РЕАЛИЗАЦИЯ ПРИНЦИПА СВОБОДЫ ДОГОВОРА В КОНТЕКСТЕ ЗАКЛЮЧЕНИЯ СМЕШАННОГО ДОГОВОРА <*>
С. К. СОЛОМИН
——————————— <*> Материал подготовлен при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ) (проект N 11-03-00449а).
Соломин Сергей Константинович, заведующий кафедрой гражданского права и процесса Забайкальского государственного Гуманитарно-педагогического университета им. Н. Г. Чернышевского, специалист в области обязательственного права, доктор юридических наук. Родился 28 февраля 1974 г. в г. Чите. В 1996 г. окончил Иркутскую государственную экономическую академию (ИГЭА), в 2000 г. — аспирантуру ИГЭА. С 2000 г. по настоящее время занимается преподавательской деятельностью. Автор более 80 научных и учебно-методических трудов.
В данной статье предлагается подход к определению границ реализации права на заключение смешанного договора через определение существа тех элементов гражданско-правовых договоров, которые составляют содержание смешанного договора.
Freedom of contract principle in the context of conclusion of a mixed contract S. K. Solomin
The author proposes a new approach to delimiting a right to conclude mixed contracts. He begins with distinguishing core elements of contracts that make up a mixed contract.
Key words: freedom of contract, mixed contract, qualifying obligation, theory of dominating obligation.
Закон допускает заключение смешанного договора, содержащего элементы различных договоров, предусмотренных законом или другими правовыми актами. Иными словами, субъекты гражданского оборота вправе создать такую договорную конструкцию, которая будет представлять собой некий симбиоз тех или иных поименованных в гражданском законодательстве договоров в зависимости от существа опосредуемых ими отношений. Не вызывает сомнения, что заимствование отдельных элементов известных действующему законодательству договоров не может привести к созданию нового самостоятельного вида гражданско-правового договора, заключение которого смогло бы породить новый вид обязательственных правоотношений. В связи с этим вызывает возражение законодательный подход, нашедший отражение в норме п. 3 ст. 421 Гражданского кодекса Российской Федерации [1] (далее — ГК РФ): «К отношениям сторон по смешанному договору применяются в соответствующих частях правила о договорах, элементы которых содержатся в смешанном договоре, если иное не вытекает из соглашения сторон или существа смешанного договора (выделено мной. — С. К.)». Возникает вопрос: каким образом существо смешанного договора может ограничить применение правил гражданского законодательства о тех договорах, элементы которых в нем содержатся? Смысловая конструкция типа «если иное не вытекает из существа договора» довольно часто используется законодателем при построении отсылочной нормы, позволяющей для урегулирования конкретных обязательственных отношений применять правила, которые, по сути, регулируют отношения, схожие с первыми. Не затрагивая самостоятельности как первых, так и вторых правоотношений, цель подобного законодательного подхода одна — избежать дублирование материала. Подобный подход, в частности, нашел отражение при урегулировании договора мены, когда закон допускает применение в субсидиарном порядке правил о купле-продаже с одной лишь оговоркой: если это не противоречит правилам гл. 31 ГК РФ и существу мены. Или, например, в ст. 819 ГК РФ для восполнения правовой регламентации кредитного договора определено, что к отношениям по данному договору применяются правила о займе, если иное не предусмотрено § 2 гл. 42 ГК РФ и не вытекает из существа кредитного договора. Примеры можно приводить и далее, однако очевидно, что отсылочная норма не изменяет существа договора, к которому в субсидиарном порядке подлежат применению правила о другом самостоятельном договоре. Рассматривая существующую систему гражданско-правовых договоров, представленную в ГК РФ, нетрудно заметить, что конструкция смешанного договора в нее не вписывается, поскольку не представляет собой какой-либо договорный тип. Смешанный договор всегда находится в пограничном состоянии, поэтому лишен каких-либо конститутивных признаков, которые характеризовали бы его в качестве самостоятельного вида гражданско-правового договора. У смешанного договора нет «существа» в том смысле, в котором данное понятие используется для ограничения объема применяемых в субсидиарном порядке норм. Включение в смешанный договор тех или иных элементов существующих договорных конструкций в конечном счете будет сведено к квалификации его в качестве уже известного того или иного договорного типа (вида). При этом важно уяснить, что понятие «элементы… договоров» для цели п. 3 ст. 421 ГК РФ не может использоваться в его традиционном значении (предмет договора, его стороны, форма, цена, сроки, иные договорные условия). В противном случае возникла бы потребность в уяснении того, наличие каких элементов договора достаточно для определения договора в качестве смешанного? Подобный