ПСИХОФИЗИОЛОГИЧЕСКАЯ ЭКСПЕРТИЗА — ГРУБОЕ НАРУШЕНИЕ ИНСТРУКЦИИ О ПОРЯДКЕ ПРИМЕНЕНИЯ ПОЛИГРАФА ПРИ ОПРОСЕ ГРАЖДАН
Н. КИТАЕВ
Китаев Н., кандидат юридических наук, почетный работник прокуратуры, заслуженный юрист РФ (г. Иркутск).
С 90-х годов минувшего столетия в Российской Федерации официально применяется опрос с помощью полиграфа (иногда называемого детектором лжи). Это многоцелевой прибор, предназначенный для одновременной регистрации нескольких (от 4 до 16) физиологических процессов, связанных с возникновением эмоций: дыхания, кровяного давления, биотоков. Применяя в процессе строгого формализованного общения с опрашиваемым лицом специально отработанные, сформулированные и сгруппированные вопросы и контролируя при этом с помощью полиграфа возникающие в ответ на них реакции, оператор способен достаточно успешно обнаружить устойчивую ситуационную значимость для опрашиваемого отдельных вопросов. Пользуясь правилами, выработанными практикой, оператор приходит к выводу о возможности утаивания опрашиваемым той или иной информации. Таким образом, полиграф является инструментом, позволяющим обнаружить ложь как осознанный продукт речевой деятельности. В России нормативным актом, регулирующим проведение опроса с помощью полиграфа, является Инструкция о порядке применения полиграфа при опросе граждан (утверждена Генеральной прокуратурой, ФСБ РФ), зарегистрированная в Министерстве юстиции РФ 28 декабря 1994 г. Поскольку опрос на полиграфе носит добровольный характер и согласие опрашиваемого оформляется в письменном виде по установленной форме, то такой отказ является для следователя и оперативного работника в ряде случаев существенным препятствием для формирования внутреннего убеждения по делу (в ситуации дефицита доказательств). В справке по результатам опроса с применением полиграфа имеется обязательное примечание: «Результаты опроса с применением полиграфа не могут использоваться в качестве доказательства в суде и носят вероятностный характер». Это примечание обусловлено наличием определенного процента ошибок в выводах операторов-полиграфистов, что обусловлено комплексом различных объективных и субъективных причин. Разумеется, многих практических работников такое положение не устраивает, они стараются придать результатам полиграфической проверки статус судебного доказательства. Самые современные полиграфы, по мнению многих ученых и практиков, не гарантируют достоверность заключения даже опытного оператора. Опытный преступник может избежать разоблачения, использовав законное право на отказ от тестовой проверки. Кроме того, некоторые подозреваемые, особенно «штатные сотрудники разведывательных служб, проходят специальную антиполиграфную подготовку и могут обмануть детектор лжи и оператора» <1>. По мнению ряда физиологов США, «после 10-минутной тренировки полиграф сможет обмануть даже 10-летний ребенок» <2>. Поэтому результат данного обследования просто не имеет такого свойства доказательств, как достоверность, а следовательно, не может быть доказательством. Но подобные попытки в отечественной юриспруденции имеют место. ——————————— <1> Драпкин Л. Я. и др. О возможностях использования современных информационных технологий в расследовании преступлений // Вестник криминалистики. 2003. Вып. 3. С. 25. <2> Автоматизированные системы идентификации отпечатков пальцев. Снятие отпечатков с мозга // Обзорная информация Главного информационного центра МВД России (зарубежный опыт). 1999. Выпуск N 12. С. 13.
