(Микрюков В. А.) («Законодательство и экономика», 2013, N 9)
О ПРАКТИКЕ ОГРАНИЧЕНИЯ ГРАЖДАНСКИХ ПРАВ ПО АНАЛОГИИ
В. А. МИКРЮКОВ
Адвокат, доцент МГЮА (Университет имени О. Е. Кутафина), кандидат юридических наук В. А. Микрюков отмечает возрастание числа споров, требующих применения гражданского законодательства по аналогии, выражает критическое отношение к распространенной практике использования механизма аналогии с целью ограничения гражданских прав, поддерживает позицию судов, отказывающих в применении гражданско-правовых ограничений по аналогии, и предлагает внести изменения в статью 6 ГК РФ.
Провозглашенная в России свобода, многовариантность экономического поведения участников гражданского оборота и соответствующий дозволительный, диспозитивный характер гражданско-правового воздействия на общественные отношения обусловливает объективную невозможность заранее предусмотреть исчерпывающее нормативное регулирование всего объема разнообразных социальных связей, составляющих предмет гражданского права. С целью преодоления имманентных природе гражданского законодательства пробелов нормы статьи 6 Гражданского кодекса РФ принципиально допускают применение законодательства, регулирующего отношения, сходные с теми, которые прямо не урегулированы законом, соглашением сторон или обычаем (т. е. разрешают аналогию закона), и на случай невозможности использования аналогии закона указывают на необходимость определения прав и обязанностей сторон, исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства, требований добросовестности, разумности и справедливости (т. е. санкционируют аналогию права). Прямое материальное дозволение применения аналогии закона и аналогии права можно считать положительной отраслевой особенностью гражданского права, а фактическое осуществление аргументации юридических действий по аналогии — эффективным средством исключения пробелов в правовом регулировании и в конечном счете защиты интересов участников соответствующих правоотношений. Буквальное толкование положений статьи 6 ГК РФ позволяет сформировать общий алгоритм реализации механизма аналогии. Прежде всего необходимо убедиться, что подлежащая правовому воздействию социальная связь относится к определенному в пунктах 1 и 2 ст. 2 ГК РФ предмету гражданско-правового регулирования. Далее следует определить, что имеется пробел в гражданском праве, т. е. рассматриваемые в конкретной ситуации отношения прямо не урегулированы законодательством, соглашением сторон и отсутствует применимый к ним обычай. Затем нужно установить, что существует законодательная норма, регулирующая сходные гражданские правоотношения. Наконец, для приложения к обстоятельствам конкретного дела общих начал и смысла гражданского законодательства, требований добросовестности, разумности и справедливости необходимо констатировать невозможность применения аналогии закона. Представляется, что рассуждения лишь по указанному алгоритму не в полной мере обеспечивают законность при аргументации конкретного юридического решения посредством аналогии, поскольку содержание статьи 6 ГК РФ не позволяет однозначно ответить на вопрос о возможности использования рассматриваемого механизма с целью ограничения гражданских прав. Действительно, в отличие от многих кодифицированных гражданско-правовых актов стран СНГ, установивших прямой запрет применения по аналогии норм, ограничивающих гражданские права и устанавливающих ответственность (п. 3 ст. 5 ГК Республики Беларусь, п. 3 ст. 5 ГК Республики Молдова, п. 4 ст. 6 ГК Туркменистана, ст. 5 Республики Узбекистан), действующий ГК РФ в статье 6 такое правило не закрепляет. Несмотря на прочную общетеоретическую позицию о невозможности применения по аналогии исключительных норм, устанавливающих изъятия из общих правил <1>, невзирая на замечания ученых о необходимости крайне осторожно подходить к применению запретов по аналогии <2>, вопреки распространенному общему восприятию механизма аналогии как запасного и худшего регулятора гражданских отношений, используемого лишь в крайних случаях <3>, на сегодняшний день наблюдается возрастание числа споров, при разрешении которых суды применяют аналогию, в том числе принципиально допуская установление посредством аналогии различных гражданско-правовых ограничений. ——————————— <1> Алиэскеров М. Процессуальная аналогия в гражданском судопроизводстве // Российская юстиция. 2002. N 3. С. 18 — 20. <2> Муранов А. И. Иностранное юридическое лицо как единственный участник российского хозяйственного общества // Законодательство. 2007. N 11. С. 46 — 53. <3> Гражданское право: Учебник: В 3 т. / Под ред. А. П. Сергеева. М.: РГ Пресс, 2011. Т. 1. С. 71.
