Материал подготовлен с использованием правовых актов
по состоянию на 3 марта 2011 года
Н. Р. КОСЕВИЧ
Косевич Николай Рудольфович, доцент кафедры уголовного права Российской академии правосудия, кандидат юридических наук, доцент.
Помимо защиты прав ребенка в судебном порядке на национальном уровне возможна их защита с помощью международных механизмов, основанных на международных договорах, являющихся в соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции РФ частью правовой системы Российской Федерации и имеющих преюдициальное значение. Более того, ч. 3 ст. 46 Конституции РФ закрепляет право каждого на обращение в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты. Данное положение говорит о том, что в основе правового регулирования в Российской Федерации лежат не только принципы, закрепленные отечественным законодательством, но и общепризнанные стандарты, принятые в международном сообществе [1].
В системе международно-правовой защиты прав человека особое место занимает Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 г. (далее — Европейская конвенция) [2].
В целях обеспечения соблюдения обязательств, принятых на себя Высокими Договаривающимися Сторонами по Европейской конвенции и Протоколам к ней, в соответствии со ст. 19 Европейской конвенции был учрежден Европейский суд по правам человека (далее — Европейский суд), работающий на постоянной основе. Вступивший в силу 01.11.1998 Протокол N 11 к Европейской конвенции упразднил двухзвенную систему защиты прав человека, ранее состоявшую из Европейской комиссии по правам человека и Европейского суда. Сегодня Европейский суд — единый, постоянно действующий орган. Указанным Протоколом политический орган — Комитет министров — лишен права принятия решения по существу и осуществляет только контроль за исполнением судебных решений (п. 2 ст. 46 Европейской конвенции).
При рассмотрении каждого дела Европейский суд руководствуется правовыми позициями, сформулированными в его предыдущих решениях по аналогичным делам. Государства, учитывая решения Европейского суда в своей законотворческой деятельности, изменяют национальное право в упреждающем порядке, чтобы избежать привлечения к международной судебной ответственности. Кроме того, под влиянием Европейской конвенции принят ряд многосторонних соглашений и рекомендаций по правам человека, которые не были зафиксированы в ней.
Важное место при этом занимает правило: «Российская Федерация в соответствии со статьей 46 Конвенции признает ipso facto и без специального соглашения юрисдикцию Европейского суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случаях предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после их вступления в действие (т. е. после 5 мая 1998 г. — Н. К.) в отношении Российской Федерации» [3]. Таким образом, Россия признает обязательной компетенцию Европейского суда по вопросам толкования и применения Европейской конвенции о защите прав человека и протоколов к ней.
На практике это означает, что при аналогичных обстоятельствах нельзя принять иное решение, чем решение, уже принятое Европейским судом в отношении другого лица (физического или юридического) по такому же или аналогичному случаю. Следовательно, прецедентное право Европейского суда входит в правовую систему Российской Федерации [4].
Судья Конституционного Суда РФ Б. С. Эбзеев оценивает Федеральный закон от 30 марта 1998 г. «О ратификации Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод» как трансформационный акт, согласно которому не только Конвенция 1950 г., но и прецеденты Европейского суда, сложившиеся в процессе ее толкования и применения, обязывают Россию и вменяются в качестве обязательных всякому правоприменителю [5].
В контексте обязательности постановлений Европейского суда, необходимо обратиться к содержанию ст. 413 УПК РФ, а также ст. 311 АПК РФ. Согласно п. 2 ч. 4 ст. 413 УПК РФ основанием возобновления производства по уголовному делу ввиду новых обстоятельств является «установленное Европейским судом по правам человека нарушение положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении судом Российской Федерации уголовного дела, связанное с: а) применением федерального закона, не соответствующего положениям Конвенции о защите прав человека и основных свобод; б) иными нарушениями положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод» [6].
Согласно п. 7 ст. 311 АПК РФ основаниями пересмотра судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам являются: установленное Европейским судом нарушение положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении арбитражным судом конкретного дела, в связи с принятием решения по которому заявитель обращался в Европейский суд [7].
Необходимо подчеркнуть, что действующая редакция ГПК РФ не содержит указанных положений. Однако, как отмечено в п. 3.3 Постановления Конституционного Суда РФ от 26.02.2010 N 4-П: «Поскольку права и свободы человека и гражданина, признанные Конвенцией о защите прав человека и основных свобод, — это те же по своему существу права и свободы, что закреплены в Конституции Российской Федерации, подтверждение их нарушения соответственно Европейским судом по правам человека и Конституционным Судом Российской Федерации — в силу общей природы правового статуса этих органов и их предназначения — предполагает возможность использования в целях полного восстановления нарушенных прав единого институционального механизма исполнения принимаемых ими решений. Соответственно, исходя из требований Конституции Российской Федерации и Конвенции о защите прав человека и основных свобод, положения статьи 392 ГПК Российской Федерации должны рассматриваться в системе действующего правового регулирования в непротиворечивом нормативном единстве, в том числе с учетом того, что пункт 5 части второй данной статьи относит к вновь открывшимся обстоятельствам признание Конституционным Судом Российской Федерации не соответствующим Конституции Российской Федерации закона, примененного в конкретном деле, в связи с принятием решения по которому заявитель обращался в Конституционный Суд Российской Федерации, и интерпретироваться на основе правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации относительно правовых последствий его решений, сформулированных в ряде Определений (от 5 февраля 2004 года N 78-О, от 12 мая 2006 года N 135-О, от 1 ноября 2007 года N 827-О-П, от 11 ноября 2008 года N 556-О-Р и др.) и подтвержденных в Постановлении от 21 января 2010 года N 1-П» [8].
В соответствии с Федеральным законом от 09.12.2010 N 353-ФЗ [9] с 1 января 2012 года ст. 392 ГПК РФ будет изложена в новой редакции. В частности согласно п. 4 ч. 4 ст. 392 ГПК РФ к новым обстоятельствам, являющимися основаниями для пересмотра вступивших в законную силу судебных постановлений относится «установление Европейским судом по правам человека нарушения положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении судом конкретного дела, в связи с принятием решения по которому заявитель обращался в Европейский суд по правам человека.
Европейский суд положительно отреагировал на вышеуказанное Постановление Конституционного суда РФ и рекомендовал в качестве возможного способа для исполнения своего Постановления и в соответствии со ст. 46 Европейской конвенции пересмотр по вновь открывшимся обстоятельствам ранее вынесенных судебных актов на основании толкования ст. 392 ГПК РФ, данного Конституционным Судом РФ в Постановлении от 26 февраля 2010 г., отметив, что «такой пересмотр являлся бы наиболее подходящим средством устранения нарушений, указанных Европейским судом в настоящем Постановлении. Однако государство-ответчик сохраняет за собой право, действуя под контролем Комитета министров, избрать любые дополнительные способы для выполнения своего обязательства, предусмотренного статьей 46 Европейской конвенции, при условии, что такие способы не будут противоречить выводам, изложенным в Постановлении Европейского суда» [10].
Необходимо отметить, что согласно Указу Президента РФ от 6 июля 2010 г. N 836 уточнены функции Уполномоченного Российской Федерации при Европейском суде по правам человека — заместителя Министра юстиции Российской Федерации:
«…изучение правовых последствий постановлений суда, вынесенных в отношении государств — членов Совета Европы, и подготовка с учетом практики суда и Комитета министров Совета Европы рекомендаций по совершенствованию законодательства Российской Федерации и правоприменительной практики, а также по участию Российской Федерации в международных договорах и по развитию норм международного права, отвечающих интересам Российской Федерации;
обеспечение взаимодействия федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов Российской Федерации и органов местного самоуправления при исполнении ими постановлений суда и решений Комитета министров Совета Европы в связи с жалобами о нарушении Российской Федерацией положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод, включая восстановление нарушенных прав заявителей, выплату им присужденной судом денежной компенсации и принятие мер общего характера, направленных на устранение и (или) предотвращение нарушений Российской Федерацией положений указанной Конвенции» [11].
Европейская конвенция о защите прав человека практически не содержит в себе статей, напрямую регулирующих и защищающих права детей (за исключением, пожалуй, ст. ст. 5, 6 Европейской конвенции, ст. 5 Протокола N 7 к ней), однако ее положения могут быть применены также к ребенку, являющемуся субъектом международного права наравне с другими участниками международных правоотношений.
