Самое сокровенное знание (заметки о содержании и пределах права участников хозяйственных обществ на получение информации об их деятельности и на ознакомление с их документацией)

(Белов В. А.) («Закон», 2012, N 8)

САМОЕ СОКРОВЕННОЕ ЗНАНИЕ (ЗАМЕТКИ О СОДЕРЖАНИИ И ПРЕДЕЛАХ ПРАВА УЧАСТНИКОВ ХОЗЯЙСТВЕННЫХ ОБЩЕСТВ НА ПОЛУЧЕНИЕ ИНФОРМАЦИИ ОБ ИХ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И НА ОЗНАКОМЛЕНИЕ С ИХ ДОКУМЕНТАЦИЕЙ)

В. А. БЕЛОВ

Белов Вадим Анатольевич, профессор кафедры коммерческого права юридического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова, доктор юридических наук.

Автор критически комментирует позиции ВАС РФ и КС РФ в сфере обеспечения доступа акционеров (участников ООО) к информации с точки зрения соблюдения баланса интересов хозяйственных обществ и их участников.

Ключевые слова: акционерные общества, общества с ограниченной ответственностью, участники хозяйственных обществ, права акционеров, право на информацию.

В чем проблема?

Если законодательство закрепляет чье-нибудь право на получение какой-нибудь информации или на ознакомление с какой-нибудь документацией, это говорит прежде всего о том, что имеется кто-то, кто хотел бы эту информацию скрыть, а документацию не показывать, словом, держать то и другое в тайне. Первый закон диалектики, кажется, и вправду действует: «Хочу все знать!» и «Хочу все скрыть!» борются друг с другом как самые настоящие диалектические противоположности. Желающие «все знать» — это участники хозяйственных обществ, главным образом акционерных. Ссылаясь на п. 1 ст. 91 Федерального закона от 26.12.1995 N 208-ФЗ «Об акционерных обществах» (далее — Закон об АО), они настаивают на том, что их родные акционерные общества обязаны обеспечивать доступ к документам обязательного хранения, предусмотренным п. 1 ст. 89 Закона и якобы «правовыми актами», изданными в ее развитие. Счастливчики, обладающие (порознь или в совокупности) не менее чем 25% голосующих акций обществ, дерзают требовать предоставления им доступа к святая святых — документам бухгалтерского учета и протоколам заседаний коллегиального исполнительного органа (правления). А ведь есть еще третий абзац п. 1 ст. 67 ГК РФ, который даже 25% ограничения не устанавливает: все акционеры вправе получать любую информацию о деятельности АО и знакомиться со всей его документацией, включая бухгалтерские книги. Роль особ, располагающих самым сокровенным знанием, но никак не желающих им делиться, играют акционерные общества. Почему? Ну узнает акционер, чем живет и дышит родное акционерное общество, что же страшного? В конце концов, акционерное право на информацию и документацию — отнюдь не чисто российское изобретение: с куда более глубокими корнями в гораздо более принципиальном виде оно существует на Западе — и ничего <1>! Но, как говорится в старом анекдоте, «здесь вам не тут». В России даже самые благие законодательные намерения обращаются в их противоположность <2>; здесь как нигде актуальна народная мудрость «доверил тайну — стал рабом». Памятуя об этом, секретничать и прятаться начинают даже такие корпорации, которым и скрывать-то особо нечего, но это лишь подогревает и без того нездоровый интерес к их деятельности. Как заметил О. Уайльд, «самая обыкновенная безделица приобретает удивительный интерес, как только начинаешь скрывать ее от людей». ——————————— <1> «Там у них» и вправду случалось, что честные и принципиальные акционеры с активной жизненной позицией выводили на чистую воду вороватых директоров и управляющих. <2> О тех случаях, когда право акционера на информацию помогло разоблачению акционерных злоупотреблений, у нас почему-то не слышно, зато с пугающей регулярностью приходится читать о практике корпоративного шантажа и вымогательств, базирующейся, в частности, на когда-то истребованных документах и запрошенной информации. Собственно, сами запросы документов и информации у нас нередко превращаются в способы корпоративного шантажа: а предоставь-ка мне, уважаемое акционерное общество, копии всех договоров за последние три года деятельности! Дни и ночи напролет ксерят эти несчастные договоры всем офисом, а потом еще «Газель» нанимают, чтобы въедливому любопытному до дома довезти! А у акционеров, действующих по наущению и за плату, получаемую от конкурентов АО или, хуже того, акционеров, которые сами являются такими конкурентами, самая обыкновенная безделица вызывает интерес и приобретает ценность. Таким образом, право на информацию и документацию из средства охраны прав и законных интересов акционеров и акционерных обществ превращается в законное средство добывания конфиденциальных сведений.

