(Мигущенко О. Н.) («История государства и права», 2008, N 16)
ПРАВОВОЕ ВОСПИТАНИЕ СЕЛЬСКОГО НАСЕЛЕНИЯ В 1928 — 1934 ГОДЫ НА МАТЕРИАЛАХ ЦЧО <1>
О. Н. МИГУЩЕНКО
——————————— <1> Центрально-Черноземная область (ЦЧО) существовала в период с 1928 по 1934 г. В состав ЦЧО входили современные Воронежская, Курская, Орловская, Белгородская, Липецкая и Тамбовская области, часть южных районов Тульской и Рязанской областей. Центром ЦЧО был город Воронеж.
Мигущенко О. Н., докторант кафедры государственно-правовых дисциплин Академии управления МВД России.
Работа по правовому воспитанию сельского населения в 1928 — 1934 гг. прошла несколько этапов. Акцент с 1933 г. на усиление работы по правовому воспитанию населения не означал, что такая работа не проводилась и ранее. Циркуляр НКЮ от 24 декабря 1926 г. N 233 «Об организации на местах бюро по пропаганде права» послужил точкой отсчета в организации этой работы. С января 1928 г. такая работа была начата в ЦЧО <2>. Однако мероприятия по районированию задержали ее. Только осенью 1928 г. было создано областное бюро. В его состав вошли заместитель председателя областного суда Израель, помощник областного прокурора, представители ККОВ, политпросвета областного отдела народного образования, областной земельной комиссии, областного административного отдела, областного финансового отдела. Председателем бюро стал заместитель областного прокурора Кретов. Подобные бюро были созданы в образованных округах, но на уровне районов распространения не получили <3>. Основной задачей бюро становилась координация работы всех правоохранительных и заинтересованных местных органов государства в правовой пропаганде проводимых мероприятий на основе действующего законодательства. К числу таких кампаний относились выборные, по борьбе с алкоголизмом и остальные хозяйственно-политические. Основным методом работы бюро было обсуждение и разработка тезисов бесед и лекций перед населением по пропаганде действующего права, а фактически — по выработке единого подхода правоохранительных органов ЦЧО к правовым явлениям в целом <4>. Необходимость такой работы вызывалась отсутствием практики применения множества новых нормативно-правовых актов, обеспечивающих социально-экономическую политику государства. В этих условиях рядовые сотрудники правоохранительных органов часто допускали расширительное толкование норм права. Показательными являются действия прокурора первого участка Никифоровского района Козловского округа ЦЧО Блохина в январе 1929 г. После прочтения им на основании тезисов, утвержденных бюро, доклада перед населением села Озерки жители этого села представили ему список «преступного элемента» и потребовали их выселения. Прокурор список взял. Следствием стало увеличение противоправных действий со стороны жителей села в отношении лиц, занесенных в список. Когда в апреле 1929 г. на Блохина была подана жалоба, он в объяснительной записке окружному прокурору пояснил следующее. Занесение в подобный список имеет целью моральное воздействие и подобно занесению на «черную доску». Ходатайство местных жителей не реализовано, но «считаю, что к некоторым лицам высылку применить необходимо» <5>. Таким образом, создание бюро автоматически не привело к установлению единого подхода в правоприменительной практике на местах. Зато наряду с другими факторами (завершение районирования) способствовало росту количества докладов на правовые темы, проведенные сотрудниками правоохранительных органов перед населением. Так, только за первую половину 1929 г. прокуратурой ЦЧО было проведено 1954 доклада, что на 48% превосходило