Наиболее значимые с социально-экономической точки зрения судебные ограничения по аналогии обобщены и санкционированы высшими судебными инстанциями. Обращают на себя внимание правовые позиции, изложенные в Постановлении Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 22 декабря 2011 г. N 81 «О некоторых вопросах применения статьи 333 Гражданского кодекса Российской Федерации» <4>. Пленум разъяснил: норма статьи 333 ГК РФ, позволяющая суду ограничить право на взыскание неустойки, может в силу аналогии быть применена к отношениям, возникающим при установлении так называемой товарной неустойки, предусматривающей в случае нарушения должником обязательства передачу в пользу кредитора не денег, а иного имущества. Согласно пункту 7 указанного Постановления в случае, когда в качестве меры ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства должник обязуется передать кредитору вещи, определенные родовыми признаками, суд вправе уменьшить их количество применительно к статье 333 ГК РФ. Кроме того, Пленум указал: ограничительное действие статьи 333 ГК РФ может быть использовано по аналогии к предусмотренным пунктом 2 ст. 381 Кодекса мерам ответственности за неисполнение договора, обеспеченного задатком. В силу пункта 8 упомянутого Постановления при истребовании двойной суммы задатка со стороны, ответственной за неисполнение договора, суды вправе по заявлению ответчика снизить размер половины указанной суммы (размер штрафной части задатка) в соответствии с положениями статьи 333 ГК РФ; при этом ответственная за неисполнение договора сторона, давшая задаток, также вправе ставить вопрос о применении к сумме задатка, оставшегося у другой стороны, положений указанной нормы о снижении неустойки, в том числе путем предъявления самостоятельного требования о возврате излишне уплаченного. ——————————— <4> Вестник ВАС РФ. 2012. N 2.
К числу чувствительных ограничений, вторгающихся в сферу частных имущественных интересов через норму статьи 333 ГК РФ по принципу аналогии, можно отнести позицию высших судебных инстанций о распространении правила о возможности уменьшения размера взыскиваемой кредитором неустойки на отношения по взысканию с должника процентов за пользование чужими денежными средствами, исчисляемых в соответствии со статьей 395 ГК РФ. Согласно пункту 7 совместного Постановления Пленума Верховного Суда РФ N 13 и Пленума ВАС РФ N 14 от 8 октября 1998 г. «О практике применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о процентах за пользование чужими денежными средствами» <5>, если определенный в соответствии со статьей 395 ГК РФ размер (ставка) процентов, уплачиваемых при неисполнении или просрочке исполнения денежного обязательства, явно несоразмерен последствиям просрочки исполнения денежного обязательства, суд, учитывая компенсационную природу процентов, применительно к статье 333 ГК РФ вправе уменьшить ставку процентов, взыскиваемых в связи с просрочкой исполнения денежного обязательства. ——————————— <5> Вестник ВАС РФ. 1998. N 11.
Учитывая тенденцию к максимально распространенному применению статьи 333 ГК РФ, следует ожидать, что право, обусловленное использованием любых похожих на неустойку обеспечительных мер (применение повышенных процентов, удержание излишних денежных сумм, присвоение обеспечительного платежа и т. п.), будет подвергаться судами ограничению по аналогии с уменьшением размера взыскиваемой неустойки. Весьма наглядные примеры практики ограничения гражданских прав как в силу аналогии закона, так и посредством аналогии права, обнаруживаются в информационном письме Президиума ВАС РФ от 13 сентября 2011 г. N 147 «Обзор судебной практики разрешения споров, связанных с применением положений Гражданского кодекса Российской Федерации о кредитном договоре» <6>. В пункте 2 данного письма Президиум указал на право судов применять к кредитному договору по аналогии закона положения пункта 2 ст. 428 ГК РФ, а в пункте 3, хотя и не упомянул по тексту аналогию права, предписал судам при оценке действий банка по реализации предусмотренного кредитным договором права в одностороннем порядке изменять условия кредитования руководствоваться принципами разумности и добросовестности, невзирая на то что в соответствии со статьей 310 ГК РФ, а также частью 2 ст. 29 Закона РФ от 2 декабря 1990 г. N 395-1 «О банках и банковской деятельности» <7> процентные ставки по кредитам, а также срок кредитования могут быть изменены банком в одностороннем порядке, если это предусмотрено договором с заемщиком. ——————————— <6> Вестник ВАС РФ. 2011. N 11. <7> СЗ РФ. 1996. N 6. Ст. 492.