«Баланс» Конституционного Суда

Накал информационного противостояния акционеров и акционерных обществ достиг такого уровня, что потребовал неоднократного вмешательства высших судебных инстанций. Из последних актов этого рода наиболее взвешенным и адекватным является, конечно, Определение Конституционного Суда РФ от 18.01.2011 N 8-О-П по жалобе ОАО «Нефтяная компания «Роснефть», отталкивающееся от принципа достижения конституционно значимого баланса интересов акционеров и акционерного общества. По разъяснению КС РФ, этот принцип «предполагает, что право акционеров на доступ к документам общества должно осуществляться без нарушения прав и законных интересов как самих акционеров, так и акционерного общества как самостоятельного субъекта гражданского оборота, заинтересованного в сохранении конфиденциальности коммерчески значимой для него информации» (п. 3.1). Принцип «акционер велел — АО ответило: есть!» в законодательстве не закреплен. А это значит, что АО вполне могут отказывать в предоставлении информации и документации, «если, с точки зрения акционерного общества, характер и объем запрашиваемой информации свидетельствуют о наличии признаков злоупотребления со стороны акционера правом на доступ к информации акционерного общества, в том числе в связи с отсутствием у него законного интереса в получении соответствующей информации или если имеют место иные фактические обстоятельства, свидетельствующие о недобросовестности акционера» (п. 3.5). Возразить, кажется, и нечего. Увы, «нечего возразить» в данном случае не означает «нечего добавить». КС РФ ограничился констатацией принципа баланса интересов акционера и акционерного общества, но за пределами его рассуждений остался такой аспект реализации акционерного права на информацию и документацию, как права и охраняемые законом интересы третьих лиц — контрагентов и клиентов акционерных обществ. Лишь походя (в п. 3.1) Конституционный Суд заметил, что «федеральный законодатель, принимая во внимание особенности предпринимательской деятельности в форме акционерного общества, а также специфику и объем предоставляемой информации, вправе установить ограничения в виде определенного порядка или условий доступа» к «информации, составляющей коммерческую, служебную или иную охраняемую законом тайну», сославшись при этом на ч. 4 ст. 9 Федерального закона от 27.07.2006 N 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и защите информации». Понятно, что в данном случае подобное недостаточное внимание было предопределено содержанием жалобы, рассматривавшейся Судом, именно поэтому его нельзя ни в чем упрекнуть, что не мешает, однако, сожалеть об этом упущении. Почему? Да потому, что устранили это упущение совсем не так, как можно было бы (исходя из содержания цитированного Определения КС РФ) ожидать.

«Особое мнение» Президиума ВАС РФ

Вряд ли можно считать случайностью, что тогда же, 18 января 2011 г., т. е. в тот же день, когда вынес свое Определение КС РФ, Президиум ВАС РФ утвердил информационное письмо N 144 «О некоторых вопросах практики рассмотрения арбитражными судами споров о предоставлении информации участникам хозяйственных обществ». Изучение этого документа позволяет сделать вывод о том, что построен он отнюдь не на соображениях обеспечения баланса информационных интересов акционеров и акционерных обществ, напротив, в нем со всей категоричностью на первый план выставлен принцип предпочтения требований и интересов акционеров, а вот об интересах акционерных обществ, их контрагентов и клиентов (в том числе тех, кто доверил акционерным обществам «самое сокровенное», положившись на их профессиональную честность и скромность, — информацию о собственном имущественном положении), увы, начисто забыто.

