(Фролов И. В.) («Предпринимательское право», 2011, N 4)
ПРОБЛЕМЫ ПРОКРЕДИТОРСКОЙ И ПРОДОЛЖНИКОВОЙ КОНЦЕПЦИИ СОВРЕМЕННОГО РОССИЙСКОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА О НЕСОСТОЯТЕЛЬНОСТИ (БАНКРОТСТВЕ)
И. В. ФРОЛОВ
Фролов Игорь Валентинович, доцент кафедры трудового, земельного и финансового права Новосибирского юридического института (филиала) Томского государственного университета, кандидат юридических наук.
Статья посвящена исследованию современной концепции российского законодательства о несостоятельности (банкротстве). Проведено исследование взглядов на продолжниковую и прокредиторскую концепцию законодательства о банкротстве в России. Выделены типы современных процессов в сфере банкротства. Сделан вывод о концептуальной разнородности современных российских норм о банкротстве по отношению к защите интересов кредиторов и должников.
Ключевые слова: банкротство, концепция законодательства о банкротстве, интересы должника, интересы кредитора, типы процедур несостоятельности (банкротства).
Problems of creditor’s and debtor’s conception of contemporary Russian legislation on insolvency (bankruptcy) L. V. Frolov
The article is devoted to research of contemporary conception of the Russian legislation on insolvency (bankruptcy), studies the viewpoints with regard to debtor’s and creditor’s conception of legislation on bankruptcy; makes a conclusion on conceptual diversity of contemporary Russian norms on bankruptcy with regard to protection of interests of creditors and debtors.
Key words: bankruptcy, conception of legislation on bankruptcy, interests of debtor, interests of creditor, types of procedures of insolvency (bankruptcy).
На примере института банкротства мы в очередной раз убеждаемся, что юридические принципы, имеющие какое-либо отношение к реальному миру, ненадежны, а надежные юридические принципы не имеют отношения к реальному миру…
Анализ федеральных законов, регламентирующих сферу несостоятельности (банкротства), позволяет говорить о том, что отдельные положения федерального законодательства о несостоятельности внутренне противоречивы и не согласуются как с нормами общегражданского законодательства, так и с нормами финансового законодательства. Все это значительно затрудняет функционирование института банкротства. Наличие противоречий между задачами защиты права собственности и потребностями в стабилизации финансовой системы ставит задачу по изменению и совершенствованию российского законодательства о несостоятельности (банкротстве) как одну из самых острых, актуальных и востребованных. Указанные обстоятельства формируют блок проблем, касающихся принципиальных подходов к концепции и идеологии самого института несостоятельности (банкротства) в Российской Федерации, а также механизмам координации конкурсного удовлетворения требований денежных кредиторов, с одной стороны, и финансовому оздоровлению несостоятельного должника, с другой стороны. Вышеназванные факторы послужили основаниями того, что в научной среде и в среде практикующих специалистов началась определенная дискуссия о системе и концепции построения законодательства о несостоятельности (банкротстве). При этом, несмотря на то что базовая (основная) концепция была построена на том, что основными действующими лицами отношений сферы несостоятельности являются должник и его кредиторы, в настоящее время в ней отсутствует теоретический анализ соотношения правосубъектности должника и его кредиторов через механизм взаимодействия и оптимального учета финансовых интересов указанных лиц, их правоспособности и сделкоспособности в делах о банкротстве. Догма современной концепции законодательства института банкротства о заинтересованности или незаинтересованности в сохранении или ликвидации должника впервые в современной правовой науке достаточно четко была сформулирована М. В. Телюкиной в ее работе «Конкурсное право: теория и практика несостоятельности (банкротства)» <1>. В данной работе автором было отмечено, что правовая система конкретного государства может быть направлена на предоставление определенной поддержки той или иной стороне — должнику либо кредитору. В зависимости от предпочтения государством в пользу того или иного лица было выделено пять различных мировых систем построения конкурсного законодательства: 1) радикально-продолжниковая; 2) умеренно-продолжниковая, 3) нейтральная; 4) умеренно-прокредиторская; 5) радикально-прокредиторская <2>. При этом автор, обозначив указанную классификацию, дал ей анализ и выделил позитивные и негативные аспекты каждой из них. В дальнейшем вопросы концепции и закрепления презумпций добросовестности или недобросовестности финансово несостоятельного