Согласно ст. 34 Европейской конвенции: «Суд может принимать жалобы от любого физического лица (выделено мной. — Н. К.), любой неправительственной организации или любой группы частных лиц, которые утверждают, что явились жертвами нарушения одной из Высоких Договаривающихся Сторон их прав, признанных в настоящей Конвенции или в Протоколах к ней. Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются никоим образом не препятствовать эффективному осуществлению этого права». В приведенной цитате оборот «любое физическое лицо» и далее по тексту — «каждый», позволяют осуществлять свои права независимо от: 1) дееспособности, т. е. человек, обратившийся в суд может быть и душевнобольным, и несовершеннолетним; 2) гражданства — в суд может обратиться гражданин той страны, которая нарушила его права, лицо без гражданства, иностранец, лицо с двойным гражданством.
Единственное условие успешной подачи жалобы в Европейский суд — соблюдение предусмотренных ст. 35 Европейской конвенции «условий приемлемости». Эти условия ранее неоднократно описаны в литературе [12, 13] и в этой статье рассматриваться не будут.
Учитывая сложившуюся практику Европейского суда по вопросам, касающимся защиты прав детей, следует отметить, что обычно интересы несовершеннолетних в Европейском суде представляют их родители. Тем не менее ребенок наделен правом воспользоваться помощью адвоката (ст. 6 Европейской конвенции) или общественной организации в соответствии с национальным законодательством, если по каким-либо причинам законное представительство родителями невозможно. Подобный подход особенно актуален, когда интересы ребенка входят в противоречия с интересами его родителей или опекунов.
Среди основных проблемных сфер, в которых Страсбургские органы до сих пор осуществляли защиту прав ребенка, можно назвать следующие:
а) ювенальная юстиция и арест (ст. ст. 5 и 6 Европейской конвенции);
б) образование (ст. 2 Протокола N 1 к Европейской конвенции);
в) свобода совести, право свободного выражения мнений и свобода ассоциаций (ст. ст. 9, 10, 11 Европейской конвенции, ст. ст. 13, 14, 15 конвенции ООН о правах ребенка [14]);
г) жестокое обращение и безнадзорность (ст. ст. 3 и 8 Европейской конвенции);
д) дети-иммигранты и беженцы (ст. ст. 3, 5 и 8 Европейской конвенции) [15];
е) ограничение свободы выражения своего мнения, получения и распространения информации в целях охраны здоровья и нравственности (п. 2 ст. 10 Европейской конвенции);
ж) защита от дискриминации (ст. 14 Европейской конвенции).
Наиболее часто при защите прав детей применялись следующие статьи Европейской конвенции:
Статья 3. Запрещение пыток и бесчеловечного унижающего достоинство обращения или наказания (в частности, в случаях применения к детям телесных наказаний в школе, родителями или по решению суда);
Статья 6. Право на справедливый суд (устанавливает специальные процессуальные правила для суда над несовершеннолетними, обвиняемыми в совершении преступления);
Статья 8. Право на уважение семейной жизни (в рамках которого суд трактует понятие семьи; статус незаконнорожденных детей; определяет концепцию действий в интересах ребенка (выбор религии, имени и др.); передачу государству права на опеку над ребенком; случаи разлучения родителей и детей по причине депортации родителей);
Статья 10 (ч. 2). Ограничение свободы выражения своего мнения, получения и распространения информации в целях охраны здоровья и нравственности.
Статья 14. Защита от дискриминации.
Статья 2 Протокола 1. Право на образование (например, образование в частных школах; уважение к философским убеждениям родителей).
На основании названных статей Европейской конвенции Европейским судом были разработаны определенные правовые стандарты, регулирующие положение детей в международном праве.
Помимо стандартов, разработанных непосредственно самим Европейским судом, при обосновании нарушения права ребенка допускаются и поощряются ссылки и на другие международно-правовые акты, в которых закрепляются права ребенка. Например, на Конвенцию о правах ребенка ООН [16].
Рассмотрим прецеденты Европейского суда по указанным нормам.
Согласно ст. 3 (Запрещение пыток) Европейской конвенции: «Никто не должен подвергаться пыткам и бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию».
Согласно юрисдикции (правовой системе) Европейского суда бесчеловечное обращение должно включать хотя бы минимальную степень жестокости, чтобы подпадать под ст. 3 Европейской конвенции. Степень минимальной жестокости относительна: все зависит от обстоятельств конкретного дела, а именно от продолжительности указанного обращения, от его воздействия на физическое и психическое состояние индивида, а в некоторых случаях и от пола, возраста и состояния здоровья жертвы (Ирландия против Соединенного Королевства) [17]. Воздействие на состояние здоровья человека, (Серинг против Соединенного Королевства) [18] и характер подобного обращения или наказания также относительны (Тайрер против Соединенного Королевства)[19].
Жестокость обращения позволяет четко разграничить 3 элемента, которые включает статья 3 Европейской конвенции: 1) пытки (тяжкая, принижающее достоинство форма жестокого, бесчеловечного или унизительного обращения или наказания); 2) бесчеловечное обращение или наказание (обращение, которое причиняет тяжкие психические или физические страдания); 3) унизительное обращение или наказание (вызывающее у жертв чувство страха, болезненное чувство неполноценности, оскорбляющее и принижающее их достоинство).
Все три составляющие взаимосвязаны: пытки базируются на бесчеловечном обращении или наказания, в то время как последние предполагают обязательное унижение [20].
Пытка. Согласно ст. 1 Конвенции ООН против пыток 1984 г.: «определение «пытка» означает любое действие, которым какому-либо лицу умышленно причиняется сильная боль или страдание, физическое или нравственное, чтобы получить от него или от третьего лица сведения или признания, наказать его за действие, которое совершило оно или третье лицо или в совершении которого оно подозревается, а также запугать или принудить его или третье лицо, или по любой причине, основанной на дискриминации любого характера, когда такая боль или страдание причиняются государственным должностным лицом или иным лицом, выступающим в официальном качестве, или по их подстрекательству, или с их ведома или молчаливого согласия. В это определение не включаются боль или страдания, которые возникают лишь в результате законных санкций, неотделимы от этих санкций или вызываются ими случайно» [21].
Таким образом, можно выделить 3 элемента пытки: 1) причинение сильной физической боли или нравственного страдания; 2) намеренное или умышленное причинение боли; 3) преследование конкретной цели, а именно, получение сведений, наказание или запугивание.
Бесчеловечное обращение и наказание. Любое жестокое обращение, не являющееся пыткой по причине своей недостаточной степени интенсивности или целенаправленности, можно классифицировать в качестве бесчеловечного или унижающего достоинство. Разница между бесчеловечным и унижающим достоинство обращением или наказанием заключается в степени и интенсивности причиняемых страданий. Тем ни менее следует подчеркнуть, что в ряде дел Европейский суд не проводит четкой границы между этими понятиями.
Таким образом, бесчеловечное обращение или наказание может трактоваться как причинение интенсивных физических и нравственных страданий лицу, чаще всего применяемое по отношению к задержанным.
Унижающее достоинство обращение и наказание. Под подобным обращением подразумевается сильное унижение лица перед другим или действия, заставляющие его действовать против своей воли или совести.
Рассмотрим на примере — Дело Тайрер против Соединенного Королевства (Tyrer v. the United Kingdom). Заявитель по этому делу Энтони Тайрер, на тот момент 15-летний учащийся общеобразовательной школы на острове Мэн в Соединенном Королевстве, был признан виновным местным судом в «незаконном нападении, повлекшем за собой телесные повреждения старшему ученику своей школы» [22]. Заявитель был приговорен к трем ударам розгой в соответствие с местным законодательством. Заявитель обжаловал решение суда, но добился лишь медицинского освидетельствования, целью которого было установить, достаточно ли он здоров для того, чтобы перенести наказание. После чего заявитель был высечен розгами в полицейском участке в присутствие его отца и врача. Его заставили приспустить брюки и трусы, склониться над столом, его удерживали двое полицейских, в то время как третий непосредственно осуществлял наказание. После первого удара розга сломалась. После третьего удара отец ребенка потерял контроль над собой и пытался наброситься на полицейского, и полицейские были вынуждены прибегнуть к силовым мерам. Удары розгой вызвали вздутие (но не порезы) кожи на теле заявителя, и он испытывал сильную боль спустя полторы недели после этого. И хотя, как следует из обстоятельств дела, у ребенка не возникло долговременных и серьезных физических последствий, суд, учитывая возраст лица, посчитал, что в ходе исполнения наказания ребенок оказался унижен как в собственных глазах, так и в глазах других (так как присутствовало еще три человека).