показатели первого полугодия 1928 г. <6>. В то же время работники правоохранительных органов должны были разъяснять населению и необходимость проведения хозяйственно-политических кампаний <7>. Тем самым работа по правовому просвещению тесно переплеталась с политическим. Задача популяризации законодательства возлагалась и на административно-правовые секции городских и районных Советов <8>. Однако в большинстве районов они созданы не были или реально не работали <9>. В этом, как и при проведении остальных мероприятий в условиях отсутствия времени и материальных средств на фоне неустоявшихся правовых отношений, проявилось стремление к излишней формализации общественных отношений. В применении бюрократического подхода при оценке деятельности правоохранительных органов, когда количество докладов, даже не их качество, прочитанных сотрудниками, становилось важным показателем отчетности, формализация правовой пропаганды выразилась в установлении норм для каждой категории сотрудников в количестве докладов, которые они должны были прочитать перед населением. По Орловской губернии в 1928 г. устанавливалась следующая норма: народный судья, член коллегии защитников и народный следователь должны были провести по три беседы с населением в месяц, а помощники прокурора и судебные исполнители — по пять <10>. Однако реально за первое полугодие 1928 г. 60 судей Орловской губернии прочитали 69 докладов <11>. Особой строкой отмечались доклады для сельских жителей. Эти нормы были высокими, а на фоне отсутствия транспорта, средств на командировочные расходы, загруженности сотрудников прямыми обязанностями и участием в хозяйственно-политических кампаниях — просто невыполнимыми. В таких условиях стимулирование сотрудников осуществлялось за счет усиления принуждения. Основным методом этого становились чистки. Кроме того, даже при условии полного выполнения установленной нормы большинство сельских жителей оказывалось не охваченными докладами. В Курском округе работа по правовой пропаганде была прекращена в начале 1929 г. Начатая в апреле кампания по проведению коллективизации <12>, а с июля 1929 г. кампания по хлебозаготовкам, уход сотрудников в отпуска и сокращение штатов в связи с образованием опытно-показательного округа делали работу по правовой пропаганде невозможной <13>. Отсюда возникло убеждение в необходимости передачи функций бюро конкретному органу государства, с которого можно было бы «спросить» за эту работу. Под влиянием такого мнения 1 октября 1929 г. областное бюро было ликвидировано, окружные бюро были ликвидированы во второй половине октября, а их функции возложены на суд. Тем самым проблема правовой пропаганды из межведомственной стала узко ведомственной. Это не замедлило сказаться на ее качестве. Прекратилось взаимодействие в этом вопросе суда и прокуратуры. Вся работа свелась к чтению докладов <14>. Наряду с проведением бесед и докладов в новых условиях возрастало значение показательных судебных процессов. ——————————— <2> ГАОО. Ф. р.-27. Оп. 1. Д. 669. Л. 8. <3> ГАОО. Ф. р.-473. Оп. 1. Д. 72. Л. 18. <4> ГАВО. Ф. р.-600. Оп. 1. Д. 55. Л. 319 — 330. <5> ГАТО. Ф. р.-4. Оп. 1. Д. 330. Л. 14. <6> ГАВО. Ф. р.-1439. Оп. 1. Д. 50. Л. 186. <7> ГАОО. Ф. р.-27. Оп. 1д. Д. 667. Л. 113. <8> ГАОО. Ф. р.-27. Оп. 3д. Д. 30. Л. 83. <9> ГАКО. Ф. р.-345. Оп. 1. Д. 47. Л. 8; ГАОО. Ф. р.-27. Оп. 3. Д. 19. Л. 44. <10> ГАОО. Ф. р.-27. Оп. 1. Д. 669. Л. 7. <11> ГАОО. Ф. р.-27. Оп. 3. Д. 19. Л. 27, 43. <12> ГАКО. Ф. р.-345. Оп. 1. Д. 68. Л. 17. <13> ГАКО. Ф. р.-345. Оп. 1. Д. 55. Л. 87. <14> ГАКО. Ф. р.-345. Оп. 1. Д. 68. Л. 16.