Право на информацию и коммерческая тайна

По мнению Президиума ВАС РФ, интересы акционерных обществ в этом случае в достаточной степени защищены абз. 3 п. 2 ст. 67 ГК РФ, который обязывает участников хозяйственного общества «не разглашать конфиденциальную информацию о деятельности общества». «В связи с этим (с чем? — В. Б.)… если документы, которые требует предоставить участник хозяйственного общества, содержат конфиденциальную информацию о деятельности общества, в том числе коммерческую тайну, общество, прежде чем передать соответствующие документы и (или) их копии, может потребовать выдачи расписки, в которой участник подтверждает, что предупрежден о конфиденциальности получаемой информации и об обязанности ее сохранять» (п. 15 информационного письма). Если участники АО обязаны хранить его коммерческую тайну в силу закона, зачем нужны расписки, предупреждающие о такой обязанности? О составе конфиденциальных сведений — понятно, но об обязанности эту конфиденциальность сохранять?.. Гражданский кодекс не ставит обязанность сохранения коммерческой тайны акционером в зависимость от выдачи им в этом расписки. Но это мелочь. Гораздо важнее другое: обязаны-то акционеры, может быть, и обязаны, но все же прекрасно знают, как у нас исполняются обязанности. Тем более такие эфемерные, как обязанность сохранения чужой коммерческой тайны. Тем более в ситуации, когда коммерческая информация и документация требуются лицом, как раз и намеревающимся ее либо использовать самостоятельно, либо продать заинтересованному в таком использовании покупателю. Убытки? Да, теоретически их взыскание возможно. Практически же… Если уж оплата расходов по изготовлению и пересылке копий может стать для акционера камнем преткновения, то что уж говорить об убытках от разглашения коммерческой тайны. Да вы еще попробуйте доказать факт причинения таких убытков и их размер — в наших-то арбитражных судах <3>! Вот уж воистину баланс так баланс. ——————————— <3> Понимая всю шаткость такой позиции, Президиум вынужден признать за акционерным обществом возможность предупредить возникновение у него подобных убытков. Но каким же образом? Тот факт, что «участник, обратившийся с требованием о предоставлении информации, является фактическим конкурентом хозяйственного общества (либо его аффилированным лицом), а запрашиваемая информация носит характер конфиденциальной, относится к конкурентной сфере и ее распространение может причинить вред коммерческим интересам общества», является… актом злоупотребления правом на информацию (п. 1 информационного письма). Что тут можно сказать? Разве только спросить: и где же, интересно, Президиум нашел в нашем законодательстве право на информацию, составляющую коммерческую тайну конкурента?

Право на информацию и банковская тайна

Не лучше обстоит дело и с иной охраняемой законом тайной. Дочитываем тот же п. 15 письма: «…если документы, которые требует предоставить участник хозяйственного общества, содержат иную охраняемую законом тайну (государственную, банковскую и т. п.), общество предоставляет ему выписки из таких документов, исключив из них соответствующую информацию. Одновременно общество обязано сообщить участнику об основаниях отнесения информации, содержащейся в этих документах, к охраняемой законом тайне». Ну сообщить-то, конечно, несложно <4>, гораздо интереснее другое: как авторы этого «разъяснения» представляют себе его практическую реализацию? ——————————— <4> Хотя опять-таки непонятно зачем, ибо все виды охраняемой законом тайны и, стало быть, основания отнесения к этой категории сведений того или иного рода прямо определены в законе — акте, который (теоретически) должны знать все, в том числе акционеры.

Положим, акционер некоего банка запросил у него выписку по счету Председателя ВАС РФ. Комментируемое разъяснение Президиума требует такой документ акционеру предоставить, исключив из него сведения, составляющие банковскую тайну. Как же будет выглядеть такая «выписка»? На этот вопрос возможен только один ответ: она будет представлять собой пустой лист бумаги с наименованием «Выписка по банковскому счету такого-то за номером таким-то» <5>. ——————————— <5> Да и этого, строго говоря, там не должно быть написано, ибо по п. 1 ст. 857 (а косвенно — еще и по ст. 841) ГК РФ предметом банковской тайны является не только информация об операциях по счету, но также и сведения о самом факте наличия в банке счета определенного клиента. Получается, надо выдавать пустой лист бумаги с наименованием «Выписка по банковскому счету XXXXXX N XXXXXX».