должника и доминирования реабилитационных или ликвидационных процедур в делах о несостоятельности (банкротстве) были исследованы В. Н. Ткачевым в его работе «Конкурсное право: правовое регулирование несостоятельности (банкротства) в России» <3>. В данной работе автором было отмечено, что достижение баланса интересов субъектов, интересы которых по своей природе противоположны, является очень сложной задачей. В. Н. Ткачев обращал внимание на то, что решить задачу по оптимальному соотношению интересов должника и его кредиторов без ошибок практически невозможно. В данном случае гораздо легче создать четкие, логичные и взаимосвязанные нормы, направленные на защиту интересов одной из сторон <4>. С учетом вышесказанного в 2006 г. В. Н. Ткачевым была сформулирована следующая концепция российского законодательства о несостоятельности (банкротстве): «Исходя из анализа характера конкурсных норм, действующую систему российского конкурсного права можно назвать умеренно-продолжниковой, поскольку она стремится учитывать интересы и должника, и кредитора, однако в большей степени защищает интересы должника. При этом наиболее адекватной представляется умеренно-прокредиторская система, позволяющая учитывать интересы должника и кредитора без возможного ущемления прав последних» <5>. ——————————— <1> Телюкина М. В. Конкурсное право: теория и практика несостоятельности (банкротства). М., 2002. 536 с. <2> Там же. С. 75. <3> Ткачев В. Н. Конкурсное право: правовое регулирование несостоятельности (банкротства) в России: Учебное пособие. М., 2006. 528 с. <4> Там же. С. 401. <5> Там же. С. 402.
Вместе с тем с учетом юридической практики указанная концепция подвергалась критике и существенно видоизменилась. Проведем анализ изменения взглядов теоретиков и судебных органов на общую продолжниковую или прокредиторскую концепцию ныне действующего Федерального закона N 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)». Указанное исследование следует начать с анализа одного из первых легальных разъяснений положений и концепции Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» <6>, изложенного в комментариях к указанному Закону под редакцией М. В. Телюкиной. В указанных комментариях отмечалась общая продолжниковая концепция законодательства о несостоятельности (банкротстве). Выводы о наличии указанной концепции законодательства о несостоятельности (банкротстве) были сделаны на основании следующих заключений. ——————————— <6> Телюкина М. В. Комментарий к Федеральному закону от 26.10.2002 N 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (постатейный). Подготовлен для системы «КонсультантПлюс», 2003.
Во-первых, на основании того, что некоторые арбитражные суды назначали в качестве арбитражного управляющего главу крестьянского (фермерского) хозяйства, признавалось, что осуществление арбитражного управления самим руководителем должника соответствует продолжниковой концепции построения конкурсного законодательства <7>. ——————————— <7> Ткачев В. Н. Несостоятельность (банкротство) особых категорий субъектов конкурсного права: теоретические и практические проблемы правового регулирования. М.: Волтерс Клувер, 2007. 368 с.
Во-вторых, сам факт введения процедуры финансового оздоровления позволял сделать вывод об усилении продолжниковой направленности российского конкурсного законодательства, так как по состоянию на 2006 г. финансовое оздоровление было достаточно новой для российского законодательства процедурой, которая не была известна ни российскому дореволюционному конкурсному праву, ни Законам 1992, 1998 гг. Учитывая то, что целью данной процедуры было улучшение платежеспособности должника путем использования его внутренних ресурсов, следовательно, введение процедуры финансового оздоровления позволяло сделать вывод об усилении продолжниковой направленности российского конкурсного законодательства <8>. ——————————— <8> См.: Ткачев В. Н. Финансовое оздоровление градообразующей организации как должника особой категории // Законы России: опыт, анализ, практика. 2007. N 8; СПС «КонсультантПлюс»; Гончаров А. И., Барулин С. В., Терентьева М. В. Финансовое оздоровление предприятий. Теория и практика. М., 2004; Гончаров А. И. Содержание и значение финансового оздоровления предприятия при восстановлении платежеспособности // Экономический анализ. Теория и практика. 2004. N 5; Гончаров А. И. Финансовое оздоровление предприятия: методология и механизмы реализации // Финансы. 2004. N 11; Попов А. В. Финансовое оздоровление как новая процедура банкротства // Законодательство. 2003. N 3; Сарбаш С. В. Некоторые вопросы новой реабилитационной процедуры — финансового оздоровления // Закон. 2003. N 8.