Особое внимание в рассматриваемом аспекте привлекает практика ограничения прав залогодержателей движимого имущества в силу реализации механизма аналогии права по пункту 25 Постановления Пленума ВАС РФ от 17 февраля 2011 г. N 10 «О некоторых вопросах применения законодательства о залоге» <8>. Несмотря на то что в силу пункта 1 ст. 353 ГК РФ правило о сохранении права залога при переходе права собственности на заложенное имущество к другому лицу не поставлено в зависимость от осведомленности нового собственника имущества об обременениях приобретаемого имущества залогом и от добросовестности приобретателя, Пленум указал: исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства (аналогия права) и требований добросовестности, разумности и справедливости (п. 2 ст. 6 ГК РФ) не может быть обращено взыскание на заложенное движимое имущество, возмездно приобретенное у залогодателя лицом, которое не знало и не должно было знать о том, что приобретаемое им имущество является предметом залога. ——————————— <8> Вестник ВАС РФ. 2011. N 4.
Думается, установление ограничений гражданских прав вследствие применения законодательства по аналогии прямо недопустимо. Хотя в действующей редакции статьи 6 ГК РФ такая оговорка отсутствует, указанный вывод напрямую вытекает из положения пункта 2 ст. 1 Кодекса, согласно которому гражданские права могут быть ограничены лишь в силу указания федерального закона. Применительно к аналогии закона иное толкование этого положения противоречит закрепленным в пункте 1 ст. 1 ГК РФ основным началам гражданского законодательства, предполагающим, в частности, признание неприкосновенности собственности, свободы договора, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела. Использование аналогии права вопреки требованиям пункта 2 ст. 1 и вовсе видится как недопустимое произвольное вторжение судебных органов в процесс правотворчества. Даже если признать отмеченные судебные позиции правильными по существу, соответствующие этим позициям ограничения должны основываться на букве закона. В целом механизм аналогии должен служить средством углубления правонаделительного характера гражданско-правового регулирования <9>, а не инструментом сдерживания нежелательного, хотя и законного, поведения. Норма статьи 6 ГК РФ не может использоваться как оправдание превышения разумно необходимого судейского усмотрения. ——————————— <9> Яковлев В. Ф. Гражданско-правовой метод регулирования общественных отношений. 2-е изд., доп. М.: Статут, 2006. С. 105.
В силу изложенного исключительно правильной видится позиция судов, отказывающих в применении гражданско-правовых ограничений по аналогии. В частности, Президиум ВАС РФ указал: к прямо не урегулированным законом отношениям по выходу членов из состава некоммерческого партнерства не могут быть применены по аналогии нормы пункта 2 ст. 123 ГК РФ и пункта 2 ст. 12 Федерального закона от 12 января 1996 г. N 7-ФЗ «О некоммерческих организациях» <10> (см. указанные нормы в ред. по состоянию на 4 октября 2011 г.), определяющие режим выхода из другого вида некоммерческих организаций — ассоциации (союза) и устанавливающие, что член ассоциации (союза) вправе по своему усмотрению выйти из ассоциации (союза) лишь по окончании финансового года и, соответственно, при подаче заявления о выходе в текущем году ограничен в возможности истребовать уплаченные (не доплатить начисленные) до конца этого года членские взносы. Суд пояснил: поскольку правовой статус ассоциаций и союзов существенно отличается от статуса некоммерческого партнерства, основания для возложения на членов партнерства дополнительного финансового бремени в силу применения названных выше норм по аналогии закона отсутствуют, а обязанность по уплате членского взноса (при отсутствии прямо регулирующих указанный вопрос положений в уставе) должна быть поставлена в зависимость от периода нахождения участника в партнерстве с учетом даты получения партнерством заявления общества о своем выходе из состава членов партнерства <11>. ——————————— <10> СЗ РФ. 1996. N 3. Ст. 145. <11> См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 4 октября 2011 г. N 7073/11.
