Коваленко А. Б., помощник военного прокурора Улан-Удэнского гарнизона.
Малинина Ю. Ф., кандидат психологических наук, доцент, Забайкальская ЛСЭ.
В последнее десятилетие в практической деятельности военной прокуратуры отмечается стабильная тенденция к использованию судебно-психологических экспертиз. Причинами роста практического применения судебно-психологической экспертизы являются:
— развитие самой психологической науки, увеличение ее возможностей в плане исследования личности, появление новых методов изучения человека, позволяющих более углубленно и детально изучать те или иные качества и проявления человеческой личности;
— работа в условиях нового уголовно-процессуального законодательства, постоянно возрастающие требования к качеству предварительного следствия, обусловленные необходимостью предвидения еще на следствии различных вариантов развития событий в ходе рассмотрения уголовных дел в судах;
— целенаправленная деятельность руководства органов предварительного следствия, в том числе военной прокуратуры, по ознакомлению следователей с психологической экспертизой и разъяснению необходимости ее использования в практической деятельности.
Основой данной тенденции является наличие в Уголовном кодексе РФ статей, квалифицирующими признаками которых являются психологические состояния человека (убийство в состоянии аффекта, причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью в состоянии аффекта, доведение до самоубийства и т. д.). Кроме того, ст. 73 Уголовно-процессуального кодекса РФ обязывает при производстве по всем уголовным делам доказывать мотив преступления и обстоятельства, характеризующие личность обвиняемого, что также может быть установлено путем проведения психологической экспертизы.
Судебно-психологическая экспертиза (СПЭ) — одна из основных форм практического применения специальных психологических знаний в уголовном процессе. Общий предмет СПЭ — особенности психической деятельности, исследование которых имеет значение для установления истины по уголовным делам.
К компетенции психологической экспертизы следует отнести разрешение любых психологических вопросов, интересующих следствие и суд и имеющих значение для дела. В качестве источника информации для эксперта помимо подэкспертного лица и уголовного дела могут быть и другие материалы, приобщенные к уголовному делу: продукты творчества подэкспертного (рисунки), его письма, записки, видеозаписи и т. п.
У военной прокуратуры есть своя «специфика» в использовании судебно-психологической экспертизы при расследовании отдельных категорий уголовных дел, в большей степени характерных именно для военной прокуратуры. К таким делам можно отнести: доведение до самоубийства (ст. 110 УК РФ), уклонение от исполнения обязанностей военной службы путем симуляции болезни или иными способами (ст. 339 УК РФ), дезертирство (ст. 338 УК РФ), все уголовные дела о гибели и самоубийствах военнослужащих, а также некоторые дела о причинении имущественного вреда и хищениях.
В ходе расследования уголовных дел о доведении до самоубийства судебно-психологическая экспертиза призвана детально изучить личность как потерпевшего, так и обвиняемого в целях последующего выявления непосредственных причин, побудивших потерпевшего к самоубийству или покушению на самоубийство.
В данном случае психологическая экспертиза должна выявить мотивацию действий потерпевшего, установить достаточность психологического воздействия выявленных фактов угроз (жестокого обращения или систематического унижения) на потерпевшего при принятии им решения о самоубийстве. Иными словами, речь идет об установлении причинно-следственной связи между действиями лица, которое вынуждает потерпевшего к самоубийству или покушению на него, и наступившими последствиями этих действий. Так как сами факты применения угроз и насилия к потерпевшему еще не дают оснований для квалификаций этих действий по ст. 110 УК РФ, поэтому только после установления причинной связи может наступить ответственность по данной статье. Бесспорно, что в каждом случае причинно-следственную связь необходимо устанавливать совокупностью доказательств по уголовному делу. Однако ядром этих доказательств, их выражением с точки зрения индивидуально-психологических особенностей потерпевшего и обвиняемого являются выводы психологической экспертизы.