В-третьих, наличие в законодательстве широкого набора норм о процедуре наблюдения позволяло сделать вывод о продолжниковой направленности института банкротства, которая, по сравнению с ранее действующими нормами Закона 1998 г., существенно усилилась. В-четвертых, нормы о последствиях вынесения арбитражным судом определения о введении наблюдения (ст. 63 Федерального закона N 127-ФЗ) вводили правило о запрете зачета встречных однородных требований как способа прекращения обязательств должника. При этом следовало помнить, что применение зачета было невозможно, если при этом нарушалась очередность удовлетворения требований кредиторов, установленная п. 4 ст. 134 Федерального закона N 127-ФЗ. Запрет зачета отвечал интересам должника и не соответствовал интересам кредиторов, а установление этого последствия позволяло сделать вывод об усилении продолжниковой направленности российского конкурсного права. В-пятых, норма об окончании наблюдения (ст. 75 Закона) регламентировала порядок окончания стадии наблюдения и перехода к одной из следующих стадий, при этом, прежде всего, имела значение воля кредиторов, особенно если она направлена на введение восстановительных процедур (причем предпочтение отдавалось финансовому оздоровлению, что свидетельствует о продолжниковой направленности Закона). В ситуациях, при которых отсутствует время для отложения дела, суд поступал по собственному усмотрению. При этом финансовому оздоровлению указанная норма отдавала явное предпочтение, что подтверждало мысль об усилении продолжниковой направленности законодательства о несостоятельности. В-шестых, нормы о досрочном прекращении финансового оздоровления, и в частности п. 5 ст. 87 Федерального закона N 127-ФЗ, позволяли сделать выводы о том, что преимущественным является решение о восстановлении платежеспособности должника, и только в крайнем случае он должен был признаваться банкротом, что также свидетельствовало об усилении продолжниковой направленности российского конкурсного законодательства. В-седьмых, норма о переходе к внешнему управлению (ст. 92 Федерального закона N 127-ФЗ) позволяла суду даже при наличии решения собрания кредиторов о введении конкурсного производства ввести внешнее управление в случае появления обстоятельств, дающих основание полагать, что платежеспособность должника могла быть восстановлена. Этим правилом снимались какие-либо ограничения для суда, желающего ввести внешнее управление, вследствие чего можно было сделать вывод об усилении продолжниковой направленности российского конкурсного законодательства. В-восьмых, норма о порядке введения внешнего управления содержала правило о том, что срок внешнего управления может быть 18 месяцев с возможностью продления не более чем на шесть месяцев. Закон увеличил эти сроки по сравнению с Законом 1998 г., который определял эти сроки в 12 и 6 месяцев соответственно, что позволяло также сделать вывод об усилении продолжниковой направленности Закона. В-девятых, норма о возможности перехода из конкурсного производства к внешнему управлению полностью соответствовала интересам должника, что позволяло сделать вывод об усилении продолжниковой направленности Закона, так как ранее действовавшее российское законодательство предполагало, что конкурсное производство могло закончиться только ликвидацией юридического лица. Несмотря на достаточно обоснованные выводы, юридическая и правовая действительность внесла существенные поправки в российское законодательство о несостоятельности (банкротстве), благодаря которым теоретические взгляды и концепции стали подвергаться существенным изменениям, а в определенных случаях и принципиальным корректировкам. Сам текст Федерального закона N 127-ФЗ постоянно изменялся. В результате этого по состоянию на первую половину 2011 г. в Федеральный закон N 127-ФЗ от 26.10.2002 «О несостоятельности (банкротстве)» было внесено около 1200 изменений 27 федеральными законами <9>. С учетом вышеизложенного законодательство о несостоятельности (банкротстве) постепенно и плавно усложнялось, дифференцировалось и меняло вектор своего