(Марковичева Е. В.) («Российский судья», 2008, N 2)
ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ ЗАЩИТЫ ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ В ОТНОШЕНИИ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ
Е. В. МАРКОВИЧЕВА
Марковичева Е. В., доцент, кандидат юридических наук, Орловский государственный университет.
Современное российское общество переживает весьма неблагоприятную ситуацию с преступностью несовершеннолетних. Несмотря на некоторые статистические колебания, уровень данного вида преступности остается достаточно высоким. По некоторым данным, ежегодно в органы внутренних дел за различные правонарушения доставляется более 1 млн. несовершеннолетних. В 2005 г. ими совершено 1200 убийств, более 3 тысяч разбойных нападений, 18 тысяч грабежей <1>. За январь — октябрь 2007 г. показатели преступности несовершеннолетних в среднем по России составили 10%, однако по ряду регионов эти цифры доходят до 14 — 16%. При этом необходимо учитывать, что почти 30% этих подростков уже ранее совершали преступления, а 80% из повторно преступивших уголовный закон уже были судимы <2>. Неутешительны и качественные показатели преступности несовершеннолетних, так как превалирующее место в ее структуре занимают тяжкие преступления и преступления, совершенные в составе группы. Такая ситуация определяет закономерный повышенный интерес ученых и практиков к различным проблемам производства по делам о преступлениях несовершеннолетних в российском уголовном процессе. ——————————— <1> Как уберечь детей от преступности // Российская газета. 18.05.2006. <2> См.: статистические данные на официальном сайте МВД России: http://www. mvd. ru.
Следует подчеркнуть, что производство по делам несовершеннолетних должно предполагать эффективный механизм их повышенной защиты. Такой принцип нашел свое отражение в нормах международного права, в работах отечественных процессуалистов, а также российском уголовно-процессуальном законодательстве. В частности, именно этим объясняется установление законодателем по данной категории дел двойного представительства. Реализация функций защиты и защитником, и законным представителем нацелена не на их процессуальную конкуренцию, а именно на усиление процессуальных гарантий прав и свобод несовершеннолетнего, подвергающегося уголовному преследованию. Однако практика применения уголовно-процессуальных норм, регулирующих производство по данной категории дел, достаточно рельефно обозначает некоторые слабые места в механизме обеспечения надлежащей защиты несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого или подсудимого. Остановимся только на некоторых из них, и в частности на тех моментах, которые порождаются его двойным представительством. Начнем с того, что по целому ряду причин вряд ли можно признать удовлетворительным состояние с оказанием в России несовершеннолетним квалифицированной юридической помощи. Право на ее получение декларировано многими нормативно-правовыми актами <3>. Однако в силу экономических причин, особенностей российской правовой культуры и прочих факторов реализация данного права может быть затруднена. ——————————— <3> См., например, Федеральный закон от 24 июля 1998 г. N 124-ФЗ «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. 1998. N 31. Ст. 3802.
К несомненным достоинствам российского уголовно-процессуального законодательства следует отнести закрепление обязательности участия защитника при производстве по уголовным делам в отношении несовершеннолетних (п. 2 ч. 1 ст. 51 и ч. 2 ст. 52 УПК РФ). В соответствии с ч. 1 ст. 49 УПК РФ защитником в уголовном процессе является лицо, осуществляющее защиту прав и интересов подозреваемых и обвиняемых и оказывающее им юридическую помощь при производстве по уголовному делу. Законодатель не вводит каких-либо дополнительных требований к лицу, выполняющему функции защиты несовершеннолетнего в уголовном судопроизводстве. Поэтому в подавляющем большинстве случаев в качестве защитников несовершеннолетних допускаются только адвокаты. Достаточно дискуссионным является вопрос о возможностях непрофессиональной защиты несовершеннолетних. Уголовно-процессуальное законодательство гипотетически предусматривает возможность допуска по определению или постановлению суда наряду с адвокатом одного из близких родственников обвиняемого или иного лица, о допуске которого ходатайствует обвиняемый. Производство у мирового судьи возможно с привлечением такого непрофессионального защитника вместо адвоката. В правоприменительной практике и в научной литературе порой высказываются предложения по более широкому использованию возможностей непрофессиональной защиты при производстве по уголовному делу в отношении несовершеннолетнего. Однако механизм реализации функций защиты таким непрофессиональным защитником в отношении несовершеннолетнего видится нам недостаточно эффективным. Во-первых, в соответствии с нормами действующего законодательства такой непрофессиональный защитник может появиться как процессуальная фигура только на стадии судебного производства. То есть на стадии досудебного производства