Их важность была определена еще В. И. Лениным. В образцовых судебных процессах он видел не только метод правового воспитания, но и способ обучения сотрудников правоохранительных органов. По его мнению, это было азбукой всей юридической работы <15>. Такие судебные процессы должны были проводиться по всем наиболее важным делам, вытекающим из основных мероприятий государства по построению нового общества <16>. Эти дела должны были выноситься на публичный суд не столько ради строгого наказания, но ради публичной огласки и разрушения всеобщего убеждения в ненаказуемости виновных <17>. Показательные судебные процессы проводились и до и после исследуемого периода. Особенностью времени 1928 — 1934 гг. стали показательные суды в сельской местности по делам общеуголовного характера, но прежде всего — многочисленные суды по делам, вытекающим из всех хозяйственно-политических кампаний, проводившихся тогда в деревне <18>. Этим достигалось приближение суда к населению, что рассматривалось в качестве важного фактора воздействия на правосознание <19>. Однако использование этого мощного средства формирования правосознания и развития новых экономических отношений ограничивалось нехваткой денежных средств. А с началом 1928 г. и экономическими проблемами этого года произошло удорожание выездных сессий судов. Стоимость одного дела с 8 рублей 83 копеек в 1927 г. возросла до 15 рублей 50 копеек в 1928 г. Однако руководители местных судов были настроены оптимистично. Орловский губернский суд взял на себя обязательство добиться удешевления стоимости одного дела до 6 рублей <20>. Но такое удешевление становилось возможным только за счет сотрудников правоохранительных органов, принимавших участие в судебном процессе и обеспечивавших его. Поэтому количество выездных сессий суда не могло быть неограниченным и не решало в полной мере задачи формирования правосознания. Это стимулировало поиск иных форм мероприятий по пропаганде действующего права. ——————————— <15> См.: Ленин В. И. Письмо Д. И. Курскому «О задачах наркомюста в условиях новой экономической политики» // Полн. собр. соч. Т. 44. С. 396, 398, 397. <16> См.: Ленин В. И. В мосревтрибунал // Полн. собр. соч. Т. 53. С. 286; Г. Я. Сокольникову 11.02.22 // Полн. собр. соч. Т. 54. С. 160. <17> См.: Ленин В. И. В. А. Аванесову, Д. И. Курскому, А. Д. Цюрупе // Полн. собр. соч. Т. 54. С. 71. <18> ГАОО. Ф. р.-27. Оп. 1. Д. 667. Л. 34. <19> ГАВО. Ф. р.-1439. Оп. 1. Д. 50. Л. 196. <20> ГАОО. Ф. р.-27. Оп. 1. Д. 669. Л. 41, 49.
При проведении агитационных мероприятий по пропаганде хозяйственно-политических кампаний и социалистического образа жизни (культ-комбайн, культ-автомобиль, культ-повозка <21> и др.) в состав агитбригад включались юристы для оказания юридической помощи беднейшей части села и проведения докладов <22>. Задача оказания юридической помощи населению была сформулирована В. И. Лениным в 1921 г. Она была созвучна с идеями Р. Ф. Иеринга и заключалась в том, чтобы научить население воевать за свое право по всем правилам законной в РСФСР войны за права <23>. ——————————— <21> ГАВО. Ф. р.-893. Оп. 3. Д. 2. Л. 1. <22> ГАОПИ ВО. Ф. п.-2. Оп. 1. Д. 1647. Л. 31. <23> См.: Ленин В. И. В. В. Адоратскому // Полн. собр. соч. Т. 53. С. 149.