приоритета в отношении принципов и презумпций, применяемых как в отношении финансово несостоятельного должника, так и в отношении статуса и процессуальных полномочий всех видов денежных кредиторов должника. Следствием этого явились общая ревизия федерального законодательства, его продолжниковой и прокредиторской идеологии и мнения государства в отношении реабилитационных и ликвидационных процедур. Фактически это проявилось в том, что общее количество статей Федерального закона N 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» увеличилось с 233 в первоначальной редакции до 293 статей в действующей по состоянию на первое полугодие 2011 г. редакции, т. е. количество статей возросло на 20%. Сам объем норм Закона увеличился по сравнению с первоначальной редакцией более чем в два раза. Кроме того, существенно возросла роль судебной практики по применению отдельных положений всего российского института несостоятельности (банкротства) <10>, которая, в свою очередь, достаточно схоластически формировалась в процессе рассмотрения конкретных судебных дел. Так, только Высшим Арбитражным Судом Российской Федерации сформирован целый блок разъяснений по банкротству, которые состоят из: ——————————— <9> Изменения были внесены Федеральными законами от 22.08.2004 N 122-ФЗ, от 29.12.2004 N 192-ФЗ, от 31.12.2004 N 220-ФЗ, от 24.10.2005 N 133-ФЗ, от 18.07.2006 N 116-ФЗ, от 18.12.2006 N 231-ФЗ, от 05.02.2007 N 13-ФЗ, от 26.04.2007 N 63-ФЗ, от 19.07.2007 N 140-ФЗ, от 02.10.2007 N 225-ФЗ, от 01.12.2007 N 318-ФЗ, от 23.07.2008 N 160-ФЗ, от 03.12.2008 N 250-ФЗ, от 30.12.2008 N 296-ФЗ, от 30.12.2008 N 306-ФЗ, от 28.04.2009 N 73-ФЗ, от 19.07.2009 N 195-ФЗ, от 17.12.2009 N 323-ФЗ, от 27.12.2009 N 374-ФЗ, от 22.04.2010 N 65-ФЗ, от 27.07.2010 N 219-ФЗ, от 27.07.2010 N 227-ФЗ, от 28.12.2010 N 429-ФЗ, от 07.02.2011 N 8-ФЗ. Кроме того, существенные изменения были внесены федеральными законами от 19.07.2007 N 139-ФЗ, от 23.11.2007 N 270-ФЗ, от 01.12.2007 N 317-ФЗ, от 17.07.2009 N 145-ФЗ. <10> Сменилась сама теоретическая концепция подхода к исследованию института. Так, если в 90-х годах прошлого века и до 2006 г. банкротство рассматривали как конкурсное право (см. работы М. В. Телюкиной, В. Н. Ткачева), то начиная с 2007 г. по настоящее время банкротство в России рассматривают как институт несостоятельности (банкротства) (см. работы С. А. Карелиной, Е. Г. Дорохиной). Это косвенно может подтверждать, что институт банкротства перестал отвечать критериям конкурса кредиторов, а приобрел более глобальный, многоуровневый и концептуальный характер и «вырос» из рамок конкурсного удовлетворения денежных требований к финансово несостоятельному должнику. — Прим. авт.
— 17 специализированных Постановлений Пленума ВАС РФ <11>; ——————————— <11> Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 08.04.2003 N 4; от 18.11.2003 N 19; от 15.12.2004 N 29; от 22.06.2006 N 25; от 30.11.2006 N 57; от 20.12.2006 N 67; от 10.04.2008 N 22; от 30.04.2009 N 32; от 28.05.2009 N 36; от 23.07.2009 N 58; от 23.07.2009 N 59; от 23.07.2009 N 60; от 23.07.2009 N 63; от 17.12.2009 N 91; от 23.12.2010 N 63; от 17.02.2011 N 9; от 17.02.2011 N 10.
— 38 информационных писем Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ <12>; ——————————— <12> Информационные письма Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 25.04.1995 N С1-7/ОП-237; от 07.08.1997 N 20; от 05.12.1997 N 23; от 28.07.1999 N С1-7/УП-848; от 06.08.1999 N 43; от 13.01.2000 N 50; от 14.07.2000 N С3-7/УП-806; от 14.06.2001 N 64; от 29.12.2001 N 65; от 30.07.2002 N 68; от 15.08.2003 N 74; от 21.06.2004 N 77; от 13.08.2004 N 82; от 13.08.2004 N 83; от 13.08.2004 N 84; от 30.12.2004 N 87; от 30.12.2004 N 88; от 25.05.2005 N 91; от 26.07.2005 N 94; от 13.10.2005 N 95; от 20.12.2005 N 97; от 22.12.2005 N 96; от 17.01.2006 N 100; от 04.05.2006 N 108; от 04.05.2006 N 109; от 24.10.2006 N 115; от 14.04.2009 N 128; от 14.04.2009 N 129; от 04.06.2009 N 130; от 25.06.2009 N 131; от 05.11.2009 N 133; от 30.03.2010 N 135; от 13.04.2010 N 136; от 27.04.2010 N 137; от 27.04.2010 N 138.
