Р. Галимов, заместитель прокурора Малопургинского района Удмуртской Республики.
Практика применения нового УПК порождает много вопросов, что вполне естественно, если учесть количество «нововведений» в уголовном процессе. Однако и по тем положениям, которые новыми назвать нельзя, возникают вопросы, требующие разрешения. Один из них — назначение судом повторной либо дополнительной судебной экспертизы в порядке, предусмотренном ч. 4 ст. 283 УПК, а именно об основаниях ее назначения.
Назначение судом повторной или дополнительной экспертизы предусматривалось и УПК РСФСР (ст. 290). Однако указанная статья, ссылаясь на ст. 81, позволяла назначать дополнительную экспертизу «в случае недостаточной ясности или полноты заключения» и повторную — «в случае необоснованности заключения эксперта или сомнений в его правильности». А по новому УПК суд лишен возможности назначить дополнительную или повторную экспертизу по указанным основаниям.
Часть 4 ст. 283 УПК РФ говорит: «Суд по ходатайству сторон либо по собственной инициативе назначает повторную либо дополнительную судебную экспертизу при наличии противоречий между заключениями экспертов, которые невозможно преодолеть в судебном разбирательстве путем допроса экспертов». Таким образом, обязательными условиями для назначения повторной либо дополнительной экспертизы являются:
— наличие заключений нескольких (как минимум — двух) экспертиз, проведенных по делу ранее, по одним и тем же объектам (например, двух заключений медицинских экспертиз в отношении одного и того же лица);
— противоречия между этими заключениями;
— невозможность преодолеть эти противоречия в судебном разбирательстве путем допроса экспертов.
Каких-либо других оснований назначения судом повторной или дополнительной судебной экспертизы УПК не предусматривает. Это существенно ограничивает возможности участников уголовного судопроизводства по установлению истины и может привести к серьезным судебным ошибкам. Об этом свидетельствуют примеры из практики.
Так, в ходе рассмотрения судом уголовного дела по обвинению М. в совершении умышленного убийства путем удавления потерпевшего петлей было поставлено под сомнение заключение судебно-медицинского эксперта: участники процесса обратили внимание на то, что в описательной части заключения в ходе исследования трупа В. эксперт оставил под вопросом, есть ли на шее трупа странгуляционная борозда или же это складка кожи, но в выводах указал на наступление смерти от механической асфиксии в результате удавления петлей. Кроме того, под сомнение был поставлен также вывод эксперта о наличии у покойного закрытой черепно-мозговой травмы, поскольку этот вывод не был подтвержден проведенными гистологическими исследованиями.
Допрошенный в ходе судебного следствия судебно-медицинский эксперт дал показания, частично противоречащие ранее данному им заключению. Как сторона обвинения, так и сторона защиты пришли к мнению о необходимости повторной судебно-медицинской экспертизы.
Допускает ли ст. 283 УПК назначение повторной экспертизы в такой ситуации?
Учитывая явную необходимость производства по делу повторной экспертизы, суд удовлетворил ходатайство государственного обвинителя о ее назначении, согласившись с доводами о том, что противоречия, имеющиеся между заключением, данным в ходе предварительного следствия, и показаниями эксперта в суде можно расценить как «противоречия между заключениями».
Но если бы эксперт в судебном заседании продолжал настаивать на обоснованности заключений проведенных им экспертиз, то, в соответствии с ч. 4 ст. 283 УПК РФ, у суда не было бы практически никаких оснований для назначения повторной экспертизы.
А в приведенном примере выводы повторной (комиссионной) экспертизы не только подтвердили обоснованность сомнений участников процесса, но были в большей части диаметрально противоположны выводам ранее проведенной судебно-медицинской экспертизы. В частности, экспертная комиссия пришла к заключению, что смерть потерпевшего В. наступила не от механической асфиксии в результате удавления петлей, а в результате острой сердечной недостаточности, развившейся вследствие алкогольной кардиомиопатии. При этом в заключении комиссионной экспертизы указано на отсутствие объективных данных, характерных для механической асфиксии в результате удавления петлей, и отсутствие данных, свидетельствующих о наличии на шее трупа странгуляционной борозды как при осмотре экспертом, так и при судебно-гистологическом исследовании. Не было подтверждено и наличие у В. черепно-мозговой травмы.
Избежать серьезной судебной ошибки в данном случае позволило участие в судебном заседании опытных юристов-практиков, обладающих достаточными познаниями в области судебной медицины и большим практическим опытом. Ведь не каждый следователь (а большинство из них сейчас молодые) умеет, например, сопоставить данные исследования трупа с данными гистологических исследований. И не каждый станет подвергать сомнению заключение специалиста-медика, не обладая достаточными познаниями в медицине.
Как говорится, не ошибается тот, кто ничего не делает. Может допустить ошибку и эксперт, и следователь, и прокурор, и судья. Важно, чтобы ошибку можно было вовремя исправить. Полагаю необходимым дополнить ч. 4 ст. 283 словами: «а также в случае необоснованности заключения эксперта или сомнений в его правильности», как было в УПК РСФСР.