подход однозначно привел бы к тому, что каждый гражданско-правовой договор следовало бы признавать смешанным, поскольку нет такого договора в гражданском законодательстве, в котором нельзя было бы усмотреть проявление элемента, пусть даже незначительное, характерного для договора, отличного от того, который заключили стороны. Более того, данный подход несостоятелен и потому, что в современной правовой науке отсутствует однозначное понимание предмета договора. На наш взгляд, когда говорят об элементах различных договоров, присутствующих в смешанном договоре, имеют в виду те обязательства, которые отвечают за квалификацию конкретного договора в качестве того или иного договорного типа (вида). Вместе с тем только один элемент (только одно обязательство, заимствованное из какого-либо договора) в смешанном договоре будет признан доминирующим, что будет влиять на конечный результат его квалификации в качестве договора, правила о котором будут подлежать применению в качестве основных. Правила, соотносимые с существом другого обязательства (зависимого обязательства), должны подлежать применению в субсидиарном порядке, а значит, применение именно этих правил ограничивается существом заключенного договора, но не в соответствии с нормой п. 3 ст. 421 ГК РФ, а в соответствии с правилами о конкретном типе (виде) гражданско-правового договора. По этой причине формулировка п. 3 ст. 421 ГК РФ относительно ограничения применения правил о том или ином договоре, элементы которого содержатся в смешанном договоре, существом последнего представляется излишней. Важно учесть, что смешение элементов (квалифицирующих обязательств) различных договоров имеет границы. Прежде чем установить такие границы, важно определить характер квалифицирующего обязательства. Каждый договорный тип характеризуется наличием нескольких или одного квалифицирующего обязательства, т. е. обязательства, которое доминирует над другими (если таковые есть). Такие обязательства определяют существо искомого договора, поскольку его исполнение достигает ту основную цель, ради которой заключался договор. В этом выражается содержание теории доминирующего (ведущего) обязательства, которая позволяет не только правильно провести квалификацию договора, но в отдельных случаях определить существо других (зависимых) обязательств, возникающих из такого договора. Так, возмездные договоры характеризуются тем, что в качестве встречного обязательства, как правило, выступает денежное обязательство (обязательство по оплате товара, обязательство по внесению арендных платежей, обязательство по оплате выполненной работы и т. п.). Соответственно, существо данного обязательства отвечает лишь за возмездный характер договора, не отражая тем не менее существо тех отношений экономического базиса, которые вызвали необходимость формирования конкретной договорной конструкции. Вместе с тем за квалификацию, например, договора купли-продажи в качестве такового отвечает лишь одно обязательство — обязательство по передаче товара, исполнение которого достигает основную цель договора, в качестве которой выступает перенесение права собственности на товар. В договоре аренды таким квалифицирующим (доминирующим) обязательством выступает обязательство по передаче имущества во временное владение и пользование либо только во временное пользование. Договор подряда характеризует обязательство по выполнению работы и передаче ее результата, которое будет являться квалифицирующим обязательством. Указанные примеры доминирующих обязательств, отвечающих за квалификацию договора, определяют некоторые специфические свойства зависимых обязательств. Для договора купли-продажи зависимость одного обязательства от другого проявляется в установлении цены, которая уплачивается исключительно в денежной форме, например, из расчета за единицу продукции. В договоре аренды, напротив, существо ведущего обязательства позволяет сторонам соглашения применить различные формы арендных платежей, примерный перечень которых содержат правила об аренде. Характер доминирующего обязательства в договоре подряда устанавливает необходимость определения сметы в денежной форме из расчета затрат на выполнение работы. В то же время для договора мены характерно наличие двух квалифицирующих обязательств — обязательств по передаче обмениваемых друг на друга товаров. Два квалифицирующих обязательства присутствуют и в консенсуальной конструкции договора финансирования под уступку денежного требования. Наличие исключительно квалифицирующих обязательств характерно и для безвозмездных договоров ссуды, хранения, построенных по консенсуальной конструкции. Следовательно, в гражданском праве присутствуют такие договоры, в которых оба встречных обязательства являются квалифицирующими. Напротив, в договоре займа, который выступает классическим примером реального договора, в качестве квалифицирующего выступает единственно возникающее обязательство — обязательство по возврату