— 26 писем Высшего Арбитражного Суда РФ <13>; ——————————— <13> Письма Высшего Арбитражного Суда РФ от 06.01.1993 N С-13/ОР-3; от 04.06.1993 N С-13/ОП-175; от 03.03.1994 N ОЗ-9; от 28.04.1994 N С4-7/ОУ-308; от 06.06.1994 N С5-7/ОЗ-385; от 07.06.1994 N С5-7/ОЗ-391; от 01.08.1994 N ОЗ-33; от 07.10.1994 N С1-7/ОЗ-689 (абзац второй п. 3); от 21.10.1994 N ОЗ-47; от 30.01.1995 N С1-7/ОП-54 (п. 2); от 28.03.1995 N С3-7/ОП-180; от 15.05.1995 N ОП-13/4; от 15.05.1995 N С3-8/ОП-263; от 10.07.1995 N С5-7/ОЗ-385; от 11.03.1996 N С5-7/ОЗ-147; от 03.12.1997 N С3-7/ОЗ-814; от 23.02.1998 N С3-7/УЗ-141; от 18.08.1998 N С5-7/УЗ-645; от 20.01.1999 N С1-7/УП-61; от 20.04.1999 N С1-7/УЗ-410; от 27.10.1999 N С5-7/УЗ-1132; от 25.05.2004 N С1-7/УП-600; от 06.07.2004 N С1-7/ОКУ-834; от 19.07.2004 N С1-7/уп-905; от 19.07.2006 N С1-7/ОКУ-788.
— 3 совместных Постановления Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ <14>. ——————————— <14> Постановления Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 18.08.1992 N 12/12; от 01.07.1996 N 6/8; от 04.12.2000 N 33/14.
Общий объем указанных толкований и императивных разъяснений указанного Закона только со стороны Высшего Арбитражного Суда РФ в настоящий момент составляет около 1300. Это в среднем около четырех общеобязательных разъяснений, указаний и рекомендаций по каждой статье Закона для нижестоящих судов и участников дел о несостоятельности (банкротстве). При этом не следует забывать, что помимо указаний и разъяснений со стороны высшей судебной инстанции, к которой относится Высший Арбитражный Суд РФ, имеется целый блок разъяснений и указаний со стороны арбитражных судов субъектов Федерации и судов кассационной инстанции арбитражных округов Российской Федерации, носящих императивный характер для судебных органов, рассматривающих категорию дел о несостоятельности (банкротстве) по существу в первой инстанции. Только по состоянию на начало 2011 г. общий объем императивных толкований и разъяснений по Российской Федерации в различных субъектах Федерации насчитывает около четырех с половиной тысяч, и это при всем том, что речь идет о нормах права, относящихся к исключительной компетенции регулирования Российской Федерации. Учитывая это, все активнее высказываются точки зрения, что современное российское законодательство о банкротстве в своей массе становится прецедентным. В нем прослеживается общий вектор доминирования судебного усмотрения. В последнее время у лиц, вступающих в отношения финансовой несостоятельности, все чаще возникают вопросы, связанные с концепцией современного российского законодательства о несостоятельности (банкротстве), определяющей общий вектор как поведения должников и кредиторов, так и направление развития судебной практики арбитражных судов по рассматриваемым делам в порядке главы 28 АПК РФ («Рассмотрение дел о несостоятельности (банкротстве)»). Самое интересное, что начиная с 2009 г. принципиально изменилась сама концепция законодательства, которое в настоящий момент невозможно однозначно характеризовать как прокредиторское, продолжниковое или нейтральное. Анализ результатов дел о несостоятельности (банкротстве) в Российской Федерации показывает, что абсолютно не оправдались надежды на активное внедрение процедур по финансовому оздоровлению. Доля процедур по финансовому оздоровлению в общем объеме процедур по РФ составляет около 0,6%. Аналогичные тенденции прослеживаются и в отношении процедур по внешнему управлению, которые составляют всего 1,6% от общего объема всех процедур. С учетом этого, по мнению многих судей арбитражных судов РФ, в настоящий момент законодательством о банкротстве отдан приоритет защите прав и интересов кредиторов <15>. Однако результаты рассмотрения дел о несостоятельности (банкротстве) градообразующих организаций, стратегических организаций однозначно свидетельствуют о доминировании интересов должника в процедуре. В свою очередь, банкротство финансовых организаций, и в частности банков как их разновидности, вообще противоречит продолжниковой и прокредиторской концепции института банкротства и не вписываются в установленную догму продолжниковой или прокредиторской концепции законодательства о банкротстве. ——————————— <15> Бычкова О. Г. Пределы осуществления прав кредитора на возбуждение дела о банкротстве и прав должника на отчуждение имущества в преддверии банкротства // Судебная практика в Западной Сибири. 2010. N 4(4). С. 125.