Европейский суд признал, что такое узаконенное насилие поставило обвиняемого в положение, при котором были унижены его честь и достоинство, нарушена его физическая неприкосновенность, поскольку при таком обращении он стал «игрушкой в руках представителей власти». Европейский суд счел, что государство ответственно за унижающее достоинство обращение, равно и как английская правовая система в целом, действующая на тот момент и не предоставившая эффективной защиты. Европейский суд признал нарушение ст. 3 Европейской конвенции. В соответствии с решением Европейского суда законодательство о. Мэн было изменено.
Статья 3 Европейской конвенции накладывает на государства как позитивные, так и негативные обязательства.
Негативные обязательства означают, что представители государственной власти должны воздерживаться от применения бесчеловечного обращения в отношении лиц, находящихся под их контролем. Дела Аксой [23], Сельмуни [24] и Томаси [25] демонстрируют несоблюдение государственными органами негативного обязательства согласно ст. 3 Европейской конвенции.
Позитивные обязательства: государства могут быть разделены на 2 категории; первая — обязывает правовую систему осуществлять защиту индивидов от жестокого обращения со стороны других индивидов (частных лиц), не только представителей органов власти, а также в процедурном аспекте необходимо рассматривать жалобы о применении жестокого обращения в полном объеме. Статьи 1 и 3 Европейской конвенции накладывают ряд позитивных обязательств на государства с целью предотвращения и устранения пыток или других форм жестокого обращения. Когда лицо делает обоснованное заявление о том, что оно подвергалось жестокому обращению (статья 3), то согласно указанному положению в сочетании с общим обязательством, налагаемым на государства по статье 1 Европейской конвенции, «обеспечить каждому, находящемуся под их юрисдикцией, права и свободы, определенные в… Конвенции», предполагается, что должно быть проведено тщательное расследование. Расследование должно привести к выявлению и наказанию виновных.
Для того чтобы разобраться в вышесказанном, в контексте заявленной в статье темы рассмотрим дело М. С. против Болгарии [26].
Заявитель, М. С., болгарка, год рождения 1980, заявила, что была изнасилована двумя молодыми людьми 20 и 21 года, когда ей было 14 (возраст, с которого разрешено вступать с сексуальные взаимоотношения в Болгарии).
М. С. заявила, что 31 июля 1995 г., она пошла на дискотеку с двумя молодыми людьми и своим другом. Потом она согласилась поехать на другую дискотеку с мужчинами. На обратном пути А. предложил остановиться, чтобы поплавать в бассейне. М. С. осталась в машине. Р. вернулся раньше и предположительно пытался склонить М. С. к сексуальным отношениям с ним. М. С. утверждает, что ее бросили в ужасном состоянии. Рано утром на следующий день ее привезли в частный дом. Она заявляет, что А. насильно заставил ее заняться сексом в доме, до и после изнасилования она долго плакала и кричала. Позднее ее обнаружила ее мама и привезла в больницу на медицинское освидетельствование, где было установлено, что М. С. лишилась девственности.
А. и Р. не признали себя виновными в изнасиловании М. С.
Следователи по уголовному делу установили, что доказательств того, что М. С. была изнасилована А. и Р. недостаточно. Судебные заседания закончились 17 марта 1997 г. районным прокурором, который отметил, что применение силы и угроз не установлено из-за рациональных сомнений. В частности, установлено, что со стороны заявителя не оказывалось сопротивление или же попытки призвать кого-либо на помощь. Заявителю было отказано.
По письменному заявлению экспертов, представленному в Европейский суд, у М. С. был обнаружен «сковывающий страх» (травматический психологический синдром инфантилизма), наиболее часто возникающий в результате насилия и присутствующий либо пассивно, либо провоцирующий психологическое отторжения себя от насилия. Из проанализированных 25 дел по изнасилованию женщин из Болгарии в возрасте от 14 до 20 лет, у 24 потерпевших наблюдалась аналогичная реакция по отношению к насильнику.
М. С. заявила, что законодательство Болгарии и процессуальная практика не обеспечивают эффективной защиты от изнасилований и сексуального домогательства, поскольку защищают только тех жертв насилия, которые активно сопротивлялись. Она добавила, что Болгария должна выполнять положительные обязательства согласно Европейской конвенции и защищать физическую неприкосновенность человека и частную жизнь, а также предоставлять эффективные средства правовой защиты. Она также заявила, что представители органов власти провели расследование и исследовали обстоятельства по данному делу неэффективно. Она сослалась на статью 3 (запрет унижающего достоинство обращения), статью 8 (право на уважение частной жизни), статью 13 (право на эффективное средство правовой защиты) и статью 14 (запрещение дискриминации).
Европейский суд вновь повторил, что согласно статьям 3 и 8 Европейской конвенции на государство, подписавшее Конвенцию, накладывается позитивное обязательство внести в уголовное законодательство обязательство об эффективном наказании за изнасилование и применять это законодательство посредством проведения эффективного расследования и обвинения.
Европейский суд заметил, что исторически доказательства использования физической силы правонарушителем и физического сопротивления по стороны потерпевшей иногда требовались внутренним законодательством и процессуальной практикой по делам о насилии в разных странах. Однако в настоящий момент они не являются обязательными в странах Европы. В судах общей юрисдикции в Европе и ряде других стран из законодательства и процессуального права были исключены ссылки на применение физической силы. Тем не менее в большинстве стран Европы согласно существующей в Европе правовой традиции понятие «изнасилование» включало в себя элементы насилия или угроз о насилии со стороны правонарушителя, в то время как в процессуальном праве и законодательстве оно предполагает в своем определении лишь отсутствие согласия, не наличие силы.
Европейский суд также отметил, что государства — участники Совета Европы пришли к соглашению о том, что в отношении караемых законом насильственных сексуальных контактов женщинам необходима эффективная защита против насилия, вне зависимости от того сопротивлялась потерпевшая или нет, а также обязали проведение дальнейших реформ в этой области. В дополнение в этому Международный уголовный трибунал бывшей Югославии признал, что в международном уголовном праве любой сексуальный контакт, в который вступает человек без согласия другого является изнасилованием, демонстрируя международное отношение к отсутствию согласия как к важному элементу изнасилования и сексуального домогательства (Прокурор против Кунарак, Ковак и Вукович (дело N IT-96-23), решение от 22 февраля 2001 г.).
Позиция представителей власти в деле М. С. базировалась на законодательстве, имеющем недостатки, и демонстрировала практику наказания за изнасилование только в случаях предоставления доказательств явного физического сопротивления. Причина отказа заключалась в том, что следователь и прокурор сочли, что имело место «изнасилование на свидании», а отсутствие «прямых» доказательств изнасилования, таких как следы насилия и сопротивления или крики о помощи не означают отсутствие согласия, а также не подтверждает факт изнасилования, исходя из всех сопутствующих обстоятельств. В то время как прокуроры не исключали возможность того, что заявитель не дала согласие, они склонились к тому, что в отсутствие доказательств оказания сопротивления нельзя делать вывод о том, что правонарушители поняли, что заявитель была не согласна. Они не учли тот факт, что Р. и А. намеренно ввели в заблуждение заявителя с целью увезти ее в безлюдное место, тем самым подготавливая условия для применения силы, и не проверили достоверность версий, предложенных тремя молодыми людьми и приглашенными ими свидетелями.
Европейский суд счел, что органы власти Болгарии должны были провести расследование по всем фактам и принять решение на основе оценки всех сопутствующих обстоятельств. Расследование и заключение по нему должно строиться вокруг несогласия потерпевшей. Не выражая мнения по поводу виновности Р. и А., Европейский суд признал, что эффективность расследования по делу заявителя и, в частности, позиция, занятая следователем и прокурорами, не соответствует позитивным обязательствам согласно статьям 3 и 8 Европейской конвенции. Исходя из современных стандартов сопоставительного и международного права, Европейский суд обязал разработать и ввести эффективную уголовно-правовую систему, наказывающую все формы изнасилования и сексуального домогательства.