Вначале задачи по оказанию юридической помощи населению возлагались на избы-читальни, которые имелись в каждом сельском Совете. Но в лучшем случае при избах создавался юридический уголок с подборкой юридической литературы, а чаще не было и ее, в силу этого справочная работа изб-читален была слабой <24>. Попытки организовать при избах-читальнях справочные столы с привлечением к работе в них наиболее образованных жителей села были неэффективны, так как они были заняты по основному месту работы или проведением хозяйственно-политических кампаний. Более того, стремясь избежать обращения к ним населения за разъяснением действующего законодательства, наиболее предприимчивые государственные служащие создавали вокруг себя мнение человека «заработавшегося», а потому ничего не читающего и не знающего. Исключения не составляли даже начальники административных отделений <25>. Данный факт в определенной степени оправдывает перегибы при проведении чисток. Тем не менее в Курском округе во второй половине 1929 г. был создан 31 справочный стол, а в первой половине 1930 г. — уже 111. Но ликвидация бюро по пропаганде права привела к потере контроля их деятельности. В окружном суде не было сведений даже об их местонахождении <26>. Стремление охватить юридическим просвещением крестьян, приезжающих в города, способствовало разработке НКЮ Положения от 6 декабря 1928 г. «О юридических бюро при Домах крестьянина» <27>. Согласно Положению юридическая помощь и правовое просвещение должны были оказываться сотрудниками Домов крестьянина, местных органов юстиции и политического просвещения. Главной задачей бюро при Домах крестьянина выступала пропаганда законодательства по всем хозяйственно-политическим кампаниям, обучение «избачей», составление сводок правовых запросов крестьян и практики применения законов на местах. Однако такая работа большого распространения не получила <28>. В этих условиях реальная и систематическая юридическая помощь населению оказывалась только членами коллегии защитников на базе постоянно действующих юридических консультаций и консультационных пунктов <29>. Вначале она была платной. Однако с 1 сентября 1929 г. члены коллегии защитников ЦЧО перешли на коллективную форму работы, и занятие частной практикой им было запрещено. В результате часть услуг населению, особенно беднейшему, стала оказываться бесплатно <30>. Бесплатно адвокаты давали 70% устных советов, 68 письменных и участвовали в 55 процентах дел <31>. Этим государство решило проблему оказания квалифицированной юридической помощи беднейшему населению. ——————————— <24> ГАКО. Ф. р.-345. Оп. 1. Д. 47. Л. 8об. <25> См.: Отпущенников Е. А. Революционная законность и Курская милиция. Курск: Издание Административного отдела Курского Губисполкома, 1926. С. 31, 38. <26> ГАКО. Ф. р.-345. Оп. 1. Д. 68. Л. 16об. <27> ГАКО. Ф. р.-1721. Оп. 1. Д. 1. Л. 272. <28> ГАКО. Ф. р.-1721. Оп. 1. Д. 1. Л. 272. <29> ГАКО. Ф. р.-1758. Оп. 1. Д. 184. Л. 359. <30> ГАОО. Ф. р.-473. Оп. 1. Д. 72. Л. 2, 3, 8, 12, 18. <31> ГАКО. Ф. р.-345. Оп. 1. Д. 55. Л. 91.
Важным методом формирования правосознания стала борьба со слухами <32>. Этой работе большое значение придавал и В. И. Ленин. Уже в 1920 г. он требовал за распространение слухов придать суду одного-двух человек <33>. Особенно активно слухи распространялись нищими, иные из них обходили несколько деревень в сутки. В одной из сводок о ходе коллективизации в областной комитет ВКП(б) ЦЧО сообщалось: «В Орловской области кулаки инструктируют нищих и посылают по району. Те ходят и просят милостыню от имени колхоза и говорят: «Ничего не дают есть, голодаем, помогите нам» <34>. По этому поводу Орловский исполнительный комитет в августе 1929 г. издал Постановление о запрещении распространения ложных слухов (здесь опять прослеживаются правовые традиции царской России. Так, в ответ на антиправительственные настроения в феврале 1906 г. была введена уголовная ответственность за распространение ложных слухов о деятельности должностных лиц). Виновные подвергались штрафу в 5 рублей и недельным принудительным работам <35>. Распространяли нищие и антисоветские листовки за плату. Цена распространения 40 листовок с призывом к восстанию в 1933 г. составляла 1100 рублей <36>. Кулаками использовались и «юродивые» для пропаганды идеи наступления скорого конца света из-за деятельности советской власти. Особенно антисоветская деятельность нищих усилилась с началом коллективизации. Поэтому 13 ноября 1929 г. СНК РСФСР принял Постановление о направлении нищих в специальные учреждения принудительного трудового перевоспитания. Эта работа стала активно проводиться в ЦЧО <37>. ——————————— <32> ГАОО. Ф. п.-48. Оп. 1. Д. 24. Л. 145а. <33> См.: Ленин В. И. Э. М. Склянскому // Полн. собр. соч. Т. 52. С. 40. <34> ГАОО. Ф. п.-855. Оп. 1. Д. 375. Л. 43. <35> ГАОО. Ф. р.-3. Оп. 1. Д. 136. Л. 57. <36> ГАОПИ ВО. Ф. п.-2. Оп. 1. Д. 2460. Л. 163. <37> ГАРФ. Ф. р.-1235. Оп. 2с. Д. 789. Л. 2; ГАОО. Ф. р.-416. Оп. 1. Д. 18. Л. 56.