займа. Обязательство по предоставлению дара, возникающее в силу заключения договора обещания дарения, также будет рассматриваться как квалифицирующее обязательство. В гражданском законодательстве встречаются и такие договоры, в которых существо доминирующего обязательства полностью определяет сущностные характеристики зависимого обязательства. Такие договоры формируются в особой экономической среде, представляющей такую хозяйственную сферу, в рамках которой осуществляется разрешительная деятельность субъектов; эта хозяйственная сфера определяет особые свойства самостоятельного вида гражданско-правового обязательства (ведущего обязательства), входящего в группу однородных обязательственных отношений, выделяемых по родственному признаку. Для таких договоров теория доминирующего (ведущего) обязательства проявляется всецело. В качестве примера такого договора выступает кредитный договор, в котором обязательство по предоставлению кредита (ведущее обязательство) определяет существо не только обязательства по его возврату, но и обязательства по уплате процентов за кредит (зависимые обязательства). В отношении указанных зависимых обязательств следует вести речь как об исключительном предмете исполнения таких обязательств — деньги, так и об исключительном субъекте на стороне кредитора, качественный состав которого не может измениться, в частности, вследствие уступки права требования. К подобному роду договоров относятся договор банковского вклада, договор банковского счета. Их объединяет, в частности, то, что сфера использования указанных сделок ограничена банковским сектором экономики — особой экономической средой. Учитывая изложенное, среди выделенных групп договоров можно обнаружить такие договоры, элементы которых исключают возможность использования их для построения смешанного договора, что прямым образом накладывает отпечаток на реализацию принципа свободы договора. Так, не могут быть заимствованы в схему смешанных правоотношений: во-первых, элементы договоров, в которых одно (ведущее) обязательство полностью определяет существо другого (зависимого); во-вторых, элемент двустороннего договора, в котором каждое из возникших обязательств является квалифицирующим, поскольку при вычленении такого одного элемента теряется его сущностный акцент; в-третьих, элемент безвозмездного договора, поскольку любое сопоставление такого элемента с элементом любого другого гражданско-правового договора приведет к уже существующей договорной конструкции; в-четвертых, элемент реального одностороннего договора, поскольку его объединение с элементом другого также приведет к формированию уже поименованного в гражданском законодательстве договора. Вместе с тем важно не забывать, что объединение элементов различных договоров в противоречие закону приведет к недействительности совершенной сделки. Таким образом, для цели смешанного договора в качестве элемента известного типа (вида) гражданско-правового договора может выступать исключительно элемент, представляющий собой квалифицирующее обязательство данного договора с учетом указанных выше ограничений и изъятий. При этом, как уже отмечалось, при постановке вопроса о квалификации смешанного договора исключена ситуация, в которой каждый из элементов смешанного договора был бы равнозначным по отношению друг к другу. Цель заключенного смешанного договора и опосредуемые им отношения обязательно определят в качестве доминирующего лишь одно обязательство, соответственно, определят и доминирующий, заимствованный из какого-либо известного гражданскому праву договора элемент, правила о котором будут подлежать применению. Иными словами, как бы ни старались участники гражданского оборота объединить элементы поименованных гражданско-правовых договоров в структуре «нового» смешанного договора, перед нами всегда окажется не новый, а один из поименованных договоров, элемент которого окажется доминирующим. При этом важно учесть и то, что современное гражданское законодательство учитывает достаточно широкий спектр возможных вариаций построения договорных связей в рамках существующих типов (видов) договоров, которые отвечают всем признакам смешанного договора. В частности, мы имеем договор купли-продажи с элементами кредитования в виде как предоплаты, так и продажи товара в рассрочку. Признаки смешанного договора присутствуют также в конструкции договора аренды, когда законодатель предписывает открытый перечень форм арендных платежей. Признаки смешанности присутствуют и в договоре аренды транспортного средства с экипажем. В рамках договора хранения с обезличением встречаются признаки заемных правоотношений. Таким образом, во всех приведенных примерах имеет место случай, когда законодательно предусмотренная договорная конструкция поглощает смешанные договоры посредством прямого урегулирования возможных вариантов проявления в одном договоре элементов другого.
Список литературы
1. Гражданский кодекс Российской Федерации // СПС «КонсультантПлюс».