Образец адекватного понимания нормы статьи 333 ГК РФ в аспекте невозможности ее применения по аналогии продемонстрировал Президиум ВАС РФ, который при наличии специального законодательного регулирования порядка определения размера и взыскания компенсации за нарушение прав на товарный знак признал, что суды не могут применять к соответствующим отношениям норму данной статьи об уменьшении неустойки и не вправе взыскивать компенсацию за нарушение прав на товарный знак в размере ниже минимального <12>. ——————————— <12> См.: п. 14 информационного письма Президиума ВАС РФ от 13 декабря 2007 г. N 122 «Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел, связанных с применением законодательства об интеллектуальной собственности» // Вестник ВАС РФ. 2008. N 2.
Обращает на себя внимание недавнее разъяснение Президиума ВАС РФ: нельзя применять по аналогии правило пункта 5 ст. 250 ГК РФ, согласно которому правила этой статьи о преимущественном праве покупки доли в праве общей собственности действуют также при отчуждении доли по договору мены, к отношениям по отчуждению акций закрытого акционерного общества, поскольку установление преимущественного права приобретения акций является исключением из общего правила о допустимости свободного отчуждения акционерами своих акций (ограничением права на распоряжение акциями), которое не может толковаться расширительно <13>. ——————————— <13> См.: п. 1 информационного письма Президиума ВАС РФ от 25 июня 2009 г. N 131 «Обзор практики рассмотрения арбитражными судами споров о преимущественном праве приобретения акций закрытых акционерных обществ» // Вестник ВАС РФ. 2009. N 9.
Интерес представляет мотивировка, использованная ФАС Северо-Западного округа при разрешении спора о предоставлении корпоративной информации представителю участника общества с ограниченной ответственностью. Суд констатировал, что возможность реализации прав на ознакомление с документами общества через представительство, основанное на доверенности, гражданским законодательством не ограничена и обоснованно признал не подлежащей использованию по аналогии закона норму пункта 2 ст. 388 ГК РФ об ограничении уступки права по субъекту <14>. ——————————— <14> См.: Постановление ФАС Северо-Западного округа от 5 августа 2005 г. N А42-9596/04-18.
В юридической литературе также имеются отдельные суждения о неправомерности использования аналогии с целью ограничения гражданских прав. Так, критикуя применение к наименованию места происхождения товара правила об исчерпании права по аналогии закона, В. И. Еременко верно отметил: по общему правилу любые ограничения гражданских прав должны быть закреплены в законе <15>. Следует признать правильным утверждение А. Бычкова, что не может быть ограничено по норме статьи 333 ГК РФ право на обеспечительный депозит, имеющий с неустойкой различную правовую природу <16>. ——————————— <15> См.: Еременко В. И. О правовой охране наименований мест происхождения товаров в России // Законодательство и экономика. 2012. N 5. С. 16 — 38. <16> См: Бычков А. Стимулирование недобросовестных должников // Финансовая газета. 2011. N 44.
В целях достижения предельной нормативной четкости в вопросе о применении гражданского законодательства по аналогии и исключения поводов к наработке практики необоснованного внезаконного ограничения гражданских прав видится целесообразным дополнить статью 6 ГК РФ нормой, прямо запрещающей использование механизма аналогии с целью ограничения гражданских прав.
Библиография
Алиэскеров М. Процессуальная аналогия в гражданском судопроизводстве // Российская юстиция. 2002. N 3. Бычков А. Стимулирование недобросовестных должников // Финансовая газета. 2011. N 44. Гражданское право: Учебник: В 3 т. / Под ред. А. П. Сергеева. М.: РГ Пресс, 2011. Т. 1. Еременко В. И. О правовой охране наименований мест происхождения товаров в России // Законодательство и экономика. 2012. N 5. Муранов А. И. Иностранное юридическое лицо как единственный участник российского хозяйственного общества // Законодательство. 2007. N 11. Яковлев В. Ф. Гражданско-правовой метод регулирования общественных отношений. 2-е изд., доп. М.: Статут, 2006.