Однако роль кулаков в инструктаже нищих не следует преувеличивать. Секретная сводка начальника Курского окружного отдела ОГПУ Кротова позволяет взглянуть на данный факт объективно. Он указывает, что начиная с конца июня 1930 г. в Колпнянском районе беднота приходит сотнями в сельские советы с ходатайствами о выдаче хлеба <38>. Стремление прекратить слухи о надвигающемся голоде в марте 1930 г. вынудило помощника начальника Курского окружного административного отдела Ждановича издать приказ: «Лиц, распространяющих слухи по данному вопросу, привлекать к уголовной ответственности» <39>. Но количество нищих в ЦЧО возрастало, особенно в 1932 г. по прибытии с Украины голодающих. Это вынудило правительство на экстраординарные меры вплоть до создания заградительных отрядов. Однако остановить лавину слухов и анекдотов было невозможно. Поэтому слухам противопоставлялась официальная информация. ——————————— <38> ГАКО. Ф. р.-1065. Оп. 1. Д. 611. Л. 96. <39> ГАКО. Ф. р.-2638. Оп. 1. Д. 103. Л. 91.
Большая роль в формировании общественного мнения принадлежала средствам массовой информации. Наиболее активно в исследуемый период развивалась стенная печать. Вполне справедливо ее эффективность в формировании социалистического правосознания связывалась с партийным руководством. Факты недобросовестного исполнения обязанностей и пьянства секретарей сельских партийных ячеек, как правило, приводили, с одной стороны, к тому, что колхозники ЦЧО боялись через газеты критиковать недостатки. С другой стороны, имели место факты публикации данных о преступной деятельности односельчан, но органам милиции об этом не сообщалось. В отдельных случаях в стенгазетах появлялись статьи с угрозами физической расправы в отношении вступивших в колхоз. Однако в случаях внимательного отношения сельских партячеек к стенной печати имели место положительные факты. Активность селькоров и колхозников повышалась, что сказывалось на проведении хозяйственно-политических кампаний <40>. Возрастала дисциплина. Часто помещение колхозников на «черную доску» вело к тому, что они становились ударниками <41>. Большую роль в формировании правосознания играли районные газеты, которые имели возможность оперативно освещать события местной жизни. Но и в работе районных газет имели место недостатки. Для их предотвращения были созданы цензурные органы — Военно-экономический контроль и Обллит ЦЧО, которые корректировали материалы, подготовленные к публикации, и ежемесячно для ЦК ВКП(б) ЦЧО составляли списки нарушений, обнаруженных в местной печати. Основным замечанием отмечалось наличие в материалах информации о дислокации частей Красной Армии и другой военной информации. Вторым по массовости было замечание о несоответствии портретов И. В. Сталина установленным образцам. Из материалов исключалась также информация о фактах приведения в исполнение приговоров к расстрелу за антисоветскую деятельность, самих фактах террора без санкции ПП ОГПУ, организации принудительных работ, случаях самоубийства членов партии и комсомола, отказа детей кулаков от своих родителей и др. <42>. Но для противодействия антисоветской пропаганде и формированию социалистического правосознания этого было недостаточно. Требовалось наличие в деревне обученного «ядра», способного нести новые идеи в массы. В связи с этим при отдельных редакциях газет создавались литературные группы для обучения рабселькоров. С ними проводились занятия по ликвидации общей и литературной безграмотности. Читались лекции «Литература на службе у класса и классовая борьба», «Религия и антирелигиозная пропаганда», «Пути крестьянской литературы» и др. <43>. ——————————— <40> ЦДНИ ТО. Ф. п.-835. Оп. 1. Д. 290. Л. 95. <41> ГАОПИ ВО. Ф. п.-2. Оп. 1. Д. 1676. Л. 1, 3, 19. <42> ГАОПИ ВО. Ф. п.-2. Оп. 1. Д. 2455. Л. 14 — 29. <43> ЦДНИ ТО. Ф. п.-835. Оп. 1. Д. 448. Л. 7.