Так, Ю. И. Холодный сообщает об уголовном деле Синцова В. Н. (одного из директоров АО «Специальное машиностроение и металлургия»), арестованного в январе 1994 г. по подозрению в совершении преступлений, предусмотренных п. «а» ст. 64 (измена Родине в форме шпионажа и выдачи государственной тайны иностранному государству) и ч. 3 ст. 173 (неоднократное получение взяток) УК РСФСР. Следствие по делу вела Главная военная прокуратура РФ. Решение о применении полиграфа в отношении Синцова В. Н. возникло на этапе, когда уже частично были собраны фактические доказательства о преступной деятельности обвиняемого и требовалось установить некоторые обстоятельства его противоправной деятельности в период 1992 — 1993 гг. Обвиняемый дал подписку о добровольном согласии опроса на полиграфе, а результаты этого оперативного мероприятия позволили следователю ГВП указать в обвинительном заключении: «Помимо собственного признания в содеянном Синцов также изобличается… заключениями специалистов… по результатам проведения специального психофизиологического исследования Синцова В. Н. с применением полиграфа» <3>. ——————————— <3> Холодный Ю. И. Применение полиграфа при профилактике, раскрытии и расследовании преступлений // Мир безопасности. М., 1999. С. 109.
Данный пример изложен Я. В. Комиссаровой и А. П. Сошниковым следующим образом: «В российской процессуальной практике первым случаем применения полиграфа на этапе предварительного следствия, с последующим использованием полученных данных в ходе судебного разбирательства, является проверка на полиграфе гр. Синцова В. Н. …» <4>. У читателей создается впечатление, что «в ходе судебного разбирательства» результаты опроса Синцова на полиграфе суд счел за доказательства его вины. Однако такое мнение было бы ошибочным — проверкой установлено: среди приведенных в приговоре доказательств виновности Синцова нет ссылок на заключение специалистов-полиграфологов. 2 июля 1997 г. Военной коллегией Верховного Суда РФ Синцов В. Н. приговорен к 10 годам лишения свободы за измену Родине в форме шпионажа. Приговор вступил в законную силу <5>. ——————————— <4> Комиссарова Я. В., Сошников А. П. Заключение полиграфолога как источник доказательств // Актуальные проблемы современной криминалистики (4.1). Симферополь, 2002. С. 68 — 69. <5> Китаев Н. Н., Китаева В. Н. Экспертные психологические исследования в уголовном процессе: проблемы, практика, перспективы. Иркутск, 2002. С. 183 — 184.
В специальной литературе можно встретить предложения по применению полиграфа в процессе опроса, противоречащие действующей Инструкции (1994 г.). Так, Л. Я. Драпкин, Я. М. Злоченко и А. Е. Шуклин пишут о бесконтактном приборе, разработанном в США: «Отсутствие непосредственного контакта с телом человека позволяет использовать в оперативно-розыскных целях высокочувствительный детектор лжи негласно, без уведомления об этом проверяемого и без получения его согласия, что значительно увеличивает эффективность работы и надежность результатов» <6>. Отметив эту похвальную особенность зарубежной спецтехники, авторы комментируют ее с позиций российского законодательства: «Какого-либо нарушения принципов оперативно-розыскной деятельности в этом нет, поскольку в ходе производства негласных оперативно-розыскных мероприятий, в том числе и опроса граждан (п. 1 ч. 1 ст. 6 ФЗ «Об ОРД»), могут быть использованы «информационные системы, видео — и аудиозапись, кино — и фотосъемка, а также и другие технические и иные средства, не наносящие ущерб жизни, здоровью людей и не причиняющие вред окружающей среде» (ч. 3 ст. 6 указанного выше Федерального закона)». Аналогичной точки зрения придерживаются и некоторые другие российские специалисты <7>. Однако здесь допускается путаница, когда негласные оперативно-розыскные мероприятия смешивают с гласными ОРМ (а согласно Инструкции опрос с применением полиграфа прямо относится к гласным оперативно-розыскным мероприятиям). ——————————— <6> Драпкин Л. Я., Злоченко Я. М., Шуклин А. Е. О возможностях использования современных информационных технологий в расследовании преступлений // Вестник криминалистики. 2003. Вып. 3. С. 26. <7> См.: Комиссарова Я. В., Семенов В. В. Особенности невербальной коммуникации в ходе расследования преступлений. М., 2004. С. 68 — 69.