Даже о самом факте наличия операций по счету и датах их осуществления банк никого не вправе информировать, включая, между прочим, налоговые органы; о содержании операций (сколько и откуда поступило, сколько и кому перечислено и т. д.) нечего и говорить. Вопрос: много ли акционеру практической пользы от предоставления такого документа? Сказанное в полной мере относится и к самим договорам банковского счета и банковского вклада. Если разрешить акционеру смотреть эти документы, за исключением сведений, составляющих банковскую тайну, акционер так никогда и не узнает главного — с чьими же именно документами, договорами с каким клиентом он ознакомился. Если же составляющих банковскую тайну сведений о клиенте из данных договоров не исключать, банк прямо нарушит предусмотренное п. 1 ст. 857 ГК РФ право клиента на сохранение банком сведений о его счетах и вкладах в тайне, тем самым подвергнув себя риску предъявления требований о возмещении убытков по п. 3 той же статьи. Спрашивается, во имя чего? Во имя удовлетворения безграничного и ничем не обоснованного интереса акционера, который (если следовать разбираемому информационному письму) не должен даже назвать какую-то цель получения запрашиваемых им сведений?

Право на информацию и тайна страхования

А вот другой пример, уже не гипотетический, а совершенно реальный <6>, весьма красочно иллюстрирующий те результаты, к которым приводит применение процитированного разъяснения Президиума ВАС. Акционер известной страховой компании потребовал от нее предоставления ряда договоров имущественного страхования с некоторыми из ее клиентов. Суд первой инстанции в иске отказал, сославшись в числе прочего на ст. 946 ГК РФ (о тайне страхования), но ни один из вышестоящих судов это решение не поддержал. Апелляционная и кассационная инстанции, сославшись на все рассмотренные здесь нормы законодательства, а также на п. 15 разъяснения Президиума ВАС, сформулировали даже нечто вроде сентенции, претендующей на общеобязательность: Законом об АО «не предусмотрено ограничений прав акционеров на доступ к информации о деятельности акционерного общества… в зависимости от наличия в документах конфиденциальной информации… Наличие в документах конфиденциальной информации не может являться основанием для отказа в предоставлении документов. Для целей защиты режима конфиденциальности общество вправе брать у акционеров расписки, изымать из документов соответствующие данные» <7>. ——————————— <6> См.: решение Арбитражного суда г. Москвы от 26.08.2011 по делу N А40-32831/11-62-288, Постановления Девятого ААС от 31.10.2011 N 09АП-26217/2011-ГК и ФАС Московского округа от 16.02.2012 N Ф05-13657/2011, а также Определение ВАС РФ от 05.04.2012 N ВАС-2965/12. Несколько дольше — в первых трех инстанциях — устояли акты по заявлению «Ингосстраха» о признании незаконным постановления ФСФР России, квалифицировавшего описанные действия страховщика в качестве административного правонарушения (см.: решение Арбитражного суда г. Москвы от 25.05.2011 по делу N А40-43149/11-121-290, Постановления Девятого ААС от 28.07.2011 N 09АП-16291/2011 и ФАС Московского округа от 12.10.2011 по делу N А40-43149/11-121-290), но все они были отменены Постановлением Президиума ВАС РФ от 22.05.2012 N 16803/11. <7> Такое же мнение (об обязанности предоставить информацию под расписку о сохранении тайны или с исключением из документа конфиденциальных данных) находим и в Постановлениях ФАС Северо-Кавказского округа от 02.12.2011 по делу N А53-6874/2011, ФАС Уральского округа от 20.10.2011 N Ф09-6436/11 по делу N А50-2082/2011, а также в судебных актах, перечисленных выше (в разборе п. 16 информационного письма).