Согласно части 1 статьи 6 (Право на справедливое судебное разбирательство) Европейской конвенции: «Каждый (выделено мной — Н. К.) в случае спора о его гражданских правах и обязанностях или при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона. Судебное решение объявляется публично, однако пресса и публика могут не допускаться на судебные заседания в течение всего процесса или его части по соображениям морали, общественного порядка или национальной безопасности в демократическом обществе, а также когда того требуют интересы несовершеннолетних или для защиты частной жизни сторон, или — в той мере, в какой это, по мнению суда, строго необходимо — при особых обстоятельствах, когда гласность нарушала бы интересы правосудия».
Право на справедливое судебное разбирательство особенно важно применительно к защите прав детей. Важнейшим достижением международной системы защиты прав человека явилось признание международным сообществом в качестве самостоятельных субъектов права детей, которые ввиду своей «физической и умственной незрелости нуждаются в специальной охране и заботе, включая надлежащую правовую защиту как до, так и после рождения» [27]. Это положение закреплено, в частности, в Конвенции ООН о правах ребенка 1989 г., Европейской конвенции, Декларации о социальных и правовых принципах, касающихся защиты и благополучия детей, особенно при передаче детей на воспитание и их усыновлении на национальном и международном уровне [28] и ряде других документов.
При рассмотрении ст. 6 Европейской конвенции в качестве примера можно привести дела T. и V. против Соединенного Королевства [29].
12 февраля 1993 г. 10-летние мальчики Т. (заявитель по жалобе N 24724/94) и V. (заявитель по жалобе N 24888/94) прогуляли школу и похитили 2-летнего мальчика в торговом центре, ушли с ним за две мили, а затем избили его до смерти и оставили на рельсах железной дороги, чтобы его переехал поезд.
T. и V. были арестованы в феврале 1993 года и взяты под стражу до суда. Судебное рассмотрение по их делу, занявшее более трех недель в ноябре 1993 года, проводилось публично в суде короны Престона (Preston Crown Court) при участии судьи и 12 присяжных заседателей. В течение двух месяцев, предшествовавши х судебному разбирательству, каждый заявитель в сопровождении социальных работников посетил зал судебных заседаний и был проинформирован о судебных процедурах и работниках суда с помощью «пакета для детей-свидетелей», в который были включены книги и игры.
Судебному разбирательству предшествовала, а затем его сопровождала широкая огласка на национальном и международном уровне. В течение уголовного процесса прибытие подсудимых освистывала враждебно настроенная толпа. Время от времени имели место попытки атаковать транспортные средства, в которых их везли в суд. В зале судебных заседаний скамьи для прессы и общественности были заполнены.
Судебное разбирательство проводилось с формальностями, присущими уголовному процессу в отношении взрослого человека. Судья и адвокаты были в мантиях и париках. Однако процедура была немного изменена ввиду возраста подсудимых. Они сидели рядом с социальными работниками на специально воздвигнутой платформе. Их родители и адвокаты сидели поблизости. Часы слушания были сокращены в соответствии со школьным днем (с 10:30 до 15:30 с одночасовым перерывом на обед), каждый час делался десятиминутный перерыв. Во время пауз подсудимым позволялось проводить время с их родителями и социальными работниками в игровой зоне. Судья дал понять, что он будет делать паузы, как только социальные работники или адвокаты подсудимых скажут ему, что один из подсудимых проявлял признаки усталости или стресса. Такое произошло один раз.
Заявители подали в Европейский суд жалобу, в которой утверждалось, что им было отказано в праве на справедливый суд, поскольку они не могли принимать эффективное участие в ходе разбирательства своего дела. Европейский суд отметил, что для государств-участников не существует общей нормы, касающейся минимального возраста уголовной ответственности, и тот факт, что заявители подлежали уголовной ответственности, сам по себе не является нарушением ст. 6 Европейской конвенции.
Европейский суд указал, что важно, чтобы с ребенком, которому предъявлено обвинение, обращались с учетом его возраста, уровня зрелости, интеллектуальных и эмоциональных особенностей. Кроме того, необходимо принимать меры, помогающие ему разобраться в ситуации и участвовать в судебном процессе. Следовательно, в отношении ребенка, обвиняемого в совершении тяжкого преступления, на фоне пристального внимания СМИ и публики необходимо проводить судебное разбирательство так, чтобы максимально снизить риск появления у него ощущения запугивания и подавленности.
И несмотря на то, что в ходе указанного судебного разбирательства в отношении заявителей принимались особые меры с учетом их возраста и с целью помочь им лучше разобраться в ходе слушаний (им рассказали о судебной процедуре; заранее показали зал суда; продолжительность заседаний была сокращена, чтобы не переутомлять обвиняемых), тем не менее формальные процедуры судебного заседания, по мнению Европейского суда, могли показаться детям малопонятными и пугающими.
Согласно психиатрическому заключению посттравматический стресс, от которого страдали заявители, в совокупности с отсутствием какой-либо терапевтической помощи с момента совершения преступления, а также недостаточная зрелость детей ограничили их способность инструктировать своих адвокатов и давать адекватные показания в свою защиту.
Европейский суд пришел к выводу о маловероятности того, что дети могли чувствовать себя достаточно свободно в напряженной атмосфере зала суда и под пристальным вниманием публики, принимая во внимание их незрелость и тревожное эмоциональное состояние.
Таким образом, Европейский суд пришел к заключению, что обвиняемые не имели возможности участвовать в судебном разбирательстве выдвинутого против них уголовного обвинения и были лишены права на справедливый суд, закрепленного в п. 1 ст. 6 Европейской конвенции.
Статья 8 (Право на уважение частной и семейной жизни) Европейской конвенции гласит:
«1. Каждый (выделено мной — Н. К.) имеет право на уважение его личной и семейной жизни, неприкосновенности его жилища и тайны корреспонденции.
2. Не допускается вмешательство со стороны государственных органов в осуществление этого права, за исключением вмешательства, предусмотренного законом и необходимого в демократическом обществе в интересах государственной безопасности и общественного спокойствия, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц».
Европейский суд считает, что право на уважение семейной жизни по ст. 8 Европейской конвенции применяется к отдельным членам семьи, а не к самой семье. Другие же документы по правам человека делают акцент на семью как ячейку общества (п. 3 ст. 16 Всеобщей декларации прав человека 1948 г. [30]; п. 1 ст. 23 Пакта о гражданских и политических правах [31]).
Защита по ст. 8 Европейской конвенции применяется только в тех случаях, когда речь идет о действиях самого государства, а не частных лиц [32].
Основополагающим для уяснения позиции Европейского суда по ст. 8 Европейской конвенции является дело Маркс [33], когда мать и ее внебрачный ребенок оспорили законодательство Бельгии. Александра Маркс родилась 16 октября 1973 г. в Вильрийке около Антверпена. Она являлась дочерью Паулы Маркс — бельгийки по национальности, незамужней, журналистки. Она рождена вне брака, а в отношении внебрачных детей бельгийский закон (Гражданский кодекс) установил сложный порядок их признания и усыновления (удочерения).
В указанном деле Европейский суд счел необходимым разъяснить значение и смысл слов «уважение… личной и семейной жизни». Гарантируя право на уважение семейной жизни, ст. 8 Европейской конвенции предполагает наличие семьи. Европейский суд указал, что ст. 8 не делает различий между семьями с «законными» и «незаконными» детьми. Подобное различие не соответствовало бы слову «каждый», и это подтверждается запретом (статья 14) на дискриминацию по признаку рождения при использовании прав и свобод, предусмотренных Европейской конвенцией. Кроме того, суд обратил внимание на то, что Комитет министров Совета Европы считает одинокую женщину и ее ребенка единой семьей, ничем не отличающейся от других семей (Резолюция (70) 15 от 15 мая 1970 г. «О социальной защите незамужних матерей и их детей», § I-10, § II-15 и т. д.).
Провозглашая в п. 1 право на уважение семейной жизни, ст. 8 прежде всего предполагает, что государственные органы не могут вмешиваться в осуществление этого права, за исключением конкретных случаев, перечисленных в п. 2 статьи 8. Как констатировал суд в деле «О языках в Бельгии», целью статьи 8 является главным образом защита лица от произвольного вмешательства публичных властей (Решение от 23 июля 1968 г. Серия A. Т. 6. С. 33, п. 7). Более того, статья 8 не просто требует, чтобы государство воздерживалось от подобного вмешательства. В дополнение к этой его негативной обязанности могут существовать и позитивные обязанности государства, заключающиеся в реальном «уважении» семейной жизни.