Таким образом, мы видим, что при возрастании общей роли судебной практики и системы судебных прецедентов в российском законодательстве о несостоятельности (банкротстве) в настоящее время отсутствует общая концепция законодательства о несостоятельности (банкротстве), по крайней мере концепция, основанная на заинтересованности государства в сохранении или ликвидации должника. Если мы внимательно рассмотрим действующий субъектный состав отношений в сфере банкротства, то увидим, что процедуры несостоятельности (банкротства) юридических лиц можно классифицировать по следующим типам: — тип N 1: несостоятельность (банкротство) индивидуальных предпринимателей; — тип N 2: несостоятельность (банкротство) субъектов малого предпринимательства и небольших организаций; — тип N 3: несостоятельность (банкротство) среднего бизнеса; — тип N 4: несостоятельность (банкротство) предприятий крупного бизнеса. Для процессов несостоятельности (банкротства) первого и второго типов характерно наличие отдельных элементов прокредиторского характера процедур, при которых практически всегда должник входит в ликвидационную процедуру конкурсного производства, и прежде всего по инициативе уполномоченных органов или доминирующих кредиторов, которые заинтересованы в вытеснении должника из хозяйственного оборота по самым различным соображениям. Для процессов несостоятельности (банкротства) третьего типа отдельными нормами законодательства и судебной практикой допускается продолжниковая направленность процедуры при условии, что доминирующим кредитором является конкурсные кредиторы. Но при закреплении статуса доминирующего кредитора за уполномоченным органом судебная практика разворачивается в обратную сторону и идет по пути приоритета защиты денежных требований кредиторов. Для процессов несостоятельности (банкротства) четвертого типа вновь на первое место выдвигается продолжниковая концепция с презумпцией сохранения бизнеса должника и подчинения требований кредиторов по денежным обязательствам должника интересам бизнеса должника с целью оптимизации затрат по погашению долгов. Особо следует остановиться на процедурах, возбужденных по инициативе уполномоченных органов в защиту интересов государства и иных публичных интересов. Данные типы банкротств в своей основе содержат презумпцию ликвидации должника даже при наличии реальной возможности перехода к таким восстановительным процедурам, как процедура финансового оздоровления и внешнего управления. Представители налоговых органов, наделенные статусом уполномоченных органов, отвергают любые попытки и предложения по восстановлению хозяйственной деятельности должника из-за того, что их основная цель — наполнение бюджета за счет взыскания налоговых недоимок, штрафов и пеней за невыполнение налоговой обязанности. В реальной жизни практически постоянно встречаются ситуации, в которых налоговые органы действуют по принципу: «Получить хоть 1000 рублей, но немедленно, чем 100 000 рублей, но через год», что свидетельствует о наличии элементов прокредиторского характера процедур, возбужденных по инициативе уполномоченных органов. Что касается банкротства таких специальных субъектов, как кредитные организации, то следует заметить, что законодатель выбрал для них принципиально иную, особую концепцию банкротства, которая основывается помимо действующего законодательства — Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» — также на специальном Федеральном законе от 25.02.1999 N 40-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций» <16>, а также на Федеральном законе от 27.10.2008 N 175-ФЗ «О дополнительных мерах для укрепления стабильности банковской системы в период до 31 декабря 2011 года» и на Федеральном законе от 23.12.2003 N 177-ФЗ «О страховании вкладов физических лиц в банках Российской Федерации». Суть концепции банкротства кредитных организаций (прежде всего банков как основной их разновидности) заключается в практически полном игнорировании как интересов кредиторов, в особенности юридических лиц, так и интересов должника в лице его администрации. Концепция банкротства банков как основного вида кредитных организаций заключается в приоритете интересов стабилизации всей финансовой системы и в укрупнении российской банковской системы, при практически полном игнорировании каких-либо частных интересов негосударственных структур и коммерческих интересов лиц. Данной концепции придерживается как судебная практика, так и государственная корпорация «Агентство по страхованию вкладов», выполняющие изначально взаимно противоречащие друг другу функции, а именно: а) функции по сбору и аккумулированию страховых взносов вкладчиков; б) функции арбитражного управления банком в лице конкурсного управляющего; в) функции по принятию решений о включении и (или) невключении вкладчиков в реестр требований кредиторов к банку; г) функции по формированию финансовой базы для своего функционирования за счет страховых взносов вкладчиков банков. ——————————— <16> Применяется с учетом письма ЦБ РФ от 25.03.1999 N 108-Т «О некоторых вопросах, связанных с применением Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций» // Вестник Банка России. 26.03.1999. N 19.