Чтобы убедиться в практической ценности подобных предписаний, попробуем их выполнить: «закрасим» в заинтересовавших акционера договорах сведения, составляющие тайну страхования (ст. 946 ГК), а именно (1) о страхователе, (2) о застрахованном лице, (3) о выгодоприобретателе, (4) о состоянии их здоровья, а также (5) об имущественном положении этих лиц. Что же мы получим? Из таких «документов» будет непонятно, кто именно является (а) страхователем, (б) выгодоприобретателем, а также (в) каков состав застрахованного имущества. Да, акционер-конкурент не получит интересующих его сведений об условиях страхования лиц, интересующих его в качестве потенциальных клиентов (и, стало быть, не сможет переманить их к себе, предложив им лучшие условия), это, конечно, замечательно. Но ведь и страховщик (АО) не сможет доказать, что он выполнил возложенную на него обязанность — представил договоры именно с теми клиентами, которые интересовали акционера. Ни акционер не получит удовлетворения, ни акционерное общество не сможет считать себя свободным от обязанности. Вот так разъяснение! И это называется правом?

Право сохранения тайны как предел права получения информации

Что же привело к столь удручающим результатам? Что в процитированном информационном письме Президиума ВАС РФ (актах применивших его нижестоящих судов) неправильно? Ошибка очевидна для всех, кто хоть сколько-нибудь и хоть чему-нибудь учился на юридическом факультете университета, ибо всем им отлично известно такое качество права, как его системность. Ни одна норма права не действует в вакууме и не подлежит применению в отрыве от других, регулирующих различные стороны одних и тех же (!) общественных отношений, норм. Применение всякой нормы заканчивается там, где начинается применение другой. Да, в системе права (как и всякой сложной системе) полным-полно неясностей, пробелов, внутренних нестыковок и противоречий. Но все эти дефекты должны рассматриваться как издержки, обусловленные несовершенством природы человека — творца этой системы, которая, вообще говоря, органически не переваривает противоречий, но сама стремится к их устранению и обретению внутренней логики и последовательности. В свете сказанного легко обнаружить и ошибочный тезис, приведший суды трех инстанций к несуразным рекомендациям и результатам: Законом об АО не предусмотрено ограничений прав акционеров на доступ к информации о деятельности акционерного общества в зависимости от наличия в документах конфиденциальной информации. И что же? В развитие подобной логики можно предложить следующее суждение: Законом об АО точно так же не предусмотрено запрета на отстрел акционеров, обратившихся за документами и информацией. Означает ли это, что акционеров можно отстреливать? Разумеется, нет. Почему? Да потому, что нормы Уголовного кодекса никто не отменял: несмотря на то, что их нет в акционерном законе, они существуют, действуют и подлежат применению. Точно так же обстоит дело и с предписаниями о коммерческой, банковской, страховой и иной профессиональной тайне: они не перестают быть правовыми нормами только оттого, что содержатся не в Законе об АО, а в иных федеральных законах. Отставляя в сторону соответствующие правовые нормы, наши суды как будто заявляют: мы руководствуемся принципом верховенства Закона об АО. Но почему? Разве он где-нибудь закреплен? Ничуть! Наоборот, п. 3 ст. 1 этого Закона как раз свидетельствует о том, что он отступает на второй план в деле регулирования особенностей «создания, реорганизации, ликвидации, правового положения акционерных обществ в сферах банковской, инвестиционной и страховой деятельности (выделено нами. — В. Б.)», таковые должны определяться иными федеральными законами. Если уж так хочется найти закон primus inter pares, лучше последовательно исполнять абз. 2 п. 2 ст. 3 ГК РФ, не думая слишком много на тему lex specialis и lex posterior. Словом, если ГК РФ, законодательство о коммерческой тайне, банковской и страховой деятельности ничуть не хуже законодательства об АО, почему же последнее нужно исполнять (да еще и в самом широком для акционеров смысле), а существование иных законов можно игнорировать? Все сказанное в полной мере относится не только к нормам законодательства, но и к субъективным правам. Свобода и законные интересы одного лица заканчиваются там, где начинаются свобода и законные интересы другого. Если субъективные права — это юридические проявления свободы и правовые формы выражения законных интересов, ни одно из прав не может простираться в сферу, на которую установлено субъективное право другого. Практически это означает, что субъективные акционерные права на получение информации и ознакомление с документацией должны заканчиваться там, где начинаются права других лиц, в частности акционерного общества, его клиентов и контрагентов на сохранение коммерческой и профессиональной тайны.

