выполняют свои обязательства по договору (даже те, которые не зафиксированы в нем надлежащим образом), договор следует считать действующим. Поэтому суды были вправе даже не рассматривать довод ОАО «Мечел» о том, что договор страхования нельзя считать заключенным. Представляется, что на основании такой логики построен и институт суброгации (статья 965 ГК РФ). Суброгация представляет собой специальный случай уступки права требования (статья 387 ГК РФ). В связи с этим значение юридического факта, порождающего переход к страховщику права требовать возмещения ущерба, имеет одно-единственное обстоятельство — выплата страховщиком потерпевшему страхового возмещения в рамках договора (пункт 1 статьи 965 ГК РФ). Такой подход законодателя вполне объясним. Личность кредитора по обязательству из причинения вреда имуществу с юридической точки зрения для должника безразлична — ему все равно, кому платить в счет возмещения причиненного им ущерба, поскольку против требований страховой компании виновное лицо может выдвинуть те же возражения, что и против требований самого потерпевшего (это следует из пункта 2 статьи 965 ГК РФ). Единственный интерес обязанного лица при переуступке права требования к нему заключается в том, чтобы после осуществленных выплат ему вновь не были предъявлены материальные претензии по тому же основанию. Поэтому решающее значение приобретает выяснение следующих обстоятельств: 1) возмещен ли страховой компанией потерпевшему именно тот ущерб, в причинении которого виновен ответчик; 2) в полном объеме или только частично страховая компания возместила потерпевшему причиненный ущерб, и, соответственно, в какой части должник остается обязанным перед потерпевшим, а какую часть долга он обязан уплатить страховой компании; 3) не имеется ли каких-либо препятствий для перехода права требования от потерпевшего к страховщику (примером подобного рода препятствий может служить запрет или ограничение перехода права требования к страховщику, закрепленные договором страхования, — такой запрет или ограничения возможны в силу пункта 1 статьи 965 ГК РФ). Вопрос же о том, насколько точно страховщик и страхователь следовали букве договора, значения не имеет, поскольку это никак не влияет на обязанности, права и законные интересы виновного лица. Подобный подход соответствует пункту 1 статьи 965 ГК РФ, где говорится лишь в самом общем виде об убытках, возмещенных потерпевшему в результате страхования.

Группа авторов ЗАО «ЮРИНФОРМ В»

——————————————————————