По уголовным делам об уклонении от исполнения обязанностей военной службы путем симуляции болезни или иными способами судебно-психологическая экспертиза назначается в целях установления индивидуально-психологических особенностей личности обвиняемого, его мотивов поведения, а также для определения наличия в его структуре личности склонностей к членовредительству и суициду. Кроме того, в ряде случаев судебно-психологическая экспертиза помогает установить и обстоятельства совершения данного преступления.
В ходе расследования уголовного дела в отношении младшего сержанта С., обвиняемого в совершении преступлений, предусмотренных ст. 339, ч. 1; 339, ч. 2 УК РФ, допрошенный в качестве обвиняемого С. показал, что в период нахождения в карауле он в непосредственной близости от поста обнаружил посторонних людей; пытаясь их задержать, сделал предупредительный выстрел в воздух. В этот момент он вспомнил, что за задержание посторонних на посту командование части предоставляет военнослужащим отпуск, и ему очень захотелось домой. Он решил имитировать нападение на пост и с этой целью произвести выстрел из автомата себе в плечо. Однако, приготовившись к выстрелу, он передумал это делать и когда уже убирал автомат, его кто-то окликнул за спиной и он, вздрогнув от неожиданности, непроизвольно нажал пальцем на спусковой крючок, в результате чего причинил себе сквозное ранение левого плеча.
Показания обвиняемого были опровергнуты следственным экспериментом, в ходе которого установлено, что из положения, в котором якобы находился С., непроизвольно выстрелив себе в плечо, пальцы его рук просто не достают до спускового крючка, и соответственно непроизвольно сделать выстрел он не мог.
Помимо иных доказательств, факт умышленного причинения вреда здоровью подтверждался заключением психологической экспертизы, согласно которой С., как флегматику, не свойственна спонтанность и мысль о членовредительстве не могла прийти ему в голову за несколько минут до реализации. Будучи «тормозным» типом, ему требовалось большая протяжка времени. Это подтверждалось тем, что он вначале дал очередь, а потом выстрелил в себя. Принимая во внимание его тип темперамента, так и должно было быть. Протяжка во времени, даже неосознанная, ему просто необходима. Относительно его показаний «в последний момент передумал», это уже не играло существенной роли, так как даже если и мелькнула у него эта мысль, то в силу все тех же тормозных процессов его самострел все-таки произошел. И здесь нет случайности (а спугнул его кто-нибудь или нет, было уже неважно).
Что касается мотивов его поступка, то здесь можно говорить о двух сопряженных мотивах: мотив «захотелось домой» возможен, если он действительно получил письмо из дома впервые за шесть месяцев (косвенно об этом свидетельствовало то, что во всех трех письмах, привезенных от матери, он жалуется и упрекает родных, что они ему не пишут). Второй причиной, по которой самострел стал в принципе возможен, явилась неразвитость мотивационной сферы его личности.
В силу изложенного и принимая во внимание результаты экспериментально-психологического исследования, именно это письмо из дома могло стать для подэкспертного стрессором, а он сам мог находиться в тот день в состоянии стресса, не достигшего, однако, высоты аффекта, то есть не повлиявшего существенным образом на его сознание и деятельность.
Признав собранные по делу доказательства достаточными, Улан-Удэнский гарнизонный военный суд признал С. виновным в совершении преступлений, предусмотренных ст. 339, ч. 1 и ст. 339, ч. 2 УК РФ, и приговорил его к двум годам лишения свободы.
На указанном примере видно, что судебно-психологическая экспертиза помогла изучить личность обвиняемого, установить обстоятельства дела, выявить мотивы совершения С. преступления и рассматривалась в суде как одно из доказательств по уголовном делу.
В ходе расследования преступлений о самовольном оставлении части или дезертирстве проведение судебно-психологической экспертизы помимо изучения всей структуры личности обвиняемого помогает также исследовать мотивы уклонения от воинской службы и оценить достоверность показаний обвиняемого (учитывая его индивидуально-психологические особенности) по поводу причин, побудивших его самовольно оставить часть. При этом в отличие от психиатрической экспертизы проведение судебно-психологической экспертизы по уголовным делам данной категории не является обязательным, поэтому вопрос о ее назначении должен решаться отдельно в каждом конкретном случае.