Автор солидарен с мнением сотрудника ВНИИ МВД РФ доцента Л. М. Исаевой: «…Используя метод полиграфного опроса, необходимо помнить, что полиграф регистрирует всего лишь наличие психофизиологической реакции на что-либо: вопрос, слово, цвет, звук и т. п. Поэтому, получая реакцию на что-либо, крайне важно разобраться, почему она возникла. Не всегда это связано с информацией, имеющей отношение к совершенному преступлению» <8>. После анализа работы российских операторов-полиграфологов Л. М. Исаева отмечает: «К сожалению, практика показывает, что часто опрос носит поверхностный характер, выводы излишне категоричны, что совершенно недопустимо, особенно без соответствующей аргументации» <9>. О подобных ошибках оператора полиграфа, ставших предметом обсуждения Верховного Суда РФ, говорится в специальной литературе <10>. ——————————— <8> Исаева Л. М. Использование психологических методов в сфере уголовного судопроизводства // Юридический консультант. 2005. N 9. С. 28. <9> Исаева Л. М. Указ. соч. С. 28. <10> Китаев Н. Н., Китаева В. Н. Экспертные психологические исследования в уголовном процессе: проблемы, практика, перспективы. Иркутск, 2002. С. 179 — 182.
В последние годы в отечественной юриспруденции все настойчивее звучат утверждения энтузиастов о внедрении в правоприменительную деятельность так называемой «психофизиологической экспертизы» или «психолого-психофизиологической экспертизы» <11>. Генеральная прокуратура РФ в 2006 г. направила во все прокуратуры субъектов Федерации письмо «Обобщение практики использования возможностей полиграфа при расследовании преступлений». В этом документе пропагандируется как положительное новаторское явление проведение «психофизиологических экспертиз», где главным инструментом выступает тот же полиграф. Такое «нововведение», на наш взгляд, выглядит лукавством, попыткой обойти закон и подзаконные нормативные акты. В самом деле, согласно Инструкции о порядке использования полиграфа при опросе граждан, во-первых, для такого опроса должно быть письменное согласие испытуемого; во-вторых, результаты опроса не могут иметь доказательственного значения. «Энтузиасты» поступили очень просто: обследование, проводимое оператором-полиграфологом, назвали не опросом (предусмотренным ст. 6 Закона РФ «Об оперативно-розыскной деятельности»), а «заключением эксперта», самого оператора переименовали в «эксперта», который должен давать соответствующие требованиям УПК подписки. Такое «творение», по замыслу «энтузиастов», уже обладало всеми внешними атрибутами судебного доказательства, и к тому же никакого согласия на обследование от подэкспертного уже не требовалось. «Энтузиаст» «нового вида экспертизы» О. В. Белюшина откровенно признает выигрышность такой ситуации: «Особенности производства судебной экспертизы в отношении живых лиц действующим уголовно-процессуальным законодательством не урегулированы. Более того, ст. 47 и ст. 195 УПК РФ не содержат положений, дающих обвиняемому право отказаться от участия в судебной экспертизе, проводимой в отношении его» <12>. Таким образом, требования вышеназванной Инструкции обходятся очень легко, с правами обвиняемого не считаются, добровольный характер обследования заменяется принудительным, а справка специалиста-полиграфолога, не имеющая силы доказательств, превращается в «заключение психофизиологической экспертизы». Фактически справка специалиста-полиграфолога становится экспертным заключением: «При производстве психофизиологической экспертизы полиграфолог оценивает психофизиологические реакции опрашиваемого лица на те или иные стимулы, выносит суждение об их субъективной значимости, которая свидетельствует о наличии в памяти человека идеальных следов какого-либо события или его отдельных составляющих. Выявление таких следов может служить основанием для решения вопроса о сокрытии опрашиваемым лицом информации о расследуемом событии» <13>. О. В. Белюшина признается: «…По общей норме ст. 28 Федерального закона о государственной судебно-экспертной деятельности проведение психофизиологической экспертизы в государственном судебно-экспертном учреждении без