Отсюда следует, что когда государство в рамках своей внутренней правовой системы определяет режим некоторых семейных отношений, как, например, отношений между незамужней матерью и ее ребенком, то оно должно продуманно действовать так, чтобы заинтересованные лица могли вести нормальную семейную жизнь. По мнению суда, декларированная в статье 8 необходимость уважения семейной жизни предполагает, в частности, наличие во внутреннем законодательстве правовых гарантий, которые делали бы возможным интеграцию ребенка в семью с самого момента его рождения. Для этого у государства имеется выбор самых различных средств. Положения закона, которые не удовлетворяют указанным требованиям, нарушают п. 1 статьи 8. При этом отпадает необходимость анализировать эти положения законодательства в контексте п. 2 статьи 8 (п. 31).
Поскольку статья 14 Конвенции также имеет прямое отношение к настоящему делу, суд обязан подробно изучить жалобы заявительниц в свете положений данной статьи.
Статья 14 гласит: «Пользование правами и свободами, признанными в настоящей Конвенции, должно быть обеспечено без какой-либо дискриминации по признаку пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, принадлежности к национальным меньшинствам, имущественного положения, рождения или любым иным обстоятельствам».
Судебная практика суда указывает на то, что, хотя статья 14 Конвенции не действует отдельно от других ее норм, она может играть важную автономную роль, дополняя и уточняя их, предоставляя лицам гарантии от любого рода дискриминации при осуществлении ими своих прав и свобод, изложенных в других статьях Конвенции. Действие, которое носит несовместимый со статьей 14 дискриминационный характер, нарушает тем самым сразу две статьи Конвенции, взятые вместе. Иными словами, статья 14 составляет как бы неотъемлемую часть любой юридической нормы, обеспечивающей права и свободы.
Еще один важный вывод сделал Европейский суд — «семейная жизнь» в том смысле, как ее понимает статья 8, включает как минимум связи между ближайшими родственниками, например, между дедушками, бабушками и внуками, поскольку такого рода отношения могут играть существенную роль в семейной жизни. «Уважение» к семейной жизни, понимаемое таким образом, накладывает на государство обязательство способствовать нормальному развитию таких связей (п. 45).
В решении по делу Олссон против Швеции от 24 марта 1988 г. Европейский суд обратил внимание на особый характер взаимоотношений не только между родителями и детьми, но и детей между собой в рамках семейной жизни. Европейский суд также заявил, что родные братья и сестры могут иметь право на семейную жизнь в рамках отношений между собой, независимых от отношений между детьми и родителями, констатировав нарушение шведским правительством ст. 8 Европейской конвенции в результате разлучения трех родных братьев, взятых под государственную опеку [34].
Для нашей страны важным является дело Кутцнер против Германии (Kutzner v. Germany) [35], инициированное родителями двух дочерей. Значимость этого дела определяется не только его местом в системе прецедентов Европейского суда, но и в связи с происходящими в нашей стране непростыми процессами по внедрению ювенальных технологий.
В различных регионах нашей страны достоянием гласности становятся случаи, когда органы опеки и попечительства, при поддержке милиции и в ряде случаев судов, вместо того, чтобы оказать помощь и уделить внимание попавшей в беду семье, просто формально выполняют свои обязанности и отнимают у родителей детей, передавая их в приемную семью или интернат. Указанные случаи будоражат общественность, повышают уровень напряжения в обществе [36].
Наша страна не уникальна в данной ситуации — аналогичные случаи происходят и в других странах. Но в нашей стране на фоне исторически сформировавшейся настороженности по отношению к процессам, получившим свое начало на Западе, подобные случаи вызывают особый резонанс, порождая недоверие к ювенальным технологиям.
И предлагаемое решение Европейского суда в соответствии с Европейской конвенцией позволит нашей национальной системе правосудия выработать правильное отношение к этой и ей подобным непростым ситуациям.
Возвращаясь к делу Кутцнер против Германии, укажем, что местная Служба по делам несовершеннолетних обратилась в национальный суд по делам об опеке с ходатайством о лишении родителей родительских прав в отношении их дочерей в связи с тем, что имелись основания полагать, что они неспособны к воспитанию своих детей из-за умственной неполноценности. Национальный суд по делам об опеке назначил эксперта-психолога для составления заключения и вынес временный приказ, лишающий заявителей права принимать решения относительно того, где должны проживать их дети или какого рода медицинская помощь должна быть им оказана, мотивируя приказ тем, что заявители не имеют требуемых умственных способностей для воспитания своих дочерей. Дети были помещены в детский дом. Позднее национальным судом был издан приказ о лишении родителей их прав в отношении дочерей. Заявители безрезультатно обжаловали решение национального суда по делам об опеке в несколько вышестоящих инстанций. При этом ряд экспертов, нанятых частным порядком местной ассоциацией в защиту прав детей, дали благоприятные для заявителей заключения и выразили мнение, что дети должны быть возвращены в семью, а социальные службы должны обеспечить их дополнительными учебными занятиями.
Европейский суд единогласно решил, что в этом деле нарушено право заявителей на уважение семейной жизни (ст. 8 Конвенции). В частности, он постановил, что приказ о направлении детей в приюты и разлучение их с родителями является неприемлемым. Было отмечено, что во время проживания детей дома им предоставлялась образовательная поддержка; эксперты-психологи, назначенные судами, дали противоречивые заключения; психологи, приглашенные в частном порядке, а также несколько семейных врачей настаивали на необходимости возвращения детей в семью. И, наконец, ни разу не утверждалось, что заявители пренебрегали своими родительскими обязанностями или плохо обращались с детьми. По мнению Европейского суда, административные власти и суды не изучили должным образом возможности применения дополнительных или альтернативных мер, которые были бы менее радикальными, чем разлучение детей и родителей.
В практике Европейского суда важным является решение вопроса о передаче государству права на опеку над ребенком.
Европейский суд отмечает, что разделение семьи в любом случае является серьезным вмешательством государства в дела конкретной семьи, которое неизменно должно быть оправдано интересами ребенка.
Ярким тому примером является дело Никишиной против Российской Федерации [37], которое предстает одним из немногих дел против РФ, прямо касающихся защиты прав ребенка. Европейский суд установил, что заявительницей является гражданка РФ, получившая при расставании со своим гражданским супругом опеку над их совместным рожденным вне брака ребенком с тем условием, что отец ребенка будет забирать его к себе на выходные дни.
Спустя некоторое время, заявительница стала вовлекать в религиозную деятельность секты «Свидетели Иеговы» малолетнего сына, против чего возражал отец ребенка. Отец обратился в Комитет по защите молодежи от тоталитарных сект (общественная организация) и районный орган опеки и попечительства с требованием передать ему ребенка, которое позднее было удовлетворено судом первой инстанции. При вынесении решения Люберецкий городской суд принял во внимание доклад, представленный Комитетом по защите молодежи от тоталитарных сект и подготовленный специалистами Российской образовательной академии. Из доклада следовало, что организация «Свидетели Иеговы» является деструктивной, тоталитарной сектой, деятельность которой представляет серьезную опасность для общества. Кроме того, членство заявителя в указанной организации оказывало негативное влияние на здоровье и развитие ребенка.
Суд вышестоящей инстанции оставил решение без изменения, а Коллегия по гражданским делам Верховного суда РФ, отменив решение районного и областного судов, отправила дело на новое рассмотрение.
Заявительница жаловалась, что, передавая права опеки отцу ребенка, вследствие религиозных взглядов и деятельности заявительницы как члена религиозной организации «Свидетели Иеговы», суды нарушили права заявительницы и ее ребенка на уважение частной и семейной жизни, на свободу мысли, совести и религии, а также право заявительницы воспитывать и обучать своего ребенка в соответствии с собственными религиозными и философскими убеждениями. Заявляется о нарушении ст. 8 совместно со ст. 14 Европейской конвенции, а также ст. 9 Европейской конвенции и ст. 2 Протокола N 1 к Европейской конвенции. Статья 8 Европейской конвенции защищает право на уважение частной и семейной жизни. Статья 9 Европейской конвенции гарантирует свободу религии. Статья 14 запрещает дискриминацию при пользовании правами по Европейской конвенции, и ст. 2 Протокола N 1 к Европейской конвенции обеспечивает право на образование в соответствии с религиозными убеждениями родителей.