защиту несовершеннолетнего подозреваемого или обвиняемого могут осуществлять только лица, обладающие статусом адвоката. Получается, что близкий родственник или иное лицо, заинтересованное в осуществлении защиты несовершеннолетнего обвиняемого могут быть введены в процесс только судом и только по его усмотрению, что ведет к существенному сужению процессуального статуса такого защитника. Кроме того, при производстве по делам несовершеннолетних изначально предусмотрено двойное представительство его интересов: защитником и законным представителем. Вряд ли введение дополнительной процессуальной фигуры будет способствовать улучшению механизма защиты несовершеннолетних обвиняемых и подсудимых. Очевидно, основанием для введения такого непрофессионального защитника в процесс должно являться ненадлежащее осуществление полномочий по защите несовершеннолетнего защитником-адвокатом. Однако реально осуществить такую замену не предоставляется возможным, поскольку, как подчеркивается в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 5 марта 2004 г. N 1 «О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации», «в соответствии с частью 2 статьи 49 УПК РФ один из близких родственников обвиняемого или иное лицо, о допуске которого ходатайствует обвиняемый, может быть допущено судом в качестве защитника только наряду с адвокатом, принятие отказа от адвоката влечет за собой и прекращение участия в деле этого лица (за исключением производства у мирового судьи)» <4>. Сама по себе такая трактовка вызывает определенное недоумение, поскольку прекращение участия в процессе защитника фактически ведет к изменению процессуального статуса другого лица. А принятие судами позиции, обозначенной в упомянутом постановлении, фактически приведет к необходимости замены одного адвоката-защитника другим. Сложно представить, что в этой ситуации суд сочтет необходимым наделить полномочиями защитника еще одно лицо, являющееся, например, близким родственником несовершеннолетнего обвиняемого. ——————————— <4> Бюллетень Верховного Суда РФ. 2004. N 5.
Во-вторых, заслуживает внимания точка зрения, согласно которой привлечение близкого родственника или иного лица в качестве защитника в соответствии с ч. 2 ст. 49 УПК РФ возможно при условии, что эти лица «должны быть объективно способными оказывать обвиняемому именно юридическую помощь» <5>. Получается, что именно предположительно низкий уровень правовых знаний иных лиц является тем сдерживающим фактором, который позволяет судьям привлекать указанных лиц к защите только в исключительных случаях. ——————————— <5> Смирнов А. В., Калиновский К. Б. Уголовный процесс: Учебник. СПб., 2006. С. 142.
В-третьих, на наш взгляд, защите интересов несовершеннолетнего обвиняемого или подсудимого не будет способствовать допускаемая законодателем замена защитника-адвоката на непрофессионального защитника. Следует обратить внимание еще на один момент. Целесообразно было бы допустить при производстве по делам несовершеннолетних у мирового судьи возможность не только выбора защитника по принципу «адвокат или непрофессиональный защитник», но и возможность одновременного участия профессионального и непрофессионального защитников. Заслуживает внимания и проблема соотношения интересов защитника и законного представителя. Традиционно принято считать, что двойное представительство служит наилучшему обеспечению интересов несовершеннолетнего. В то же время практике известны случаи конфронтации интересов самого несовершеннолетнего, его законного представителя и защитника. Кроме того, очевидно, что «действия законного представителя не связаны волей обвиняемого и осуществляются как в его интересах, так и в интересах самого представителя» <6>. ——————————— <6> Ландо А. С. Представители несовершеннолетних обвиняемых в советском уголовном процессе. Саратов, 1977. С. 11.
В связи с этим встает вопрос о самостоятельности процессуального статуса несовершеннолетнего обвиняемого и подсудимого. Следует обратить внимание на то, что, в частности, Европейский суд по правам человека отрицательно относится к российским нормам, лишающим несовершеннолетнего возможности быть самостоятельным субъектом уголовного процесса. При этом отмечается, что интересы законного представителя могут вступать в существенные противоречия с интересами несовершеннолетнего. Европейский суд по правам человека признал, что согласно Конвенции несовершеннолетний имеет право сам обращаться с заявлением в Суд. Российский законодатель исходит из других позиций, ограничивая процессуальную дееспособность несовершеннолетнего в уголовном судопроизводстве. Очевидно, что в ситуации, когда все активнее обсуждается идея возрождения в России ювенальной юстиции, в центре внимания должны находиться не только вопросы профилактики правонарушений, совершаемых несовершеннолетними, или вопросы ресоциализации последних, но и процессуальные аспекты производства по уголовным делам в отношении несовершеннолетних, и в частности вопросы процессуального статуса несовершеннолетних участников уголовного процесса, защиты их прав и законных интересов.