Кто виноват, что делать и что делать, когда никто не виноват?

Изложенное порождает вопрос: а возможно ли вообще обеспечить тот реальный баланс интересов акционеров и акционерных обществ (банков и страховых компаний, их контрагентов и клиентов), о котором пишет Конституционный Суд? Думается, что это возможно, если точно определить те крайности, между которыми следует искать пресловутый баланс. Этими крайностями служат, на наш взгляд, три следующих обстоятельства. Первое: клиенты банков и страховых компаний, доверяя им «самое сокровенное» при заключении договоров, могут пострадать от предоставления этой информации акционерам, потребовать возмещения убытков с соответствующего банка (страховщика), а в дальнейшем вовсе отказаться от их услуг — в результате оттока клиентов, спровоцированного излишне любопытными акционерами, в конечном счете пострадают интересы самих акционеров. Второе: действия в соответствии с указаниями Президиума ВАС РФ делают предоставление акционерам документов, содержащих банковскую тайну и тайну страхования, занятием, бесполезным для акционеров и юридически бессмысленным для банков и страховщиков. Третье: особый случай составляет ситуация, когда акционер банка (страховщика) является его прямым конкурентом на рынке банковских (страховых) услуг: получение информации, составляющей банковскую тайну или тайну страхования таким акционером, неизбежно создаст ему необоснованные конкурентные преимущества. Компромиссом (балансом) между этими крайними позициями может и должно стать предоставление акционеру обобщенной информации о деятельности акционерного общества в форме различного рода финансовой, экономической и статистической отчетности. Добросовестным акционерам этой информации будет вполне достаточно для того, чтобы реализовать свои законные интересы, ибо из нее вполне будет виден финансовый результат деятельности акционерной компании в интересующем их временном периоде. Если этот результат отрицательный или не столь высокий, какого можно было бы ожидать при обычном ведении дел, акционеры получат повод к предъявлению косвенного иска к членам совета директоров и правления компании, а также к ее единоличному исполнительному органу о возмещении убытков, причиненных акционерному обществу, повод к созыву досрочного общего собрания с вопросом о смещении соответствующих должностных лиц и другим законным действиям. Для этого не имеет значения, с каким именно контрагентом и на каких именно условиях заключенная сделка привела к таким убыткам общества, — важно не это, а сам факт возникновения подобных убытков. Возможно следующее возражение: акционерам могут потребоваться документы о сделках акционерного общества для того, чтобы иметь возможность оспаривать эти сделки. Ответим: нет, не могут, ибо оспаривание не является условием взыскания с должностных лиц компании убытков, причиненных совершением такой сделки. Точно так же ни в одном законодательном акте не закреплена возможность возмещения потерь от убыточных сделок путем применения двусторонней реституции по ним, т. е. возможность возмещения таких потерь за счет контрагента по таким сделкам. Наконец, признание за акционерами возможности оспаривания конкретных сделок своего акционерного общества фактически означало бы признание за ними права вмешательства в оперативное управление деятельностью компании, ее взаимоотношения с контрагентами и клиентами. Однако такого права законодательством не предусмотрено. Ведение текущих дел акционерных обществ осуществляется, как известно, их органами, специально для этой цели создаваемыми, между прочим, на общих собраниях акционеров. Сказанное свидетельствует о том, что доступ к документам по конкретным операциям и сделкам, а также к информации о конкретных контрагентах и клиентах акционерного общества его добросовестным акционерам попросту не нужен. Достаточно, чтобы доступ к такой информации и документации имел менеджмент компании. Всякий иной подход к вопросу, в том числе и те чисто механические решения, что предлагаются Президиумом ВАС РФ, имеет в своей основе буквальное толкование отдельных, произвольно вырванных из общей системы законодательных норм, без достаточных причин гиперболизирующий, возводящий в абсолют любые (включая незаконные) интересы одной социальной группы лиц (акционеров) и совершенно игнорирующий законные (!) интересы акционерной компании, ее контрагентов и клиентов. Подобная практика нуждается, конечно, в самом решительном искоренении.

——————————————————————