Заявительница жаловалась также, что в соответствии с п. 1 ст. 6 Европейской конвенции было нарушено ее право на справедливое разбирательство беспристрастным судом. Пункт 1 ст. 6 Европейской конвенции гарантирует справедливое разбирательство в определении гражданских прав и обязанностей.
Статья 2 Протокола N 1 к Европейской конвенции гарантирует общее, а не конкретное право на образование, носителем которого является тот, кто заинтересован в получении образования и кто может и должен извлечь из него пользу, т. е. в первую очередь ребенок. Государство — участник Европейской конвенции — обязано следить за тем, чтобы дети имели возможность осуществить свое право на образование. Основному фундаментальному праву на образование соответствует дополнительное право родителей на уважение их религиозных и философских убеждений, под которыми Европейский суд понимает убеждения, заслуживающие уважения в демократическом обществе и являющиеся совместимыми с достоинством личности и в то же время не противоречащими основополагающему праву ребенка на образование.
Опосредованное отношение к защите прав детей в рамках Европейского суда имеет и ст. 14 Европейской конвенции, запрещающая любую форму дискриминации в отношении детей.
Европейский суд в последующих решениях указывал, что статья 14 Европейской конвенции не применяется независимо, но играет важную роль при дополнении других положений Европейской конвенции и Протоколов, так как она защищает частных лиц в подобных ситуациях от любых дискриминаций при осуществлении прав, гарантированных другими статьями [38].
Следует отметить, что поданная жалоба заявительницей была признана неприемлемой. Кроме того, на момент обращения заявительницы в Европейский суд дело уже было прекращено в национальном суде посредством заключения мирового соглашения, согласно которому ребенок оставался с отцом, матери предоставлялось право встречаться с ребенком по вечерам и в выходные дни, а также забирать сына к себе во время школьных каникул. Бесспорно, что на пересмотр состоявшегося решения по делу Никишиной повлияла позиция Европейского суда.
Дело Нильсена против Дании (Nielsen v. Denmark) 1988 года [39] также имеет прямое отношение к защите семейных прав ребенка.
Заявителю, Джону Нильсену, гражданину Дании на момент подачи заявления в Комиссию по правам человека (1984 г.) было 13 лет. Его родители жили вместе 5 лет. Так как они не состояли в браке в соответствии с законодательством Дании родительские права на ребенка принадлежали только матери. После того, как его родители расстались в 1973 году, ребенок остался с матерью, а отец мог навещать его на основании «джентльменского соглашения». Однако соглашение не функционировало в полной мере, и в 1974 году отец через компетентные органы получил официальное право на посещение сына. У ребенка складывались все более близкие отношения с отцом, и летом 1979 года, после двухнедельного нахождения на отдыхе у отца, он отказался вернуться к матери. После того, как мать с согласия обеих сторон связалась с социальными работниками, ребенок был помещен в специальное детское учреждение, откуда он сбежал и вернулся к отцу. 6 августа 1979 года отец инициировал в суде дело о передаче ему права опеки над ребенком, после чего скрылся вместе с ребенком до 8 октября 1979 года, когда отец был арестован. 9 октября, после ареста отца, ребенок был помещен в отделение детской психиатрии окружного госпиталя, откуда он опять сбежал. После длительных судебных разбирательств, результатом которых был отказ в передаче права опеки отцу, психиатрическая экспертиза ребенка, а также установление того факта, что ребенок не хочет жить с матерью, он был окончательно помещен в госпиталь, тем самым было нарушено право Джона Нильсена на уважение семейной жизни.
В своем заявлении, поданном им при помощи отца, заявитель ссылался на нарушение статьи 5 (право на свободу и безопасность) Европейской конвенции по правам человека. Нарушение указанной статьи было установлено, но так как вследствие широкой огласки дела право на опеку было все-таки передано отцу [40], Европейский суд впоследствии в связи с новыми обстоятельствами не установил нарушения ст. 5 Европейской конвенции. Таким образом, аналогично делу Никишиной, дело было разрешено внутренним судом, но под явным влиянием Европейского суда.
Как правило, Европейский суд при разрешении конфликтных ситуаций стремится к максимальному учету мнения детей, не упуская из внимания и принципы «охраны здоровья и нравственности», и «права на семейную жизнь». Так, в одном из дел право на неприкосновенность частной жизни вступило в конфликт с правом других лиц на семейную жизнь. 14-летняя девочка убежала из дома, для того чтобы жить со своим другом. Органы власти вернули ее к родителям. Рассматривая жалобу, Европейская комиссия пояснила: «В качестве общего положения, при условии отсутствия каких-либо особых обстоятельств, обязанность детей проживать вместе со своими родителями или иным образом быть объектами социального контроля является необходимой для охраны здоровья и нравственности детей, хотя с точки зрения каждого конкретного ребенка это может представлять вмешательство в его личную жизнь… Комиссия считает, что вмешательство с целью принудить ее вернуться к своим родителям… было направлено на то, чтобы обеспечить уважение жизни ее семьи, а также было необходимо для защиты здоровья и нравственности девочки по смыслу пункта 2 статьи 8 Конвенции» [41].
В последнее время актуальность приобретает проблема защиты несовершеннолетних от вредного воздействия информационной среды [42].
Как отмечалось ранее, помимо стандартов, разработанных непосредственно самим Европейским судом, при обосновании нарушения прав ребенка допускаются и поощряются ссылки и на другие международно-правовые акты, в которых закрепляются права ребенка.
Отметим, что нормы международного права допускают ограничение законом свободы получать и распространять информацию и идеи, если это необходимо в интересах национальной безопасности или общественного порядка, в целях предотвращения преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц (п. 3 ст. 19 и ст. 20 Международного пакта о гражданских и политических правах; ст. 10 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах [43]; ст. 10 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод; Всеобщая декларация прав человека, п. 2 ст. 29; Декларация Совета Европы о средствах массовой информации и правах человека (1970 г.) [44]; ст. 10 Конвенции СНГ о правах и основных свободах человека [45]; Европейские конвенции: о совместном кинопроизводстве (1992 г.) [46], о трансграничном телевидении (1989 г.) [47], о компьютерных преступлениях (2001 г.) [48]; Рекомендации Комитета министров государств — членов Совета Европы: N R (89)7 относительно принципов распространения видеозаписей, содержащих насилие, жестокость или имеющих порнографическое содержание, от 22 апреля 1989 г. и N R (97)19 «О демонстрации насилия в электронных средствах массовой информации» от 30 октября 1997 г. [49]; Директива о вещании ЕЭС [50]; Международный кодекс рекламной практики Международной торговой палаты [51] и др.).
Более того, Международная конвенция о пресечении обращения порнографических изданий и торговли ими от 12 сентября 1923 года (Женева) [52], Соглашение относительно пресечения порнографических изданий от 4 мая 1910 года (Париж) [53], Протокол об изменении Договора о борьбе с распространением порнографических изданий, подписанного в Париже 4 мая 1910 года (Лейк Сасекс, Нью-Йорк, 4 мая 1949 года) [54] обязывают государства принимать меры по защите от информации, наносящей вред здоровью, нравственному и духовному развитию граждан.
В частности, Европейская конвенция о трансграничном телевидении в статье 7 «Обязанности телевещателя» предусматривает:
«1. Все элементы программ, их представление и содержание, должны обеспечивать уважение к достоинству человеческой личности и основным правам других людей.
В частности, они не должны:
а) быть непристойными и в особенности содержать порнографию;
б) чрезмерно выделять насилие или разжигать расовую ненависть.
2. Все программы, которые могут нанести вред физическому, умственному или нравственному развитию детей и подростков, не должны транслироваться в тот период времени, когда они могут их смотреть».
Европейский суд по правам человека признал, что защита нравственности в демократическом обществе является легитимной целью в соответствии с ч. 2 ст. 10 Европейской конвенции. Он определил в качестве «непристойных публикаций» такие публикации, которые стремятся «развратить и растлить». Европейским судом по правам человека также признается, что государства вправе принимать законы, ограничивающие распространение информации и идей, несмотря на их достоинства «как произведений искусства или как вклада в публичное обсуждение проблем», в том числе устанавливать контроль и классификацию информационной продукции, а при нарушении закона — применять штрафные меры, конфискацию и другие санкции, вплоть до уголовных, когда это необходимо в интересах защиты нравственности и благополучия конкретных лиц или групп лиц (таких как дети), нуждающихся в особой охране в связи с недостатком зрелости или состоянием зависимости (Постановления суда: Даджен (Dudgeon) против Соединенного Королевства [55]; Институт Отто-Премингер (Otto-Preminger-Institut) против Австрии [56]; Уингроу (Wingrove) против Соединенного Королевства [57] и др.).