согласия испытуемого недопустимо. В то же время в силу ст. 41 указанного Закона на экспертов, не являющихся государственными судебными экспертами, приведенная норма не распространяется. Таким образом, возникает процессуальная возможность проведения негосударственными экспертами экспертизы принудительно» <14>. Указывая на возможность использования в доказывании данных, полученных при проведении проверок на полиграфе, О. В. Белюшина в своей диссертации утверждает, что наиболее оптимальный вариант решения проблемы состоит в приравнивании результатов проверки на полиграфе к результатам судебно-психологической экспертизы с расширением перечня оснований ее назначения <15>. ——————————— <11> Белюшина О. В., Ладченко А. Г. Опыт проведения психофизиологических экспертиз // Адвокатская палата. 2004. N 9; Комиссарова Я. В., Семенов В. В. Особенности невербальной коммуникации в ходе расследования преступлений. М., 2004. С. 92 — 129. <12> Белюшина О. В., Ладченко А. Г. Указ. соч. С. 44. <13> Белюшина О. В., Кокорев Д. А. Психофизиологическая экспертиза с применением полиграфа // Адвокат. 2005. N 7. С. 49. <14> Белюшина О. В., Кокорев Д. А. Психофизиологическая экспертиза с применением полиграфа // Адвокат. 2005. N 7. С. 50. <15> Белюшина О. В. Правовое регулирование и методика применения полиграфа в раскрытии преступлений: Дис. … канд. юрид. наук. М., 1998. С. 75.
Директор созданного в январе 2005 г. Института полиграфа Московского государственного университета технологий и управления Д. А. Кокорев и его заместитель по экспертной работе О. В. Белюшина, пропагандируя «законность» названных экспертиз, вынуждены признать: «Пока не решен вопрос относительно использования в экспертной практике математических алгоритмов обработки, применяемых в отечественных полиграфных устройствах. Эти алгоритмы не только не опубликованы, но даже не задекларированы в технической документации полиграфов, что полностью исключает возможность построения выводов экспертом на основе этих алгоритмов. А следовательно, выводы, построенные на результатах математической обработки, в соответствии с ч. 3 п. 2 ст. 75 УПК РФ могут быть признаны недопустимым доказательством» <16>. ——————————— <16> Белюшина О. В., Кокорев Д. А. Указ. соч. С. 50.
Я. В. Комиссарова в своей последней публикации утверждает, что ею и другими учеными разработана «видовая экспертная методика производства психофизиологического исследования с использованием полиграфа» и что данная методика «отвечает требованиям типовой экспертной методики…» <17>. Здесь налицо странное смешение специальных понятий. Так, известный специалист в области судебных экспертиз Т. В. Аверьянова выделяет три вида экспертных методик: родовую (видовую), типовую и конкретную или частную. «Родовая (видовая) экспертная методика — это методика проведения экспертиз данного рода (вида)… Типовая экспертная методика — это методика решения типовых экспертных задач, выражение обобщенного опыта производства таких экспертиз» <18>. С учетом изложенного непонятно, какой вид экспертной методики имеет в виду Я. В. Комиссарова и где в России накоплен «обобщенный опыт» психофизиологических экспертиз, являющихся, по сути, незаконными?! Очевидно, Я. В. Комиссарова понимает шаткость данной позиции, поэтому в другой своей публикации обещает: «…Работа по оптимизации видовой экспертной методики производства психофизиологического исследования с использованием полиграфа будет продолжена» <19>. ——————————— <17> Комиссарова Я. В. Использование полиграфа в уголовном судопроизводстве // Законность. 2006. N 7. С. 47. <18> Аверьянова Т. В. Судебная экспертиза: курс общей теории. М., 2006. С. 292. <19> Комиссарова Я. В. Полиграф в России: отчет о работе международного научно-практического форума «Инструментальная детекция лжи: реалии и перспективы использования в борьбе с преступностью» // Юридическое образование и наука. 2006. N 3. С. 43.
Все изложенное, на наш взгляд, свидетельствует о том, что «психофизиологическая экспертиза» является ординарным опросом с применением полиграфа и ее заключение не может иметь силу судебных доказательств.