К особой категории следует отнести уголовные дела о гибели и самоубийствах военнослужащих, в ходе расследования которых назначается комплексная посмертная психолого-психиатрическая экспертиза.
Особенность данной экспертизы заключается в том, что у специалиста-психолога отсутствует возможность непосредственного изучения личности путем общения и тестирования. В данном случае исследование проводится на основании характеризующих документов, личных дел, писем, показаний родителей, показаний свидетелей, предсмертных записок и иных материалов.
В связи с этим очень важно в полном объеме собрать все необходимые для проведения экспертизы материалы и обсудить вопрос об их достаточности с экспертом.
Необходимо отметить, что по делам данной категории погибший часто признается психиатром в момент до наступления смерти психически здоровым человеком, и поэтому наиболее важным представляется выявить качества личности и эмоциональное состояние погибшего в период, предшествовавший смерти, с помощью эксперта-психолога.
По уголовному делу по факту самоубийства рядового войсковой части К. в ходе проведения комплексной посмертной психолого-психиатрической экспертизы было установлено, что К. какими-либо психическими заболеваниями не страдал, отдавал отчет своим действиям и мог руководить ими в момент, предшествующий самоубийству.
Психологическая экспертиза на основе анализа психологических фактов уголовного дела с достаточной степенью точности выявила следующие структурные черты личности К., повлиявшие в обстоятельствах дела на реализацию его суицидального поведения.
К., по всей видимости, обладал слабым типом нервной системы, лежащим в основе его достаточно выраженного меланхолического темперамента, с его высокой сенситивностью. Он имел смешанный, эндогенно (наследственно) обусловленный лабильно-циклоидный тип акцентуации с элементами сенситивности, создававший суицидоопасность его поведения в определенных ситуациях. К тому же у К. было, возможно, наличие таких индивидуально-психологических факторов суицидального риска, как сильная депрессия, тревожность, низкая самооценка.
Суицидальное поведение К. было связано с развитием внутриличностной конфликтной ситуации на фоне значительного алкогольного опьянения, оказавшего нейродепрессорное действие на его психику. В результате затянувшееся состояние сильной депрессии при наличии у него суицидоопасного типа акцентуации стало причиной суицидального риска и способствовало принятию решения покончить жизнь самоубийством. В момент, предшествовавший самоубийству, К. находился в аффективно зауженном состоянии сознания. Мотивом (личностным смыслом) суицидального поведения К. могло быть формирование посмертного сочувствия к себе, вызывание сострадания и раскаяния у окружающих.
Таким образом, на данном примере видно, что именно эксперт-психолог на основании материалов уголовного дела смог установить причины, побудившие военнослужащего покончить жизнь самоубийством. При этом основной причиной самоубийства явилось наличие у К. суицидоопасного типа акцентуации, который мог быть выявлен в ходе медицинского освидетельствования в период прохождения призывной комиссии, и он не должен был быть призван на военную службу. По установленным фактам было внесено представление на имя военного комиссара Республики Бурятия.
По уголовным делам о хищениях судебно-психологическая экспертиза назначается в целях установления структуры и направленности личности обвиняемого, выявления ведущих мотивов его поведения, а также в целях нахождения в структуре личности обвиняемого психологических особенностей, свидетельствующих в пользу или против данных им показаний.
В ходе расследования уголовного дела в отношении полковника ГК РБ по делам ГО и ЧС Ш-ка, обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ст. 164, ч. 2, п. «б» УК РФ, допрошенный в качестве обвиняемого Ш. показал, что гуманитарный груз он хранил в гаражах (своем и своего знакомого) не с целью хищения, а с целью обеспечения сохранности гуманитарного груза от возможных хищений на складах ГК РБ по делам ГО и ЧС. Хранящийся в его гаражах груз он переносил в гаражи своих знакомых не с целью сокрытия, а с целью его отделения от личных вещей.