По мнению Европейского суда, «защита прав и свобод других», когда это означает защиту нравственных интересов и благополучия конкретных лиц или категорий лиц, которые нуждаются в специальной защите по причинам, таким как недостаток зрелости, психическая неспособность или состояние зависимости, относятся к одному из аспектов «защиты нравственности».
Необходимо отметить возрастающее влияние деятельности Европейского суда на законодательство и, особенно, на судебную практику Российской Федерации. Решение по существу или даже решение процессуальных вопросов, вынесенных Европейским судом, все чаще влекут за собой изменения в принятии российскими судами решений, как по отдельным делам, так и в общих подходах к толкованию российского права, в том числе, в области защиты прав ребенка.
В соответствии с практикой толкования Европейским судом и Комитетом министров ст. 46 Европейской конвенции, констатация нарушения Европейской конвенции предполагает обязательство государства-ответчика принять в случае необходимости особые меры для того, чтобы «положить конец нарушению и устранить его последствия с целью восстановления, насколько это возможно, ситуации, существовавшей до нарушения (restitution in integrum)». Таким образом, на практике речь может идти о совершенно конкретных мерах индивидуального характера в отношении ребенка, которые не обязательно ограничиваются выплатой присужденной Европейским судом денежной компенсации. Более того, помимо выплаты компенсации и принятия мер индивидуального характера, решение Европейского суда влечет за собой обязательство принятия «действенных мер для предотвращения новых нарушений Конвенции, подобных тем, которые были установлены в данном решении» [58].
Помимо мер индивидуального характера, государство-ответчик при исполнении решений Европейского суда может принимать меры общего характера. В частности, проведение конституционных и законодательных реформ, направленных на защиту прав ребенка. Указанные реформы, в свою очередь, способствуют изменению судебной практики.
Подводя итог вышесказанному, следует отметить, что решения Европейского суда оказывают значительное влияние на законодательное регулирование и судебную практику защиты права детей в нашем государстве. Учитывая тот факт, что во исполнение решения Европейского суда государство должно предпринимать меры для предотвращения новых нарушений прав ребенка, весьма вероятно, что законодатель пойдет по пути расширения перечня прав детей, закрепленных в законодательстве Российской Федерации.
Список использованной литературы
1. Научно-практический комментарий к Конституции Российской Федерации / Отв. ред. В. В. Лазарев. 2-е изд., доп. и перераб. М.: Спарк, 2001. С. 100.
2. Конвенция о защите прав человека и основных свобод (Рим, 04.11.1950) (измененная и дополненная Протоколами N 11 и N 14 в сопровождении Дополнительного протокола и Протоколов N N 4, 6, 7, 12 и 13. Протокол N 14 (СДСЕ N 194), вступил в силу 1 июня 2010 г.) // http://conventions. coe. int (русская версия).
3. Федеральный закон от 30.03.1998 N 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней» // СЗ РФ. 1998. N 14. Ст. 1514.
4. Стецовский Ю. И. Европейский суд по правам человека и адвокатура // Адвокат. 2006. N 4; СПС «КонсультантПлюс».
5. Эбзеев Б. С. Глобализация, европейский консенсус и рецепция Россией европейских гуманитарных стандартов: механизм и пределы (конституционные ориентиры) // Актуальные проблемы теории и практики конституционного судопроизводства: Сборник научных трудов. Вып. 2. Казань: ООО «Офсет-сервис», 2007. С. 57 — 81.
6. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 N 174-ФЗ (ред. от 29.12.2010, с изм. от 31.01.2011) // Собрание законодательства РФ. 2001. N 52 (ч. I). Ст. 4921.
7. Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации от 24.07.2002 N 95-ФЗ (ред. от 27.07.2010) // Собрание законодательства РФ. 2002. N 30. Ст. 3012.
8. Постановление Конституционного суда РФ от 26.02.2010 N 4-П «По делу о проверке конституционности части второй статьи 392 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан А. А. Дорошка, А. Е. Кота и Е. Ю. Федотовой» // Собрание законодательства РФ. 2010. N 11. Ст. 1255.
9. Федеральный закон от 09.12.2010 N 353-ФЗ «О внесении изменений в Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. 2010. N 50. Ст. 6611.
10. Постановление Европейского суда по правам человека по делу «Религиозная община свидетелей Иеговы в г. Москве против Российской Федерации» (жалоба N 302/02) от 10 июня 2010 г. // http://www. sclj. ru/news/detail. php? ID=2923.
11. Указ Президента РФ от 06.07.2010 N 836 «О внесении изменений в Указ Президента Российской Федерации от 29 марта 1998 г. N 310 «Об Уполномоченном Российской Федерации при Европейском суде по правам человека — заместителе Министра юстиции Российской Федерации» и в Положение, утвержденное этим Указом» // Собрание законодательства РФ. 2010. N 28. Ст. 3655.
12. Gomien D., Harris D., Zwaak L. Law and practice of the European Convention on Human rights and the European Social Charter. — Council of Europe, 1998. Российское издание: Гомьен Д., Харрис Д., Зваак Л. Европейская конвенция о правах человека и Европейская социальная хартия: право и практика / Перевод с английского; науч. ред. Л. Б. Архипова. М.: Изд-во МНИМП, 1998. 600 с.
13. Адвокатская деятельность: Учебно-практическое пособие / Под общ. ред. канд. юрид. наук В. Н. Буробина. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Статут, 2005. 604 с.
14. Конвенция о правах ребенка (Принята 20.11.1989 Резолюцией 44/25 Генеральной Ассамблеей ООН) // Ведомости СНД СССР и ВС СССР. 1990. N 45. Ст. 955.
15. Кулапов В. В. Защита субъективных прав и законных интересов детей в Российской Федерации (вопросы теории): Дис. … канд. юрид. наук. Саратов, 2004. 238 с.
16. Кравчук Н. В. Защита прав ребенка в судебном порядке // Государство и право. М.: Наука, 2004. N 6. С. 66 — 73.
17. Постановление Европейского суда по делу «Ирландия против Соединенного Королевства» от 18 января 1978. Серия A N 25. С. 65. § 162 (ECHR, Ireland v. United Kingdom, 18 January 1978. Series A, vol. 25. P. 65. § 162).
18. Решение Европейского суда по правам человека от 7 июля 1989 г. «По делу Серинг (Soering) против Соединенного Королевства» (извлечение). В кн.: Европейский суд по правам человека. Избранные решения: В 2-х т. / Председатель редакционной коллегии доктор юридических наук, профессор В. А. Туманов. М.: Издательство Норма, 2000. Т. 1. С. 637 — 658.
19. Постановление Европейского суда по делу «Тайрер против Соединенного Королевства» от 25 апреля 1978 г. Серия A N 2. § 31 (Tyrer v. the United Kingdom. Judgment of 25 April 1978. Series A N 26. § 31).
20. Барбаро К. Запрет пыток, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания согласно Европейскому суду по правам человека. Выступление 07.06.2006 на семинаре: «Избранные действующие статьи Европейской конвенции по правам человека» // http:// www. vnl-migrant. ru/ seminaryi/ konventsii — po — pravam — cheloveka. html.
21. Конвенция ООН против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания (Заключена 10.12.1984, вступила в силу 26.06.1987) // Ведомости ВС СССР. 1987. N 45. Ст. 747.
22. Тайрер. Судебные прецеденты Европейского суда по правам человека / Под ред. с ком. Р. Лоусона, Х. Г. Шермерса. Лейден, 1997. С. 43 (Tyrer, «Leading Cases of the European Court of Human Rights», complied, edited an annotated by R. A. Lawson&H.; G. Schermers. Leiden, 1997. P. 43).
23. Постановление Европейского суда по правам человека от 18.12.1996 «Аксой (Aksoy) против Турции». В кн.: Европейский суд по правам человека. Избранные решения: в 2-х т. / Председатель редакционной коллегии доктор юридических наук, профессор В. А. Туманов. М.: Издательство Норма, 2000. Т. 2. С. 339 — 361.
24. См.: Постановление Большой палаты Европейского суда по делу «Сельмуни против Франции» (Selmouni v. France) от 28 июля 1999 г., жалоба N 25803/94, § 76 — 79 (ECHR 1999-V).