Главный акцент при подготовке сельских коммунистов и актива ставился на работе по их политическому просвещению. Задачи партийного просвещения ЦК ВКП(б) были определены в мае 1927 и августе 1928 гг. <44>. Постепенно работой по идейно-политическому воспитанию охватывались беднота, женщины, колхозное крестьянство <45>. Молодежь вовлекалась в пионерские и комсомольские организации. Постановлением ЦК ВКП(б) от 16 октября 1930 г. «О заочном обучении» <46> была предпринята первая попытка в нашей стране введения дистанционного обучения актива через заочные радиокурсы и радиолекции. С 15 января 1931 г. в ЦЧО по указанию областного комитета ВКП(б) были открыты годичные радиокурсы партстроительства, началась передача радиолекций <47>. Однако эта работа не получила широкого распространения, так как не каждый сельский Совет мог выделить, а тем более оборудовать специальную комнату для слушания радиокурсов <48>. ——————————— <44> Справочник партийного работника. Вып. 6. Ч. 1. М.-Л., 1928. С. 670 — 672; Справочник партийного работника. Вып. 7. Ч. 1. М.-Л., 1930. С. 394. <45> См.: Вилкова В. П. Из опыта политико-воспитательной работы ВКП(б) в период коллективизации сельского хозяйства // Вопросы истории КПСС. 1986. N 2. С. 98, 99. <46> См.: Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК (1898 — 1986). Т. 5. 1929 — 1932. 9-е изд., доп. и испр. М.: Политиздат, 1984. С. 219. <47> ГАОПИ КО. Ф. п.-69. Оп. 1. Д. 196. Л. 439. <48> ГАВО. Ф. р.-893. Оп. 3. Д. 2. Л. 11.
В тех условиях применение права было тесно связано с политическими задачами. Для борьбы с терроризмом сельским участковым милиционерам Глушковского района Курского округа вменялось в обязанность фиксировать все разговоры крестьян на политические темы и докладывать о них рапортом <49>. Народным судьям Орловского округа предписывалось проявлять максимум политической сознательности и быть в курсе всех хозяйственно-политических кампаний. При этом они предупреждались, что их помощь кулакам будет строго караться <50>. Поэтому политическое просвещение часто связывалось с правовым, и наоборот. Политическая работа имела целью внедрение в массы идеи революционной законности <51>. А соблюдение советских законов и их своевременное применение рассматривалось как основа политического обеспечения. ——————————— <49> ГАОПИ КО. Ф. п.-69. Оп. 1. Д. 132. Л. 6. <50> ГАОО. Ф. р.-27. Оп. 1. Д. 668. Л. 4. <51> ГАВО. Ф. р.-600. Оп. 1. Д. 55. Л. 323.
Взаимная связь и взаимозависимость политической и правовой пропаганды превращали деятельность государства по вовлечению сельского населения в социалистическое строительство в средство формирования среды социалистического правосознания.