В результате оперативно-розыскных мероприятий была получена видеозапись, на которой был снят Ш., переносящий предметы гуманитарной помощи из принадлежащего ему гаража в расположенный рядом гараж его знакомого.
Принимая во внимание, что для уточнения обстоятельств уголовного дела необходимо детальное изучение личности обвиняемого, военная прокуратура назначила судебно-психологическую экспертизу, на разрешение которой были поставлены вопросы, касающиеся структуры и направленности личности Ш.: есть ли в структуре его личности особенности, свидетельствующие в пользу или против данных им показаний. Кроме того, следствие интересовало, можно ли по поведению Ш. в криминальном видеоэпизоде определить, переносил ли он предметы гуманитарной помощи с целью их сокрытия или с целью их дальнейшего добровольного предоставления сотрудникам правоохранительных органов, и можно ли однозначно утверждать, с какой целью он переносил предметы гуманитарной помощи и по каким признакам это определяется.
Судебно-психологическая экспертиза выявила следующие индивидуально-психологические особенности Ш., которые нашли свое подтверждение в материалах дела и входят в реальную структуру его личности:
— тенденция к манипулированию ответами, ситуативная лживость;
— средний, нормальный общий интеллект;
— хороший (выше среднего) социальный интеллект, особенностью которого у Ш. является очень хорошая способность понимать логику развития сложных ситуаций межличностного взаимодействия;
— смешанный, с тенденцией к сильному, тип нервной системы;
— хорошее состояние его эмоционально-волевой сферы, уравновешенность, отсутствие повышенной внушаемости;
— наличие проблем в мотивационной сфере, а именно — скептическое отношение к общественным нормам и ценностям;
— главенствующими эмоциональными направленностями личности у Ш. являются: тяга к риску, интерес к опасности, к борьбе, авантюризм и склонность к интригам (пуническая направленность); а также имея выше среднего социальный интеллект, Ш. не испытывал трудностей в понимании и прогнозировании поведения людей (особенно — в сложных ситуациях).
Психологическая экспертиза выявила, что показаниям Ш. относительно того, что он хранил предметы гуманитарной помощи в своих гаражах с целью «обеспечения их сохранности от возможных хищений», т. е. тревожась за них, противоречит его сильный тип нервной системы, которому не свойственны повышенная тревожность и мнительность.
Эксперт-психолог смог аргументированно доказать, что поведение Ш. в рассматриваемом криминальном видеоэпизоде не соответствовало его обычному поведению человека, в структуре личности которого имеются такие черты, как смелость, решительность, эмоциональная устойчивость, отсутствие личностной тревожности, который хорошо понимает логику развития сложных ситуаций. В рассматриваемом видеоэпизоде Ш. вел себя как человек повышенно тревожный, чего-то боящийся и что-то скрывающий. Проанализировав конкретные элементы поведения Ш. и приведя соответствующие доказательства, эксперт-психолог сделал однозначный вывод, что Ш. переносил вещи из своего гаража в гараж своего знакомого с целью сокрытия.
В одном случае, исходя из характера поставленных следствием вопросов, перед судебной экспертизой стояли две задачи: одна — провести судебно-психологическую экспертизу личности, т. е. раскрыть психологическое содержание структуры личности обвиняемых. Вторая задача — провести психолингвистическую экспертизу текста перехваченной записки, с помощью которой обвиняемые пытались договориться друг с другом. В результате комплексной психолого-лингвистической экспертизы удается предоставить доказательства, указывающие на непосредственное соучастие исполнителя и адресата записки в совершении преступного деяния. В другом случае результаты психологической экспертизы помогли дифференцировать виновную ответственность каждого из обвиняемых в умышленном уничтожении предметов военной техники.
В заключение необходимо отметить, что во многих случаях грамотный психолог значительно облегчает работу следователя по уголовному делу, а по некоторым категориям уголовных дел судебно-психологическая экспертиза является просто необходимой. В своей статье мы постарались обобщить опыт применения судебно-психологической экспертизы, показав возможности ее применения и доказательственное значение на материале дел военной прокуратуры Улан-Удэнского гарнизона.