25. Решение Европейского суда по правам человека от 27.08.1992 «Томаси против Франции». Серия A N 241.
26. Информация о Постановлении Европейского суда по правам человека от 04.12.2003 по делу «М. С. (М. С.) против Болгарии» (жалоба N 39272/98) // Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2004. N 4; СПС «КонсультантПлюс».
27. Декларация прав ребенка (Принята 20.11.1959 Резолюцией 1386 (XIV) на 841-ом пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН) // Международная защита прав и свобод человека: Сборник документов. М.: Юридическая литература, 1990. С. 385 — 388.
28. Декларация о социальных и правовых принципах, касающихся защиты и благополучия детей, особенно при передаче детей на воспитание и их усыновлении на национальном и международном уровнях (Принята 03.12.1986 Резолюцией 41/95 Генеральной Ассамблеи ООН) // Резолюции и решения, принятые Генеральной Ассамблеей на сорок первой сессии. 16 сентября — 19 декабря 1986 года. Генеральная Ассамблея. Официальные отчеты. Сорок первая сессия. Дополнение N 53 (A/41/53). Организация Объединенных Наций. С. 328 — 330.
29. См.: Большая палата. Дело «Т. против Соединенного королевства» (T. v. the United Kingdom) (Жалоба N 24724/94). Постановление (Страсбург, 16 декабря 1999 года). См.: Большая палата. Дело «V. против Соединенного королевства» (V. v. the United Kingdom) (Жалоба N 24888/94). Постановление (Страсбург, 16 декабря 1999 года) // СПС «КонсультантПлюс».
30. Всеобщая декларация прав человека (Принята 10.12.1948 Генеральной Ассамблеей ООН) // Международная защита прав и свобод человека: Сборник документов. М.: Юридическая литература, 1990. С. 14 — 20.
31. Международный пакт о гражданских и политических правах (Вместе с «Факультативным протоколом к Международному пакту о гражданских и политических правах») (Принят 16.12.1966 Резолюцией 2200 (XXI) на 1496-ом пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН) // Международное публичное право: Сборник документов. Т. 1. М.: БЕК, 1996. С. 483 — 485.
32. Гомьен Д., Харрис Д., Зваак Л. Европейская конвенция о правах человека и Европейская социальная хартия: право и практика. Пер. с англ. М.: Изд-во МНИМП, 1998. С. 291.
33. Маркс (Marckx) против Бельгии. Судебное решение от 13 июня 1979 г. // Европейский суд по правам человека. Избранные решения. М.: Норма, 2000. Т. 1. С. 231 — 270.
34. Постановление Европейского суда по правам человека от 24.03.1988 «Олссон (Olsson) против Швеции» // Европейский суд по правам человека. Избранные решения. Т. 1. М.: Норма, 2000. С. 549 — 567.
35. Кутцнер против Германии (Kutzner v. Germany) // Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2002. N 2. С. 16.
37. Решение Европейского суда по правам человека от 12.09.2000 «По вопросу приемлемости жалобы N 45665/99, поданной Наталией Васильевной Никишиной против Российской Федерации» // Журнал российского права. 2001. N 1. С. 101 — 104.
38. Постановление Европейского суда по правам человека от 13.12.2005 «Дело «Тимишев (Timishev) против Российской Федерации» (жалобы N 55762/00 и 55974/00) // Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2006. N 8; СПС «КонсультантПлюс».
39. Нильсен. Судебные прецеденты Европейского суда по правам человека / Под ред. с ком. Р. Лоусона, Х. Г. Шермерса. Лейден, 1997. С. 270 (Nielsen, «Leading Cases of the European Court of Human Rights» // Complied, edited anannotated by R. A. Lawson&H.; G. Schermers. Leiden, 1997. P. 270).
40. Там же. С. 274.
41. Донна Гомьен, Дэвид Харрис, Лео Зваак. Закон и практика Европейской конвенции по правам человека и Европейской социальной хартии. Издательство Совета Европы, 1998. С. 252 (Donna Gomien, David Harris, Leo Zwaak. Law and practice of the European Convention on Human rights and the European Social Charter. Council of Europe Publishing, 1998. P. 252).
42. Подробнее см.: Исмаилов Б. И. Правовые аспекты правовой защиты несовершеннолетних от вредного воздействия информационной среды // http://www. portalus. ru; Лопатин В. Н., Пристанская О. В. О проекте Федерального закона «О защите детей от информационной продукции, причиняющей вред их здоровью, нравственному и духовному развитию» // Информационное право. 2007. N 4. С. 7 — 13.
43. Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах (Принят 16.12.1966 Резолюцией 2200 (XXI) на 1496-ом пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН) // Ведомости ВС СССР. 1976. N 17. Ст. 291.
44. Резолюция N 428 (1970) Консультативной ассамблеи Совета Европы «Относительно Декларации о средствах массовой информации и правах человека» (Принята 23.01.1970 на 21-ой сессии Консультативной ассамблеи Совета Европы) // Собрание актов Президента и Правительства РФ. 12 апреля 1993 г. N 15. Ст. 1338.
45. Конвенция Содружества Независимых Государств о правах и основных свободах человека (Заключена в г. Минске 26.05.1995) // Собрание законодательства РФ. 29 марта 1999 г. N 13. Ст. 1489.
46. Европейская конвенция о совместном кинопроизводстве (ETS N 147) (Вместе с «Порядком подачи заявок») (Заключена в г. Страсбурге 02.10.1992) // Бюллетень международных договоров. 2000. N 2. С. 27 — 41.
47. Европейская конвенция о трансграничном телевидении (ETS N 132) (Вместе с «Арбитражем») (Заключена в г. Страсбурге 05.05.1989) // Совет Европы и Россия. 2003. N 1. С. 50 — 58.
48. Конвенция о преступности в сфере компьютерной информации (ETS N 185) (Заключена в г. Будапеште 23.11.2001) // СПС «КонсультантПлюс».
49. См.: Лопатин В. Н., Пристанская О. В. О проекте Федерального закона «О защите детей от информационной продукции, причиняющей вред их здоровью, нравственному и духовному развитию» // Информационное право. 2007. N 4. С. 10.
50. Директива N 89/552/ЕЭС Совета Европейских сообществ «О координации некоторых положений законодательного, регулирующего и административного характера, установленных государствами-членами в сфере телевизионного вещания» (Принята в г. Люксембурге 03.10.1989) // СПС «КонсультантПлюс».
51. Международный кодекс рекламной практики (Принят на 47-ой сессии Исполнительного совета Международной торговой палаты) (с изм. и доп. от 02.12.1986) // Закон. 1996. N 12. С. 54 — 57.
52. Международная конвенция о пресечении обращения порнографических изданий и торговли ими (Вместе с «Соглашением относительно пресечения обращения порнографических изданий») (Конвенция заключена в г. Женеве 12.09.1923) (Соглашение заключено в г. Париже 04.05.1910) // Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. Вып. IX. М., 1938. С. 100 — 107.
53. Там же.
54. Протокол об изменении Договора о борьбе с распространением порнографических издании, подписанного в Париже 4 мая 1910 года (Подписан в Лейк Саксес, Нью-Йорк, 04.05.1949) // Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. Вып. XIV. М., 1957. С. 211 — 215.
55. Даджен (Dudgeon) против Соединенного Королевства. Решение Европейского суда по правам человека от 22 октября 1981 г. // Европейский суд по правам человека. Избранные решения. М.: Норма, 2000. Т. 2.
56. Постановление Европейского суда по правам человека от 20.09.1994 «Институт Отто-Премингер (Otto-Preminger-institut) против Австрии» // Европейский суд по правам человека. Избранные решения. М.: Норма, 2000. Т. 2. С. 10 — 20.
57. Постановление Европейского суда по правам человека от 25.11.1996 «Уингроу (Wingrove) против Соединенного Королевства» // Европейский суд по правам человека. Избранные решения. М.: Норма, 2000. Т. 2. С. 296 — 308.
58. Доклад М. Б. Лобова, советника по правовым вопросам Отдела исполнения решений Европейского суда по правам человека, на Международной конференции «Россия и Совет Европы» 18 — 19 мая 2001 года. Приводится по: Кравчук Н. Защита прав ребенка в судебном порядке // Государство и право. 2004. N 6. С. 72 — 73.