Особая конструкция у концепции несостоятельности (банкротства) градообразующих и стратегических организаций. Процессы несостоятельности (банкротства) данных категорий должников, безусловно, направлены на сохранение должника как со стороны хозяйствующего субъекта через систему гарантий и поручительств как органов исполнительной власти, так и органов местного самоуправления, а также на механизмы безусловного введения внешнего управления финансовым должником в целях восстановления его платежеспособности. Все это свидетельствует о наличии доминирования элементов продолжниковой концепции в отношении градообразующих и стратегических организаций, что неоднократно подтверждается судебной практикой. Таким образом, мы можем сделать вывод, что невозможно однозначно определить современную продолжниковую или прокредиторскую направленность российского законодательства о несостоятельности (банкротстве) ввиду его концептуальной разнородности и отсутствия единой презумпции добросовестности не только для всех категорий и видов несостоятельных должников, но и для различных сфер их предпринимательской деятельности. Хорошо это или плохо? Для ответа на этот вопрос еще раз обратимся к теоретической догме, лежащей в основе прокредиторской или продолжниковой концепции, сформулированной М. В. Телюкиной и В. Н. Ткачевым. Суть этой догмы заключается в выводе о том, что достижение баланса интересов субъектов, интересы которых по своей природе противоположны, является очень сложной задачей и решение задачи по оптимальному соотношению интересов должника и его кредиторов без ошибок практически невозможно, а гораздо легче создать четкие, логичные и взаимосвязанные нормы, направленные на защиту интересов одной из сторон. Так ли верен указанный взгляд (подход) о необходимости создания четких и логически взаимосвязанных норм, направленных на защиту интересов или должника, или кредитора? Показатели правоприменительной практики и реальная юридическая действительность дают следующий ответ: невозможно определить общий приоритет государства в защите интересов только в отношении несостоятельного должника или только в отношении кредитора, при условии того, что их интересы находятся в противоречии и конфликте. Государство фактически дифференцирует свой интерес к судьбе должника в зависимости от его статуса, вида деятельности и характера хозяйственной деятельности. Современное состояние российского института банкротства отличается сложностью юридической техники, комплексностью задач и целей, разнородностью самих категорий должников и их сфер деятельности, многоплановостью целей и концепций финансового оздоровления и восстановления платежеспособности, защиты интересов хозяйствующих субъектов и охраны денежных обязательств. Все это позволяет сделать вывод о том, что современная концепция законодательства о несостоятельности (банкротстве) не может далее существовать в рамках достаточно упрощенной прокредиторской или продолжниковой концепции, а требует более дифференцированного подхода и разработки моделей построения механизмов оптимального соотношения изначально противоречивых интересов «должник — кредитор»; «доминирующий кредитор — кредитор»; «должник — арбитражный управляющий — кредитор». Только после разработки данной модели и проверки ее на практике в отношении различных по направленности, по категории должников, по видам хозяйственной деятельности должников, по целям инициаторов возбуж дения дел будут сформированы новые подходы к концепциям законодательства о несостоятельности (банкротстве). Можно уже сейчас предположить, что само законодательство будет содержать не одну, а несколько концепций, которые будут вытекать одна из другой и в совокупности сформируют общую идеологию законодательства о несостоятельности (банкротстве), об отсутствии которой так часто упоминается как теоретиками и судьями, так и хозяйственными субъектами, для которых, собственно, и создан сам институт банкротства.
